- Да, народ трусоват.
- Но есть еще один выход, - сказал Женя. - Сделать вид, что ты гей.
Сейчас это модно.
- Точно! - оживились друзья.
- Это вроде как клуб избранных.
- Модно казаться давалкой, модно считаться геем. Смотри, какая фигня
получается. Раньше, причем во все времена, хоть в четвертом веке, хоть
в двадцатом, было модно казаться успешным. Не важно, как это делали.
Одевались побогаче, дома строили покрасивше. Даже уголовники пытались пыль
в глаза пустить, что у них прорва авторитета. А сейчас как-то наоборот.
Какая-то пропаганда образа жизни мразью. На самом дне.
- Панки возвращаются.
- Панки... Движение панков начинали сытые буржуа. Которые много чего
достигли, увидели в этом пустоту, ошибочные цели и решили так криво
выразить свои чувства.
- И эти извращенцы нас все время пытаются учить? Пока европейцы, чтобы
от них не воняло, обливались духами, на Руси два-три раза в неделю ходили
в баню.
Они пили до второго часа ночи. Наспорились до хрипоты. Черт возьми,
даже в виртуальных спорах приходится надрывать связки.
Вывалившись из видений, Женя вдруг осознал, что выпить-то ему теперь
почти не с кем. И поговорить тоже. Вот так вот, чтоб запросто, на кухне за
парой бутылок водки. Или в пивняке, за пятью-шестью кружками. И общаются
люди чаще в видениях, а не в реале. И тут хорошие, человечные традиции
заменили суррогатом.
Глава#XII
Разговор с президентом был не из приятных. Те, у кого в руках власть,
очень быстро начинают думать, что она абсолютная. Так же быстро они
начинают верить, что их мнению никто не смеет перечить. И уж, тем более,
отказывать, когда они говорят "хочу".
Егор с юности не терпел, когда кто-то пытался ему приказывать. Он
органически не переваривал любой диктат. Тем более когда корпорация ВИДЕНИЯ
стала самой влиятельной компанией на планете. Теперь он сам мог диктовать
условия практически кому угодно. Но президент...
Артемьев тяжело вздохнул, отдал голосовую команду, и стена,
разделяющая его кабинет и приемную, исчезла. Все сотрудники корпорации были
подключены к Видениям, и, как только шеф дал команду на активацию опции,
секретарша, сидевшая за своим столом и набиравшая на клавиатуре компьютера
текст приказа, услышала в голове зуммер и, обернувшись, посмотрела на шефа.
- Лена, вызови ко мне Прокофьева.
- Да, шеф.
Стена снова стала непрозрачной. Развернувшись в кресле, Артемьев
потянулся, встал и подошел к огромному окну. С семьдесят седьмого этажа
город выглядел величественным и в то же время ничтожным. Маленькие
человечки в маленьких машинках ездили и ходили по маленьким улицам, между
маленьких домов. В своем маленьком мире. Их большие радости были
маленькими, как и сами люди. И технологическим новинкам они радовались или
пугались их не меньше, чем сказочных чудес.
Голографическое лицо Лены возникло в пространстве за окном офиса
Артемьева.
- Прокофьев прибыл, шеф.
- Пусть войдет, - ответил Егор.
Как опадающий полог, офисные стены сменялись роскошью Янтарной
комнаты.
Виртуальные лакеи в красных с золотом ливреях распахнули массивные
полированные двери и застыли в глубоком поклоне. С гордым видом в зал вошел
красивый молодой мужчина двадцати шести лет, ведущий специалист корпорации
в области защиты от несанкционированного проникновения в корпоративные
компьютерные сети. По службе он имел очень хорошее жалование, служебную
квартиру на юго-западе, служебный "Мерседес" с водителем и еще кое-какие
бонусы, перечень которых занимал четыре страницы.
- Вызывали, шеф? - от порога спросил Прокофьев.
- Прошу садиться, - сказал Артемьев, широким жестом предлагая
подчиненному самому выбрать себе стул.
Прокофьев выбрал четвертый, Артемьев сел напротив. Их разделял всего
лишь полированный стол, но, глядя в глаза руководителю службы компьютерной
безопасности, Артемьев почувствовал пропасть. Ледяную бездну, которую не
преодолеть. Он знал, как пройдет их разговор.
Андрей Прокофьев с трудом закончил институт, хотя был совсем неглупым
человеком. "Холодный прагматик, как хорошо сбалансированный нож", - сказал
про него однажды профессор Нестеров. Прагматизма студенту действительно
было не занимать. Вот еще бы прибавить сдержанности и убавить высокомерия
в общении с окружающими. Ему прочили великолепную карьеру, если он немного
поработает над своими манерами и неуемным самомнением. Он всегда считал,
что знает все лучше других, он не принимал в расчет ничье мнение, если оно
ему не нравилось. Но работу в корпорации Прокофьев получил исключительно
благодаря своим интеллектуальным способностям.
Артемьев заметил его на одном из чемпионатов по программированию
и взял под свое крыло. Подающий надежды студент переехал в однокомнатную
квартиру на окраине Москвы и получил в свое распоряжение современную
компьютерную технику. В то время Артемьев поддерживал около дюжины
талантливых людей, в чье будущее, в чей ум, который со временем,
несомненно, принесет миру огромную пользу, он верил.
- Как поживают наши недоброжелатели? - улыбаясь ни к чему не
обязывающей улыбкой, поинтересовался Артемьев.
- Не очень хорошо, если судить по качеству предпринимаемых ими
действий, - не уловив настроения начальства, ответил Прокофьев. - А если
учесть то количество несерьезных, я бы даже сказал, наивных попыток
прорвать нашу защиту, они просто в отчаянии.
- Они что же, наняли лохов, решив взять нас количеством? - удивился
Артемьев.
- Похоже, что так.
Артемьев на секунду задумался.
- А если предположить, что просто увеличилось количество желающих
проверить нас на прочность? Информация становится все более доступной.
Технологии - все более сложными, но в то же время более дружелюбными
к пользователям. Купив универсальный программный конструктор и немного
подправив его, прочитав пару книжек Спока, вполне может поймать иллюзию,
что ты хакер.
- Есть и такие. Но отличить спонтанные атаки от срежиссированных акций
несложно. Достаточно проанализировать программный код инструмента, которым
пользуются для вторжения, просмотреть хронологию пингов технических шлюзов.
Ну а засечь перебор пароля вообще задачка для восьмого класса.
- На что они рассчитывают? - спросил Артемьев. - Уж не думают же они,
в самом деле, что мы настолько наивны, чтобы только прикрыть дверь, не
повесив на нее замок?
- Одно время я считал, что это отвлекающий маневр, чтобы мы в общем
шторме не смогли засечь основную волну, но позже отказался от этой мысли.
Увеличение количества атак за последние четыре месяца связано исключительно
с появлением на рынке новых программных конструкторов.
Артемьев задумался на несколько секунд и сказал:
- Хорошо. Допустим, эта теория применима к мегаполисам. Но, черт
возьми, на периферии нет столько компьютерных умников, сколько было попыток
взлома наших региональных серверов.
- В любом пособии для начинающего хакера написано, что первое, чему
нужно научиться после освоения простейших крек-программ, - это путать след.
Вменяемый хакер никогда не полезет в чужой компьютер напрямую.
- То есть вы хотите сказать, что периферийные атаки на самом деле пыль
в глаза? - спросил Артемьев.
- Именно так, - подтвердил эксперт.
- У меня есть данные, что в нашей корпорации работают чужие агенты.
Охотники за промышленными секретами.
Прокофьев хмыкнул.
- Я бы удивился, если бы их не было.
- Я бы тоже, - согласился Артемьев. - Такова жизнь. Если у кого-то
что-то есть, всегда найдется кто-то, кто захочет это взять без спроса.
Я даже не удивился, когда мне сказали, что мой ведущий спец по компьютерной
безопасности на самом деле работает против меня.
Валун за валуном, от потолка и до пола, окружающие стены стали
сменяться унылым камнем Бастилии. Бесшумно отворилась кованая дверь,
и в нее тихо вошли шестеро накачанных молодцов с приветливыми лицами
серийных убийц. Прокофьев видел то же самое, что и Артемьев. Егор
принудительно заблокировал отключение чипа Видений, вживленного в голову
компьютерного гения.
- Что вас больше разозлило, - равнодушно спросил Прокофьев, - то, что
я работаю против вас, или то, что вы меня так поздно разоблачили?
Артемьев не ожидал увидеть такую редакцию и поэтому немного
растерялся. Он действительно разозлился. Этот самонадеянный юнец сидел
в его кабинете в окружении шестерых головорезов из службы безопасности
и словно насмехался над ним, в то время как трансформация действительности
под Бастилию совсем не должна была придавать ему оптимизма.
- Ты сумасшедший или идейный? - наморщив лоб, спросил Артемьев.
- Такие, как вы, принесли в мир заразу Видений, испоганили душу трем
миллиардам жителей Земли и называете сумасшедшим меня?
- А ты, значит, мессия, который очистит мир от скверны? - сделал вывод
Артемьев.
- Я человек. Один из тысяч, что принесет свободу своему народу.
- Свобода для всех, счастье для каждого, - устало пробормотал
Артемьев.
- Вы знакомы с программой нашей партии? - вскинул брови Прокофьев. -
Свобода от власти. Свобода от принуждения. Свобода собраний...
- Первые три постулата классического анархизма, - парировал
Артемьев. - А в остальном-то те же правила, что и в демократическом строе.
Так что не удивил.
- К черту ваш анархизм и демократию. К черту монархию и диктатуру. Они
все дискредитировали себя. Эту планету спасет только Великий Люфт. Нужно
расшатать закостенелое сознание этого мира. Нужно сорвать заскорузлую
корку, которая ограничивает свободу.
- Все, что ты сказал, это борьба ради борьбы. Ради процесса, но не
ради цели.
- Все, что я рассказал, это борьба ради свободы человечества от
Видений, - отозвался Прокофьев.
- Ты знаешь, я много раз слышал именно такие речи, - сказал
Артемьев. - Но это только речи. Понимаешь? Слова. Звуки. И больше ничего.
Вам нечего дать обществу взамен.
- Мы и не планировали ничего давать взамен. Мы поможем человеку
освободиться. Дальше он сам. И почему мы вообще должны давать что-то
взамен?
- Подожди, - удивился Артемьев. - Нравится тебе это или нет, но
у общества сейчас есть Видения. Понимаешь? Они нравятся обществу. И это не
просто слова. Мы никому ничего не навязываем. У нас свободная продажа.
И потребители сами решают, что им нужно, а что нет. Они выбирают продукт.
Они платят за этот продукт. И продукт иногда совсем не дешевый.
- Видения ведут к разрушению личности и общественного строя.
- Да плевать народу на твое мнение об их жизненном выборе. Я против
монархии. Даже конституционной. Но если граждане Монако считают, что в их
стране должна быть монархия, - это их право.
- Мы говорим не про Монако, а про Россию.
- Именно. Тут кроме сектантов Люфта живут еще и нормальные люди. И им
нравится так жить. Им нравится жить с Видениями. Они имеют право на выбор.
Ты считаешь президента диктатором, а они хотят, чтобы у них был диктатор
президентом. И плевать им на твои представления об их свободе и счастье.
О своей свободе у них есть свои представления. Свои планы на собственную
жизнь.
- А мне нет дела до их представлений. У меня тоже есть взгляды на то,
какая жизнь должна быть в моей стране. А до воспаленного общественного
мнения мне нет никакого дела.
- Как это? - удивился Егор. - Ты же борешься за его счастье?
- Пустой у нас с вами разговор получается. Я знаю главное: Видения
нужно разрушить. И мы не остановимся.
- Почему их нужно разрушать? - Артемьев искренне хотел услышать ответ.
Он искренне надеялся разгадать логику, мечтал разобраться в мотивации
людей, желающих разрушить корпорацию. - Видения человек выбрал сам. Строго
говоря, это последнее, что у него осталось. Нельзя отнимать у человека
последнее.
- Я так не думаю.
"Черт возьми, он опять ошибся. Вся риторика о вселенской свободе -
банальная ширма, скрывающая личные корыстные цели".
- Хочешь, я продиктую тебе номера шестнадцати счетов, на которых ты
держишь все свои деньги? - неожиданно спросил Артемьев. - Огромные деньги.
Я столько не платил. За что же тебе их дали?
- Я умнее вас. - Прокофьев противно засмеялся. - Вы получили свою
работу благодаря хорошо подвешенному языку и отсутствию принципов, я же
свою получил благодаря своим способностям.
- Ты просто продался. Вот и вся твоя философия. Ширма ложной
мотивации.
- Нужно было платить мне столько, чтобы я даже не подумал
продаваться, - сказал Прокофьев.
- Ты предал меня, - хладнокровно настаивал Артемьев. - Я доверился
тебе, а ты меня предал. Я поддерживал тебя на протяжении нескольких лет.
Кем бы ты стал, если бы не тепличные условия, которые я создал для тебя во
времена студенчества?
- Тем же, кем стал сейчас.
Спинка кресла Артемьева вытянулась вверх и превратилась из дубовой
в железную, офис трансформировался из каземата Бастилии в подземелье
вампиров. Крепкие ребята с добрыми лицами - в гоблинов.
Прокофьев осмотрелся вокруг и саркастически хмыкнул.
- Уж не собираетесь ли вы меня напугать, господин Артемьев?
- Нет, пугать я тебя не стану. Я просто тебя уничтожу.
- Какие глупости, - усмехнулся Прокофьев. - Все ваши фантазии
недоказуемы. Несмотря на любые обвинения и дурные рекомендации, меня
с руками оторвет любая компания. У меня всегда есть шесть-семь выгодных
предложений. И за гораздо бо'льшие деньги, чем вы мне здесь платили. Но
я до сих пор отказывался, потому что считал, что работа в такой мощной
корпорации позволит более полно раскрыться моему таланту. Теперь я вижу,
что лимит наших взаимоотношений исчерпан. Через час с вами свяжутся мои
адвокаты и выслушают ваши предложения по урегулированию условий моего
увольнения.
- Глупышка, - ласково, словно младенцу, сказал Артемьев. - Ты решил,
что стал неприкосновенным, что тебе все можно?
С лица Прокофьева как будто начала сходить надменность, но он тут же
попытался взять себя в руки.
- Вы не посмеете... - дрогнувшим голосом сказал компьютерщик.
- Отчего же? - удивился Артемьев. - Ведь у меня нет ни принципов, ни
морали. Ведь я мразь и подонок.
- Я подстраховался.
- А мне плевать.
- Меньше чем через сутки мои адвокаты зачитают письмо, которое я им
оставил на случай своего внезапного исчезновения. Позже распространят
видеообращение.
- Предпочитаю решать проблемы в порядке их поступления.
- Но вы не сможете объяснить мое исчезновение, - дрожащими губами,
словно сам не верил в свои слова, выговорил Прокофьев.
- Да я и не буду. Ты просто исчез. И я сам в растерянности.
Мир вздрогнул и рассыпался на песчинки. Порыв горячего, сладковатого
ветра ударил Прокофьеву в лицо, отчего ему стало дурно, и он на несколько
секунд зажмурился. Открыв глаза, компьютерщик увидел, что стоит на арене
Колизея в окружении двух десятков львов. Солнце висело в зените и нещадно
жарило, переполненные трибуны что-то орали, с клыков голодных львов капала
слюна. Прокофьев понимал, что это видение, но его психика не смогла не
отреагировать. По спине пробежал неприятный холодок. Прокофьев переступал
с ноги на ногу, поднимая башмаками едкую пыль. Черт возьми, невозможно не
испугаться, видя, как два десятка голодных львов смотрят тебе в глаза.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг