- Сиди, одноногий.
Чуть захмелевший Зубков вышел из-за стола, протиснулся между стульями и
сервантом в прихожую, подошел к двери и, не взглянув в глазок, открыл ее. В
секунду хмель улетучился, как будто бы и не было его вовсе. На пороге стоял
лейтенант внутренних войск. Из-за его спины выглядывали два солдата в полном
обмундировании с автоматами наперевес. Костя открыл рот, но не смог ничего
сказать. От волнения у него перехватило дыхание.
- Чуев Юрий Александрович здесь живет? - спросил лейтенант.
Его вопрос был хорошо слышен в комнате. Все отвлеклись от икры и
перестали жевать.
- Вот тебе и амнистия, - тихо сказал Мухин.
- Может, мы что-то упустили? - так же тихо спросил Чуев. - Ее случаем
не посмертно объявили? - И добавил громко: - Здесь. Здесь живет. Иду.
Дядя Юра встал на костыли и, медленно переставляя ногу, поковылял к
двери. В комнате задвигали стулья, костыли застучали по паркету прихожей.
Костя посторонился и сделал шаг назад.
- Я Чуев, - сказал дядя Юра, подходя к двери. - Чем обязан?..
- Вы меня не узнаете? - спросил лейтенант и, не в силах больше
сдержаться, улыбнулся.
- А должен? - удивился дядя Юра.
- Я Алексей, племянник дяди Федора.
- Племянник?.. - наморщил лоб дядя Юра, явно что-то припоминая. -
А-а-а. Твою маму Надей зовут.
- Узнали, - улыбнулся лейтенант шире прежнего.
- Скорее догадался... Я же тебя десять лет не видел. Так что же ты на
пороге-то... проходи. И ребяток своих зови.
Дядя Юра отошел в сторону, пропуская гостя в квартиру.
- Спасибо, - сказал лейтенант. - Мы на минуточку. У нас очень мало
времени... Давайте, ребята.
Два солдата внесли в прихожую холщовый мешок и поставили его под
зеркалом. За ними вошли еще двое, с корзинками и кошелками в руках. Мухин и
Богатырев по радостным возгласам Чуева догадались, что это не арест, но
никак не могли понять, что за суета происходит в прихожей. Зубков хоть и
находился в центре событий, но, кроме того, что лейтенант является дяде
Федору племянником, больше ничего не понимал. Солдаты тем временем толкались
в дверях, занося в квартиру картонные коробки и деревянные ящики. Закончив,
они вышли на лестничную площадку. Лейтенант хотел сказать что-то еще, но,
похоже, растерялся и переминался с ноги на ногу. Дядя Юра наконец пришел в
себя от странной карусели.
- Что это?
- Гостинец, - улыбнулся лейтенант. - Дядя Федор передал. Когда нас в
Москву перебрасывали, мне разрешили на полчаса заехать домой. Он сказал, что
в Москве в магазинах сейчас шаром покати. Деньги отменили. Вот, говорит,
отвези гостинчик Юре с Костей. Привет передавай и напомни, что в гости
обещали заехать.
- Ну... спасибо. За гостинец. Не забывает, значит, старый партизан. Как
он?
- Нормально, - улыбнулся лейтенант. - Да я его и сам больше года не
видел. Только вот сегодня на минутку домой заскочил. Ну... - вздохнул
Алексей, - мне пора. Служба.
- Да... служба, - посерьезнел дядя Юра. - Удачи тебе, лейтенант.
Положение у тебя - не позавидуешь.
- Я знаю. Вы тоже будьте поосторожней. И дядя Федор об этом просил...
Чтобы я вам передал.
Дядя Юра обнял Алексея и похлопал его по спине. Алексей улыбнулся,
прикрыв глаза, качнул головой, как будто говоря, что все будет хорошо, и
ушел вниз по лестнице. Чуев вышел из квартиры. Эхо шагов лейтенанта еще было
слышно в подъезде, когда хлопнула входная дверь.
Проводив Алексея, дядя Юра вернулся в квартиру, закрыл дверь и
посмотрел на коробки в прихожей. Богатырев и Мухин вышли в прихожую. Костя и
дядя Юра молча смотрели на гостинец.
- Так это не арест? - спросил Мухин.
- Нет. Это Федор, - ответил Чуев. - С оказией посылочку передал.
- Ничего себе оказия, - сказал Богатырев и икнул. - Я с тобой уже
простился.
- Насколько я понимаю, в мешке картошка. - Зубков перевел разговор в
интересующее всех русло. - Проверим содержимое коробок или так и будем
стоять?
Через несколько секунд прихожая наполнилась свистами восхищения,
улюлюканьями, выкриками "опаньки" и "так-так-так...". В общем и целом
гостинец состоял из мешка картошки, трех роскошных кусков сала, огромного
окорока, корзины помидоров, корзины огурцов, двух килограммов творога, двух
крынок молока, большого куска парной вырезки и большого количества банок с
вареньем, солеными огурцами, помидорами, маринованными грибами и компотом.
Довершала картину четверть мутного самогона.
В конце концов было решено все перенести в комнату и дополнить скромный
городской стол дарами деревни. Справедливо решив, что пить самогон из
рюмок - это пошлость, гости потребовали стаканы. Зубков сходил на кухню и
принес их. Мутный нектар забулькал в граненые кубки. Банки открывались одна
за другой, мясные деликатесы резались и раскладывались по тарелкам, черные
грузди сменили надоевшую черную икру.
- Господа, - сказал Мухин, встав со стула и подняв стакан. -
Я хочу предложить вам выпить за дядю Федора. Человека, два десятка лет
назад пославшего Лебедева и его Эру Водолея к свиньям и уехавшего разводить
этих самых свиней. Все мы обещали сделать то же самое, но нам не хватило
духу. А он сделал. И уехал! Над ним все посмеивались, а он плевать на всех
хотел! А мы здесь... Так выпьем же за людей, сильных духом.
Стаканы соприкоснулись и звякнули. Весь вечер дарам деревни воздавали
должное. Их ели, пили, ими закусывали и запивали. И диктатор, пришедший
утром к власти, был уже не так страшен, как всего четыре часа назад. Вот уж
правду говорят: помирать на полный желудок гораздо веселее.
Проигрыватель надрывался весь вечер. Хотели пригласить девчонок, но
вспомнили о комендантском часе. Все с сожалением махнули рукой на эту
светлую идею, как вдруг Богатырев начал смеяться. Сначала он тихо хихикал,
потом все сильнее и сильнее и в конце концов стал откровенно ржать. Через
минуту Данилыч уронил голову на стол, отчего на нем подпрыгнула его тарелка,
и, вздрагивая от хохота, начал постукивать по нему кулаком. Все сначала
насторожились, но, видя, как искренне Данилыч хохочет, тоже начали улыбаться
и хихикать.
- Ты чего? - не выдержав, спросил Мухин.
- Смотри, Карлсон сидит.
- Где?
- Да вот, на диване.
Мухин перевел взгляд на диван и, прыснув, залился смехом. Теперь уже
гоготали все.
- А че он один пришел?.. - вздрагивая от смеха, спросил Мухин. -
Карлсон, ты чего один пришел?.. Где твой друг Энгельсон?..
Пьянка продолжалась до двух часов ночи. Четверть опустела только
наполовину. Мухин и Богатырев остались ночевать у Чуева. Зубков попрощался
со всеми, кто еще не спал, и пошел домой. Оказавшись в квартире, он закрыл
замок и, не зажигая света, простоял несколько минут у двери, прислонившись к
ней спиной. Как и его друзья, он был сильно пьян. Шатаясь из стороны в
сторону, Костя дошел до кровати и, не раздеваясь, рухнул на нее лицом вниз,
распластав руки.
Зубков не знал, сколько прошло времени с той минуты, как он вернулся в
квартиру Наташи, но ему вдруг показалось, что в комнате есть кто-то еще.
Костя поднял голову и увидел женщину, сидевшую за столом. Лунный свет,
изредка пробиваясь сквозь рваные, плывущие по небу облака, освещал ее
изящный силуэт. Он был прикрыт белоснежной одеждой из материала, тоньше, чем
шелк, а голову покрывал такой же белый шарф с перекинутым левым концом через
правое плечо. Лик ее был прекрасен. Гостья сидела неподвижно, положив ногу
на ногу, и смотрела на Костю. Руки ее покоились на правом бедре, чуть выше
колена. Гостья отняла правую руку и положила ее на стол. Костя перевернулся
набок, не отрывая взгляд от гостьи, с трудом поднялся на руках и сел на
кровати, опираясь спиной о стену. Женщина смотрела на него, чуть наклонив
голову вправо.
Словно завороженный, Костя смотрел на гостью, не в силах ни отвести
взгляд, ни сказать слова. Из-за облаков вышла луна и залила комнату холодным
светом. Когда гостья заговорила, слова ее были похожи на тихое журчание
ручейка, неспешно бегущего в зеленой лощине. Косте показалось, что он и не
отвечал ей, а только думал, как казалось, что и она не сказала вслух ни
слова. Но как бы там ни было, они не спешили задавать друг другу вопросы и
отвечать на них.
- Я за тобой.
- Я готов.
- Ты все успел, что должен был сделать?
- Не знаю... Наверное, нет... Я не уверен...
- Почему?
- Не знаю.
- Неправда. Знаешь. Просто боишься в этом сам себе признаться. Люди
часто боятся признать свою слабость и трусость. Но ведь это не страшно.
Страшно другое. Еще чаще этим оправдывают свое бездействие.
- Не все зависит он нас самих.
- Неправда. Люди сами творят историю и способны изменить судьбу. Как
свою, так и чужую. Но для этого нужно иметь желание. Есть много дорог, по
которым можно идти, но выбрать надлежит одну. И не стоит надеяться увидеть
море, если уходишь от плеска волн.
- Но почему? Земля ведь круглая.
- У каждой дороги есть начало, но не у каждой есть конец. Не поняв
начала, не заметишь конца.
- Возможно, ты и права.
- Я всегда права.
- Конечно.
- Вы часто силитесь понять то, что нужно просто принять, и всего лишь
принимаете то, что необходимо понять.
- Остается пустяк... Понять, что не принять, и принять, что не понять.
- Ну что же, раз ты готов - нам пора в путь.
- Постой! Я не готов. Наташа... Я не нашел ее!
- Ты так уверен в том, что это необходимо?
- Да. Я уверен.
- Быть может, она уже ждет тебя там, куда ты только придешь?
- Нет.
- Почему? Ты чувствуешь это? Или только так думаешь?
- Я знаю.
- Хорошо. Я подожду. Недолго.
Облако закрыло луну, и холодный свет ушел из комнаты, оставив место
лишь ночи. Ветер что было силы дунул в открытое окно и исчез. Занавеска
взлетела к потолку и медленно поплыла вниз. Все стихло, как будто бы ничего
и не существовало.
Глава 15
Выход часто там же, где вход
Проснувшись, Зубков попытался открыть глаза, но у него это получилось
не сразу. Наконец веки расклеились, и Костя взглянул на мир. Мир был
прекрасен, хотя чувствовал себя Костя отвратительно. Голова разламывалась на
сотню малюсеньких кусочков. Во рту было противно, как будто кошки нагадили,
и сухо, как в пересохшем арыке. В открытое окно дул холодный ветер,
занавеска от его дуновений плавала в воздухе.
Зубков перевернулся с живота на бок и, сильно морщась от боли, сел на
кровать. Оглядев себя, он без удивления заметил, что спал в одежде.
Вчерашний день всплывал обрывками. "Утром сменилась власть... после обеда
все собрались у дяди Юры... Посидели неплохо... Потом дядя Федор харчей
подбросил... Самогоночки... - импульс боли стукнул в лоб и отрикошетил в
затылок. Костя зажмурил глаза и чуть сдавил виски ладонями. - А хорошо вчера
посидели!... Данилыч Карлсона видел... Да и я вроде как тоже..."
- Что ж ты так болишь, зараза! - простонал Зубков, обхватив голову
двумя руками и медленно вставая с кровати.
Встав, он пошел на кухню, одной рукой опираясь о стенку. На кухне, в
холодильнике, стояла бутылка водки. Одна рюмочка, и жизнь должна была снова
расцвести всеми цветами радуги. Всего один глоток. Как часто жизнь зависит
всего лишь от одного глотка. Воды или воздуха.
Поправив здоровье, Костя сидел на кухне и, помешивая ложечкой крепкий
чай, смотрел по седьмому каналу национального телевидения одну из лучших
картин Чаплина "Огни большого города". Зазвонил телефон. На третий звонок
Зубков протянул руку и снял трубку.
- Да.
- Лобачевский убит.
Прежде чем Зубков понял, что звонит дядя Юра, прошло несколько секунд.
На то, чтобы понять, что он ему сказал, времени понадобилось в три раза
больше.
- Как убит... когда?
- Утром. У подъезда. Жена только что звонила. Телевизор включи. Я зайду
к тебе.
Зубков не стал спрашивать, какой именно канал, а сразу же включил
первый. Передавали новости. Комментарий ворвался в комнату на полуслове.
Единственное, что приходило Зубкову в голову, - началось. Милый женский
голосок со всей строгостью, на которую только был способен, сообщал о
раскрытии крупной коррумпированной организации, в которую входили как бывшие
члены правительства, госслужащие и сотрудники СГБ, так и простые смертные
граждане, продавшие свой народ за тридцать сребреников.
"Вроде и миры разные, - подумал Костя, - а схемы одинаковые.
Следственные органы фабриковали дело, судебные выносили приговор, а печатные
доводили информацию до сведения общественности в нужном свете".
- ...Но справедливость восторжествовала. Виновные найдены, арестованы и
скоро будут наказаны... - воинствовал женский голосок.
Не выключая телевизора, Зубков вскочил со стула и кинулся к компьютеру.
Экран вспыхнул, на черном фоне побежали белые строчки. Казалось, компьютер
никогда не загрузится. Потом система дважды не определяла карточку и не
принимала пароль. Наконец доступ был разрешен. Зубков без труда нашел нужную
информацию. В списке из шестисот двадцати четырех фамилий Лобачевский
значился под номером двести семьдесят один. Мухин был триста девятым. Зубков
сделал общий запрос на розыск. Больше никто из его знакомых ни в чем не
обвинялся. Информации о Наташе, как и прежде, не было никакой.
В дверь позвонили. Костя поднялся со стула и пошел открывать. Он никак
не мог понять, почему Лобачевского убили у подъезда. Наверное, он пытался
бежать. Жаль. Хороший был дядька. Открыв дверь, Костя увидел на пороге
Славу. Того самого таксиста, что вез его однажды. Того самого, что когда-то
приснился соседом. Слава тоже не ожидал увидеть своего интересного пассажира
и несколько озадачился.
- Константин Зубков? - спросил Слава. В руках у него была какая-то
бумага, до этого неоднократно в несколько раз складываемая.
- Да. Вы ко мне?
- Вы арестованы.
- Что?..
Вместо Славы ответил приклад автомата. Он угодил Зубкову точно в лоб.
Костя сделал несколько шагов назад, оступился и упал. Он лежал на полу,
потеряв сознание, чуть повернув голову и раскинув руки. Кровь стекала по
брови и от виска капала на паркет. Слава быстро вошел в квартиру, перешагнул
через хозяина и прошел в комнату. Следом за ним в квартиру ввалились шестеро
автоматчиков. Двое остались стоять на лестничной площадке.
- Кухня, - скомандовал Слава, махнув рукой в ее сторону.
Двое прошли на кухню, двое - следом за Славой, двое остались стоять
возле Зубкова. Один из них наклонился к Косте и обшарил карманы. Слава
осмотрел балкон и вернулся в прихожую. Часы Зубкова уже были в кармане у
одного из автоматчиков.
Очнулся Костя в дороге. Он сидел на боковом сиденье микроавтобуса,
кровь на лбу запеклась, голова сильно болела. Руки его были в наручниках.
Зубков повернул голову и осмотрелся. Водитель и пассажир рядом с ним были
отгорожены от салона железной перегородкой с небольшим окном, затянутым
стальной сеткой. Окон в задней части автобуса не было вовсе, задние двери
открывались только снаружи. Напротив Зубкова сидел Слава, по бокам - два
автоматчика. Еще трое сидели у перегородки. Лица их явно не были изуродованы
интеллектом. Слава, очевидно, был здесь за главного. Он не скрывал своего
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг