китайского аспиранта - описание трех новых ископаемых кузнечиков из поздней
юры провинции Цзилинь (один из которых на самом деле был цикадой), он вдруг
понял, что все эти субкостальные крыловые жилки и алевролитовые пачки,
перекрытые ожелезненными конгломератами, скользят где-то по дальней
периферии его сознания - ибо перед мысленным взором его по-прежнему стоит
темный зал, где кружится в танце красавица с алым шарфом и гибнут угодившие
в ловушку товарищи-авантюристы...
За месяц своих почти ежедневных визитов Виктор успел по-настоящему
полюбить этот несбыточный мир - альбигойский Лангедок, приправленный Японией
эпохи Хэян и густо замешанный на кельтско-скандинавской мифологии в
толкиеновской аранжировке. Дело даже не в изысканности самОй сюжетной
интриги, сделавшей бы честь лучшим детективным романам (каковы настоящие
цели Совета Шести Чародеев? кто в окружении принца Аретты тот предатель, что
выдает Северной Империи секретнейшие планы? - узнаем в свое время, и никак
не раньше); главное было - в сочетании нарочитой непрописанности картины
Мира, позволяющей каждому дорисовывать ее по собственному вкусу и разумению,
с дивной ее избыточностью в виде множества вкусных необязательных деталей -
сочетании, которое, собственно, и вдыхает жизнь в "рукотворный
информационный объект", обращая его в произведение искусства. И когда ты,
направляясь по заданию сэра Габотта в осажденный вольный город Роменик,
узнаешь в придорожной корчме от пьяного гнома-оружейника историю некоего
заколдованного меча, это может означать все что угодно: подсказку Совета
Шести - как тебе выполнить свою миссию; ловушку, расставленную для тебя
имперской контрразведкой; ключевой фрагмент пазла, что тебе еще только
предстоит собирать много месяцев спустя; а может и не означать вообще ничего
- и вот в этом-то варианте и состояла главная прелесть! В подвалах замка
Аретты, к примеру, имелась пара сундучков, которые никто еще (насколько
Виктор слыхал от других знатоков игры) не сумел открыть - что в них? Скорее
всего - "ничего, кроме мышиного помета" (как гласит соответствующее экранное
сообщение), но все таки, все таки... Существовали целые города, посещать
которые вроде бы нет никакой прямой нужды; по ходу основных миссий сплошь и
рядом возникали увлекательнейшие побочные сюжеты - тупиковые, не оказывавшие
на основную линию никакого влияния... Или это только кажется, что не
оказывают? может, там возникает такая же хитрая структура второго порядка,
как в "Тысяче и одной ночи" - для этих самых "ящичков в ящичке" у филологов,
кажется, даже есть особый термин... И кстати - что там намедни говорил
насчет таких игрушек Поль?
...Биохимик Поль - университетский однокашник и кореш еще со времен
школьного биологического кружка при Зоомузее (эх, времечко: первая бутылка
водки, распитая под заснеженными елками Приокского заповедника... первая
экспедиция - энцефалитный эпидотряд в Кузнецком Алатау...) только что
вернулся на побывку из Штатов, "измученный нарзаном и политкорректностью",
и, натурально, завалился к Виктору, имея при себе бутылку и аспирантку.
Бутылка была тамошняя, не обесчещенная королевской лилией криво наклеенной
акцизной марки, аспирантка же, вопреки рыже-веснушчатой наружности и имени
Алиса, вкупе наводящим на мысли о туманном Альбионе, оказалась продуктом
вполне отечественным: в известном предбрачном напутствии королевы-матери
"Закрой глаза и думай об Англии!" она никак не нуждалась; нет, то есть
глаза-то она в соответствующие моменты может и закрывает, но вот думает при
этом наверняка не об Англии (равно как и - не о России).
Бутылка, к слову сказать, оказалась всемирно-знаменитым, но ему лично
доселе незнакомым ромом "Бакарди"; Виктора однако заинтересовали не столько
достоинства самого напитка (очень даже ничего...), сколько эмблема на
этикетке - характерным образом стилизованный силуэт летучей мыши на фоне
шарика:
- Слышь, Поль, до меня только что доперло: это ж эмблема ГРУ, один в
один! Ну, то есть, понятно, наоборот... Выходит, символ Аквариума, Великого
и Ужасного - это просто-напросто логотип заграничного рома... Блин!.. - мою
национальную гордость в очередной раз поставили в третью позицию... Есть у
нас хоть что-нибудь, некраденное на Западе?
- "Видите ли, Юра..." - готовно откликнулся Поль (они там, в своих
Стенфордах-Гарвардах, похоже, такими патриотами становятся, что прям хоть
сейчас в "Честь и Родину", или как ее там; лучше бы, блин, поддерживал
отечественного товаропроизводителя - а то рыженькая сейчас заскучает...) -
Согласись, что лучшая разведслужба всех времен и народов на такой ерунде
прокалываться вроде как не должна, нет?.. Все дело в исходной посылке. Есть
организация - Багдадский Вор, которая сумела украсть все: у Гитлера - дату
нападения на СССР, у американов - атомную бомбу, ну, ты понял... И вот она
выбирает себе эмблемой краденный фирменный знак, известный всему миру; по
мне, так в этом есть свой, бандитский, шарм - вроде как кататься по городу
на угнанном лимузине градоначальника! Или, если угодно, постмодернизм;
эдакий центон...
Вот от этого-то "Все дело в исходной посылке" они, помнится, и вырулили
тогда (это уже чуть после, спустившись в ночной магазинчик еще за одной -
"...А то у меня там двое соседей по кампусу: один финн - пьет вполне
по-нашенски, но разговаривать с ним, помимо молекулярной гибридизации, можно
только о хоккее; второй япон - вполне себе принц Гэндзи, однако не пьет
вовсе. Не, ты вникни!..") - на компьютерные игры... Точнее так: насколько
корректна аналогия между компьютерной игрой, где можно переигрывать сюжетные
развилки, и "альтернативной историей", на которой все нынче как с ума
посходили: доставить в пресловутую кузницу гвоздь, не дать замочить
Столыпина...
- Жиденькая аналогия, на мой вкус. Виртуальность-то - бог бы с ней, но
тамошние миры - не гомеостаты, а марионетки: все на внешнем управлении.
- Ну да, а здешний не на внешнем! - хмыкнул Виктор. - Кирпич там,
Аннушка с маслом...
- Фи, батенька! Мы с тобой, конечно, советские продукты, и диалектику с
прочей философией учили не по Гегелю, но это-то уж совсем - первый класс,
вторая четверть...
- Ну а как же - "Кузьма Ульянович Старопопиков? Ви бамбилы лагерь под
Аль-Джегази? Арганызация Асвабаждэния Палэстины пригаварыла вас к смэрти!" И
бац - инфаркт...
- Фигню несет твой обожаемый Пелевин! - отрезал Поль, и весьма
эмоционально помотал в воздухе вилкой, отвлекшись от тщетных попыток
загарпунить в непроглядно-темном, как воды Стикса, рассоле последнюю в банке
маслинину. - Никогда они не заживут собственной жизнью - ни "Принц Персии",
ни тем паче "Абрахамс", все эти бродилки-стрелялки-леталки!.. И знаешь
почему? Им просто-напросто не хватит на это избыточности: все возможные ходы
в них слишком уж утилитарно-целеполагательны...
- Избыточности?
- Ну да. Для жизни требуется охрененная избыточность, какой ни одна
искусственная система - даже виртуальная! - не обладает. Про 80-процентную
избыточность генома объяснять надо?
- Это насчет того, что вся реально необходимая организму информация
записана в 20 процентах ДНК, а остатняя
ее часть - это так, зипованный архив
на всякий противопожарный?
- Отстаете от жизни, благородный дон, среди своих мезозойских костей!
По всему выходит, что "зипованные архивы", вкупе со всеми системами
перекрестного контроля, умещаются в тех самых, рабочих, 20-ти процентах
генома - а остальные 80 вроде как вообще ни за хреном не нужны! Вообще - ты
понял? Собственно, как раз ими мы сейчас и занимаемся... Про
"самовоспроизводящиеся автоматы" фон-Неймана слыхал?
- Ну, в самых что ни на есть общих чертах... Кибернетическая модель...
Насчет того, что способность к самовоспроизведению зависит от сложности
собственной организации. На низшем уровне сложность будет вырождающейся -
можно воспроизводить только более простые автоматы, чем ты сам; а как прошел
некий критический порог сложности - так можно строить такие же или даже
более сложные... К происхождению жизни эту модельку прилагали регулярно -
только, по-моему, без особого успеха.
- Без особого успеха, - хмыкнул Поль, разливая остатки коньяка (эх, не
миновать им бежать за третьей; верно говорят: "Пошли дурака за бутылкой - он
ведь и правда одну принесет"), - это если ты про школьный "первичный
бульон", заправленный коацерватными клецками фабрики имени Опарина... Фокус
в том, что задрать сложность системы выше неба - не проблема; проблема в
том, что информационный шум при этом всегда будет прирастать быстрее, чем
полезная информация... ну, в нашем случае шум - это спонтанные мутации, ты
понял. Короче - при лобовом наращивании сложности система у тебя развалится
раньше, чем достигнет надкритического, самоподдерживающегося, уровня. И вот
тут-то мы и делаем ход конем - ловкость рук, и никакого мошенства: в рабочей
части системы мы от шума, елико возможно, избавляемся (есть способы), а
суммарную сложность поднимаем за счет избыточных 80 процентов, так сказать,
не облагаемых налогом... И выходит, эти "паразитные" 80 процентов генома
нужны исключительно затем, чтоб просто-напросто закрутились шестеренки
фон-Неймановского автомата... - ("Ну, будем!..") - Так вот, возвращаясь к
компьютерным игрушкам: они перестанут быть тупыми марионетками только если
твой Сид Мейер доведет избыточность системы до пятикратной. Сам понимаешь -
после этого он будет не уже Сидом Мейером, а Господом Богом... ну, или хотя
бы этим, как бишь его... Эру-Элеватор, да?
Виктор хотел было поведать, что на самом деле - есть такая игрушка, где
избыточность может и не пятикратная, но явно приличная, однако отвлекся и
вместо этого осведомился у Поля - как эти представления об избыточности
генома соотносятся с работами Араутяна; ну, это насчет того, что степень
новизны при преобразованиях системы не может превышать 20 процентов - иначе
система просто разваливается? Поль заинтересовался чрезвычайно, потребовал
точной ссылки - но тут как раз Алиса вынырнула из музыкального Зазеркалья, в
коем пребывала последние минут сорок, и нашла, что ей пора падать в кроличью
нору; Поль предложил падать совместно - он, дескать, не может оставить даму
на съедение ужасному зверю Под-Котику - и они убрели на ватных, отвергнув
предложение уложить их в пустующей Иришкиной комнате; из последнего
обстоятельства Виктор сделал вывод, что тут, возможно, все серьезнее, чем
кажется. Он даже испытал некоторое раскаяние: девочка была - прелесть, а
они, блин... "Канадские лесорубы: в лесу - о бабах, с бабами - о лесе"...
...Виктор свернул китайскую статью и, чуть поколебавшись, вновь вызвал
на экран заставку "Хроник Срединных Земель" - просто послушать музыку. Да,
музыка... вот убери, к примеру, из "Профессионала" музыку Морриконе, и
останется боевичок - один из многих, а так - вполне себе классика; так и
здесь... Воля ваша, но странная это игрушка, со всех сторон странная; она,
похоже, здорово "глючила", причем глюки в каждой копии игры были свои,
неповторимые. Автором игры значился некто Раймонд, создатель одного из
бесконечных фэнтэзийных сериалов - убогая штамповка, каковую человеку,
вышедшему из десятилетнего возраста, и в руки-то брать западло. Голову на
рельсы: истинный творец, создавший это чудо, по каким-то своим соображениям
решил не светиться в титрах - вроде тех ребят, что спрятались за выпиленной
из фанеры личиной неграмотного актеришки Уильяма Шакспера... Или (мелькнула
вдруг совсем уж дурацкая мысль) может, никакого творца нет вовсе, а есть тот
самый фон-Неймановский автомат, переваливший за критический уровень
сложности? А если так - как он должен вести себя на альтернативных развилках
сюжета? Процесс-то, по идее, должен становиться не-марковским, а дальше
вообще будет возникать "дарвиновское" поведение системы - как у Эйгена, с
его самосовершенствовующимися автокаталитическими циклами второго порядка!
Ладно, ну их всех к дьяволу - и фон-Неймана, и Маркова, и Эйгена; "будь
проще - и люди к тебе потянутся"... Вот, к примеру, одна из первых записей,
- (Виктор вошел в архив) - помнится, там обнаружилась пещера, никакими
описаниями в этих местах не предусмотренная, и в которую он тогда залезть
так и не сумел. Сейчас он сотрет эту сюжетную развилку (JJJ-11.12),
освобождая место для пошаговых перезаписей боя в храмовом подземелье, и мир
станет беднее... на сущую безделицу - но беднее! Необратимость...
И, повинуясь внезапному импульсу, Виктор кликнул двойным щелчком на
строчке JJJ-11.12 - "Load saved game". Напоследок.
3
Ощущение вторичности происходящего было внезапным и необычайно сильным.
Оно волною прокатило по речным заводям памяти, взбаламутив с заиленного,
заросшего рдестами и роголистником дна причудливую мешанину погребенных там
теней, отзвуков и запахов. Некоторое время все это кружилось в зеленоватой,
цвета бутылочного стекла, водной толще, и казалось уже - вот-вот сложится в
осмысленное воспоминание, но нет... Хоровод распался, и образы минувшего
стали один за одним погружаться в глубину; дольше всего держался запах - он
как бы отчаянно выгребал против течения ("Ну вспомни же меня, вспомни - это
так важно!.."), однако настал и ему черед обессилено вернуться в придонную
тину забвения. Теперь уж точно навсегда...
Глупости, конечно. В этой части страны Айвен отродясь не бывал - да и
дальше, по чести говоря, вполне обошелся бы без эдакого счастья. Верно
говорят - "Ни одно доброе дело не остается безнаказанным"... Айвен мельком
глянул на спутников, с которыми накрепко связала его в ту ненастную ночь
шаловливица-судьба, и в очередной раз безнадежно выругался про себя: вот уж
влип, так влип... Но тут откликался другой голос - новый, до той ночи вовсе
не дававший о себе знать: "А что - спутники? С такими спутниками можно хоть
в огонь, хоть в воду, хоть под землю - за гномьими сокровищами. А если ты в
и девятнадцать годков не готов к приключениям, даже в такой компании -
значит, привет: возвращайся под отчий кров, женись на Анне-Луизе с соседней
улицы и устраивайся по родительской протекции письмоводителем в
магистрат..."
...Придорожный трактир "Последняя чарочка" у второй после Ламерта
развилки Северного тракта был в тот дождливый вечер совершенно пуст - ни
одного посетителя. Фитилек единственной масляной плошки выхватывал из
неопрятной темноты лишь струганную стойку в пивных потеках и недовольную
заспанную физиономию хозяина (еле достучался!); освещать же длинный стол, с
краешка которого сейчас расположился со своим скудным ужином Айвен,
трактирщик почел явным излишеством - ничче, дескать, мимо рта не пронесешь!
Рожа у хозяина была совершенно разбойничья - подстать репутации здешних
мест, так что Айвен, расплачиваясь за ужин и ночлег, демонстративно
вытряхнул на стойку весь свой запас медяков и мелкого серебра: а то ведь
сперва снесут башку, а уж потом начнут соображать - да стоило ли, за
такую-то ерунду...
Допивая пиво (на удивление приличное - для такой дыры), Айвен поймал на
себе взгляд хозяина - и внезапно почувствовал, как за воротник ему заползла
гусеница озноба, холодная и щетинистая: ох, ребята, да тут не разбойники,
тут как бы не хуже... Темный, совершенно безлюдный и безмолвный трактир, в
котором отчего-то даже сверчки умолкли, и хозяин, следящий за ним вполглаза,
как сытый кот за мышью: "ну-ну, побегай пока, дурашка..." Взять с него
нечего, значит... значит... Спокойно! - приказал он себе и попытался,
сосредоточившись, сплести вокруг себя магическую паутинку - одно из
немногих, простейших, заклинаний, которым его успели научить в школе Эри;
нить сплелась на удивление хорошо и четко, чужой огонь нигде ее не пережег:
во всяком случае, ни упырем, ни оборотнем трактирщик, похоже, не был. Однако
теперь сомневаться уже не приходилось - хозяин действительно следит за ним,
как моласский волкодав, которому приказано "Охраняй!": дескать, сидишь себе
- и сиди, пей пиво, а дернешься к выходу - перерву горло на раз...
И тут - хвала Богам, Высоким и местным! - снаружи послышался энергичный
оклик: "Эгей! Есть кто живой?", с дивной бесцеремонностью прогрохотали по
доскам крыльца сапоги, распахнулась настежь входная дверь... Светильник
как-то сам собою вспыхнул ярче, и на свету в физиономии трактирщика не
обнаружилось ровно ничего зловещего - одно лишь заспанное недовольство; тьфу
ты, чего только не примерещится в игре теней!
Вошедших было двое; судя по состоянию их плащей, дождь на улице не то
что не утих, а припустил с новой силой. Одеты одинаково, в кожаные куртки со
шнуровкой на груди и высокие ботфорты - излюбленный наряд солдат удачи,
каковыми вошедшие, похоже, и были. Один из них, шатен лет двадцати пяти (меч
носит за спиною, по-косиански; по говору - южанин, а по манерам -
несомненный шевалье) небрежно швырнул на стойку монету ("Ужин и комнату с
двумя койками!"), пару секунд, прищурившись, в упор разглядывал Айвена,
после чего вновь обернулся к хозяину:
- Скажи-ка, любезный, тут незадолго перед нами должен был объявиться
отряд королевских рейнджеров, человек шесть...
- Не было тут таких, добрый сэр, - помотал головою тот, колдуя над
втулкой пивного бочонка.
- Странно, - бровь шевалье поползла вверх, а взгляд, обращенный на
трактирщика, стал тяжел и недоверчив. - Из Ямбона они выступили с рассветом,
это я знаю совершено точно. Свернуть на этом тракте, как я понимаю, некуда.
Так?..
- Я того не ведаю, добрый сэр, - угрюмо пробормотал тот, отводя глаза.
- Ко мне никто не заворачивал, Светлый Гэша тому свидетель, а за тракт я не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг