том, что беседовавшие с ним люди - действительно Моисей и Илия. А дальше -
самое интересное: "И когда сходили они с горы, Иисус запретил им, говоря:
никому не сказывайте о сем видении, доколе Сын Человеческой не воскреснет
из мертвых" (Мф 17:9); "И они удержали это слово, спрашивая друг друга,
что значит: воскреснуть из мертвых?" (Мф 9:10). Попросту говоря: трое
Апостолов оказались нечаянными свидетелями встречи Иисуса с некими двумя
людьми, которая явно не предназначалась для их глаз. Иначе с чего бы это
Учитель потребовал, чтобы они держали язык за зубами - до самой смерти?
Вернемся, однако, к генеральной линии нашего расследования - к
событиям четверга Страстной недели. Итак, как и когда могла быть незаметно
для Апостолов передана Иисусу информация о предательстве Иуды (кто ее
передал - это отдельная тема)? Здесь существует бессчетное множество
способов (например, через практически невычисляемого связника,
закамуфлированного под нищего на паперти), однако в данном случае можно
предположить простейший: Иисус нашел соответствующее сообщение в заранее
оговоренном месте явочной квартиры - "большой, устланной, готовой", после
чего и обвинил Иуду в предательстве.
Есть, однако, и еще одна загадка. После окончания Тайной вечери Иисус
с одиннадцатью Апостолами покинули Иерусалим и совершили свое шествие в
Гефсиманию - масличный сад у подножья Елеонской горы, что восточнее города
[информация к размышлению: поселок Вифания, с которым был связан ряд
примечательных событий (см. выше), расположен на той же самой Елеонской
горе, что и Гефсиманский сад, только первый на юго-восточном, а второй -
на западном ее склоне]. Судя по продолжительности бесед, ведшихся по
дороге, путь был неблизкий. В Гефсиманском саду, после Моления о чаше,
Христос и был арестован. В евангельских текстах не содержится никаких
намеков на то, что Учитель заранее делился с Апостолами своими планами -
куда именно он собирается направиться из Иерусалима. Между тем. Иуда,
покинувший Тайную вечерю задолго до ее окончания, безошибочно привел
группу захвата именно туда, куда следовало, - в Гефсиманский сад.
Надеюсь, этому персонажу мы не станем приписывать дар всеведения?
Тогда давайте рассуждать логически. Ну, как Иуда угадал само место - более
или менее ясно: видимо, Гефсимания служила Апостолам постоянным убежищем в
течение последних дней ("Днем Он учил в храме; а ночи, выходя, проводил на
горе, называемой Елеонскою" - Лк 21:37); отметим, что в Гефсиманском саду
действительно есть скала с большой пещерою, которая, судя по всему, и
служила Апостолам жилищем (Библейская энциклопедия, I:159). Именно отсюда
они, видимо, и отправились в Иерусалим на Тайную вечерю. Непонятно другое;
на чем основывалась уверенность Иуды в том, что Иисус вернется в эту ночь
на свою заведомо засвеченную базу? Ставя себя на место Учителя, он должен
был бы предположить, что тот попытается вырваться из-под колпака и
немедленно исчезнуть из окрестностей Иерусалима, как уже неоднократно
проделывал ранее (например, Ин 10:39-40). Эти "исчезновения" Иисуса очень
интересны сами по себе, однако сейчас речь не о них.
Мы как-то привыкли исходить из того, что в ту ночь в основе всех
действий (а вернее - бездействия) Христа лежало его твердое намерение
"испить чашу сию". Между тем, сыщикам для успеха реальных
оперативно-розыскных мероприятий необходимо как минимум верно
отрефлектировать мотивации разыскиваемого. Кажутся ли способными на столь
точное проникновение в помыслы Спасителя Иуда и стражники Синедриона?
Вопрос, по моему, риторический. И - с другой стороны: пусть Иисус уже
окончательно распорядился собственной жизнью. Однако мог ли такой человек,
как он, сознательно подвергать риску - смертельному, и притом совершенно
бессмысленному - своих учеников, оставаясь вместе с ними? В момент ареста
Учитель заявляет: "Если меня ищете, оставьте их, пусть идут! (да сбудется
слово, реченное Им: из тех, которых Ты мне дал, Я не погубил никого)" (Ин
18:8-9). Однако, прямо скажем: его собственный вклад в то, что ученики
остались живы, кажется минимальным. Ведь это же просто "преступный
недосмотр", что их не перебили на месте в момент инцидента с Малхом!
Все эти соображения позволяют предположить следующее. Иисуса в ту
ночь ждало в Гефсиманском саду некое дело - настолько важное, что, не
сделав его, он не мог ни покинуть Иерусалим (даже под угрозой ареста), ни
добровольно сдаться первосвященникам; Иуде же было об этом известно. Можно
предположить, что в саду - месте своего последнего укрытия - Иисус должен
был либо что-то взять в условленном месте, либо, напротив, оставить, либо
- что скорее всего - с кем-то встретиться. И если его действительно ждал в
саду некий человек (вспомним, например, годичной давности ночной визит к
Иисусу члена Синедриона Никодима), то становится понятным, почему Иисус,
не считаясь с опасностью, постарался успеть в Гефсиманию раньше сыщиков.
Когда должна была произойти эта встреча (произошла ли она в
действительности - это отдельный вопрос)? Думаю, что в тот самый момент,
когда Иисус удалялся в одиночестве в глубину сада - совершить Моление о
Чаше, и вот почему. Давайте сопоставим сцены Моления о Чаше и Преображения
Господня (смотри выше). В обоих случаях Христос удаляется от учеников,
дабы совершить в уединении молитву. В обоих случаях его сопровождают трое
Апостолов, причем одни и те же - Петр, Иоанн и Иаков. В обеих случаях все
трое "телохранителей" странным образом засыпают. Как вы думаете, не
многовато ли тут совпадений, и не идет ли в действительности речь об одной
и той же, малопонятной для Апостолов, встрече Учителя? Тем более, что есть
и прямое указание на то, что Иисус был в саду не один (Лк 22:43);
Евангелист, правда, полагает, что с Учителем находился "ангел", но это уже
чистые домыслы.
Сформулируем вопрос несколько иначе: а могли ли Апостолы разглядеть в
глубине сада разговаривавшего с Учителем человека (даже если таковая
встреча заведомо происходила)? Думаю, что нет, и вот почему. Вспомним
другое событие этой же ночи - отречение Петра во дворе дома Каиафы: "Между
тем рабы и служители разведши огонь, потому что было холодно, стояли и
грелись; Петр тоже стоял с ними и грелся" (Ин 18:18). Это - во дворе
городского особняка; можно себе представить, какой колотун был в ту
весеннюю ночь в Гефсиманском саду. Поэтому вполне резонно предположить,
что Апостолы тоже жгли костер, чтобы согреться. А это значит - в принципе
не способны были разглядеть хоть что-то за пределами освещенного им круга.
Ну хорошо, а могли что-нибудь заметить трое бесславно заснувших
"сопровождающих"? Кстати, как раз в свете такого допущения этот странный
сон становится понятным и естественным. Надо думать, ученики через
несколько минут своего бдения (а кстати - не возлагал ли Учитель на эту
троицу обязанностей дозорных?) промерзли до костей и решили - буквально на
секундочку! - отойти к костру согреться. Увы, такие "секундочки" всегда
кончаются одинаково - молниеносно разморило в тепле, и привет горячий...
Так что особых надежд на их свидетельства я бы тоже не возлагал, однако
кое-что они все-таки наверняка заметили - _д_о_ и _п_о_с_л_е_ своего
пребывания у костра. Во всяком случае, сведения о посещавшем Иисуса
"ангеле" наверняка исходят от них - больше просто не от кого.
ОПУСТЕВШАЯ ГРОБНИЦА
Вскоре после того, как крестная казнь совершилась, на сцене появились
еще два достаточно загадочных персонажа. Один из них - Иосиф Аримафейский,
"знаменитый член Совета, который и сам ожидал Царствия Божия" (Мр 15:43);
в апокрифическом Евангелии от Петра он охарактеризован как "друг Пилата и
Господа". Именно он забрал, с разрешения прокуратора, тело казненного
преступника - "царя Иудейского" - и затем похоронил его в собственной
гробнице. Евангелисты представляют Иосифа как "тайного ученика Христа" (Ин
19:30), хотя в предшествующем тексте Нового Завета нет никаких упоминаний
о его контактах с Иисусом или Апостолами - ни до, ни, что самое странное,
после погребения. Существует, правда, предание, согласно которому он будто
бы первый проповедовал Евангелие в Британии, но оно кажется
малоправдоподобным даже официальной Церкви (Библейская энциклопедия
I:364).
Помогал же ему Никодим, также бывший членом Синедриона. В отличии от
Иосифа, Никодим действительно дважды встречался с Христом, причем первый
раз провел в беседе с ним целую ночь (Ин 3:1-21), а в другом эпизоде
открыто выступил в его поддержку перед другими членами Синедриона (Ин
7:50-52). Поэтому можно предполагать, что инициатором погребения в
действительности был не Иосиф, а именно Никодим. Предание относительно
дальнейшей судьбы Никодима выглядит гораздо более скромным ("впоследствии
принял крещение от Апостолов" - Библейская энциклопедия II:17), а потому
вызывает куда большее доверие.
Как бы то ни было, два видных представителя местного истэблишмента
бросили достаточно демонстративный вызов иудейским властям, причем в тот
самый момент, когда стало ясно, что шутки кончились, а все "официальные"
ученики Христа дрогнули и думали лишь о собственном спасении. Что побудило
их к этому? Одно лишь "ожидание Царства Божьего"? Гм... Иосифу с
Никодимом, между прочим, было что терять - в отличие от учеников, имевших
социальный статус бомжей.
Это все - преамбула. А теперь настала пора непосредственно перейти к
одному из ключевых эпизодов нашей истории - исчезновению тела Христа из
охраняемой гробницы. Гробница эта, принадлежавшая, как было сказано выше,
Иосифу Аримафейскому, представляла собой новый, только что вырубленный в
скале склеп, расположенный в достаточно уединенном месте близ Иерусалима;
последнее обстоятельство сильно облегчало задачу охранников. Вход в
гробницу, заваленный тяжелым камнем (Мак-Дауэлл приводит цифру - полторы
тонны) и опечатанный имперской печатью, охраняла римская стража. То, что
стража была именно римская (то есть высоко дисциплинированная и притом
нейтральная относительно внутрииудейских разборок), играло существенную
роль в аргументации Мак-Дауэлла и Гладкова, и было ими обосновано детально
и убедительно [здесь может быть выдвинуто следующее возражение: в ответ на
просьбу первосвященников "Пилат сказал им: имеете стражу; пойдите,
охраняйте как знаете" (Мф 27:65); эти слова прокуратора в принципе можно
понять как отказ ("У вас же есть собственная, храмовая, стража - вот и
разбирайтесь сами со своими скандалами!"); Мак-Дауэлл, однако, приводит
чисто лингвистические доводы в пользу того, что в оригинальном
евангельском тексте (в отличие от многих переводов на европейские языки)
все три глагола должны читаться в едином наклонении - повелительном;
означенная фраза, таким образом, в действительности звучит как "имейте
стражу; пойдите, охраняйте как знаете", то есть: "Возьмите солдат и
действуйте далее по собственному усмотрению"].
На рассвете третьего дня стражники, с изумлением обнаружив, что
камень отвален и гробница опустела, немедленно извещают об этом
первосвященников. Те, "собравшись со старейшинами и сделавши совещание,
довольно денег дали воинам и сказали: скажите, что ученики Его, пришедши
ночью, украли Его, когда мы спали; и, если слух об этом дойдет до
правителя, мы убедим его, и вас от неприятностей избавим. Они, взявши
деньги, поступили, как научены были." (Мф 28:11-15). Пилат впоследствии
счел, что первосвященники фактом дачи взятки подтвердили невиновность
солдат, и не стал подвергать последних наказанию.
Я еще готов допустить, что в божественную, мессианскую, сущность
Христа действительно поверили некоторые иудейские иерархи. Иное дело -
римляне; все, что нам известно из исторических и литературных источников
об их менталитете, позволяет утверждать, что в описываемое время римское
общество было по сути атеистическим. Именно этим обычно объясняют
принципиальную неспособность античной цивилизации противостоять начавшейся
несколько десятилетий спустя моральной экспансии христианства. Поэтому
сама мысль о том, что прагматичные римляне, относящиеся безо всякого
пиетета и к собственным-то богам, готовы всерьез воспринимать еврейские
россказни о Мессии, воскресающем на третий день после смерти - сама эта
мысль представляется мне абсурдной. Это во-первых.
Во-вторых, следует напомнить о том, что дисциплинарный устав римской
армии был весьма суров. Мак-Дауэлл отмечает, что воины, заснувшие на
посту, подлежали неукоснительной смертной казни (безотносительно к
результату подобной халатности). Памятуя об этих двух соображениях,
в_с_е_ действия _в_с_е_х_ участников инцидента - и стражников, и
первосвященников, и Пилата - следует признать совершенно нелепыми (причем
вне зависимости от того, по какой причине в действительности опустела
гробница). Все они как будто сговорились делать именно то, что более всего
противоречит реальным интересам каждого из них. Судите сами.
Вот, например, стража обнаруживает поутру пропажу "охраняемого
объекта". Если солдаты действительно бдели всю ночь, они могут быть
уверены в том, что это неприятнейшее происшествие не является результатом
каких-то сложных игр иудейских властей. С другой стороны, пропажу
обнаружили сами стражи, а не кто-то из начальства. Самое логичное при
таком раскладе - снять на рассвете караул, как это и планировалось, и
нагло отрапортовать, что все в порядке - авось обойдется. Если же
впоследствии иудейское начальство обнаружит вскрытую гробницу и поднимет
шум - сделать морду ящиком и заявить, что когда караул снимали - гадом
буду! - все было о'кей, а уж чего там дальше случилось - не могу знать; и
пускай эти азиатские чурки сами приглядывают за своими жмуриками -
заколебали уже, Ваше благородие!
Ну ладно, пускай начальник караула - не тертый прапор советского
розлива, а, что называется, "девушка честная, но глупая". Почему, однако,
дисциплинированный римлянин отправился со своим покаянным рапортом не к
отцам-командирам, как того требует устав, а к туземному начальству? Он что
- действительно рассчитывает на заступничество со стороны ненавистного
Пилату Синедриона? Ну, тогда он просто полный дурак. Дальше - больше.
Синедрион предлагает стражникам - за умеренную плату - подписать себе
смертный приговор (признать свой сон на посту). Стражники соглашаются и,
честно отрабатывая полученную взятку, трезвонят по всему городу о якобы
совершенном ими должностном преступлении - а то вдруг римское командование
останется в прискорбном неведении об их подвигах.
Что до первосвященников, то им - если они действительно желали
оспорить факт воскресения - просто следовало, "не отходя от кассы",
официально обвинить солдат в том, что те уснули на посту и прошляпили
покражу тела. Иудеи не могли не понимать, что в глазах римских офицеров
этот инцидент просто не может иметь никаких иных объяснений, и лепет
солдат о каких-то чудесах лишь усугубит их вину. Представьте-ка себе
современного генерала, которому пытаются всучить примерно такой рапорт:
"Докладываю, что во время несения караула рядом с нашим постом
приземлилась летающая тарелка, парализовавшая личный состав голубым
свечением, после чего зелененькие человечки вынесли из охраняемого нами
склада 42 автомата и 12 ящиков ручных гранат"; догадайтесь с трех раз,
какова будет реакция генерала? [здесь я подразумеваю нормальную армию, а
не так называемые "Вооруженные силы Российской Федерации" образца
1991-дробь-95 годов] Между тем, именно вступив в переговоры со стражниками
и дав им взятку, первосвященники фактически расписались в своем признании
факта воскресения Христа. Что и было констатировано Пилатом.
Теперь прокуратор. Его подчиненные сперва заснули на посту и проспали
"охраняемый объект", за что подлежат смертной казни. Мало того, они берут
взятку у местного царька и затем выполняют его указания; в любой армии
мира это считалось бы даже больше криминалом, чем сам первоначальный
проступок. В нашем случае, однако, минус на минус удивительнейшим образом
дает плюс: стражники в итоге не были подвергнуты Пилатом вообще никакому
наказанию - его якобы удовлетворила версия о чудесном исчезновении тела.
Не могу не напомнить в этой связи другой эпизод. Когда некоторое время
спустя Апостол Петр столь же таинственно исчез из охраняемой темницы,
Ироду и в голову не пришло принимать во внимание "чудесный" характер этого
события, и он тут же казнил стражников - согласно уставу (Деян 12:19).
Кстати, об исчезновении Святого Петра: "в ту ночь Петр спал между
двумя воинами, скованный двумя цепями, и стражи у дверей стерегли темницу
[...] Ангел, толкнув Петра в бок, пробудил его и сказал: встань скорее. И
цепи упали с рук его. И сказал ему Ангел: опояшься и обуйся [...] надень
одежду твою и иди за мною. [...] Прошедши первую и вторую стражу, они
пришли к железным воротам, ведущим в город, которые сами собою отворились
им; они вышли, и прошли одну улицу, и вдруг Ангела не стало с ним" (Деян
12:6-10). Кто как, а я лично вполне солидарен с Иродом: эти события,
конечно, можно счесть _т_а_и_н_с_т_в_е_н_н_ы_м_и_, но уж никак не
ч_у_д_е_с_н_ы_м_и_. И если Ирод заинтересовался личностью действовавшего в
этом эпизоде Ангела (а то нет!), он наверняка обратился за консультацией
не к штатным богословам, а к шефу своей службы безопасности. Надо
заметить, что могущественные посланцы Высших Сил проделывали такие фокусы
с освобождением арестантов уже не в первый раз (например, Деян 5:18-24).
Неудивительно, что терпение тетрарха Галилеи унд Переи лопнуло ("Я царь
или не царь?!"), и он попытался поставить на место вконец оборзевших
Ангелов.
Опровергая версию о том, что тело Христа действительно было выкрадено
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг