казнь назначена на послезавтра, но произойдет сейчас; он уже получил
лошадиную дозу наркотиков, так что сам не понимает, на каком свете
находится, и достиг к тому же полной анестезии. Его сейчас оденут в твой
хитон, а затем распнут на кресте с табличкой "Царь Иудейский"; остальные
детали тебя не касаются. Тебя же мы выведем отсюда и спрячем - с тем,
чтобы ты через три дня явился своим ученикам, а затем и широким народным
массам. Мы хотим, чтобы народ уверовал в твою божественную сущность, а
авторитет твоего учения стал в Иудее непререкаемым. Тебе же по прошествии
некоторого времени придется исчезнуть - ну, скажем, вознестись на небо.
Остаток жизни ты, к сожалению, проведешь под чужим именем вдали от
Палестины - например, на Оловянных островах. Ты получишь чистые документы
и средства на прожитье, а главное - возможность сочинять новые проповеди и
послания, которые мы будем тайно распространять в Палестине среди твоих
последователей. Так да или нет?
И когда он сказал: "Нет", я сперва решил, что тот просто требует
должных гарантий, и еще успел восхититься его самообладанием - в таком
положении люди обычно готовы хвататься хоть за соломинку, хоть за
бритвенное лезвие. Я объяснил, что его опасения - а не уберут ли тебя
после "явлений" в целях сохранения секретности? - вполне понятны и
оправданы. Гарантией же здесь служат единственно весомые соображения -
соображения пользы. Мы крайне заинтересованы в его будущих посланиях и,
так сказать, закупаем их на корню. Он ведь не хуже нас понимает, что
нынешний состав учеников явно не способен не то что развивать Учение, но
хотя бы просто связно изложить его. Без заочного участия Иешуа в
деятельности общины она, скорее всего, быстро деградирует, растеряв свой
авторитет и влияние, а его замечательное Учение будет просто забыто; нам
же это совершенно невыгодно. Таких гарантий ему достаточно?
Выслушавши все это с несомненным вниманием, он вдруг нагнулся, взял
узелок со своей одежкой и, ни слова не говоря, направился к дверям. А у
самого выхода обернулся и произнес, обращаясь к Фабрицию (меня он вообще
игнорировал), загадочную фразу: "Что делаешь, делай скорее!". И пока я
судорожно соображал, что бы эти слова могли означать (ибо события Тайной
вечери были, как вы помните, восстановлены нами лишь несколькими днями
спустя), он успел выйти к поджидавшим на ступеньках себастийцам. Этого я
никак не ожидал, а потому лишь проводил его ошалелым взглядом, буквально
впав в прострацию. Клянусь Юпитером, я по сию пору не могу понять, в чем
была моя ошибка, ибо решительно никаких изъянов или подвохов сделка эта не
содержала!
Это был чистый нокаут. Присев на любезно освобожденный Назареянином
табурет, я обратился к Фабрицию с краткой, но прочувствованной речью.
Пускай я теперь - покойник, но и центуриону его блистательная затея тоже
даром не пройдет. Я напоследок позабочусь, чтобы он закончил свою жизнь
начальником погранзаставы где-нибудь в приевфратских песках, выбирая между
фракциями активных и пассивных педерастов. Тут я заметил, что мои
филиппики летят мимо цели, ибо Фабриций вроде бы следит за суетой вновь
оживших солнечных зайчиков, но только глаза у него совершенно
остановившиеся: центурион работает. А потом он поднял на меня взгляд,
будто бы только что проснувшись, и задумчиво произнес: "Черт побери, а
ведь это неплохая мысль! И, в любом случае, наш единственный шанс спасти
свои шкуры".
- О чем это ты, центурион?
- Простите, экселенц, я думал, вы и так поняли. Я об этой его реплике
- он ведь подарил нам блестящую идею.
- Идею?
- Ну конечно: делать все так, как нами задумано, но только без его
участия.
- Ну да, совсем как в том еврейском анекдоте насчет похорон без
покойника; ты в своем уме, центурион?
- Разумеется. Вам что, никогда не случалось использовать в
оперативной работе агентов-имитаторов?
- Имитаторов?! Постой-ка, Фабриций... Но ведь минимально критически
настроенные свидетели...
- Да о чем вы говорите, экселенц! Человек, способный поверить в
оживление покойника, поверит во что угодно - никуда не денется, а все
"критически настроенные" так и так - отрезанный ломоть. Все равно
показывать его можно будет лишь тем, кто _х_о_ч_е_т_ видеть Учителя
воскресшим - по крайней мере поначалу, пока мы не сформируем
соответствующее общественное мнение.
В общем, изначально безумная идея Фабриция становилась теперь
безумной в квадрате, однако выбирать было не из чего и двигаться в той
верше, в которую мы угодили, можно было только вперед - и не оглядываясь.
Насчет "все делать так же, как задумано" - это, конечно, не более чем
слова: план, конечно же, нуждался в существенных коррективах, причем
весьма срочных. Например, все ученики и спутницы Иешуа в тот момент
находились под плотным колпаком; мы приняли специальные меры, чтобы никто
из них не появился на месте казни и не смог принять участие в захоронении
трупов (их должны были сбросить в общую могилу, _о_б_р_а_б_о_т_а_в_ до
неидентифицируемости). Теперь все эти мероприятия потеряли смысл; более
того, стало весьма желательным, чтобы они своими глазами увидели труп
Учителя.
С другой стороны, нам теперь срочно потребовалась настоящая гробница,
причем желательно находящаяся в достаточно уединенном месте. Фабриций
незамедлительно нашел Никодима. Не думает ли тот, что кому-нибудь из
последователей Иешуа следовало бы позаботиться о достойных похоронах
Учителя? Римские власти, насколько известно советнику, собирались сбросить
тела всех казненных в ров. Однако прокуратор получил сообщение о том, что
тело Иешуа может превратиться в предмет различных махинаций - и учеников,
и первосвященников - а все это может спровоцировать волнения в городе.
Поэтому советник уверен - в создавшейся ситуации прокуратор не только не
станет возражать, если какой-нибудь уважаемый горожанин пожелает
похоронить казненного с соблюдением всех обрядов, но оценит этот шаг как в
высшей степени дружественный; сам Игемон хочет приставить к месту
захоронения караул - "во избежание"...
Короче говоря, через пару часов эта проблема была решена. Хозяином
гробницы оказался хорошо знакомый нам друг и единомышленник Никодима -
Иосиф, родом из Аримафеи; он же и отправился к предупрежденному мною
Пилату - просить о выдаче тела. Гробница Иосифа оказалась расположенной в
достаточно глухом месте - именно то, что нам было необходимо.
Спустя небольшое время меня разыскали - срочно к Игемону! Готовый к
самому худшему, я предстал пред светлыми очами. Выяснилось, что прокуратор
пребывает в совершеннейшей ярости по поводу освобождения Вараввы,
"сотника" из группировки Элеазара. Или, может, азиатское солнце до того
напекло мне голову, что я и впрямь решил отпустить с миром этого
террориста? Не нахожу ли я, что цена прикрытия моей комбинации с
Назареянином выходит слишком высокой? Я этого не находил, и разъяснил
прокуратору, что Одноглазый Симон теперь имеет возможность списать на
помилованного сотника все утечки информации, и прошлые, и будущие; так что
нам нет нужды пачкать руки - Варавву уберут сами зелоты. Тут только до
меня дошло, что в успешности самой моей комбинации Игемону даже в голову
не приходит усомниться. Я вышел от него с пустотой в коленках, но с
твердой уверенностью: полоса невезения (тьфу-тьфу-тьфу!) кончилась и со
следующей раздачи пойдет наша масть.
Тут возникло, правда, и одно дополнительное препятствие - грозящее
одним махом обрушить всю нашу изящную конструкцию. План строился в расчете
на людей, _х_о_т_е_в_ш_и_х_ видеть Учителя воскресшим; нам следовало лишь
п_о_м_о_ч_ь_ им в осуществлении их сознательных или неосознанных желаний.
Существовал, однако, один человек, который не задумываясь отдал бы
половину оставшейся ему жизни за возможность разоблачить нашу
инсценировку. Вы, проконсул, несомненно, поняли о ком идет речь; ну
конечно же, о Демиурге.
Громогласно заявив, что "воскресший Назареянин" - просто-напросто
самозванец, экс-апостол Иуда станет в руках Синедриона той самой козырной
шестеркой, что прихлопнет нашего туза. Более того: вновь обретя ценность
для Синедриона - как ключевой свидетель - он получит соответствующую
охрану. После этого перед ним откроются просто блистательные перспективы:
он сможет либо шантажировать нас (сохраняя перед Синедрионом свою легенду
раскаявшегося сектанта), либо раскрыться перед иудейскими спецслужбами как
бывший римский агент, делом доказавший новым хозяевам свою полезность.
Таким образом, наша комбинация имеет условие sine qua non: к моменту
"воскресения" Иуда должен быть мертв.
Легко сказать! Ночью мы упустили его из-под наблюдения и вплоть до
полудня не объявляли розыска, ибо в рамках первоначального плана он
никакой роли играть не мог. Иуда - агент высочайшего класса; даже
оставаясь в Иерусалиме, он способен раствориться в этом городе так, что на
его поиски уйдет не одна неделя, тогда как в нашем распоряжении - полтора
дня и две ночи... Обшарив в течении часа все мыслимые укрытия нашего
беглого агента и не обнаружив там никаких его следов, мы пришли к
неутешительному выводу: если до послезавтрашнего рассвета Иуда не совершит
какой-нибудь крупной ошибки - нам его не найти. Тогда и затевать
"воскрешение" совершенно бессмысленно.
Я механически делал пометки на карте города в соответствии с
постоянно поступавшими рапортами службы наружного наблюдения (она в
последние часы стала работать в режиме "чрезвычайный розыск") - все лучше,
чем сидеть сложа руки. Фабриций же тем временем продолжал изучать, в
поисках хоть малейшей зацепки, досье Демиурга, и так уже разобранное нами
по листику как минимум трижды. И вот, наконец, по прошествии двух часов,
проведенных в полном молчании, центурион негромко окликнул меня;
оторвавшись от карты, я увидел, что тот протягивает мне два документа - из
числа последних.
- Скажите, экселенц, вот рапорт, в котором Иуда сообщает о
"предательстве" Иоанна. Здесь на полях есть ваша пометка о том, что ему
прямо при контакте были выплачены деньги из секретного фонда - "на
ликвидацию последствий возможного предательства". А много ли было этих
денег?
- Где-то около четырех сотен динариев; тебе необходима совершенно
точная сумма?
- Да нет, как раз не обязательно - важен ее порядок. Дело в том, что,
отправляясь с группой захвата в Гефсиманию, Иуда оставил свой денежный
ящик в здании Синедриона; мои люди тем временем - я и сам не знаю зачем -
заглянули в него. Так вот, в нем было всего восемнадцать монет; интересно,
куда делись еще 382 (или сколько их там было)?
- Ну так это же естественно! Помнишь, как Иуда чуть не засыпался с
полным ящиком денег, когда община потребовала объяснений? После той
истории он стал очень осторожен...
- Вы меня невнимательно слушаете, экселенц. Меня интересует не _п_о
к_а_к_о_й _п_р_и_ч_и_н_е_ из ящика испарились 382 динария, а _г_д_е
и_м_е_н_н_о_ они сейчас находятся.
- Так вот оно что... Да, пожалуй, ты прав: единственное, что может
сподвигнуть Иуду сделать глупость - это его алчность. Итак, Иерусалим
исключается - он тогда безумно торопился обратно за город, к "своим".
Присоединить эти монеты к своей основной захоронке у него времени тем
более не было... Так ты думаешь - Гефсимания?
- Думаю, да. Может быть, где-нибудь еще по Иерихонской дороге, но это
вряд ли - здесь все-таки нужен надежный стационарный тайник.
- Ну что же, это мысль. Сыщики пускай продолжают розыски в городе, а
в Гефсимании организуем засаду из спецназовцев. И если он действительно
попытается уйти из Иерусалима этой или следующей ночью (а чего ему здесь
дожидаться?) - должен попасться: оставить такую заначку до лучших времен у
него духу не хватит.
Итак, по части розыска Иуды было, пожалуй, сделано все, что возможно;
теперь нам оставалось только ждать - клюнет или нет. А тем временем
предстояло заняться другим элементом нашего плана - обеспечить
"мистическое" исчезновение тела Иешуа. Завтра с утра у гробницы Иосифа
появится стража; об этом позаботятся Никодим с Иосифом, Синедрион и
прокуратор - дружно не ведая, что творят. Перед нами же открывались две
возможности, и теперь предстояло решить, какую из них выбрать.
Более простой вариант был таков. Следующей ночью, когда (вернее -
если) мы получим сообщение о том, что Иуда ликвидирован, явиться к
охраняемой римской стражей гробнице, предъявить свои удостоверения и
попросту забрать тело, велев легионерам держать язык за зубами; солдаты
поутру "обнаружат" вскрытую и опустевшую могилу и изобразят панику.
Вариант этот действительно был прост как апельсин, однако это как раз тот
самый случай, когда простота хуже воровства. Во-первых, первосвященники
могли настоять на совместном карауле легионеров с храмовой стражей;
вероятность этого мала, но все же существует. Во-вторых (и что гораздо
важнее), это было бы прямым нарушением категорического запрета прокуратора
втягивать в эти сомнительные игры каких-либо официальных лиц, в данном
случае - начальника караула. Этот вариант был нами с сожалением отвергнут.
Поэтому мы начали действовать по другому варианту - более сложному и
рискованному. Этот план строился на сочетании двух факторов. Во-первых,
как вам, возможно, известно, проконсул, евреи изготавливают из своих
покойников некое подобие египетских мумий, запеленывая их во много слоев
пропитанной благовониями ткани. Иными словами - само мертвое тело под
слоями материи разглядеть в принципе невозможно; именно поэтому нам было
необходимо, чтобы Иешуа похоронили по полному иудаистскому обряду.
Во-вторых, ни одного еврея, чтущего Моисеев закон, никакими силами нельзя
заставить прикоснуться к уже погребенному трупу.
Ночью, дождавшись ухода от гробницы Иосифа с Никодимом и помогавших
им спутниц Иешуа, мы извлекли из нее покойника, и положили на его место
тряпичную куклу, запакованную в погребальные пелены. Когда утром у
гробницы появился взвод легионеров, сопровождаемый по пятам обливающимися
потом членами Синедриона, наступил решительный момент. Я наблюдал из
некоторого отдаления за опечатыванием гробницы, готовый немедленно
вмешаться - если, к примеру, какой-нибудь не в меру ретивый декурион
начнет проявлять инициативу; хвала Юпитеру, с этим обошлось. Иудейские
иерархи меня волновали в последнюю очередь. Ну, заглянул один из них, с
явственным омерзением, внутрь гробницы; с полуденного-то света да в
темноту - много ли разглядишь? А тут ведь, голубок, _щ_у_п_а_т_ь_ надо, и
без дураков. Впрочем, для этих раззолоченных пней все это явно чистая
проформа; вон, уже и печать прикладывают. Ну-ну; поглядим, как вы запоете
послезавтра утречком...
Итак, вся подготовка была завершена. Теперь все зависело от того,
успеем ли мы за оставшиеся день с ночью добраться до Иуды, а здесь пока
продвижений не было никаких. Более того: выяснилось, что смахивающего на
него человека видели вчерашним утром в непосредственной близости от
Сузских ворот; не исключено, что мы ищем в Иерусалиме прошлогодний снег.
Ничего другого, однако, нам просто не оставалось. Сыщики продолжали
методично прочесывать городские трущобы и наблюдать за фешенебельными
особняками; обратившись в камни, замерли в своей гефсиманской засаде
спецназовцы; мы же с центурионом, уже сделав все, что в наших силах,
обречены были просто ждать - в полном безделье, вися и тихонько
раскачиваясь на собственных нервах.
Звезды на сереющем предутреннем небе уже почти померкли - вместе с
нашей надеждой, когда в дверях, наконец, бесшумно возникла гигантская
фигура. А когда командир гефсиманской засады декурион Петроний выпростал
из-под плаща-невидимки руку, небрежно замотанную окровавленной тряпкой, я
испытал животную радость смертника, получившего отсрочку.
...Так точно, ваше благородие, удалось, но с огрехами. Только
распорядитесь немедленно врача к Руфию из второго взвода; да,
т_я_ж_е_л_ы_й_: боялись - не довезем. Так точно, есть и еще один, но это
уже царапина, так же как у меня. Раненых многовато?! А вы бы сколько
хотели, если брать живым бойца такого класса?! Он-то, между прочим, точно
знал, что никакой пощады ему не предвидится, так что дрался - будь здоров!
А главное - все это оказалось попусту; ну, в том смысле, что в итоге все
равно пришлось попортить ему шкурку, а то иначе мог бы и вовсе уйти. Так
что повесить-то повесили, да только вот в брюхе у него такая дыра, что
кишки наружу вытарчивают, и вся поляна в кровище; в общем, "самоубийство"
вышло то еще... Фельдшер уже дожидается? Благодарствую, ваше благородие.
Рад стараться!
Да, с имитацией самоубийства Иуды, похоже, номер не прошел, однако не
будем сердить Фортуну излишней привередливостью. В конце концов, главная
цель достигнута, и теперь можно двигаться дальше - в соответствии с
планом. Двигаться, кстати, надлежало молниеносно, ибо краешек неба на
востоке уже отчетливо светлел, а когда мы с нарядом спецназовцев добрались
до гробницы Иосифа, уже начинались предрассветные сумерки.
Сунув под нос начальнику караула - молоденькому, только что из
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг