Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
приговора,  попросту  ликвидируют  его  нынешней  ночью  "при  попытке   к
бегству"; в этом случае воспрепятствовать им мы не сможем. Я, правда,  уже
задействовал наших агентов в Синедрионе и сориентировал  Никодима,  но  их
возможностей явно недостаточно. А вот если наутро приговоренного к  смерти
Назареянина передадут в руки прокуратора, то, считай, полдела  -  да  нет,
три четверти дела! - сделано. Так  что  еще  до  вступления  в  город  нам
следует передать Назареянина храмовой  страже,  а  после  этого  -  только
молиться всем известным богам.
     - А вот в этом пункте, Фабриций, нам нежданно-негаданно повезло, -  и
тут я в двух словах поведал центуриону о неудачном Гефсиманском покушении.
- Не думаю,  чтобы  они  решились  пойти  на  второй  заход  после  такого
позорного прогара.
     Так оно и оказалось. Во всяком случае, коллега Нафанаил,  которому  я
тут же и передал - под расписку - арестанта, явно перестал вообще что-либо
понимать в происходящем; что нам  и  требовалось.  Фабриций  же,  провожая
взглядом удаляющийся отряд Нафанаила, вдруг небрежно _п_р_о_б_р_о_с_и_л_:
     -  Вообще-то  план  действительно  крайне  рискованный.  Знаете  что,
экселенц: назначьте-ка меня официальным руководителем этой фазы операции -
со всеми отсюда вытекающими...
     - Официальный руководитель официально не существующей операции -  это
неплохо придумано! Скажи мне лучше вот что, центурион: вся эта  комбинация
- она ведь в действительности придумана  тобой  ради  того,  чтобы  спасти
жизнь Иешуа, а затем - вывести его из операции. Или я не прав?
     - Я полагаю, что означенная комбинация весьма целесообразна  в  плане
долгосрочных  интересов  Империи,  -  и  по  тому,  с  какой   непривычной
тщательностью Фабриций взвешивал слова, я понял, что угадал.
     - М-да... Хреново тебе будет работать  с  другим  начальником  тайной
службы, центурион.
     - Затем и стараюсь, - буркнул тот. - Разрешите приступать?
     Да, что и говорить, ночка выдалась -  не  соскучишься.  Не  прошло  и
часа, как во дворе дома Каиафы, где в тот  момент  находился  арестованный
Иешуа, бдительные слуги схватили лазутчика -  одного  из  учеников.  Хвала
Юпитеру, что поблизости случился римский патруль ("А ну, расступись! Осади
назад, кому говорят! А ты давай, двигайся поживее, а то ползешь, как  вошь
по трупу... Ученик-не ученик - нам это без разницы. Органы разберутся!..")
- иначе парня наверняка линчевали бы на месте. Я  же,  едва  получив  этот
рапорт, сразу подумал, что задержанным непременно окажется Петр  -  и  был
прав. Будучи же задержан, тот повел себя  абсолютно  правильно  -  ушел  в
глухую несознанку, и это дало нам  вполне  законную  возможность  ближе  к
утру, с третьими  петухами,  выпустить  его  из-под  стражи  -  якобы  "за
недостатком улик". Положительно, к этому парню  стоило  присмотреться  как
следует.
     А еще через полчаса Фабриций получил от своих агентов то самое, давно
ожидаемое и единственно спасительное  для  меня  сообщение.  Иуда  покинул
Синедрион (как установила  служба  наружного  наблюдения  -  безо  всякого
сопровождения) после краткой  беседы  с  Первосвященником  и  сотрудниками
внутренней контрразведки,  завершившейся  вручением  ему  небольшой  суммы
денег, а именно -  _т_р_и_д_ц_а_т_и  _с_е_р_е_б_р_е_н_и_к_о_в_...  Значит,
мне удалось-таки руками Нафанаила пропихнуть свою _д_е_з_у_, и Иуда теперь
сгорел дотла. Меня не слишком расстроило даже то, что ему и  на  этот  раз
удалось обрубить хвост и раствориться в закоулках Нижнего города.  Черт  с
ним; непосредственной угрозы он уже не представляет, так что его поиском и
ликвидацией можно будет заняться и чуть позже, а пока есть дела поважнее.
     Лишь получив это сообщение, я счел,  что  заслужил  пару  часов  сна,
необходимых мне как воздух: утром  предстояло  объяснение  с  прокуратором
Иудеи, и  тут  следовало  иметь  исключительно  ясную  голову.  Ибо  верно
говорят: самая опасная драка - это драка со своими...
     Должен заметить, что "своим" я могу назвать прокуратора с  полным  на
то основанием. Иудеи в бесчисленных  доносах  -  и  вам,  проконсул,  и  в
метрополию  -  пишут  о  нем  как  о  кровожадном  чудовище,  погрязшем  в
коррупции; и то, и другое - вранье. Это все-таки третий прокуратор на моей
памяти (а службу я, если вы помните, начал еще при Валерии Грате), так что
мне есть с  чем  сравнивать.  Что  до  иудеев,  так  им  каждый  следующий
прокуратор кажется хуже предыдущего - это естественно; я  же  могу  честно
сказать, что впервые вижу на этом посту человека, озабоченного  не  только
восточными наслаждениями и наполнением собственных карманов.
     Жил-был боевой генерал, честный, но  простоватый,  как  мне  поначалу
казалось, мужик, потом и кровью выслуживший на германской границе погоны с
зигзагами. И вот его - от большого, видать, ума - бросили  на  руководящую
работу в этот,  как  он  изволил  выражаться,  "гребаный  Чуркестан",  где
местным чукчам неведомо зачем даровали все блага цивилизации - от римского
права до водопровода, а эти азиатские свиньи, ясное дело,  спят  и  видят,
как бы им залечь обратно в канаву. Ну уж  хрен  им  -  он,  Понтий  Пилат,
всадник Золотое Копье, поставлен сюда насаждать  цивилизацию,  и  насадит,
будьте покойны - хоть бы вся эта Палестина провалилась в тартарары.  Одним
словом, "не умеешь - научим, не хочешь - заставим". Как легко  догадаться,
первые результаты деятельности прокуратора  были  совершенно  чудовищны  -
чего  стоила  одна  только  конфискация   храмовых   сокровищ   на   нужды
строительства  нового  акведука,  приведшая  к  грандиозному  бунту.   Тем
интереснее была стремительная эволюция бравого генерала.
     Во-первых, прокуратор  сохранил  армейскую  привычку  -  до  принятия
окончательного решения выяснить мнение подчиненных, начиная с младшего  по
званию. Во-вторых, привыкши рачительно относиться к вверенным ему  личному
составу и казенному имуществу, и раз обжегшись на  фронтальной  атаке,  он
незамедлительно перешел к  правильной  осаде;  прогресс  в  его  понимании
местной обстановки и тонкостей восточной политики за эти годы  был  просто
поразителен. Короче говоря, прокуратор продемонстрировал не просто  умение
не наступать дважды на одни и те же грабли,  а  истинный  административный
талант;  достаточно  сказать,  что  деятельность  нашей  службы  он   стал
оценивать не  по  количеству  обезвреженных  террористов,  а  по  качеству
аналитических обзоров.
     Было   здесь   и   еще   одно,   достаточно   забавное,   привходящее
обстоятельство. Всю  жизнь  прокуратору  исподтишка  тыкали  в  нос  пятым
пунктом, подмоченным матушкой-самниткой. В итоге  он,  как  часто  бывает,
превратился в умопомрачительного  римского  патриота  и  интересы  Империи
искренне воспринимает как свои кровные. Иначе он, надо думать,  никогда  в
жизни не дал бы мне разрешения (пусть даже и устного,  неофициального)  на
проведение такой скользкой во многих отношениях операции, как "Рыба".
     ...Прокуратор был хмур, а пепельные рассветные тени сообщали его лицу
дополнительную мрачность. "Ты что это тут понаписал? - возгласил он сиплым
кавалерийским басом, тыкая в моем направлении листком  рапорта,  брезгливо
придерживаемым за уголок. - Суда и отставки ему, видите ли, захотелось!  А
блевотину, которую ты тут развел, стало быть,  я  должен  прибирать?  Или,
может, Александр Македонский? Писатель хренов!..  Аналитик,  мать  твою...
перемать... в крестовину - в Бога - в душу..." На этом  месте  я  мысленно
перевел дух, и,  потупя  очи,  стал  терпеливо  ждать  неизбежного  теперь
финала: "Искупишь работой!"
     - ...В общем так, трибун: забери свою писанину - с глаз  моих  долой;
не хрена сопли по столу размазывать - искупишь работой. А теперь  давай  к
делу. Что у тебя там по операции "Рыба"? Что дело - дрянь, это я уже понял
из твоей писульки; давай излагай конкретные соображения.
     Итак,  прокуратор  нынче  в  ипостаси  "Отец-командир",  что   весьма
отрадно.  Ипостась,  любимая,  кстати,  и  самим  прокуратором  -  как  не
требующая особого искусства перевоплощения.
     - Насколько  я  понимаю,  трибун,  от  меня  требуется  найти  способ
освободить твоего Иешуа; это будет, конечно, нелегко, но...
     -  Совсем  напротив,  игемон;  вам  следует  утвердить  тот  смертный
приговор, который наверняка вынесет ему Синедрион. Важно лишь,  чтобы  они
не убили его сами, а передали для совершения казни в наши руки.
     -  Как?!  Я  не  ослышался,  трибун?  Я,  конечно,   солдат,   а   не
контрразведчик и могу не понимать каких-то тонкостей  твоего  ремесла,  но
все-таки...  Этот  Иешуа  -  ключевой  агент  в  стратегической  операции,
влияющей на судьбы Империи; ты сам мне говорил, что замены ему  нет  и  не
предвидится.  Это  же...   ну   вроде   как   господствующая   высота;   а
господствующую высоту положено удерживать любыми средствами, не считаясь с
потерями. Так или нет?
     - В принципе, да. Но все дело в том, что Иешуа нельзя так вот  в  лоб
назвать "моим агентом"...
     - То есть как это - нельзя? - "Отец-командир" исчез, будто его  и  не
было никогда. А  передо  мною  воздвигся  подернутый  изморозью  гранитный
истукан, "Государственный чиновник третьего класса. VIII в. от осн.  Рима,
неизв. автор". - Извольте объясниться, трибун. Правильно ли я  вас  понял,
что на протяжении двух с лишним лет вы финансировали из  казенных  средств
неподконтрольную вам подрывную организацию?
     - Никак  нет,  игемон.  Вся  деятельность  Назареянина  и  его  секты
находилась под полным нашим контролем - и чрезвычайно эффективным. Главное
же наше достижение - то, что Назареянин до сих пор  об  этом  контроле  не
подозревает и полагает, будто он  абсолютно  свободен  в  своих  словах  и
поступках. Я, игемон, имел в виду лишь то, что к нему  нельзя  предъявлять
такие же требования,  как  к  кадровому  сотруднику  разведки,  прошедшему
соответствующую подготовку. Беда в том, что в последние дни Иешуа  пережил
столь сильный психологический криз, что это сделало  его  непригодным  для
дальнейшего использования в  роли  религиозного  лидера:  он  вознамерился
добровольно погибнуть, приняв на себя все  грехи  мира  -  ни  больше,  ни
меньше. В связи с этим возник следующий план завершения операции...
     Прокуратор слушал не перебивая, а когда я  закончил  -  воззрился  на
меня тяжком изумлении.
     - Ты что, трибун, шутки пришел сюда шутить? Или  не  проспался  после
вчерашнего? Чтобы  покойник  ожил  на  третьи  сутки  после  погребения  и
принялся разгуливать средь бела дня, ведя назидательные беседы - да кто же
в такую хрень может поверить? Конечно, евреи - народ темный и суеверный до
крайности, но это уж даже для них чересчур.  Да  и  по  технике  эта  твоя
подмена... Представь-ка себе, что Каиафе пришло в  голову  посетить  место
казни (а ведь  с  этого  извращенца  станется!)  и  присмотреться  к  лицу
распятого. Ты соображаешь,  каких  масштабов  скандал  возникнет?  Это  не
говоря уже о том, что все учение этого твоего пацифиста  отныне  и  навеки
будет скомпрометировано насмерть...
     - Это предусмотрено планом, игемон, - пытался возражать  я,  в  душе,
однако, сознавая, что он прав; тем более, что все эти соображения (а также
множество других) я сам этой ночью приводил  Фабрицию.  Беда  в  том,  что
выбирать нам просто не из чего, а вот этого-то  прокуратор,  к  сожалению,
пока не уяснил.
     - А теперь послушай  меня  внимательно,  трибун,  -  промолвил  Пилат
ровным глуховатым голосом, и я внутренне подобрался: в _э_т_о_й_  ипостаси
прокуратор являлся нечасто, а только она и  давала  представление  о  том,
сколь опасен может быть этот человек.
     - Твой хитрый замысел на самом деле  просвечивает  насквозь.  У  тебя
недавно приключился крупный провал (в Галилее, кажется, я не  путаю?),  и,
чтобы его прикрыть, ты нуждаешься в крупном же  успехе.  Фортуна,  однако,
повернулась к тебе задницей: следует предательство Иуды, и ты теряешь  еще
и Назареянина;  правда,  в  последний  момент  удалось  предотвратить  его
ликвидацию - тут честь тебе и хвала. "Отмыть" живого Назареянина на  самом
деле можно, но это тяжелая, кропотливая, а  главное  -  медленная  работа,
тебе же необходим _б_ы_с_т_р_ы_й_ успех. Вот тут-то в твою умную голову  и
приходит идея - выдать нужду за добродетель: Иешуа, видите ли,  повредился
умом и все равно ни на что больше не годен, так что  это  даже  вроде  как
хорошо, что он арестован. А мы теперь  по-хитрому  выведем  его  из  игры,
устроив напоследок грандиозный спектакль - так  сказать,  по  мотивам  его
проповедей - да такой, что его секта разом процветет, даже лучше, чем  при
живом лидере. Одним словом: р-р-раз - и в дамки! Правильно я говорю?
     - Так вот, трибун:  план  твой  я  не  одобряю,  а  в  помешательство
Назареянина - просто  не  верю.  Вся  твоя  затея  -  это  чистейшей  воды
авантюра,  да  к  тому  же  техническая  ее  сторона  подготовлена   через
пень-колоду. За каким дьяволом ты лезешь на рожон? Я уже один раз сказал и
еще раз повторю: с твоими провалами мне все  ясно,  работай  дальше  и  не
дергайся; как я буду тебя отмывать перед начальством - это мои проблемы, а
не твои. Кстати, об отмывке: не забудь, что именно  сегодня  мы  могли  бы
освободить Назареянина вчистую, не вызывая вообще  никаких  вопросов  -  в
соответствии с обычаем пасхального помилования одного из осужденных.
     -  Короче  говоря,  трибун,  диспозиция  будет  такова.   Мы   сейчас
расстанемся, и дальше ты будешь действовать  самостоятельно,  безо  всяких
консультаций со мной. Полагаю, что у тебя хватит здравого смысла сохранить
Назареянина и воспользоваться для  этого  пасхальным  помилованием.  Я  же
сейчас сяду играть в поддавки с Синедрионом; они ведь наверняка захотят не
только устранить Назареянина, но и перепихнуть саму казнь на меня, а самим
остаться чистенькими. Только этот номер у них  не  пройдет  -  я  в  любом
случае заставлю их расписаться собственным дерьмом на каждом  листе  этого
протокола. А пока мы с Каиафой будем перепихивать арестанта  друг  дружке,
ты вполне успеешь подготовить толпу на  площади  перед  Преторией  -  так,
чтобы  при  моем  вопросе:  "Кого  отпустить  вам?"  они  кричали:  "Иешуа
Назареянина!" громко и внятно. У тебя в запасе  не  меньше  трех  часов  -
вечность!
     - Ну а если толпа  заорет  другое  имя  (которое  ей  сейчас,  вполне
возможно, нашептывает Каиафа) - это будет означать, что ты не захотел (или
не сумел - что несущественно) воспользоваться  своим  шансом,  и  тогда  я
умываю руки. Можешь действовать по любому сценарию - ты начальник, и  флаг
тебе в руки! Я не могу тебе ничего запретить (ведь никакой операции "Рыба"
попросту не существует), а о твоих намерениях ничего не знаю, да  и  знать
не желаю. Сам я, естественно, буду действовать в строжайших рамках закона,
беспощадно карая малейшие от него  отступления.  То,  что  победителей  не
судят - чистая правда. Но если ты и в самом деле угробишь Назареянина  или
будешь схвачен иудеями за руку при передергивании  карт...  Тогда,  боюсь,
тебе предстоит попробовать - как влияет цикута  на  вкус  твоего  любимого
фалернского; впрочем, ты, как офицер, наверное  воспользуешься  мечом,  не
так ли?
     Ну что же, прокуратор сделал для меня все, что было в его силах -  не
произнес магической формулы: "Именем Кесаря,  категорически  запрещаю...";
дальше все в моих руках. Кстати, все его соображения были весьма по  делу,
а предлагаемый план с пасхальным помилованием очень неплох.  Беда  лишь  в
том, что я - в отличие  от  Пилата  -  точно  знал:  никаким  политическим
лидером Назареянину больше не  быть,  это  -  данность,  уже  введенная  в
условия задачи.  А  посему  следует  немедленно  приступать  к  реализации
Фабрициевого плана - крайне рискованного плана, кто же спорит! - ибо дел с
подготовкой еще - начать да кончить.
     ...Мы с Фабрицием стояли в пустом и загодя  оцепленном  -  так  чтобы
мышь  не  проскользнула  -  крыле  претории,  прислушиваясь   к   медленно
затихающему реву площади. По тому, с  какой  четкостью  толпа  перед  этим
скандировала "Вар-рав-ва!!", я понял, что был прав: Каиафа дела на самотек
не пустил и  _з_а_б_и_в_а_л  _п_о  _ш_л_я_п_к_у_,  шансов  переломить  это
"народное волеизъявление" у нас все равно не было никаких.  А  когда  двое
солдат себастийской когорты ввели приговоренного, произошла очень странная
вещь. Мне показалось, что все солнечные зайчики,  наструганные  из  косого
утреннего света на мозаичный пол претории, вдруг сбежались к ногам  Иешуа,
заключив его в сияющий протуберанец, а наброшенная на его плечи  багряница
обратилась в сгусток чистого  пламени.  Впрочем,  наваждение  это  длилось
какие-то мгновения и окончилось, стоило мне лишь тряхнуть головой.
     Декурион-спецназовец  тем  временем,  положив  на  табурет  узелок  с
одеждой Назареянина, негромко докладывал: приказ исполнен,  провели  вдоль
всей внешней галереи, дважды. Да, багряницу было видно из толпы  хорошо  -
специально проверяли; себастийцам он тоже  успел  примелькался  как  "этот
еврей в багрянице"; все  готово,  можно  начинать.  Я  между  тем  в  упор
рассматривал Иешуа и результатом осмотра остался доволен: до него, похоже,
дошло наконец, что шутки кончились; умирать придется  -  здесь  и  теперь.
Пожалуй, мы все-таки сварим с ним кашу. Фабриций, несомненно, прав  -  это
вовсе не религиозный фанатик, да и мортопатией тут тоже не  пахнет;  лицом
своим владеет вполне, но пот-то, ручейками стекающий по вискам, никуда  не
спрячешь. Конечно, и жара нынче несусветная  -  вон  как  сразу  спекается
кровь, что сочится из-под тернового венка. С венком - явный перебор;  черт
бы побрал этих себастийцев! Это  же  их  любимое  развлечение  -  замотать
еврея, подозреваемого в связях с повстанцами, в кокон из терновых веток  и
оставить поджариваться на солнышке. Впрочем, может оно и к лучшему.
     И я начал в лоб, без всяких хитрых предварительных ходов. Как ты  там
говаривал, философ - "да - да", "нет - нет", а  что  сверх  этого,  то  от
Лукавого?  Мы  заинтересованы  в  тебе  и  в  твоей  проповеди,  а  потому
предлагаем  честную  сделку.   В   караульном   помещении   сейчас   сидит
садист-убийца, заслуживший по меньшей мере пять смертных  приговоров.  Его

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг