не надо. Верно говорила бабушка, не здешняя, Ягге, а твоя земная бабушка Нина:
дурная голова ногам покоя не дает!"
Я сидел в склепе и слушал, как вокруг ходят мертвяки. Я боялся не то, чтобы
пошевелиться, но даже и громко вздохнуть. Зрение у мертвяков неважное, особенно
днем, зато слух превосходный.
- Где мальчишка? Слышишь, как стучит его сердце? - сиплый голос раздался так
близко, что все во мне сжалось.
С испугом я стал ждать ответа. Сердце прыгало у меня в груди как безумное -
мне казалось, этот звук разносится по всему кладбищу. В этот миг я почти его
возненавидел. Что за тупой механизм, почему он всегда стучит так некстати!
- Нет, не слышу, - ответил какой-то другой мертвяк, судя по голосу
находившийся с противоположной стороны склепа.
- И я не слышу, - согласился с ним первый мертвяк. - Похоже, мальчишка
провалился в Черный колодец с железной крышкой. Пойдем, спустимся в него и
убьем, пока это не сделали те, кто живет в колодце. Если они схватят его первые,
то не поделятся с нами его мясом и кровью.
Голоса удалились. Мертвяки ушли, а я остался в склепе, размышляя, как мне
повезло, что его толстые стенки заглушили все звуки. Но все равно положение мое
было аховое: ведь стоило только отодвинуть крышку и высунуть из склепа нос, как
мертвяки, топтавшиеся поблизости во множестве, вновь учуяли бы меня.
Я сидел в склепе, положив подбородок на колени, и размышлял о своей недолгой
жизни. Все мои многочисленные неприятности всплывали в памяти одна за другой,
вплоть до самой большой - последней, из-за которой я и оказался в Потустороннем
Мире.
Случилось это в последний день четвертой четверти, в самый радостный и
долгожданный день года....
3.
С пятого урока нас тогда отпустили. Как сейчас помню, это была география.
- Какие могут быть занятия? Вы все, небось, только о каникулах и думаете, -
грозя нам пухлым пальцем, сказала географичка Антонина Евгеньевна.
Она была очень толстой и очень доброй. Самой толстой и доброй учительницей в
школе. Настолько доброй, что на ее уроках все шумели, никто ничего не слушал, а
она только хлопала глазами и повторяла: "Подростки, не надо! Подростки, прошу
вас: тихо!" Так она и говорила "подростки". Дурацкое какое-то слово...
Теперь я часто размышляю, почему последним уроком была именно география? Будь,
к примеру, последней алгебра, то Гипотенуза, наша математичка, мурыжила бы нас
до последней секунды, и я не попал бы в Потусторонний Мир.
Я так спешил попасть домой, чтобы посмотреть, что мне подарят на окончание
четвертой четверти, что, перебегая дорогу, не посмотрел по сторонам. Самое
обидное, что и дорога-то была не широкая, почти замухрыжистая, и автомобили по
ней ездили редко.
Удара я не почувствовал. Не успел даже заметить, какой марки и цвета была
сбившая меня машина. Даже не знаю, была ли это легковушка или грузовик. Помню
только сумасшедший визг тормозов, а потом я лечу по воздуху и на одно мгновение
передо мной вспыхивает летнее небо с ярким желтым глобусом солнца.
Потом помню, что я лежу - даже словно не лежу, а плаваю - в кромешной темноте,
и слышу, как звучат надо мной два голоса. И, хотя я ничего не вижу, но все равно
знаю, что это спорят два огромных орла - белый и черный.
- Что это? - спрашивает белый орел.
- Разве не видишь, мальчишка, - отвечает черный.
- Я не о том. Откуда он здесь взялся? Вы посылали за ним смертей?
- Не-а, он вообще не должен был умереть. Эти курносые дурынды опять косят кого
придется, - отвечает черный орел.
- Смерти не могут скосить не того. За десять миллиардов лет, что существует
Вселенная, они не допустили ни одной ошибки.
- Ха! Ни одной ошибки! Это они так говорят! Если его убили не смерти, тогда
вмешалась Красная Рука. Только она может отнимать жизнь, не прибегая к помощи
смертей.
- Красная Рука? Опять она лезет не в свое дело! И как же теперь с ним
поступить? Я бы отнес его в рай, но не могу: у меня нет пера с его именем! -
говорит белый орел.
- И у меня нет пера с его именем. Значит, и в аду его не ждут, - сердится
черный орел.
Неспособный подать голос, я лежу в пустоте и жду, как решится моя судьба. Орлы
растеряны и раздражены. Они хлопают крыльями и улетают, но вскоре белый орел
вновь возвращается.
- Я не могу бросить тебя здесь. Какой же я после этого посланец рая? Человек,
ты слышишь меня?
Я хочу ответить, что слышу, но не могу.
- Не напрягайся, я вижу, что слышишь. Я отнесу тебя в Потусторонний Мир и не
буду стирать тебе память. Это все, что я могу для тебя сделать.
Я слышу тяжелые удары крыльев по воздуху и понимаю, что орел несет меня. Я
пытаюсь крикнуть, вырваться, но не могу ни того, ни другого.
Следующее, что я смутно припоминаю - огромную ржавую баржу, швартующуюся в
мрачном порту.
И снова провал.
4.
А потом я вдруг обнаружил, что сижу на берегу затянутого ряской болотца. Сижу
в своем прежнем теле. Помню, я даже удивился, что оно совсем не пострадало,
когда меня ударила машина. "А может, ничего и не было? Но тогда как я здесь
очутился?" - озадачился я.
Внезапно ряска раздвинулась. Из болотца вылез молодой человек с синей кожей и
длинными мокрыми волосами, в которых запуталась тина.
Там, знаю, ужас обитает,
И нет людского там следа, -
Но сердце точно отвечает
На чей-то зов: "Туда! Туда!"
- декламировал он, картинно заламывая руки. Неожиданно синий человек заметил
меня и прервал свои стихоизлияния.
- Эй, ты кто? Новенький, что ли? Давай знакомиться! Я Утопленник, поэт! -
произнес он, направляясь ко мне.
- А я... я... - я мучительно стал вспоминать, удивляясь тому, что не помню
даже, как меня зовут. Вначале у меня ничего не выходило, но потом все вдруг
разом всплыло в памяти. Я сжал руками виски. На миг мне почудилось, что голова у
меня раздувается как шар и раскалывается.
- Я Кирилл. Кирилл Петров! - почти крикнул я.
- Ого! - удивился Утопленник. - Ты помнишь свое старое имя! Это поразительно.
Здесь никто не помнит своих имен, все придумывают новые. Ты как погиб?
- Дорогу переходил.
- А-а... - разочарованно протянул юноша. - А я почему-то решил, что ты тоже от
любви утопился. Ну да ладно. Пойдем я отведу тебя в твою новую семью.
- В мою новую семью? У меня же есть семья! - удивился я.
"Вернее, была... Что теперь чувствует мама? А отец?" Я поспешил прогнать эти
мысли.
- У нас в Потустороннем Мире такой обычай: кто первый встречает новенького,
становится его проводником. По дороге, смотри, будь осторожен. Потусторонний мир
- не парк развлечений, здесь зевать нельзя. Любая неосторожность - и всё: либо
мертвяк загробастает, либо красное пятно сожрет. Со временем, я уверен, ты
смекнешь, что к чему, а пока на всякий случай бойся всего подряд... - довольный
своим каламбуром, Утопленник хикикнул.
Хихикал он довольно часто, что совершенно не вязалось с его обликом
несчастного поэта. Вскоре мы вошли в Многоэтажку на Тиранозавриных Лапах и сели
в черный лифт с висельным приводом.
- Знакомься: это бабушка Ягге и дедушка Вурдик! А это Кирилл Петров. Теперь он
в нашей семье, - заявил Утопленник, подводя меня к сгорбленной старухе и
одноногому циклопу с вампирьими клыками.
- Чу-чу, русским духом пахнет! - покосившись на меня, проскрипела Ягге. Тогда,
помню, она показалась мне более суровой, чем была на самом деле.
- Да ладно тебе, старуха! Садись парень, жевать красные котлетки! Я их сегодня
утром накопал, - радушно пригласил Вурдик.
Так я впервые встретился с ворчуньей Ягге и ее добряком-мужем, ставшими моими
здешними бабушкой и дедушкой.
От котлеток я, впрочем, отказался. Желания как-то не было есть эту мерзость.
Впрочем, о вкусах не спорят, особенно с циклопо-вурдалаками. Если с ними
спорить, они могут потерять последнее чувство юмора, а это само по себе
нежелательно.
5.
Смеркалось. По небу бродили сизые тени. Скрипели могильные оградки, дрожали
надробия. Кладбище постепенно оживало, готовясь к ночной жизни. Теперь и думать
нельзя было о том, чтобы выйти наружу.
Ссутулившись в холодном склепе, я вспоминал, о чем рассказывала Ягге.
Единственное время, когда мертвецы здесь сидят до гробам - от первых петухов до
полудня. А раз так, придется ждать рассвета. Раньше сбежать с кладбища не
удастся.
Обнаружив сбоку склепа небольшое отверстие, образованное выкрошившимся камнем,
я прильнул к нему и стал наблюдать.
Едва пробила полночь, как земля разверзлась, и из нее выскочили два гроба.
Крышки гробов распахнулись, и оттуда вылетели четыре руки. Вначале руки
поздоровались между собой, а затем вновь нырнули в гробы и выволокли оттуда два
туловища. На туловища они насадили головы, прилепили куда надо ноги, а потом и
сами прыгнули на место.
Я увидел двух мертвецов. Один из них был лысый и жирный, а другой - тощий и
старый, с козлиной бородкой.
- Ты как умер? - спросил жирный мертвец.
- Меня на войне убили. А ты как?
- А меня подвальный мертвец задушил. Пошел я в пятницу, 13-го, в подвал. А он
сидит в углу в медном шлеме. Набросился на меня и задушил.
- Ну и глупо! Мог бы и не умереть. Надо было сбить с подвального мертвеца
медный шлем на пол. Он бы принялся шлем искать. А ты бы его первым схватил да на
голову себе нахлабучил. То шлем особенный. Кто его наденет, да два раза
провернет - невидимым становится.
- Да, - сказал жирный мертвец. - Жаль, что я не догадался. Да что теперь
поделаешь? Отсюда же, из Потустороненнего Мира, не сбежишь.
- Что верно, то верно: не сбежишь, - озираясь, прошамкал старик. - Есть,
правда, один способ да вот только... Ты про Красную Руку что-нибудь слышал?
Подавшись вперед, я напряг слух.
- В Потусторонних Мирах нет ничего страшнее Красной Руки. Даже наш повелитель
Оскаленный Мертвец рядом с ней - младенец. Кого она невзлюбит, того в землю
вомнет, на части разорвёт, мозги выпьет, жизнь высосет. Кто ее видел - трех дней
за свете не прожил.
- Это мне известно, - кивнул жирный мертвец. От этого кивка голова у него едва
не отвалилась, но он вовремя придержал ее.
- А знаешь ли ты, что есть у Красной Руки пять отрубленных пальцев? Разбросаны
эти пальцы по всему Потустороннему Миру. Надо их вместе собрать, кожаным шнурком
связать и вложить в отверстия в Ледяном Камне. Тут Ледяной Камень треснет, и
откроется лестница в человеческий мир. Да только собрать пальцы вместе
невозможно. Их охраняют самые грозные монстры. Красная Рука не позволит никому
из Потустороннего Мира вырваться.
- А ты знаешь, где эти пальцы лежат? - спрашивает жирный мертвец.
- Я только про один палец знаю. Говорила мне болотная ведьма, что видела она
указательный палец на дне Черного колодца. Только когда в колодец спустишься,
нужно сразу...
Окончания фразы я не расслышал. Внезапно загрохотал гром, ударила молния, и
голубой свет залил склеп. Случайно я прочитал на крышке полустершиеся буквы,
которых отчего-то не заметил днем.
Эта надпись являла собой предупреждение:
"Кто ляжет в мой склеп - останется в нем навеки!
Оскаленный Мертвец".
Мне стало жутко. Так вот в чьем склепе я проторчал весь день! В склепе
Оскаленного Мертвеца - повелителя всех мертвецов, о котором сплетничали сегодня
в очереди за котлетами. А еще сдуру решил, что склеп заброшен.
- Толстяк, ты видел молнию? Слышишь, как земля трясется? Оскаленный Мертвец
возвращается с охоты, идет отдыхать в свой склеп! - прерывая свой рассказ,
испуганно воскликнул старик. - Я, хоть и не живой уже, а не хочу с ним
встречаться. Эй, руки, разберите меня!
- И меня разберите! Скорее, скорее! - в панике закричал жирный мертвец.
Руки торопливо сдернули с них головы, открутили ноги, сложили туловища в гробы
и сами сверху прыгнули. В следующую секунду я увидел, что гробы провалились
сквозь землю. Непривычная тишина воцарилась на кладбище. Смолк отдаленный гул
голосов, смолкли стоны и шорохи. Слышно было лишь, как дрожит земля под чьей-то
тяжелой поступью.
Сообразив, что встреча с Оскаленным Мертвецом, в чье жилище я забрался, не
сулит ничего хорошего, я попытался выбраться из склепа, но почему-то никак не
мог отвалить каменную крышку. Шаги между тем становились все отчетливее: я
слышал уже даже громкое сопение, вырывающееся из ноздрей у повелителя мертвецов.
Тогда, обдирая бока, я принялся протискиваться в узкую щель между крышкой
склепа и его краем. Заработав кучу ссадин, я кое-как протиснулся, сполз на землю
и со всех ног кинулся бежать.
Я мчался в голубоватом лунном сиянии, не разбирая дороги. Мчался и чувствовал,
как дрожит и вибрирует земля под ногами. По лицу меня хлестали ветки, колючки
репейника, пытаясь удержать, цеплялись за одежду, совы ухали мне вслед с елей.
Мне мерещилось - а кто знает, может и не мерещилось - что Оскаленный Мертвец
несется за мной, стучит костями, щелкает зубами.
Сам не знаю, как я добрался до кладбищенской ограды. Должно быть, мне повезло
и я случайно взял правильное направление. Перемахнув через ограду, я спрыгнул и
едва не угодил в одно из свежих черных пятен, расползшихся по асфальту. Черные
пятна любят охотиться ночью.
Но мне было уже не до черных пятен. Перемахнув через опасный участок, я
бросился бежать по улице и, только заскочив в нашу Многоэтажку на Тиранозавриных
Лапах, сумел перевести дух.
Ягге и Вурдик сидели за столом и пили чай с подозрительно красным вареньем.
Железная челюсть Ягге нетерпеливо подпрыгивала на столе и лязгала зубами -
клянчила печенье.
Голова у Вурдика была забинтована, а поверх бинтов надета еще оранжевая
строительная каска. Должно быть, Вурдик готовился к очередному налету своей
буйствующей деревяшки. Рядом топтался Утопленник, такой же унылый, как и его
четверостишья. В кресле-качалке, капризно надув губки, сидела Русалка и томно
обмахивалась хвостом, а ее прихехешник Двуголовик, успевший уже с ней
помириться, обливал ее водой из лейки. Без воды Русалка вечно пересыхала, отчего
становилась еще капризнее.
Когда я вошел, Двуголовик, озадаченно моргая, уставился на меня.
- Гутен морген, Кирюх-паша! Бью, типа того, челом. Вэ из ё шуз? -
поинтеровалась его правая голова.
- Чего, чего? - переспросил я.
- Не парлеву?
- Не парлеву! - подтвердил я.
- Раз не парлеву, тогда по-простому: "Где твой ботик, кореш?"
- Слышь, братан! Он его, в натуре, Полосатым Ногам на белые тапочки променял!
- заявила левая тупая голова, и обе головы залились таким идиотским ржанием,
услышав которое, любая земная лошадь откинула бы от зависти копыта.
Не понимая, над чем они хохочут, я посмотрел на свои ступни и запоздало
сообразил, отчего мне было так сыро бежать. Мой правый ботинок остался в склепе
Оскаленного Мертвеца.
Я почувствовал головокружение. Ноги стали ватными. Повелителю мертвецов не
понравится эта находка, а нюх у мертвецов отличный.
"Кто ляжет в мой склеп - останется в нем навеки!" - вспомнил я надпись на
камне. И это была не простая угроза. Скоро Оскаленный Мертвец придет за мной.
Его не остановят ни кладбищенская ограда, ни мощные Тиранозавриные Лапы нашего
дома.
Глава вторая.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг