единственном из всех, вместо доспехов был бархатный камзол и высокие охотничьи
сапоги с отворотами, по которым он задумчиво пощелкивал хлыстом. Лицо у него
было надменное, но не глупое. Именно с этим щеголем я и решил завязать
контакт, тем более что от него зависело, спустят ли арбалетчики тетиву.
- Я гость Иваниуса II! У меня от него письмо! Учтите, Иваниусу не
понравится, если меня пристрелят! - заорал я, размахивая пергаментом.
Не знаю, понял ли меня щеголь, но пергамент был им замечен. Сделав
арбалетчикам знак, чтобы они были настороже, придворный выдернул свиток у меня
из пальцев и, развернув, уставился на него. Наблюдая за его неподвижным
пресыщенным лицом, я ощутил сосущее беспокойство. Кто знает, что изменилось на
Призии за прошедшие пять лет? В средневековых мирах история меняется быстро:
заговоры и войны случаются там с частотой июньских дождей, а монархи теряют
троны и того чаще.
Пока бутылка болталась в метеоритном потоке, Иваниуса II вполне могли
свергнуть, если он сам не умер, свалившись спросонья с трона или подавившись
щиколоткой динозавра. Нельзя было также исключить вероятность того, что я
попал на территорию одного из воюющих с Иваниусом государств, где меня, приняв
за его шпиона, казнят после длительных пыток. Эти тревожные мысли пронеслись у
меня в сознании в ту томительную минуту, пока придворный таращился на
пергамент.
Я весь истерзался, пока внезапно не обнаружил, что он держит письмо вверх
ногами и не догадался, что офицер так же неграмотен, как и сам Иваниус. Но
едва его хаотично блуждающий взгляд дошел до подписи и печати, как холеное
лицо мигом утратило свое высокомерие. Он почтительно поцеловал царскую печать
и с достоинством поклонился мне, приложив левую ладонь к груди. Затем офицер
проследовал к ближайшему дракону, бесцеремонно согнал у него с шеи возничего,
сам сел на его место и знаком попросил меня встать в корзину. С опаской косясь
на дракона, из ноздрей которого шел пар, я встал позади провожатого.
Разобрав поводья, мой спутник что-то крикнул солдатам. Слов я не понял, но
догадался, что он велел им охранять ракету от разграбления, потому что вояки
немедленно сомкнулись вокруг "Блина", выставив в первую линию обороны боевых
драконов. Я порадовался, что, выходя из ракеты с каплями для носа, машинально
блокировал люк. Не хотелось, чтобы, пока я буду отстутствовать, любопытные
солдаты заглядывали внутрь и рылись в моих личных вещах.
Дракон поднялся в небо и, подчиняясь твердой руке моего провожатого,
полетел в сторону видневшихся в отдалении городских стен. Летел он
неторопливо, скорее даже планировал на широких крыльях, изредка издавая
короткий, хриплый рёв, зарождавшийся где-то в глубинах его бочкообразной
груди. Оглянувшись, чтобы ещё раз с высоты посмотреть на свою ракету и на
всякий случай запомнить, где она остается, я увидел океан, доходивший до самых
скал, к которым примыкала восточная часть города.
Мы пронеслись над стенами с громоздкими тяжелыми башнями, напоминавшими
шахматные ладьи, и опустились на площадь возле роскошного, но мрачноватого
замка с узкими окнами-бойницами.
Закованная в латы стража сомкнула перед нами алебарды, но мой спутник
показал им свой перстень, сказал несколько слов, указывая на меня, и воины
раздвинулись, пропуская нас в замок. Здесь мой сопровождающий ненадолго исчез
куда-то, сделав знак обождать. Я остался один в просторном помещении с
вытянутыми на полу пятнами света, пробивающимися сквозь узкие окна. На стенах
висели выщербленные щиты с гербами, не парадные, а настоящие щиты, побывавшие
в боях и турнирах, а на потолке была свежая фреска, изображавшая рыцарей,
склонивших колени перед владыкой и протягивающих ему свои мечи, что, вероятнее
всего, символизировало вассальную зависимость.
Вскоре офицер вернулся и повел меня по узким дворцовым переходам, в
которых через каждые несколько шагов, неподвижные как изваяния, замерли
рыцари. Наконец мы очутились в круглом зале с высокими потолками. Посреди него
тянулся длинный деревянный стол, во главе которого на возвышении сидел высокий
мужчина в горностаевой мантии. В руках у него был тот самый пергамент,
благодаря которому я оказался на Призии.
Почтение, с которым относились к мужчине окружающие, подсказало мне, что
это и есть царь. Иваниус II был мужчина лет пятидесяти, крупный, дородный, с
горделивой осанкой и начинающей седеть бородой. Движения и речь у него были
решительные и властные, а правую щеку рассекал длинный шрам. По всему было
видно, что это царь-воин и царь-охотник, предпочитающий седло боевого дракона
и надежный меч лакированному дворцовому паркету.
Я сделал несколько шагов и поклонился, повторив то же движение, что и мой
провожатый, хотя, разумеется, далеко не с тем же непринужденным изяществом.
Иваниус II поднял голову, взглянул на меня и что-то громко сказал. Его свита
захохотала, и даже сам царь улыбнулся. Потом государь задал вопрос, и мне
пришлось вежливо пожать плечами. Догадавшись, что я не понимаю языка, Иваниус
II нетерпеливо мотнул головой, и вскоре рядом со мной нарисовался переводчик.
Это был маленький человечек, курчавый и смуглый, с кислым унылым лицом,
имевшим такое выражение, будто он держал за щекой муху, которую боялся
проглотить. Каждое свое слово он сопровождал быстрым мелким кивком, так что
вскоре и у меня невольно задергалась голова.
- Государь Всея Розилии, Малой и Большой Ибирии, а также Краинилии,
Лорусии и всея Континенталии от Ледилии до Черных гор, князь Шарыпии и
Боборыкии, а также Герцог Трик-Трак, всемилостивейший Иваниус II рад
привествовать чужеземца на своей земле. Вы его гость. Всё, что есть в его
царстве и в его дворце, к вашим услугам. Завтра утром он приглашает вас на
царскую охоту, а теперь просит извинить его, так как у него назначен
государственный совет, - забормотал переводчик.
Он ещё не закончил говорить, а государь уже отвернулся, видно, потеряв ко
мне интерес.
Сообразив, что аудиенция закончена, я поклонился и вышел. Переводчик
следовал за мной как тень. Очевидно, ему было приказано меня опекать.
- Прошу вас, господин, следуйте за мной! Я проведу вас в ваши покои. Его
Величество приказал поселить вас в лучших гостевых комнатах, - сказал он,
сворачивая в одну из галерей.
- Как тебя зовут? - спросил я.
- Терезий, господин.
- Хорошо говоришь по-русски. Ты с Земли?
- Нет, господин, но моя мать была землянкой, - неохотно сказал он.
Мы проходили по галерее между двумя башнями, когда вдруг откуда-то со
двора раздался душераздирающий крик.
- Что это, Терезий? - спросил я.
- Ничего, вам послышалось. Пойдемте, господин, здесь нельзя стоять. Вас
ждут в комнатах, - забормотал смутившийся переводчик, подталкивая меня вперёд.
Но я вырвался, подбежал к бойнице и успел увидеть, как несколько солдат
бросают в глубокий колодец связанного человека. Его крик сперва разнесся эхом,
а потом сразу оборвался.
- Что это было? Этот несчастный казнен? Что он натворил? - содрогнувшись,
спросил я.
Поняв, что я от него не отстану, Терезий потупил взгляд и ответил:
- О, это был умнейший вельможа и первый царский фаворит, но он не сумел
оценить подарка, который сам себе выпросил...
Больше, сколько я его не расспрашивал, переводчик не сказал ни слова, и мы
молча дошли до покоев. Хотя отведенные мне комнаты были так великолепны, что
потрясали всякое воображение, настроение было испорчено.
На другое утро Терезий появился не один. Рядом с ним шел симпатичный юноша
со свежим румянцем на щеках, одетый в бархатный камзол. На юноше были новые
красные сапоги с загнутым носком, которыми, видимо, он очень гордился, потому
что все время на них посматривал.
- Вы уже проснулись, господин? Этот паж - личный оруженосец Его
Величества, посланный подобрать вам доспехи. Сегодня весь двор отправляется на
охоту, - сказал Терезий, голос которого звучал по-обычному кисло.
Я свесил ноги с кровати. Нельзя сказать, чтобы меня переполнял
воинственный пыл, но поучаствовать в царской охоте я был не прочь. Оруженосец
наметанным взглядом окинул мою фигуру и исчез, а минутой спустя в залу длинной
вереницей стали заходить разодетые слуги, несшие кто шлем, кто кольчугу, кто
чеканный нагрудник, а кто наплечники. Всё это оруженосец надевал на меня
быстро, ловко и необыкновенно деликатно, демонстрируя немалый опыт. Под конец
паж пристегнул мне на пояс короткий широкий меч и отошел с поклоном, что-то
сказав через переводчика.
- Он говорит, чтобы господин не беспокоился. Он подобрал вам надежное
копье, которое ожидает вас на варагоне, - пояснил Терезий.
- Поблагодари. И скажи ему, что у него очень забавные сапоги, - произнес
я, думая доставить юноше удовольствие.
Терезий как-то странно ухмыльнулся и перевел. Смутившись, оруженосец
что-то быстро проговорил в ответ.
- Он спрашивает: неужели его сапоги могут вам нравиться? - сказал Терезий.
- Разумеется, очень симпатичные, - отвечал я.
Неожиданно паж быстро сел на пол, снял с себя сапоги, с поклоном опустил
их возле моих ног и удалился босиком. Вид у мальчика при этом был очень
огорченный, а взгляд, кажется, даже затуманился от слез.
- Вы правильно сделали, что его урезонили. Последнее время он стал
зазнаваться! - одобрительно шепнул мне Терезий.
Я озадаченно смотрел на лежащие на полу сапоги, совершенно не представляя,
зачем они мне нужны, ведь размер ноги не позволял мне втиснуться в них. Однако
размышлять над странным поступком пажа времени не оставалось - во дворе замка
нетерпеливо трубил охотничий рог.
Когда я ступил с крыльца на брусчатку, царская свита уже была в седлах.
Иваниус II махнул мне рукой и что-то крикнул. Тотчас пятеро слуг, повиснув на
поводьях, подвели ко мне оседланного ящера-варагона. При виде этого чудища у
меня отвисла челюсть, и я пожалел, что вообще согласился ехать на охоту.
Вчерашний дракон казался мне теперь безобидной и довольно симпатичной
зверушкой. Ростом варагон был с двухэтажный дом и весь покрыт зубчатыми
костяными наростами. Морда у него была длинная и невыразительная, а сзади
тянулся по меньшей мере пятиметровый хвост, заканчивающийся крупным костяным
шаром.
Седло, представлявшее собой деревянную, увешанную щитами корзину,
крепилось на основании шеи ящера. Попадали туда, карабкаясь по веревке с
узлами.
Ловко управляя своим варагоном с помощью длинного копья, которым он
покалывал шею страшилища, Иваниус II подъехал ко мне и что крикнул, кивая на
мое чудовище.
- Его Величество советует вам быть потверже с этим варагоном. Недавно он
уже покалечил наездника. Не позволяйте ему вставать на задние лапы и
заваливаться набок. Ещё Его Величество говорит, что охота обещает быть
интересной. Егерям удалось загнать несколько рвулей, - перевел Терезий.
- Скажи царю, что я просто счастлив, - проворчал я, под хохот свиты
забираясь в корзину. Мне уже стало ясно, что Иваниусу захотелось позабавиться,
поэтому он и взял меня на охоту да ещё подсунул бешеного ящера. Ну и отвратное
же чувство юмора у этого средневекового тирана!
Иваниус II протрубил в рог, давая сигнал к началу охоты, и вся кавалькада
вынеслась из замка на побережье. Слуги, удерживающие моего ящера, отпустили
поводья и разбежались кто куда.
Я надеялся, что варагон не сдвинется с места и я смогу потихоньку с него
слезть, но не тут-то было. Эта зверюга завевела, едва не встала на дыбы и
бросилась за охотниками, волоча за собой громадный хвост. О том, чтобы
управлять ей и речи не было. Все мои усилия были направлены лишь на то, чтобы
не вывалиться и не сломать себе шею. Обеими руками я вцепился в край корзины.
Сокрушая всё на своем пути, варагон выскочил из замка, снес хвостом ворота
и вскоре нагнал кавалькаду. Мы пронеслись вдоль побережья и оказались в узкой
долине, с трех сторон огражденной скалами, а с четвертой - океаном. В эту
естественную ловушку егеря и заманили рвулей, бросая им коровьи туши, части
которых валялись на вытоптанной траве. Уже по названию я не ожидал от этих
зверей ничего хорошего и не ошибся.
Каждый рвуль был размером с дворцовую башню и вдобавок передвигался на
задних лапах с удивительной быстротой. На громадных таранообразных головах
горели злобой крошечные, несимметрично расположенные глазки. Загнанные рвули
бестолково метались по ущелью, напуганные огнями, которые егеря развели со
стороны океана. Увидев охотников, рвули заревели и бросились им навстречу.
Охотники выстроили своих варагонов в ряд и встретили зверюг дружными ударами
копий.
Начало схватки я пропустил, потому что мой варагон, возбужденный битвой,
стал кружиться на месте, и я, не устояв на ногах, свалился на дно корзины.
Оттуда хорошо были слышны сухой треск копий, рев чудовищ и крики охотников.
Когда я вновь высунул голову, схватка была в самом разгаре. Один из рвулей уже
лежал на земле и в агонии колотил хвостом. В горле у него торчало два или три
копья. Среди охотников тоже, кажется, имелись потери, потому что бок одного из
варагонов был ободран, а корзина пустовала.
Иваниус II, этот монарх-воин, отважно сражался в самой гуще битвы. Он
искусно управлял своим варагоном, маневрируя между рвулями, и ни одно из
копий, которые он метал, не пролетало мимо цели. Щиты на его корзине уже
носили следы зубов кого-то из хищников. В следующие десять минут схватки были
убиты ещё два рвуля, а один из царских егерей лишился руки.
Я обрадовался, что охота приближается к концу, но в этот момент последний
рвуль, сделав вид, что атакует цепь егерей, неожиданно метнулся в
противоположную сторону, вцепился зубами в шею царского варагона и опрокинул
его. Иваниус II вылетел из корзины и неподвижно замер на земле, очевидно,
потеряв от удара сознание.
Охотники взволнованно закричали и стали с седел осыпать рвуля копьями, но
они отскакивали от костяных пластин на боках чудовища. Свита и егеря пребывали
в замешательстве. Броситься на помощь царю на варагонах они не могли, потому
что тогда рвуль, подавшись назад, мог раздавить оглушенного царя лапой, а
спешиться никто из них не решался.
В этот момент вопреки своей воле я оказался в гуще схватки, вмешавшись в
нее самым невероятным образом. Мой бестолковый варагон угодил хвостом в один
из егерских костров, и, завизжав от боли, взбрыкнул. Я вылетел из его корзины
и, описав в воздухе полукруг, приземлился прямо на морду рвуля, напавшего на
царя. Понимая, что, если сейчас упаду, мне сразу придет конец, я изо всей силы
вцепился в морду чудовища. Рвуль затряс головой, но этим лишь заставил меня
крепче ухватиться за его костяные пластины. Повиснув на морде ящера самым
неудобным для себя образом, я заметил, что рвуль наклоняется, чтобы вцепиться
зубами в лежащего на земле Иваниуса II. Не раздумывая, я крепко обхватил шею
чудовища ногами, а ладонями закрыл ему глаза. Ящер, лишенный возможности
видеть, сразу забыл про царя и заметался по ущелью. Все во мне сотрясалось от
этой бешеной скачки. Уносясь на ящере, я краем глаза заметил, как приближенные
помогают Иваниусу подняться, а сам он, морщась от боли, что-то говорит,
показывая на рвуля и на меня.
Минутой позже - можете себе вообразить, что это была для меня за минута! -
сотня егерей загнала ослепленного рвуля в край ущелья и опутала его сетями. Я
же кубарем скатился с головы чудовища и не свернул себе шею только потому, что
меня вовремя подхватили сильные руки охотников.
Когда меня опустили на землю, ко мне, прихрамывая, подошел сам Иваниус II.
Он сдавил меня в своих медвежьих объятьях и что-то громко сказал своим
басистым голосом, в котором слышна была искренняя благодарность ко мне и
одновременно презрение ко всей своей свите.
- Государь благодарит вас за то, что вы спасли ему жизнь и тем самым
облагодельствовали всех его подданных, - забормотал вынырнувший неизвестно
откуда Терезий. - Его Величество говорит, что вы проявили больше мудрости и
отваги, чем лучшие из его охотников. За это он присваивает вам пожизненный
титул царского друга, а также нарекает вас князем Шеремятьевским, Зацепским и
Змейским, а также графом Колюбакинским и Ухоцапским. Отныне ваше место за
столом справа от самого государя, вы сможете присутствовать при его утреннем
одевании, а также удостаиваетесь чести третьим по счету пробовать любое блюдо.
- Почему третьим? - спросил я машинально.
- Первым отведывает раб-дегустатор, вторым государь, а третьим, сразу
после него - вы. Это величайшая честь, - пояснил Терезий.
С этого дня мое положение при дворе резко изменилось. Придворные косились
на меня с откровенной завистью, а награды и титулы сыпались на вашего бедного
слугу как из рога изобилия. Кроме князя Шеремятьевского, Зацепского и
Змейского, а также графа Колюбакинского и Ухоцапского, я был наречен Герцогом
Карбонийским, бароном Рявожским и Трусопским, маркизом Черногорским, адмиралом
Океании и маршалом Поднебесии. Иваниус II оказывал мне всевозможное
покровительство, гневно прогнав от себя всех прежних фаворитов.
Видимо, железному тирану доставляло удовольствие наблюдать, как
неизвестный никому чужеземец, прилетевший с неба на грохочущей машине,
становится первым вельможей в государстве, возвышаясь над его свитой.
Вместе с почестями у меня появилось и немало обязанностей. По утрам как
хранитель государственной печати я без разбору ставил штампы на всех
пергаментах, которые мне приносили, затем, надев мантию главного канцлера,
заглядывал в царскую сокровищницу, куда каждый день стекалось все новое и
новое золото - дань с завоеванных земель, собираемая наместниками.
Затем, восседая по правую руку от государя, я присутствовал на царском
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг