- Простите, что заставил ждать. Одну минутку, сейчас выйду! - вновь
услышал я тот же голос и повернулся в сторону, откуда он доносился.
Из-за перегородки показался гномообразный мужчина в замасленном рабочем
халате, в котором я узнал вчерашнего знакомца. Сегодня он выглядел деловитым и
сосредоточенным. Мне стало неловко, когда я понял, что накануне поспешил с
выводами, приняв его за попрошайку. Подойдя ближе, мужчина уставился на меня с
вежливым ожиданием.
Я замялся, не зная, чем объяснить свой визит.
- Меня зовут Тит Невезухин... вчера в баре вы дали мне свою карточку...
Посчитал долгом продолжить столь удачно начатое знакомство, тем более, что
вы... э-э... рассказывали о своих работах... - сказал я, машинально протягивая
ему визитку.
Изобретатель взял ее у меня и повертел в пальцах.
- Да, это действительно моя, - сказал он задумчиво. - Я вас не помню, но
это ничего не значит. Со мной так бывает... наберусь, а потом словно какой-то
провал... Бываю неизвестно где, прихожу в себя в незнакомых местах. У вас
такое случается?
- Один раз даже длилось целый месяц, - сказал я, вспомнив свою шпионскую
одиссею на Молюскии.
Хозяин подвала взглянул на меня с большим интересом.
- Ого, в таком случае вы меня поймете. Вот и сегодня утром я проснулся на
каких-то картонных ящиках под навесом... Это не вы меня на них положили?
- Нет. Я расстался с вами раньше, - ответил я, испытывая запоздалый стыд,
что не взял вчера флаерс, чтобы довезти его домой.
Сачук-Махарадзе вздохнул с проницательной укоризной.
- Жаль, а то я хотел вас поблагодарить. Все-таки племя добрых самаритян не
совсем ещё перевелось во Вселенной. Увидели, что я лежу на земле и переложили
на ящики. Разумеется, в них был мусор и костюм пришлось выбрасывать, зато я не
застудил себе почки да и выспался сравнительно неплохо... А где я ещё вчера
был вы не помните?
- К сожалению, я был с вами не весь вечер. Когда мы расстались, вы ещё
находились в баре, - сказал я, едва не добавив "под столом".
Изобретатель уныло закивал, и на несколько секунд его лицо приобрело
плаксиво-восточное выражение.
- Грустно, очень грустно. Я думал, может, у вас спрошу, а то у меня вчера
вытащили карту, бумажник да и вообще много чего... - неожиданно он хлопнул
себя по лбу. - Простите, я опять забыл, как вас зовут... проклятая память...
Я вновь представился. Сунув жилистую ладонь, Махарадзе крепко потряс мне
руку, а затем с некоторым смущением спросил:
- Послушайте, мне не совсем удобно спрашивать, но я у вас денег вчера не
занимал?
- Нет, не занимали, - сказал я, решив не упоминать о двух кружках пива,
чтобы не ставить ни его, ни себя в неловкое положение.
- М-м... - задумчиво замычал изобретатель. - И голову, простите, не я вам
разбил? Ну, может, ножкой от стула приложил или ещё чем-нибудь?
- И это не вы. Несчастный случай - поскользнулся на ступеньке.
Сапчук-Махарадзе с облегчением пригладил редкие волосы.
- А то я думал, вы из-за этого пришли. Требовать компенсации или
что-нибудь ещё. Со мной всякое бывает. Решено, с этого дня больше ни-ни... Ну
разве что пару глотков по какому-нибудь случаю, - заявил он.
Сказав это и задумавшись над своими словами, изобретатель мечтательно
почесал щеку, заросшую щетиной почти до самых скул. Кончик носа у него вдруг
запунцовел, вероятно, сигнализируя, что "какой-нибудь случай" уже подвернулся.
- Послушайте, Тит, не хотите выпить? - предложил он.
- Честно говоря, нет.
Махарадзе укоризненно взмахнул ручками.
- Как это нет? Надо себя пересилить! Прошу сюда!
Он подошел к хромированному разливному автомату и, отодвинув прислоненную
к нему табличку: "Не трогать, серная кислота!", наполнил стоявшие тут же
рюмки.
- Ну, ахнем за встречу, друже Тит! - провозгласил он и, широко разинув
рот, с выдохом опрокинул в него рюмку.
Вытерев губы, Махарадзе заметил мой удивленный взгляд, направленный на
табличку, и пояснил:
- Не смущайтесь! Это я написал, чтобы посторонние не лакали, но все равно
не помогает. Пьется легко, как родниковая вода, а похмелья никакого.
Я выпил, подумав, что в любом случае погибнуть мне предстоит не от серной
кислоты, разве только из бластера в меня пальнут уже после, для отвода глаз. К
моему удивлению, в рюмке оказался французский коньяк и притом очень приличный.
- Ну как? - поинтересовался изобретатель, с любопытством изучая мое лицо.
- Согласитесь, сложно догадаться, что я синтезирую его из отбросов и
перегнивших фруктов. Если не видеть, какую дрянь я кидаю вон в тот бак, то
результат впечатляет. Тройная молекулярная очистка и контроль брожения на всех
стадиях. Будь я тщеславен, только на этой машине заработал бы целое состояние.
Я был уверен, что после первой рюмки немедленно последует и вторая, но
ошибся. Махарадзе вновь навесил на свой прибор табличку и вернулся в
расчищенную часть подвала, туда, где я обнаружил его вначале.
Гостеприимным жестом он указал мне на пневмодиван, тряпкой вытер с рук
смазку и, уютно устроившись рядом со мной, сказал:
- Теперь о делах. Вы сказали, что вчера я рассказывал вам о своих
изобретениях? Не напомните о каких именно?
Я растерялся. Честно говоря, всё, что он нёс вчера в баре, успело
выветриться у меня из головы.
- Признаться, я успел немного подзабыть суть нашего разговора. Мне сложно
было сосредоточиться: вы употребляли слишком много научных терминов, - начал
я.
Махарадзе удивленно приподнял брови.
- Наверное я упоминал об антигравитационной платформе? - спросил он.
- Именно о ней! - ухватился я за подсказку. - Вы говорили, что вас всегда
занимал механизм гравитации, и что вначале вы изготовили чертежи, а потом...
Сапчук-Марарадзе вскочил с дивана, выпятив тощую грудь.
- Послушайте, Тит, - сказал он, отчеканивая каждое слово, - хоть я и
напиваюсь иногда до потери памяти, а дед мой был наполовину грузином,
наполовину марсианином, но я совсем не дурак. Скажу вам по секрету, я никогда
не работал над антигравиационной платформой и, следовательно, не мог вам о ней
рассказывать.
- Но вы же сами...
- Стоп! Мои изобретения вас, не притворяйтесь, не интересуют, а если так,
то я совершенно не понимаю, чем обязан чести принимать вас у себя. Или вы
немедленно признаетесь мне, какого черта вам здесь нужно, или убирайтесь на
все четыре стороны!
Лицо маленького человечка кипело таким справедливым негодованием, что я
встал и сказал:
- Не надо меня выставлять. Я и сам не знаю, зачем заявился. Просто нашел в
кармане вашу карточку. Прощайте!
Я сунул Сапчуку-Махарадзе руку и, повернувшись, стал пробираться к выходу.
Я двигался как во сне, лавируя между завалами технохлама. Про изобретателя я
почти сразу забыл, и даже удивился, когда он догнал меня и схватил за рукав.
- Обождите! Уйдете, а я не найду себе места, буду думать, зачем приходили.
Вы же не просто так заявились?
- Не позже, чем через три-четыре часа я буду мертв. Мне прострелят грудь
из бластера. К вам я пришел, потому что думал отсидеться эти несколько часов,
- с внезапным равнодушием к собственной судьбе произнес я.
Сам не знаю, что заставило меня открыться: возможно, жаждал сочувствия или
сказалась тяга к театральным эффектам. Изобретатель с любопытством наклонился
ко мне.
- Почему вы так уверены? Вы связаны с мафией? У вас враги? И откуда такие
точные сроки? Почему именно сегодня, ведь формально говоря, вас могут убить
завтра, послезавтра или через неделю?
- Нет, именно сегодня. Сегодня до одиннадцати я буду мертв и это так же
верно, как болтливый кибермех во флаерсе, приятель в метро или ступенька
бассейна, на которую какой-то идиот-робот пролил жидкое мыло.
На лице Махарадзе что-то мелькнуло.
- Вы меня заинтриговали. Давайте, пожалуй, вернемся к нашему коньячному
аппарату, и вы мне всё расскажете. После пары стаканчиков голова варит намного
лучше.
Мы вернулись, и я незаметно выложил ему всю историю, начиная с того
момента, как он сполз в баре под стол, а я забрел в магический салон.
Махарадзе слушал меня внимательно, задавал вопросы и выпытывал подробности,
главным образом касающиеся разговора в салоне и последовательности событий.
- Это поразительно! - воскликнул он, когда я закончил. - Ваш рассказ
досконально подтверждает мою гипотезу о возможности непродолжительного
хронообмена без нарушения структуры пространственной ткани!
- В самом деле? - вяло поинтересовался я.
- Мое последнее изобретение служит как раз для этого. Беда только в том,
что я ни разу не получал ещё фактических подтверждений, что оно работает.
Честно говоря, это меня не удивило.
- А что вы изобрели?
- Синхронизированный двусторонний рассеиватель хроноволн, - с гордостью
произнес маленький человечек.
- А-а, - вежливо протянул я.
- Вы меня, кажется, не поняли: ведь рассеиватель хроноволн - это машина
времени! - нетерпеливо воскликнул Махарадзе.
Если у меня не отвисла челюсть, то лишь потому, что я ему не поверил.
- Именно, машину времени, - повторил Махарадзе. - Разумеется, возможности
у нее ограничены плотностью спиралей самого времени и его малой способностью к
сжатию. Амплитуда волновых колебаний в максимальном разрыве не превышает двух
дней, считая от настоящего момента. Ну, и наконец, пребывание в другом
пространственном полюсе может продолжаться лишь считанные минуты, которые тем
короче, чем больше масса перемещаемого тела и чем дальше момент перемещения
отстоит от настоящего.
- Жаль, что в вашей машине нельзя сбежать от бластерного луча. А то бы я
перенесся куда-нибудь в прошлое или в будущее - и оставил свою судьбу с носом,
- мечтательно сказал я, ощущая как коньячное тепло медленно поднимается по
артериям к моему мозгу.
Хотя я сболтнул это наобум, Сапчук-Махарадзе задумчиво уставился на меня и
вдруг так взмахнул рукой, что расплескал свой бокал.
- Я понял! Вы дали мне подсказку! - вскричал он. - Теперь я знаю, кто был
тот дельфийский оракул, который предсказал вам будущее!
- Разве вы знакомы с этим мерзким типом? - удивился я.
Коньячный гений ухмыльнулся.
- Не спешите с выводами. Разумеется я с ним знаком. Но вы-то знакомы с ним
куда лучше, потому что это...
- Кто? Мой приятель из метро?
Изобретатель покачал головой.
- Нет, ваш приятель здесь не причем. Оракулом были... вы сами.
Это предположение показалось мне бредовым.
- Ерунда какая-то. С чего вы так решили?
- Сами подумайте. Это были вы, которого я отправил, а точнее отправлю, в
прошлое на моей хрономашине. Странно, что вы не догадались, ведь сами сказали,
что оракул все время боялся исчезнуть да и ваше прошлое знал во всех
подробностях. Наверное, все дело в том, что динамик искажал голос, да и
психологически вы не были готовы к встрече с самим собой - вот и не узнали.
Я задумался. В первую секунду высказанная красноносым гением версия
показалась мне бредовой, но, вспомнив кое-какие проговорки оракула, я вдруг
ощутил, что Махарадзе вполне мог быть прав: и оракул - это я. Правда, все
равно оставались кое-какие непроясненные вопросы, например, почему оракул так
меня раздражал?
- Что же он ничего мне не сказал? - спросил я.
Маленький человечек удрученно заглянул в стакан, где коньяк теперь
плескался на самом дне. Кажется, он подумывал, не налить ли себе ещё, но
сомневался.
- Вы лучше у себя спросите, почему он так поступил. Возможно, ему был
лучше известен ваш характер, - заявил он.
- Допустим, у него был резон, - согласился я. - Он очень торопился, а мое
изумление отняло бы слишком много времени. А куда он, то есть я, исчез потом?
Изобретататель с достоинством ткнул себя пальцем в грудь.
- Темпоральная формула Сапчука-Махарадзе. Как вы считаете, не нахально
было назвать ее в свою честь? В этой формуле икс - плотность волн времени,
игрек - масса объекта, а зет - дальность времененного десантирования. Проще
сказать, рано или поздно хроноткань обнаруживает подвох и выталкивает объект
обратно.
- А почему так происходит?
- Я уже, кажется, упоминал, что при хронообмене происходит нарушение
пространственной ткани и чем больше масса объекта, тем серьезнее это
нарушение. Мы с вами, как и вообще все в этом пространственном разрезе
Вселенной, существуем в едином монолитном хроновремени, очень плотном и
целостном. Точнее даже, не существуем, а являемся его частью, словно увязли в
некоей резинообразной клеистой массе. Отправляя физический объект в иную
хроноволну, мы заставляем наше хроновремя растягиваться, но очень скоро оно
спохватывается и втягивает нас обратно. Я не слишком наукообразно объясняю?
- Отнюдь.
- Вот видите, а вы поначалу утверждали, что я вчера сыпал терминами. Это
меня и настрожило, тем более что пьяный я склонен скорее к упрощенчеству. Могу
например, постороить перпетум мобиле из обожженных спичек, - хмыкнул
Махарадзе.
Я уставился на хромированный бок коньячного аппарата, чувствуя, что меня
вновь начинают терзать сомнения.
- Постойте, кажется, ваша версия, что я говорил с собой, неверна.
Допустим, тем оракулом действительно был я. О выигрыше, приятеле и скользкой
ступеньке, я, согласен, мог помнить, но откуда мне могло быть известно, что
меня убьют, ведь по идее, чтобы точно знать это, к тому времени я должен был
быть уже мертв, а если я был мертв, то как же я тогда говорил с собой?
Красноносый гений вновь нацедил себе коньяк. Я подумал, что вскоре, если
он будет продолжать такими темпами, он наберется как промокашка.
- Назовем это парадоксом будущего или предзнанием. На самом деле все
просто. Я полагаю, что несколько минут спустя - вот только допью, что у меня в
рюмке! - мы с вами настроим хронокапсулу на несколько часов в будущее и
обнаружим ваш труп. Вопрос только в том, какие пространственные координаты
нужно поставить, чтобы его обнаружить?
- Может быть, координаты вашей лаборатории? - язвительно предположил я.
Мне не понравилось, с каким равнодушием он отозвался о моем трупе.
Сапчук-Махарадзе поморщился:
- Фи, юноша! Ненавижу мертвецов! Так что версия, что вы будете убиты
здесь, отпадает. Впрочем, это легко проверить. Идите за мной.
Мы зашли за перегородку и остановились у небольшой двери с кодовым замком.
Дотронувшись до датчика вначале подушечкой указательного пальца, а затем
мизинцем, Махарадзе потянул ручку на себя, и мы оказались в узком,
непропорционально длинном помещении.
- Не обращайте внимания на беспорядок. Здесь пристанище моей бренной
плоти, - сказал Махарадзе, кивая в дальний угол, где за шторой располагались
диван и кухонный стол.
Я заверил его, что меня это не смущает, но изобретатель уже не слушал.
- А вот и оно, мое детище! Плод долгих бессонных ночей! - продолжал он
голосом, в котором сквозила гордость.
На подставке посреди комнаты находилась капсула из прозрачного металла,
похожая на большое куриное яйцо. Снаружи к капсуле тянулись провода, а то, что
я вначале принял за подставку, на самом деле представляло собой агрегат
вогнутой формы, в одной из частей которого я узнал силовую установку ракетного
двигателя. Изобретатель нежно погладил ладонью поверхность капсулы.
- Меня считают неудачником. Я вынужден жить на то, что делаю мигающие
вывески для магазинов, ремонтирую роботов и занимаюсь другой подобной ерундой.
Они (тут Махарадзе укоризненно ткнул пальцем куда-то в полоток) не верят, что
в моем пропитанном алкоголем мозгу может родиться что-то стоящее! А между тем
вот он - синхронизированный рассеиватель хроноволн! Сейчас я вам покажу, как
он действует, а то, знаете ли, остальные мои собутыльники больше интересуются
коньячным аппаратом.
Маленький человечек решительно потянул на себя рубильник. Лампы в
лаборатории мигнули. Одновременно капсула осветилась изнутри, как кабинка
телефонного автомата.
- Перегрузка сети, обычное явление при аккумулировании большого количества
энергии. Очень удачно, что неподалеку проходит силовой кабель, а то я никогда
не расплатился бы за электричество... Теперь подождите меня, я скоро вернусь,
только посмотрю, что там в будущем.
Махарадзе деловито настроил что-то на пульте, забрался в капсулу, задвинул
за собой ее верхнюю часть и мгновенно исчез. Я, тупо смотря на агрегат,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг