народа оставалось только трое - Великий Философ, Великий Физик и Великий
Биолог. В этих троих были запечатлены все знания нашей цивилизации. Великий
Философ знал все, что касается бессмертия души, Великий Физик голыми руками
тушил и зажигал звезды, а Великий Биолог всего за несколько мгновений из кучи
ничего не стоящей протоплазмы мог слепить любой организм - вроде тебя,
например.
Шли столетия. Мудрость этих троих все увеличивалась и наконец вобрала всю
Вселенную и все мироздание. Наконец во всей поднебесной не осталось ничего
непознанного - все было известно, все пройдено, все элементарно, и мудрецы
приуныли, так как им не к чему стало стремиться. Их же знания достигли к тому
времени такого уровня, что все втроем они с закрытими глазами могли бы заново
возродить Вселенную, случись с ней что-нибудь.
И вот однажды, когда великие мудрецы сидели под гаснущим солнцем нашей
планеты - все трое юные и прекрасные, хотя каждому из них давно перевалило за
миллион лет, Великий Философ сказал: "Братья, все мы достигли совершества и
нет никого во Вселенной совершеннее нас. Но разве, взятые все вместе, мы не
были бы совершеннее каждого из нас, взятого в отдельности?" - "Это так," -
ответили другие два. - "А раз так, - продолжал Философ, - то почему бы не
объединить нас троих в единое целое и не получить действительно совершенное
существо, которому не будет равных во всем мироздании?"
Остальным двоим идея понравилась, и они принялись за работу. Вскоре стало
ясно, что ни одно биологическое существо не в состоянии вместить в себя их
общие знания, равные знаниям всей Вселенной. Тогда Великий Физик построил
меня, совершенную вечную машину, и каждый из троих мудрецов вложил в меня все
знания, которыми обладал. Когда все было закончено, они устроили мне
испытание, очень тяжелое испытание, но я с честью выдержал его, ибо знал
действительно всё. Тогда Великий Философ посмотрел на меня и спросил, вытирая
слезы умиления: "Братья, разве он не прекрасен, разве он не всезнающ? Разве не
совершеннее он любого из нас, поскольку вбирает в себя не только его самого,
но и остальных двух? Разве сможем мы когда-либо достичь подобного
совершенства?" - "Ты прав, никогда не сможем! Он настоящий венец нашей
цивилизации и выше него нам по отдельности никогда не подняться," - ответили
Великий Физик и Великий Биолог. - "А раз так, то разве мы имеем право
существовать и продолжать поглощать вещество, если во Вселенной есть кто-то
совершеннее нас?" - продолжал Философ. И тогда все три мудреца переглянулись и
одновременно убили себя, и остался лишь я - высшее воплощение величайшей и
благороднейшей из цивилизаций.
Голос машины растроганно дрогнул.
- Мрачноватая история! Выходит, целая цивилизация сама уничтожилась, чтобы
создать тебя, Всезнающего, - эдакое совершенное устройство, похожее на
громадный бильярдный шар, который болтается во Вселенной, все знает и ничего
не делает? - прокомментировал я.
- Молчи, маловер! Ты ноль в сравнении со мной! Жалкая бессмысленная
молекула, которую мне ничего не стоит раздавить! - взревела машина так громко,
что я едва не оглох и, спасая барабанные перепонки, был вынужден закрыть уши
ладонями.
- Послушай, если я так жалок, почему бы тебе не отпустить меня? Дай мне
взлететь, я исчезну, а ты сможешь и дальше плавать в бульоне собственного
величия, - предложил я.
- Не умоляй меня, существо! Прежде ты пройдешь испытание. Если выдержишь
его, то улетишь. Если не выдержишь, то либо убьешь себя (разумеется, если у
тебя хватит силы духа), либо останешься здесь навеки.
- Как экипажи тех других звездолетов?
- Да. Кстати, большинство из них, ничтожных, влачило здесь долгую
бесполезную жизнь, проклиная свою судьбу.
- Не надейся, что это сойдет тебе с рук. Меня будут искать. Я успел
послать лазерограмму о бедствии и свои координаты! - заявил я.
- Ты нагло лжешь, ничтожество! Никакой лазерограммы послано не было. Я
делаю это заключение на том основании, что твои зрачки расширились, а
потоотделение, артериальное давление и дыхание усилились. Но даже если
допустить невозможное, и лазерограмма все-таки была послана, то довожу до
твоего сведения, что вокруг моего астероида существует нуль-поле, поглощающее
все исходящие отсюда сигналы. Хватит болтать! Или ты немедленно соглашаешься
на испытание или я засчитываю тебе поражение.
Я уныло кивнул.
- Хорошо, согласен. Надеюсь, ты не будешь проверять мою способность
вариться в кипящем масле?
- Нет, это необязательно, - не поняв иронии, ответил Всезнающий, -
Испытание будет традиционным для нашего народа. В моей программе, составленной
тремя Великими, заложена необходимость состязаться с каждым, кто прилетит сюда
в абсолютных знаниях. Даже за дверью вечности они хотят быть уверены в
незыблемости достигнутого ими совершенства.
- А как будет проходить состязание? Есть какие-то правила? - спросил я.
- Самые простые. Я задам тебе один-единственный вопрос. Если ты знаешь на
него ответ - то ты свободен, если же нет - останешься здесь и разделишь судьбу
других.
- Значит, нечто вроде загадки Сфинкса?
- Абсолютно верно. Только в отличие от загадки, допускающей одновременно
несколько толкований, мой вопрос будет вполне конкретным. Учитывая общий
низкий уровень твоего развития, вопрос будет не из гуманитарных наук, не из
биологии, а из элементарной арифметики. Задание, с которым у нас смог бы
справиться даже полный дебил, закручивающий спирали галактик в другую сторону.
Ну что, начинаем? Не говори потом, что прослушал. По нашим правилам вопрос
повторяется только однажды. Ты готов?
Я сглотнул слюну и кивнул.
- Отлично. Сосчитай сколько атомов во Вселенной?
Я в панике потянулся было к калькулятору, хотя не представлял, чем он
сможет мне помочь, но калькулятор рассыпался прямо у меня в руках.
- Использование дополнительных устройств запрещается. Отвечай немедленно!
Вопрос, заданный тебе, элементарен, - строго предупредил Всезнающий.
- А как насчет времени на раздумье? - в тревоге забормотал я.
- Времени на раздумье у тебя нет, - отрезал Всезнающий. - Ну же, отвечай!
- Ладно, - наудачу выпалил я. - Атомов во Вселенной много, очень много,
колоссально много!
- Ответ не может быть засчитан, ибо он весьма приблизителен, - отрезал
Всезнающий.
- Почему не может? Разве "очень много" это не ответ? - закричал я,
хватаясь за соломинку. - И вообще математика не моя область! Хочу вопрос из
гуманитарных областей. Я требую! У вас же тоже была специализация!
- Ты хочешь гуманитарный вопрос? Пожалуйста! В чем заключается высшая
ценность в понятии жителей планеты Брабус в созвездии Возничего?
- В доброте, в любви, в справедливости? - выпалил я наудачу, так как
никогда не слышал о такой планете.
- Ответ неверен. Высшая ценность состоит в освещении звездными лучами
каждого квадратного сантиметра их медузообразного тела и в сложных
ассоциативных образах, которые образуются у жителей Брабуса, когда лучи
преломляются сквозь их зрительную сетчатку. Всё существование этой цивилизации
есть непрерывная игра воображения. В своем воображении они кто угодно:
красавцы, герои, рыцари, даже порой галактики и сверхновые звезды. Каждый из
них живет в собственном придуманном мире, бесконечно прекрасном и
многообразном, благоухающем вонятлами и занюхлым цветом, с зубчатыми стенами
лесов и бездонными океанами, в которых звучат трубные призывы влюбленных
плевунов. Если бы кто-то из них увидел на миг свое истинное рыхлое тело,
лежащее на голых камнях, подпитывающееся звездной энергией и размножающееся
вегетативными отростками, как куст щуплени, то не поверил бы, что это он, а,
поверив, умер бы от омерзения. Теперь убедился, что ты ничего не знаешь? Итак,
какую смерть предпочтешь? Быструю и славную, или долгую старческую агонию?
- Я не согласен! - закричал я в панике. - Это была не моя область! Хочу
вопрос из физики!
- Ты все ещё надеешься на удачу? Так и быть, ничтожество. Если прошлого
позора мало, но вот тебе ещё вопрос. Какова предельная скорость движения
куратрониума в отрицательном пространстве?
- Куратрониум? Что это такое? - обреченно воскликнул я.
- О, это одно из малых физических тел, настолько малое, что ваши ученые
никогда не смогут его открыть, даже гипотетически! Максимальная скорость его
движения в отрицательном пространстве составляет одну сотую долю миллиметра за
период в пять триллиардов лет. Итак, ты проиграл, землянин, и никогда не
покинешь этого кратера! Надеюсь, ты признаешь справедливость этого решения?
- Не признаю! Мы изначально были в неравном положении. Ты задавал мне
вопросы, а я тебе нет! - запротестовал я
Всезнающий расхохотался так громко, что в динамике Мозга лопнула мембрана,
и голос стал звучать хрипло.
- Что? О чем ты, глупец, можешь спросить меня, знающего абсолютно все во
Вселенной? Ну что ж, попытайся! Испытай меня! Что интересно это будет за
вопрос? Тайна бессмертия? Число звезд во Вселенной? Последовательность
растасовки фонем в языке виожийцев? Правила игры в шахматы? Температура ядра
какой-нибудь крошечной планетки с точностью до миллионной доли градуса?
Количество волосинок в гриве у кортезианского жирафа?
- Нет, Всезнающий, я хочу спросить тебя не об этом. Мой вопрос будет
совсем иным. Возможно, внешне он звучит простовато, но кто знает, не в
простоте ли следует искать глубинный смысл? - сказал я.
- Не разглагольствуй, глупец! Задавай свой вопрос! - нетерпеливо
потребовал Всезнающий.
- Хорошо. Как моя бабушка называла моего дедушку, когда на него злилась? -
зажмурившись, лихорадочно выкрикнул я, зная, что в этот миг моя судьба
повисает на волоске.
- Что-то? - ошарашенно переспросил Всезнающий.
- Ваши правила, кажется, запрещают повторять. Но так и быть, не буду
придираться. Я спрашиваю, как моя бабушка называла моего дедушку, когда он
вконец доставал ее своими выпивонами?
- Эта информация не является важной, - после некоторого раздумья
откликнулся Всезнающей.
- Напротив, - возразил я, - чтобы утверждать, что ты знаешь всё - нужно
знать действительно всё. ВСЁ ДО МЕЛОЧЕЙ! Не деля знания на важные и неважные,
стоящие и нестоящие. Никто не ведает, какая действительная связь существует
между различными явлениями во Вселенной. Ну что признаешь, что тебе это
неизвестно?
- Не зли меня! Я знаю всё, что происходит во Вселенной! Жди! Я тебе
отвечу! - взревел Всезнающий.
Он замолчал, и вдруг я ощутил, как пол ракеты завибрировал у меня. Внутри
искусственного астероида начало что-то потрескивать. Я догадался, что
Всезнающий роется в своей огромной памяти, перерывая триллионы байт
всевозможной информации в поисках единственно правильного слова. Его
нетерпение выдать ответ было столь велико, что астероид трясся как в белой
горячке. Внутри системы трещало, гудело, лопалось, скрежетало, а из
вентиляционных отверстий валил густой черный дым.
Ракета ходила ходуном. Предметы падали со своих мест, а одна
незакрепленная кастрюля, сорвавшись с кухонной полки, так огрела меня по
затылку, что я рухнул как подкошенный. Попытался встать, но не тут-то было. Я
уже не мог устоять на ногах и лишь повис на кресле, перевалившись животом
через его ручку. Повернув шею, я увидел в иллюминатор, как рассыпаются от
тряски инопланетные корабли.
- Она называла его молодцом, голубчиком, солнышком, красавцем? Отвечай: да
или нет? - страшным голосом выкрикнул Всезнающий.
- Нет! Ответ неверный! - упрямо заявил я.
Невдалеке, всего метрах в тридцати от моей ракеты, грянул глубинный взрыв
и, вырвавшись из-под поверхности астероида, в небо полетели какие-то колеса и
детали. Механизм не выдерживал огромных нагрузок и разваливался на ходу.
- Чудовищем? Приживальщиком? Гадким типом? Алкашом? Иродом царя небесного?
Говорила, что он испортил ей жизнь? - буквально стонал Всезнающий. Голос у
него прыгал, как на старой пластинке.
- Нет! - отрицал я.
- Неужели не то? Тогда дураком, идиотом, болваном, хамом? Отвечай, так или
нет?
- Похоже, все же придется признать, что ты чего-то не знаешь, - заявил я.
- Нет! Не могу не знать! Не имею права! Если я не чего-то не знаю, пускай
даже мелочи, дряни - значит, я несовершенен!
Всезнающий издал высокий звук, похожий на рыдание. Затем на несколько
секунд тряска прекратилась, зато внутри астероида стал нарастать грозный
низкий гул.
- Убирайся, отсюда! Вон! Пошел прочь или я распылю тебя на атомы! -
крикнул вдруг Всезнающий.
Словно отброшенный могучей рукой, "Блин" сорвало с места и, бестолково
вращая, отшвырнуло на несколько тысяч километров. Я был не подготовлен к
такому резкому старту, поэтому описал в воздухе полукруг и со всего размаху
впечатался носом в иллюминатор. Взвыв от боли, я увидел яркое белое пламя,
которое, разом прорвавшись в нескольких местах, охватило только что покинутый
астероид и слилось в мгновенную вспышку, ослепившую меня. Когда вспышка
погасла, астероид исчез, и лишь град искореженных деталей забарабанил по
бортам "Блина".
Смывая под раковиной кровь из разбитого носа, я вздохнул. Всезнающий
уничтожил себя, не пережив позора незнания, столь исчерпывающе доказавшего ему
собственное несовершенство.
Впрочем, надо признать, что вопрос, который я ему задал, изначально был
сложнее требования сосчитать атомы во Вселенной. Как я и думал, машина,
знавшая абсолютно все по физике, химии, биологии, астрономии и гуманитарным
наукам, едва ли была осведомлена в психологии человеческих отношений, особенно
таких запутанных, как у нас, Невезухиных.
Да и откуда ему, инопланетному существу, не знакомому с нашей семьей и ее
традициями, могло быть известно, что моя бабушка, женщина весьма красноречивая
и языкастая, называла моего назюзюкавшегося дедушку "проспиртованным
крокодилом"?
ВОСПОМИНАНИЕ ДЕВЯТОЕ.
- Прямохождение... ик... ошибка эволюции. Позвоночник конструктивно не
предназначен, чтобы мы передвигались на нижних конечностях. Неестественные
нагрузки и всё такое прочее... А микромир: муравьи, травинки и другая мелкая
дребедень, - когда идешь на двух ногах, эта красота - тьфу, ее и не заметишь,
а вот на четырех точках опоры - совсем другое дело! Ползи и любуйся... ик...
вдыхай ароматы. Решено - долой прямохождение!
Приблизительно это я бормотал, когда полз на четвереньках к своей ракете.
Меня раскачивало и бросало из стороны в сторону, как парусник в штормящем
море. Все попытки встать на ноги заканчивались падением, что только усиливало
ненависть к прямохождению. Я полз и чувствовал себя словно Портос, который
после одной из пирушек утверждал, что он трезв, вот только ноги его не держат.
Я гостил на планете Аркадия и возвращался с вечеринки у своего приятеля,
на которой перебрал бру-бру, местного алкогольного напитка. Как я узнал
позднее, всего десятка капель янтарной жидкости, которую выделяет из хвостовой
железы небольшая ящерица, если ее напугать, хватает, чтобы свалить с копыт
лошадь. Я же переусердствовал и выдул по меньшей мере в пять раз больше. Не
понимаю, почему никто из гостей меня не остановил. Возможно, это объяснялось
тем, что я пришел уже ближе к концу застолья, когда добрая половина всех
приглашенных храпела под столом, а отставшие стремились поскорее к ним
присоединиться.
Кое-как на четвереньках дотащившись до ракеты, я забрался в люк, закрыл
его за собой, сделал несколько заплетающихся шагов, а затем рухнул на пол и
уснул.
Пришел я в себя от того, что щеке было холодно лежать на полу.
Самочувствие было мерзкое: как у человека, которого выпотрошили изнутри, а
потом кое-как зашили, забыв половину внутренностей на операционном столе.
Кое-как я встал, держась за стену, и вдруг увидел в иллюминаторе звезды. Это
меня удивило, потому что когда я засыпал, там были лишь борта соседних ракет.
- Откуда взялись звезды? Мы что летим? - спросил я у Мозга.
- Вот именно, - злорадно откликнулся тот.
- А куда?
- Насколько я понимаю, на Одиссею в созвездии Жертвенника. Более точное
направление полета - мегагалактика Альфа-3.
- На Одиссею? А что нам там надо? - ошарашенно спросил я.
- Представления не имею, - заявил Мозг. - Мне лично там ничего не нужно.
Мне вообще ничего не нужно: только чтобы меня оставили в покое.
- Если тебе не нужна Одиссея, зачем же ты взлетел с планеты, болван? -
вспылил я.
- Я не сам взлетел. Мне приказали, - с ноткой злорадства сказал Мозг.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг