Я отошел от задраенного люка.
- Когда шугать будем? - спросил я.
- Когда надо будет, тогда и будем, - ответил Константин и харкнул в
потолок.
Ванятка посмотрел наверх и сказал:
- Костя, может ты себе еще какое дело найдешь? Весь пото-лок заплевал.
- Ничего подобного, - возмутился Костя, - я бью тютелька в тютельку.
Как волнами по русалкам, так и слюной по потолку. Вот мой квадрат, - Костя
обвел пальцем над головой, - и я за его границы не выхожу. Бью в десятку.
Во, гляди, - и он плюнул сно-ва.
Ванятка только рукой махнул и уткнулся в книгу.
- Паадумаешь, - обиделся Константин, - какие важные, - я, можно
сказать, единственный из вас, кто балду не гоняет, а глазомер тренирует...
Петро, ожидая, когда Сидор сделает ход, повернулся к ок-ну.
- Ух ты, - восхитился он, - гляди, засасывает, засасыва-ет... Поехало.
Уух...
Я тоже посмотрел. Русалочье тело распахнулось, будто пальто, и всосало,
втянуло в себя застывшего, задохнувшегося человека.
- Переваривает? - поинтересовался Костя в перерыве между плевками.
- Во как крутит, - охнул Петро, - вот это танец живота, я понимаю...
- Я сделал ход, - жалобно сказал Сидор и посмотрел на Пет-ро.
- А, - Петро махнул рукой, - ты такой ход сделал, - вроде того мужичка,
которого переваривают.
Русалку корежило. Она будто пережевывала человека всем телом. Так змея,
натянувшая себя на птичье яйцо, давит его внутри себя, а после выплевывает
скорлупу.
- Посмотришь на это дело, - философски заметил Сидор, - и никакой
русалки не захочешь.
Петро повернулся к шахматной доске.
- Ну да, не захочешь, - хмыкнул он, - я тебе сколько раз мат ставил? А
ты все равно хочешь. Вилка. Пока - вилка.
- Действительно, - Ванятка поправил очки, - листнул книгу, - сколько
фильмов всяких показывали людям, такие там телодвиже-ния, в такую размазню
вертящуюся русалки там, покуда жрут, превращаются, что эта, - Ванятка ткнул
пальцем в иллюминатор, - просто-таки балет на льду, а не антропофагия без
ножа и вилки, - все равно лезут. Хоть кол на голове теши.
Я глядел в иллюминатор. Раздувшаяся, толстенная, ставшая похожей на
бревно с неумело нарисованным на нем женским телом, русалка скользнула вниз.
- Поикать пошла, - пояснил Константин и плюнул в самый центр своего
квадрата.
- Они специально к иллюминатору подплывают, когда жрут? - спросил я.
- А черт их знает! - Петро пожал плечами, подвинул изящно-го коня и
объяснил: - Мат.
- Давай еще сыграем, - попросил Сидор.
- Может, и специально, - Ванятка отложил книгу, закинул ру-ки за
голову, - твоя маманя лучше нас их повадки знает. У нее и спроси.
Я покраснел. Русалколовы были осведомлены лучше, чем "отпетые".
- Дразнятся, - объяснил Петро, расставляя шахматы, - я так думаю. Вы,
мол, нас волнами, сетями; самые нервные, - Петро хмыкнул, - гарпунами, а мы
вас жрали, жрем и будем жрать... Начинай, Капабланка.
Сидор неуверенно двинул вперед на одну клеточку крайнюю пешку.
- Это ты что, - задумчиво спросил Петро, - мат в три хода мне готовишь?
- Ладно издеваться-то, - обиженно буркнул Сидор.
- Неужели русалки столь разумны и столь деятельно нас ненавидят? -
спросил я.
Ванятка, закинув руки за голову, раскачивался взад-впе-ред, глядел
прямо перед собой в пространство, прошиваемое точ-ными, точно по линейке
прочерченными плевками Константина.
- Красиво сформулировал, - одобрил Петро.
-Ты, - спросил Константин, - брошюрку прочел?
- Прочел.
- Выучил?
- Выучил.
- Чего спрашиваешь? Там все написано.
- Ничего там не написано, - улыбнулся Ванятка, - не дури ему голову. На
самом деле, чему ты изумляешься, Джекки? Ну, ненавидят, ну, достаточно
разумны...
- Но ведь рискуют, - сказал я, - ведь наверняка не один я с гарпуном
выскакивал?
- Да, - подтвердил Константин, - психов хватает. Помнишь, Петро,
Вакулу?
- У, идиот, у , кретин, - замахал руками Петро.
- Что, - испуганно спросил Сидор, - не так походил?
- Ты все время не так ходишь, - сказал Петро, - не о тебе речь. Ведь
все посты с акватории поснимали, всех из пещер по-вытаскивали, вонь
стояла... даже через скафандр.
- Да, - подтвердил Ванятка, - словно сидишь в прямой кишке во время
поноса.
- Да что этот Вакула сделал? - заинтересовался я.
Константин неудачно сглотнул слюну, закашлялся, а прокаш-лявшись,
объяснил:
- Он, вроде меня, волновик... Но псих оказался вроде тебя. Только
маскировался, прикидывался... шлангом.
- А оказался чайником, - улыбнулся Ванятка, не переставая
раскачиваться.
- П... он оказался, - грохнул Петро, - и добавил: - Шах.
- Петя, - нежно заметил Ванятка, - два вечера подряд ты - у плиты и в
мойке.
- Но Вакула, в самом деле...
- Чайник, иначе получишь еще два вечера.
Петро недовольно забурчал.
Константин плюнул и продолжил рассказ:
- И вокруг этого чайника на "п" завозились девушки с хвостиками. Он их
шугал, как полагается... А один раз они ему закатили пир, той, понимаешь ли,
байрам-али - пароход они что ли ломанули? катер? Десять штук, и каждая с
клиентом. Ну, а этот, - Константин поглядел на мирно улыбающегося Ванятку,
плюнул и сказал, - чайник... забрался в волновую и кэк хрястнул... ну, ровно
пулеметной очередью. Сообрази, что тут было? Ты одной бочок вилочкой
расковырял - мы неделю фильтры и насосы меняли и два дня трупешник искали, а
тут десять штук прямой наводкой плюс кого зацепило. Такой клоаки...
- Даа, - протянул Сидор, - я такого не упомню. Петя, - он радостно
поглядел на партнера, - тебе мат через четыре хода.
- Не нервничай, - невозмутимо ответил Петро, - тебе мат че-рез два.
- Ведь пытались их уничтожить, выкурить, - сказал я.
- Пытались, - согласился Ванятка, встал и подошел к окну, - пытались,
конечно, но бросили. Во-первых... гм, гм, грязь... да... и неизвестно, как
очищать, а очистишь, они снова появят-ся. Ведь непонятно, откуда они,
заразы, отпочковываются.
- От тела дракона, - сказал осмелевший Сидор и снял пешку. - Приятного
аппетита, - сказал Петро и задумался.
- Во-вторых, - Ванятка постучал пальцем по толстому стеклу
иллюминатора, за которым извивалась, плясала, смеялась пре-лестная тоненькая
русалка, - не столько они виноваты, сколько мы. Сами же лезем... Если бы
никто из мужиков в акватории не бултыхался, не играл бы с ними, они бы давно
все передохли. От голода. Или на отмели бы повыбрасывались и там бы сгнили,
стухли.
- Или бы лесбиянством между собой занялись, - предположил Петро,
передвигая офицера на четыре клетки, - видал руса-лок-лесбиянок? У... жабы
такие плывут. От них все врассыпную. А они-то как раз совсем безобидные.
Водоросль пожуют и вперед.
- Вроде русалок из зоопарка? - спросил я.
- Уу, - замотал головой Петро, - еще страшнее.
- Да, - Ванятка снова постучал по стеклу, - и как такую красоту
уничтожишь? Ты погляди, погляди. А? Это же ручеек ка-кой-то живой, да еще и
воплощенный в женские прелестные формы.
- Точно, - Константин харкнул и, недовольный результатом, покачал
головой, - стой - любуйся; если в себе уверен, можешь поиграться. А если
заиграешься до нашей глубины, то туда тебе и дорога. Естественный отбор, -
Константин плюнул и удовлетворенно кивнул, - не суйся, если слаб в коленках,
а сунулся - пе-няй на себя...
- Мат, - объявил Петро.
Сидор смешал фигуры.
Я смотрел на извивающуюся гибкую русалочку. На мгновение она
останавливалась и улыбалась нам. Странными казались эта женская зовущая
беззащитная улыбка и раздающиеся за нашими спинами плевки Константина.
Русалка подплыла поближе, постучала в иллюминатор паль-цем, мотнула
головой, мол, поплыли! чего там.
Она была прекрасна, ее не портили даже хорошо видные чер-точки жабр на
шее и под подбородком.
Петро подошел к нам, поглядел в иллюминатор.
- Вот это акула! - поразился он. - Ты смотри, жабрища ка-кие. Сожрет и
скафандр не выплюнет.
- Выплюнет, - заметил Сидор, складывая фигуры в шахматную доску, - они
скафандры из себя выдавливают. Тут иногда проплы-вают смятые, вроде
металлического блина...
Русалка теперь почти не двигалась в воде, стояла прямо против нас, чуть
пошевеливала хвостом, сохраняя равновесие. Чешуя казалась вовсе не рыбьей
чешуей, а благородной кольчу-гой, латами, облегающими ее стройное девичье
тело, напруженн-ое, напряженное. Смотря на нее, я понял, в чем красота
русалок, - в их непрерывном плавном гибком движении, и если движения нет, то
в напряженном замершем, как сжатая пружина, покое, вынужденном непрерывно
искать себе равновесие. Поэтому так отвратительны толстые распухшие русалки
в гигантских аква-риумах зоопарка. Сразу становится заметно, что это -
монстры. Сразу видишь отстающие красноватые полоски рыбьих жабр на
че-ловеческом горле, и чешуйки отстают и шелушатся, так что видно беловатое
тело уродливой рыбы. Только глаза. Из этих монстров, рыбо- и женообразных,
плещущихся в нечистой воде аквариума, смотрят печальные, не человеческие и
не звериные глаза. От этого делается еще страшнее... Здесь же было
незаметно, что перед тобой полурыба, полуженщина. Здесь в извивающемся
гибком напряжении всего тела раскрывалась русалка...
- А Варфоломей с компанией? - напомнил Константин (плевок-попадание). -
У них русалки командира схавали, так они стали русалкам хвосты отщипывать.
Это все равно что с человека кожу сдирать. Вой стоял, смердеж.
- Где ж такое было? - спросил Сидор.
- В 105-м секторе, - ответил Константин. - Всю компанию - в "вонючие"
сразу.
Русалка подняла руки, чтобы поправить волосы. От этого женского жеста у
меня захолонуло в груди, и, как видно, не у одного меня.
- Не, ребята, - сказал Ванятка, - я не могу, я пойду попла-ваю.
- Лучше онанизмом займись, - посоветовал Константин, - безопаснее.
Ванятка, не отвечая, надевал акваланг.
Русалка стала отплывать от иллюминатора.
- Эй, - заволновался Ванятка, - Петро, постучи ей, покажи: я сейчас
приду.
- Разбежался, - буркнул Петро, - я ей сейчас покажу, сейчас пойду в
волновую и тресну, чтобы не вертела своими прелестями.
- Не треснешь, - Константин зевнул (плевок-попадание), - если это
акула, то они верткие, ззаразы... Вань, ты не спеши, никуда она не отплывет.
Кокетничает, если действительно акула.
- Неизвестно, - Ванятка спешил, - ох как неизвестно. Русалки - существа
непредсказуемые.
- Как люди, - тихо сказал я, - но Ванятка меня уже не слы-шал. Он
спускался в круглую дыру батискафа.
- Ой, ну на фиг, - сказал Петро, - я на это смотреть не могу.
Ванятка тем временем заплыл за спину русалки и легонько постучал ее по
плечу. Так хлопают случайно встреченного зна-комца: "Привет! Не узнал".
Русалка радостно повернулась. Рассмеялась, запрокинула голову и
протянула руки затянутому в металл и резину Ванятке.
- Между прочим, - Константин чуть поворочался на топчане, устраиваясь
поудобнее, - если Ванятку сожрут, тебе на кухню не надо будет идти. Мы
Поликарпу не застучим, честно.
Петро покачал головой:
- Ну, и дурак же ты, Костя.
- А что? - удивился Константин и плюнул .
На этот раз ему не повезло. Квадратный люк, в центр кото-рого он так
удачно садил плевок за плевком, отворился. Вниз глянул Поликарп. Со страху
Костя плюнул второй раз и тоже по-пал.
- Пполикарп, - Константин поднялся на топчане, - ппрости. Я не хотел...
так вышло.
- Да ты, - Поликарп задохнулся от гнева, достал большой бе-лый платок,
аккуратно снял слюну Кости с переносицы, - в уме ли?
- Я не хотел, - отчаянно забормотал Константин, - прости.
- Еще б ты хотел, - уже успокоившись, сказал Поликарп и спрыгнул.
Люк так и остался зиять вверху.
Константин быстро вскочил с топчана, встал по стойке "смирно".
Петро и Сидор кусали губы, чтобы не расхохотаться.
Я смотрел в окно. Там русалка и Ванятка кружились в каком-то дивном
завораживающем танце, то останавливались, застывали и обнимали друг друга,
то выскальзывали из объятий - тогда русалка смеялась и грозила Ванятке
пальцем. Порой она шутливо стучала в стеклянную маску Ванятке, показывала
ему язык, по-рой, во время объятий, склонялась к его плечу, чуть
приоткры-вая рот - тогда-то Ванятка и выскальзывал от нее. А потом все
начиналось сызнова. Иной раз, опрокинувшись вниз головами, они штопором
ввинчивались в воду, и длинные русалочьи волосы опро-кинутым медленным
водопадом, волнующимся лесом застили их го-ловы.
- Пполикарп, - продолжал оправдываться Константин, - я не знал. Ну, ты
же не предупредил. Отворил дверь без предупрежде-ния, а я...
- Ты и выстрелил... Это что, Ванятка резвится?
- Так точно, - доложил Петро и тут же добавил: - Он меня на два вечера
отправил в мойку и на кухню.
Теперь русалка и Ванятка медленно, точно в бальном танце кружась,
поднимались наверх.
- За что? - осведомился Поликарп.
- Я матерился, - вздохнул Петро.
- Ну, - махнул рукой Поликарп, - по сравнению с этим... Вильгельмом
Теллем... не велика вина, не страшна беда. Ванятка у нас, конечно, пурист,
но... В общем, отработаешь свое, когда Костенька четыре вечера отпашет.
- У меня после мойки, - Константину очень не хотелось идти в мойку, -
руки будут трястись. Знаете, Поликарп, посылать вол-новика в мойку - все
равно что микроскопом забивать гвозди.
- Ох ты господи, - поразился Поликарп, - микроскоп ты наш. Что же
теперь, раз ты - волновик, тебе можно харкать в рожу всем? Плевать, мол, я
на всех хотел, так что ли?
Убедившийся в полной несостоятельности своих доводов, Константин
смущенно молчал.
- Глядите, - завопил Петро, - Ванятке-то нашему - хана.
Все кинулись к иллюминатору.
Ванятка и русалка слились уж очень экстатически. Русалка уже клонила
голову к горлу Ванятке, а он жалобно так сучил ластами.
- А наверное, - предположил Константин, - им противно с та-кими
лягушатами обниматься?
- Поликарп, - спросил Петро, - почему все волновики такие болваны?
- Им ум ни к чему, - объяснил Поликарп, - твердая рука и меткий глаз
редко сочетаются с умом.
- Все! - выдохнул Сидор. - Сейчас прокусит.
- Ванятка выскользнет, - твердо сказал Поликарп, - он от таких касаток
вырывался!
И действительно! Ванятка, чудом каким-то вновь обретя гибкость
движений, скользнул вниз и понесся подныривать под батискаф.
Русалка было рванула за ним, но вовремя остановилась. Лицо ее исказила
презрительная гримаса, она провела по встрепавшимся волосам рукой.
- Ух ты, - восхитился Петро, - молодец какая. Гордая.
Он подмигнул русалке и, сжав кулак, показал ей выставлен-ный вверх
большой палец, дескать, здорово! первый сорт!
Русалка высунула язык и повертела пальцем у виска. За нашими спинами мы
услышали шум и обернулись. Опершись обеими руками о пол, Ванятка пытался
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг