- По этому случаю, - сказал Хуан, - нужна речуга.
- Это пожалуйста, - охотно отозвался Пауль, - позвольте? - он принял от
Мишеля миску, зажал двумя пальцами нос и, держа миску на вытянутой руке,
заговорил подчеркнуто гнусавым голосом: - Наш дорогой коллега, наш уважаемый
юный друг Одноглазый-Ббте-Пародист, сейчас, сегодня вы подошли к такому
важному, такому, мы бы сказали, судьбоносному рубежу! Нам бы хотелось, чтобы
вы восприняли этот акт, так сказать, символически, спиритуалистически,
метафорически, метафизически, чтобы вы почувствовали: этим актом вы как бы
притрагиваетесь к загадке вечности... к тайне жизни и смерти, к решению
многих и многих проблем. В самом деле! Представьте себе, что было бы, если
бы наш славный и всеми любимый старик кушал бы не девушек, а собственный
хвостик? После он выкакивал бы съеденное, снова съедал, и снова, и снова...
От каких бед мы бы с вами избавились, сколько жизней было бы спасено!.. Это
открыло бы путь к новым горизонтам! Представьте, все мы едим то, что... Фу,
коллеги, какая вонь, какая дикая вонь... Мы - по сути неуничтожимы в этом
случае, мы едим самое себя и восстанавливаем саме себя... И к этому мы на
нашей планете уже приближаемся! Искусственные дамочки из орфеанумов,
трупчики, которые гложет старик - все это шаги к будущей самопоедающей,
самовосстанавливающейся гармонии! Думайте об этом, юноша, кушая произведение
нашего бриганда!
- Круто, - сказал Мишель, - я бы так не смог.
Пауль указал на миску, мол, вы смогли кое-что и покруче.
- Вы, - сказал я, - совершенно напрасно называете Пародистом меня.
Пародист-то как раз вы...
Пауль поставил миску на пол и ногой толкнул ее.
Миска, дребезжа и подрагивая, будто трясясь от мелкого издевательского
смеха, подкатилась к моим ногам.
- Жри! - коротко приказал Пауль.
Я молчал.
- Давай, давай, - подбодрил Хуан, - за папу, за маму, за воон ту
девочку с бантом. Это не больно, как комарик укусил.
- Сам и жри, - ответил я.
Хуан посмотрел на Мишеля.
Мишель нахмурился и покачал головой, шагнул ко мне, поднял с пола
миску:
- Однако, - Мишель был расстроен, - ты, Одноглазый, не понимаешь
доброго к себе отношения. Мы решили, как лучше, по-доброму, по-хорошему, так
ни с кем из нас не поступали, когда мы были молодые, ни с кем!.. А ты -
фордыбачишь, как самый большой начальник... Здесь за стук топили, понимаешь?
- просто брали вот так и то-пи-ли... А к тебе хорошо отнеслись, поговорили,
посмеялись, пошутили, даже по морде не дали... Чего еще? Сожрал, вымыл
сортир и на боковую...
Он протянул мне миску. Я взял ее.
Поглядел на Мишеля. Мишель ободряюще улыбнулся, мол, давай, давай, чего
там, все там были, ешь, кушай, жри, чавкай, лопай, бирляй, топчи, жуй...
И эта ободряющая, покровительственная улыбка разозлила меня, ударила
меня, как бичом.
В эту минуту я ненавидел улыбающегося Мишеля - больше, чем Пауля,
больше, чем Хуана, больше, чем всю бандитскую шоблу "отпетых".
Ненависть придала моим рукам точность и быстроту. Мишель не успел
заслониться. Я вымазал его лицо, припечатал миску к его улыбающейся
физиономии.
Миска грохнулась на пол.
- Кушай, - сказал я, уже не помня себя от гнева, - тебе не привыкать,
вспомни молодость.
Стало очень тихо. Хуан взял за руку Мишеля.
- Пойдем помоемся?
Мишель выдернул руку:
- Сейчас... Ну... Одноглазый, ну...
Хуан и Мишель вышли.
Я увидел, как изменились лица "отпетых", и испугался.
Ибо на их лицах не было ни злорадства, ни жестокости привычных к своему
делу экзекуторов, только удивление и... едва ли не испуг... Да, пожалуй что
и испуг...
- Ты что, - спросил у меня Пауль, - умом трахнулся? Ты понимаешь, что
тебя сейчас убивать будут?
Пауль был бледен.
Я вжался в стенку...
_____________________________________ __________________________
Меня приволокли и бросили поперек койки. Сквозь боль, которая теперь
стала моим миром, моим морем, на дне которого я лежал, я слышал чужие
голоса.
Изо рта у меня тянулась длинная красная тягучая струя.
- Завтра, - услышал я голос Мишеля, - умоешь рыло и пойдешь в кантину
чистить котлы, а вечером будешь едальником работать здесь... Я тебя, суку,
научу вежливости и хорошим манерам.
_______________________________________________________________
Возвращение из санчасти в казарму не ознаменовалось ничем особенным. Я
боялся, что возобновятся издевательства, бессонные ночи... Но нет. Кантовать
кантовали, но весьма умеренно, не сравнить с тем, что было в самом начале.
Или я втянулся, привык?
Одно меня пугало. Меня больше не брали на вылеты. В пещеры на чистки
брали, а на другие планеты - ни-ни. Мишель не заговаривал со мной, а у
Пауля, с которым у меня завязалось странное приятельство, мне было неловко
спросить, не оттого ли меня не берут на другие планеты, что считают
стукачом. Пауль-то как раз и был стукачом... Дружил я с Валей, с Валентином
Аскерхановичем, а приятельствовал с Паулем. С Паулем мне было интересно
беседовать, вспоминать "верхнюю" жизнь, Пауль понимал кое-что с полуслова; с
Валентином Аскерхановичем мне беседовать было не о чем, и вспоминали мы
слишком разное: он девок, шкур, баб - я книжки; но на чистки в пещеры,
темные и светлые, я предпочитал ходить в паре с Валей. И у него же однажды
спросил: "Валя, я ведь - хороший "чистильщик", отчего у меня только один
вылет?" Валентин Аскерханович пожал плечами: "Ну, ты спросишь! И главное - у
кого... Пиздею решать, кого выпускать, кого - не следует", "Пиздею решать, а
Мишелю - выпускать?" Валя ничего не ответил, пожалуй, кое-что он все же
понимал с полуслова.
В эту чистку погиб Хуан. Как обычно, он задержался у подпаленного
"червячка" и принялся гурманствовать. От удовольствия даже лампочку
притушил, вроде как глаза прижмурил, а может, просто не хотел видеть едомое,
столь приятное на вкус. В кромешной тьме его и цапнуло. Первыми на место
происшествия поспешили мы с Валентином Аскерхановичем. Валя мощным фонарем
высветил всю пещеру, и я увидел извивающуюся, будто мускулистый, загнанный
под блестящую кожу ручей, змею. Валя скинул огнемет, но змея с легкостью
скользнула куда-то вниз, в видную только ей трещинку, расселинку, норку...
Хуана осмотрел Пауль, на сей раз не спавший, а примчавшийся (Мишель все же
научил его некоторым правилам приличия) на место происшествия...
- Мертвому - припарка, - непонятно сказал он и досадливо махнул рукой.
Дескать, все! Финита!
Гордей Гордеич по случаю гибели Хуана закатил немыслимую речугу. Хуан,
как-никак, пал на месте преступления. Полуоткрытый рот его был набит белым
сочащимся мясом червя, в руке зажат нож, а на лице застыла навеки дурацкая
блаженная улыбка. Так с этой улыбкой он и поволочется среди других, прочих в
пасть и брюхо дракона.
-...И вот такие, как этот ваш Хуан, ебте, думают, что мы по ним
заплачем!... Ни хера никто не заплачет!.. Пусть мамы их по ним
плачут-рыдают, убиваются, что они таких зверолюдов смастерили, а мы плакать
не будем! Плюнем, ебте, - полковник, в самом деле, смачно харкнул на
бетонный пол подземелья, - и дальше пойдем...Смирна!
Мы вытянулись.
- Ббте, - поспокойнее сказал полковник, - вольно... Слушай список
"летунов", - полковник шмыгнул носом, - вам, оглоедам, в своей среде, ебте,
таких гадов, как этот Хуан, выращивающих, на вашем, ебте, подзоле возрос, -
чуть не взвизгнул Гордей Гордеич, - на ваших суглинках, так вот, вам
доверяется важная миссия, ебте...
- Воробушка ловить, - вздохнул Валентин Аскерханович, - еще хуже, чем в
пещерах.
- Ббте, - повысил голос полковник, - "летающий воробей".
- Валька, - не пворачиваясь. пробормотал Мишель, - возьми с полки
пирожок. Пять.
- Гы, - гоготнул кто-то, - ты гляди, как Пауль пригорюнился.
- Мда, - заулыбался бригнад, - санчасть необходима... Паш, на
"летающего" всех гребут.
У меня заломило в груди от радостного предчувствия - значит, и я,
значит, и меня?
Полковник читал список. Под сводами пещеры на плацу перед пальмами
раздавалось: "Я...Я...Я".
- Сперансов, - выкрикнул полковник, а я готов был заплакать, ибо мою
букву давным-давно "прошли", и уже было ясно, что никуда и никогда я не
полечу.
- Сперансов, - повторил полковник фамилию Хуана и в изумлении воззрился
на нас.
- Вот хрен старый, - пробормотал Мишель, - как будто не знает...
- Ббте, - догадался полковник, - третья рота, кто список составлял?
Мишель недовольно мотнул головой и выкрикнул: "Я", - после чего вышел
на плац из строя.
Полковник подскочил к нему, тряся бумажкой:
- Я! Видали, ебте? Какой цинизм! Какая наглость! Я знаю, что ты, кому,
как не тебе, ебте, составлять? Ты как его, ебте, составил, вот в чем вопрос.
- Как приказано, - ответил Мишель, - так и составил. Мне приказано было
всех.
- Всех? - прервал полковник. Всех? Ты что, ебте, дурака валяешь или в
самом деле дурак? Ты что мне тут составил - всех? Живых, ебте, и мертвых -
всех под ружье? Тогда почему только Хуана Сперансова? А где Диего, где
Федька? Или для тебя, ебте, Хуан - живее всех живых?
Полковник заглянул в список и внезапно изумился:
- Что такое,ебте? Почему список на одного короче?
Мишель с готовностью объяснил:
- Так ведь Хуан погиб...
- Ббте, - полковник иронически склонил голову набок, - ты за кого меня
принимаешь? В твоем списке вместе с ужаленным Хуаном на одного
меньше... Значит, у тебя еще кто-то умер, ебте? А?
- Да нет, - снисходительно улыбнулся Мишель, - умер один Хуан,
поэтому на одного меньше.
Полковник сложил руки на пузе и иронически спросил:
- Мишка, ты что думаешь, что у коллеги полковника не все в порядке с
мозгами? Ты что, решил устроить урок, ебте, арихметики? Я все четыре
действия арихметики: сложение, вычитание, умножение и деление - прекрасно
помню. И я тебя, ебте, сложу, вычту, умножу и поделю, а из остатка, - заорал
полковник, - извлеку квадратный корень...Что это за фокусы? - полковник
сунул под нос Мишелю список охотников за "воробьем".
Пауль тихо скаазл мне:
- Джекки, объявись, не мучай Пиздея, а то Мишель сейчас задурит ему
голову, доведет до лекции о хорошем поведении - и прости-прощай, другие
планеты...
Я поглядел на Пауля. Я и сам прекрасно понимал тактику Мишеля, но
Пауль, Пауль....Что-то не позволяло мне доверять ему.
А может, вызваться, выйти из строя?... Но это будет такая "свинья" для
Мишеля. И уж это-то он мне попомнит... Что же делать? Не убивать же мне
бриганда, а пока этот - бриганд.. .Я посмотрел на Мишеля и постарался
выгнать из себя эту мысль, это чувство.
- Какие фокусы, - коллега полковник? - испуганно спросил Мишель. - О
чем вы?
- Я тебя, ебте, спрашиваю, я - старый маразматик? - поинтересовался
полковник.
- Никак нет, - опешил от такого поворота Мишель, - не старый и не
маразматик.
- Ббте, - затопал полковник ногами, - я тебе не баба, чтобы лета мне
убавлять... Я тебя спрашиваю, ты хотел, ебте, проверить мои арихметические
способности?
- Никак нет, - отрапортовал Мишель. - Не хотел.
- Тогда почему вместо списка охотников за "воробьем" ты мне
подсовываешь арихметическую, ебте, на сложение-вычитание задачку для первого
класса?
- Да вы поймите, - объяснял Мишель, терпеливо и ласково, как, и в самом
деле, объясняют выжившему из ума дедушке, - вы попросили всех включить в
список. Я всех и включил, но в зашоре не выключил, ой, - Мишель посмеялся, -
извините, не вычеркнул Хуана, - поэтому так и получилось.
- Ббте, - сказал полковник устало, - я тебя сейчас самого и выключу, и
вычеркну, становись в строй, ты или болван, или кретин, верблюд, ходячий
анекдот, или пройда и подлец, каких мало.
Мишель встал в строй.
- Ббте, - провозгласил полковник, - сейчас производим проверку.
Заглядываем, ебте, в решебник. Я зачитываю список третьей роты.
- Джекки, - тихо сказал мне бриганд, - я тебе обещаю, пока я жив, ты
никуда не полетишь. Ты сдохнешь здесь, Джекки, ты задохнешься в сортире.
Осваивай полезную профессию, сынок...
- Джек Никольс , - провозгласил полковник.
- Я, - отозвался я.
Полковник поднял голову от бумаги:
- О, - с тихой радостью проговорил он, - пропащая душа, нашелся!
Ну-тка, Яшенька, выйди из строя!
Печатая шаг, я вышагнул на плац.
- Крепко ты Пиздею по поджилкам врезал, - шепнул вслед мне Пауль, - ни
одного "ебте" - это означает сильно душевное волнение.
Гордей Гордеич бочком-бочком подскочил ко мне.
- Что же это ты, Яшенька, молчишь, как, ебте, подпольщик? Почему не
отзываешься, не спешишь, ебте, поправить ошибку старшего товарища? А? Совсем
тебя запугали в третьей роте старшие товарищи? А ведь "отпетый" с
перепуганной душой - это, ебте, потеря квалификации.
Я стоял руки по швам и с ужасом соображал: "Все, сейчас он скажет, раз
молчал, раз соглашался на то, что тебя - нет, то тебя и не будет.
Оставайся-ка ты, друг милый, внизу, а мы покуда полетаем",
Полковник уперся пальцем мне в грудь:
- За тобой, ебте, Яшенька, даавно всякие грехи и грешки замечаются: то
ты, ебте, не соглашаешься помогать следствию, грубишь дознавателю, то в
кантине так, ебте, неудачно падаешь, что тебя склеивать приходится... По
твоим грехам, Яшенька, тебе не "отпетым" быть, ох, не "отпетым"...
Полковник вздохнул и серьезно, на удивление серьезно сказал:
- Поберегись, Яшенька, загремишь в "вонючие" - кому это надо? Становись
в строй.
Я вернулся в строй.
В душе у меня пели соловьи.
Мишель коротко бросил
- Урою, так и запомни, Одноглазый. Место твое в сортире.
Глава четвертая. Совсем короткая
- А слово "дракон" происходит от "драки"? - спросил я у Пауля.
- Не думаю, - Пауль оглядывался, осматривался, - не все, что похоже, -
родственно.
Пауль хмыкнул. И было отчего.
Здесь был только камень и чахлая жалкая зелень на склонах, режущих небо
острых камней, величиной с города.
Здесь все было выжжено, выжрано тем, кого (или что?) мы называли
"летающим воробьем".
Третью роту построили на ровной каменной площадке, и капитан, тот, что
проводил с нами занятия, устало и вежливо объяснял нам в мегафон.
- Еще раз повторяю: если не можете попасть в черную точку, лучше не
палить... Понятно, почему? Расплещется черной выжигающей тканью и накроет
сетью... Особенно это касается тех, кто стоит в первой линии... Накроет не
вас, а соседа - сзади. Задача такая - не поймать, поймать - ничего
особенного, а...
- А - шлепнуть! - весело выкрикнул Валентин Аскерханович.
Капитан погялдел на него и согласился.
- Да. Шлепнуть, но стараться шлепнуть так, чтобы не уничтожить, а
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг