Тут уж поднялся с места не один я.
Дракон остановивишимимся, широко распахнутыми глазами смотрел на
обвитую, пронзенную его языком, вопящую от боли Мэлори, уже перестающую
быть, из женщины раздавливаемую в...
Вопль какого-то воспитанника быстро захлебнулся.
Дракон смотрел и на нас.
Он нас мерил, раздевал своим взглядом. Он убивал на наших глазах, хотел
бы и убивал еще чаще, еще злее, еще отвратительнее.
- Пейте кровь дракона! - грянуло сверху.
Зажегся свет, потом распахнулись двери из кинозала на площадь.
И мы услышали шипение и шкворчание, словно на площади перед кинозалом
жарилось сразу сорок тысяч яичниц.
Мы выходили из дверей кинозала и замирали у стен, потому что на площади
шипели и шкворчали, лаяли и постанывали, извивались и скалились,
выстреливали узкими жалами - сорок? больше? меньше? тысяч драконов.
Маленьких. В наш рост. Бей - не хочу. Дави. Уничтожай. Рви.
Вот они - не успевшие вырасти до нужных кондиций, маааленькие...
крохотные, но дай им волю, оставь им дыхание - и из каждого вылупится такой
же, такой же, такой же, какого мы видели только что, недавно, на белом
экране в глубине кинозала.
Давиии!
Как получилось? Как вышло, что разом, не сговариваясь, не оглядываясь
друг на друга, мы пошли от стен кинозала на гадов, гаденышей, жаб, на змей,
у которых выросли лапы?
Как получилось, что мы забыли о том, что у нас нет ни огнеметов, ни
хлыстов, забыли все то, чему нас учили, все те удары, ожоги, которые
получили сами в пещерах и коридорах, норах и туннелях?
Как вышло, что мы забыли элементарную брезгливость, каковая долго-
долго мешала нам нормально работать с самыми мудрыми и расположенными к нам
тренажерами - с "борцами"?
Как случилось, что ненависть и чувство нашего единства - мы - люди, а
они - нет, оказались сильнее благоразумия, брезгливости, осторожности?
И как получилось, что, когда наши руки коснулись их горл, все то, чему
нас учили, проснулось, пробудилось в нас, протолокалось сквозь застящую
глаза пелену ненависти, и вело, упасало нас от ядовитой слюны,
пронзительного жала, раздирающих кожу когтей?
Их было много. И они были сильнее. И мы были для них столь же
отвратительны и столь же опасны, как и мы для них, но их ничему не учили. Их
кормили лучше, чем нас, и не воспитывали на тренажерах.
Вот почему мы с легкостью рвали их тела, а они не могли дотянуться до
наших...
Очень скоро я почувствовал странное отвращение, все равно как если бы я
оказался среди сонмища лягушек и давил бы их, как лягушки давят виноград.
Я оглянулся и увидел Диего.
Я едва успел отскочить. Диего кольнул небольшим изогнутым ножиком в
пустоту. Но в этой пустоте полагалось быть моему телу.
- Диего, - я покачал головой, - так не годится. Честно, не годится.
Я не успел сказать ничего более, поскольку надо было дернуться в
сторону - на этот раз от удара когтистой лапы.
Я шел в сторону, вбок, старательно и уже не так отчаянно убивая, душа,
давя. Я помнил о маленьком остром ножике, вместо меня проколовшем пустоту, и
косил глазом, прикидывал, где может появиться Диего.
- Куродо! - выкрикнул я.
Куродо был не похож на самого себя. Гимнастерку он разорвал - или ему
разорвали. Руки были по локоть в черной слизи. Он скалился.
- Я их зубами, зубами грызть буду! - орал Куродо.
Молодняка стало поменьше, зато пол сделался осклизлым от
полураздавленных растоптанных тел.
- Куродо, - попросил я, - я не знаю, почему, но Диего решил проверить
мои почки - посторожи мою спину, а я поработаю за двоих.
- Согласен, - крикнул Куродо.
Все кончилось быстро. Очень быстро. Прожектора уже не сияли так ярко.
Тяжело дыша, мы стояли у грузовика. Перемазанные, выпачканные в смрадной
слизи, мы топтались сапогами в вытекшей, уничтоженной нами жизни.
Кого-то тошнило.
Сержанты стояли у машин. Покуривали.
Я поискал глазами Диего.
Он стоял, втянув голову в плечи, недалеко от меня.
Я подошел к нему.
- Отдай ножик, - попросил я.
Диего молча протянул ножик.
Я повернулся и подошел к сержантам.
Джонни беседовал с двумя другими сержантами.
- Коллега сержант, - сказал я, протягивая ему нож, - кажется, ваш?
Джонни улыбнулся и, ни слова не говоря, взял нож.
Глава десятая. Северный городок
Северный городок помещался сразу за переездом. Меня удивил шлагбаум и
пронесшийся в пересечении туннелей поезд.
- Товарняк, - сказал сопровождающий нас "отпетый", - к диким пещерам
попер. Там всякой гадости, нечисти...
Диего, привалившийся в углу грузовика, молчал. После своих неудач со
мной он как-то обмяк, расстроился.
Да тут еще сержантово превращение...
Честно говоря, даже меня, внутренне готового к подобному развороту
событий, оно напугало.
Даже не оно, а то, что за ним последовало.
По проходу между кроватей в карантине бежал, хрипя и скалясь, неумело,
истерично порываясь хоть кого-нибудь зацепить, цапнуть опасной когтистой
лапой, прыгун.
Спина его была содрана до крови, он вихлял всем телом, стараясь
уберечься от ударов, сыпавшихся на него со всех сторон.
Я смотрел на радостно визжащих, выстроившихся в проходе воспитанников,
бивших чем ни попадя того, кто недавно был их мучителем, властелином, а
нынче в жалком нечеловеческом образе удирал по проходу.
- Братцы, - вопил Порфирий, - я его табуретом, табуретом по харе...
прыгнет, паскуда, кого-нибудь точно подомнет...
Диего старательно лупил прыгуна, норовя попасть ему в зеленый лягушачий
живот ногой.
- Диего, ублюдок, - заорал Санек, возившийся с ключами у оружейной
комнаты, - я с твоей мамой знаком, что ты его споднизу мочишь? Сверху,
сверху мочи, чтобы не скакнул, к полу прижимай.
Санек возился с ключами так долго оттого, наверное, что волновался.
Руки у него тряслись от радостного возбуждения.
- Счас, счас, - покрикивал он, - счас, ребята, достану огнемет,
шарахнем по родимому, выпустим кишки, операция без наркоза - она словно
роза.
Куродо протолкался из толпы, сел напротив меня на табурет.
- Ты чего, Джекки?
- Ничего, Куродо. Иди - бей.
- Да надоело... Доволен?
Я поглядел на тяжело дышащего, шмыгающего носом Куродо.
- Чем?
- Ну как... - Куродо почесал в затылке, - как этот... Джонни над тобой
измывался.
- Надо мной измывался этот... Джонни, а не этот... прыгун, - тихо
сказал я.
- Идиот! - гаркнул Порфирий. - Куда ты в оружейку полез? Ты
представляешь, что здесь будет, если ты огнеметом шарахнешь? Тебя что ли не
учили? Псих... Мы же все изжаримся на костре из собственных кроватей.
Я усмехнулся:
- А Порфишка прав...
Прыгун ворвался в туннель, уводящий прочь из карантина, по пути он
успел садануть хвостом Саню поддых, и тот лег на пол, тихонько постанывая.
Прыгун опрометью убегал по туннелю, исчезал из глаз, истаивал вдали...
Ночью я решил: никгода больше не подавать рапортов. Никогда. Ну их...
- Джекки, - сказала мне Наталья, - тебя засунули в паршивую дыру.
Северный - поганое место, там даже вылетов раз-два и обчелся. Там -
"чистильщики" - шугают по диким пещерам, кого-то отлавливают, кого-то
ничтожат, - Наталья чуть улыбнулась, произнося старинное слово, - на другие
планеты выпускают только для того, чтобы совсем в подземельях не
задохнулись... чтобы работы у других чистильщиков не прибавилось. Там такие
монстры вылупляются - куда там твой Джонни или Тарасик...
- Я больше не буду посылать рапорты, - сказал я.
- Это - верно, - одобрила Наталья, - это ты, Джекки, правильный вывод
сделал из всего происшедшего... И главное, писать рапорты среди
"чистильщиков" все равно что гадить себе на голову... У них там - нравы...
- Побьют?
- Ну... и это... Главное - из графиков вылетов будут вымарывать...
Сгниешь в подземелье. Ни в "псы" не вырвешься, ни в сержанты. Уползешь на
четырех лапах, шипя и выстреливая жалом, в пещеру.
- Понял, - сказал я, - понял.
Наталья дотронулась до моей руки, и я удивился холоду и твердости ее
пальцев.
- Джекки, - она говорила грудным, странно-тихим голосом, говорила так,
что мне казалось, будто она целует меня в губы, - Джекки, мальчик мой...
если уж ты загремел сюда по дурости, по мальчишеству, Джекки, хочешь я
сделаю так, чтобы тебя перевели в лабораторию?
Я сжал пальцы Натальи.
- Я хочу его убить. Хочу - убить.
Наталья выдернула руку:
- Хорошо, но только учти: без вылетов - к нашему - ни-ни...
- Не пустят?
- Сам не возьмет. Старик не любит "чистильщиков".
- Понял, - сказал я, - учту...
Шлагбаум медленно поднялся. Полз вверх, подрагивая, поскрипывая, будто
и не в подземелье вовсе, а вверху, на шоссейке, пересекающей железнодорожное
полотно.
- Да, - сказал "отпетый", он оказался на редкость разговорчив, - ну и
занесло вас, парни. Двоечники.
Он непонятно произнес "двоечники", не то утверждая, не то спрашивая, и
я почел за лучшее ответить:
- Мы - не двоечники...
- Гы, - ухмыльнулся "отпетый", - значит, дебоширы, прогульщики,
скандалисты.
- Мы - не скандалисты, - твердо сказал я, - у нас просто не сложились
отношения с сержантом.
- Бла рива. - удивился "отпетый", - а кто же вы, если у вас отношения с
сержантом не сложились? Скандалисты и есть...
Я глядел на тронутые сыростью, облупленные стены подземелья и молчал.
- Слышь, - спросил раззадоренный, как видно не на шутку, "отпетый", -
кто же вы, как не скандалситы? Ангелы, что ли? С сержантом не поладили...
Рожей не вышли! Хы, - "отпетый" покачал головой, - чего вас сюда выслали,
раз вы такие хорошие?
- В характеристике и препроводительных документах, - с видимым усилием.
чтобы "отпетому" стало ясно, что разговор кончается, сказал я, - дана
обоснованная мотивировка причин перевода в Северный городок.
- Ббте... - "отпетый" разинул рот, - ты, парень, стихи, что ли, пишешь?
Или в писаря навострился? Ты что же, думаешь, что я буду твою
препроводиловку читать? У меня времени нет, чтобы фантастику почитать, а ты
мне поганую бумажку подсовываешь - читай, мол, там про меня написано... Я
подтерся уже давно твоей характеристикой.
- Очевидно, - вежливо сказал я, - вы наклали в штаны и подтерлись, не
снимая штанов...
"Отпетый" махнул кулаком, и я не смог отбить удар, поскольку Диего
схватил меня за руки.
Вслед за тем "отпетый" ахнул по челюсти Диего.
- Вы что? - изумился Диего, - хватаясь за скулу.
- Ничего, - буркнул "отпетый", - нашелся союзничек. Помогать мне
кинулся. В следующий раз вообще мозги вышибу.
Оставшуюся часть пути ехали молча.
Стены туннеля были испещрены надписями и незамысловатыми рисунками,
трактующими вечную тему борьбы и дружбы двух полов.
Грузовик притормозил у огромных ворот в стене, обрубающей, оканчивающей
туннель.
Ворота поехали в разные стороны, открывая вид на Северный городок.
Перед нами был плац. На плацу стояли кадки с пальмами.
Пальмы поливал из лейки какой-то "отпетый". Вместе с ним бродила кошка.
У стены сидел на стульчике другой "отпетый" в расстегнутом кителе.
Грузовик въехал на плац. "Отпетый" тронул некий рычаг, и ворота,
скрипя, закрылись.
"Отпетый"-драчун спрыгнул из кузова на бетонный пол.
- Ден, - крикнул драчун поливальщику, - сколько я тебе говорил, чтобы
ты эту дрянь с собой не таскал?
Ден, не поднимая головы, не прерывая своего занятия, спокойно ответил:
- Валь, чего ты вяжешься? Сходи к полковнику - с ним и разбирайся. Он
Аграфену приволок.
Кошка замурлыкала и принялась тереться о ногу Дена.
- Его любили кошки, женщины и дети, - провозгласил сидящий у стены на
стуле "отпетый", - ибо он был силен, жесток и тверд, как настоящий мужчина.
Валек, здорово! Наши все - в малахитовой. Монстров ловят...
- Ловят, - буркнул недовольно Валек, - я знаю, как они ловят! Надрались
небось - и спят под сталактитами. Ты бы хоть застегнулся, Пауль.
"Отпетый", сидящий на стуле, почесал грудь, зевнул и дружелюбно
спросил:
- Валечка, тебя что - в звании повысили, пока ты за "младенцами" ездил?
Или стаж прибавился? нашивочки? Ты иди и "младенцев" муштруй, а от "годков"
отлипни.
Диего выглянул из кузова и робко спросил:
- Разрешите выйти?
- Выходи! - крикнул Пауль.
- Сидеть! - прикрикнул Валя.
Диего остался сидеть.
- Я ни хрена не понял, - Пауль пристукнул кулаком по колену, - что за
орлов ты привез? Они что, недавно после киносеанса? Победа над жутким
зверьем так вскружила им головы, что они не слушаются взрослых? Выходи!
Диего дернулся.
- Сидеть! - расхохотавшись, заорал Пауль.
Диего застыл с задранной ногой на борту грузовика.
По лицу его бродила глуповатая испуганная улыбка, он понимал, что над
ним смеются, и не хотел, чтобы его побили.
Ден прекратил поливать, поставил лейку на край кадки, ухмыльнулся:
- Во цирк. Ребята, сидите. Пока полковник не пришел, сидите спокойно.
- Ты вот там поливаешь, - обозлился Валя, - ну и поливай. Тебе пальмы
доверили, ну и не суйся... Вылезай, - заорал он Диего.
Диего спрыгнул на бетонный пол. Я остался сидеть. Сидел и смотрел на
высоченный потолок, к которому были привинчены мощные лампочки.
- Слушай, - обиделся Ден, - ты тово, - ты действительно умом хряснулся?
Ты чего - поливаешь, ну и поливай? Ты зачем так сказал? Ты нехорошо сказал.
- А он забыл, - лениво напомнил Пауль, - как его первый год в унитаз
головой макали и как он к полковнику стучать бегал.
- Точно, - обрадованно воскликнул Ден, - было такое. Стукач. Сука...
И Ден, удовлетворившись этим воспоминанием, продолжал полив.
Валя покраснел.
Пауль подошел к Диего.
- Погоди, погоди, - он потрогал скулу Диего, - это у тебя что за
вздутие... Это тебя коллега Валя так приласкал? А? Воспитатель! Тут я
прибегнул к методу, который в принципе отвергал, но который спасал меня в
невыносимых ситуациях. Коллега Валя дал тебе по морде?
- Пауль, - начал Валя, несколько смутившись, - ты чего?
- Помолчите, коллега, - поморщился Пауль, - дайте на второго орла
поглядеть, он что, прячется?
Пауль встал на колесо грузовика, заглянул в кузов. Он был рыжеволос и
веснушчат.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг