не урчание.. .
Наталья Алексеевна остановилась у запертой двери, поискала ключ,
открыла дверь.
- Заходите.
Я увидел мирный, комнатный коридорчик, стены в цветастых обоях,
деревянную лестницу, ведущую наверх.
- Ох, - задохнулся от восторга Тарас, - я тащусь...
Мы вошли в коридорчик, и Наталья Алексеевна затворила дверь.
- Ребята, - сказала она, - вы сходите помойтесь, вам обязательно надо
вымыться, с мылом, под душем... Струей шланга мало что смоешь, знаете ли...
- Что, - заволновался Тарас, - можем запаршиветь? То-то я чувствую...
- Чешется? - заинтересованно спросила Наталья Алексеевна.
- Ууужасно, - протянул Тарас.
- Немедленно под душ, - скомандовала Наталья, и в тоне ее команды
слышался испуг.
Она чуть не бегом домчала до следующей двери, распахнула ее, щелкнула
выключателем.
- Быстрей, быстрей, - она замахала рукой, - и воду, воду погорячей.
Белье я принесу...
Второго приглашения не понадобилось. Мы опрометью кинулись в душ.
Должно быть, оба одновременно вспомнили безгубое оскалившееся существо,
заросшее уродливыми наростами.
Мы втиснулись в душевую. Три аккуратные кабинки, на полу - деревянные
решетки, кафель...
- Мать честна, - охнул Тарас, - гляди! И мыло есть!
Зеленые куски мыла лежали в коробочках из жести, приделанных к душу.
Я снял нательную рубашку и кальсоны, бросил их на пол, пустил воду,
встал под душ.
Я закрыл глаза, я блаженствовал.
Очень скоро я услышал покряхтывание Тараса и представил себе: вот я
открываю глаза, а передо мной уже не Тарас, а...
Я открыл глаза. Тарас мылся в кабинке напротив, с удовольствием
отскабливая свое тело. Вокруг него валялось множество маленьких, похожих на
коготки кошки, зеленых наростов.
- Ты гляди, - он поднял какой покрупнее, - какая гадость на мне
произрастала уже!
- Дда, - горячая вода обминала, обнимала тело - в нашей карантинной
душевой текла только тепленькая водичка, - ты все отскоблил?
Я принялся намыливать голову.
- Вроде все. Вот на спине только погляди: ничего не торчит?
Тарас повернулся ко мне спиной. Из самого хребта, из позвонков
вырастал, загибался здоровенный зеленый рог.
Мыло стекало у меня с волос и ело глаза; я подошел к Тарасу и сказал:
- Торчит.
- А... То-то я чувствую, чешется, падла; ты его мыльцем потри и
пошатай...
Я стал намыливать рог. Он был мягок на ощупь и проминался под моими
руками.
Я покачал рог - он подался, словно молочный зуб.
Тарас закусил губу:
- У, блин, садистюга, садирует. Рви его, быстро!
Я с силой рванул.
Тарас заорал. Я вздрогнул: вместе с наростом я оторвал большой кусок
кожи и видел теперь сочащуюся кровью плоть Тараса.
Впрочем, рана зарастала довольно быстро. Уже поняв, в чем дело, я стоял
наготове с мылом, и едва лишь на поверхности кожи стали появляться зеленые
пупырышки, чешуйки, я кинулся затирать их мылом.
Тарас вопил. Я прекратил мыльные процедуры, когда кожа стала гладкой,
белой.
- Падла, - отдувался Тарас, - массажист экстракласс...
- Спасибо надо сказать, - я вернулся под свой душ и с наслаждением
вытянул руки вверх, - гляди, я какого панта у тебя оторвал.
Тарас поднял с пола зеленый рог.
- Фиу, - присвистнул он, - вот это забодай меня козел, ну это
спасибо... Я с собой возьму.
- Уу, - я смывал мыло, теребил волосы пальцами, - над кроватью повесь.
Трофей...
Тарас бросил рог на пол.
Некоторое время мы блаженствовали молча. Наконец Тарас сказал:
- А Наташка на тебя глаз положила.
Я молчал.
- Слышь?
- Слышу, - недовольно сказал я.
Дверь в душевую приоткрылась, и мы услышали голос Натальи Алексеевны:
- Мальчики, я вам белье положила на стулья. Когда кончите мыться,
поднимитесь наверх по лестнице и направо. Моя первая дверь.
- Наталья Алексеевна - позвал Тарас, - что вы говорите, мы не слышим
из-за шума воды... Подождите, сейчас подойдем...
Он подмигнул мне, и я громко сказал:
- Наталья Алексеевна, спасибо большое. Я все услышал. Все передам
Тарасу.
- А что такое, - Наталья Алексеевна открыла дверь пошире, - у Тараса
что-то со слухом?
- Нет, - в сердцах сказал я, - у него с головой, по-моему, нелады. Не
заходите, - повторил я, - не надо, - и, посмотрев на Тараса, добавил: - Мы
стесняемся.
Наталья Алексеевна прикрыла дверь.
...Мы оделись и вышли в коридор. Одна из дверей приоткрылась, и оттуда
донеслось:
- Вы Наташины гости?
Тарас кашлянул:
- Ну, не совсем...
Тотчас заскрипела лестница, и мы услышали:
- Мальчики, вы готовы? Оделись?
- Ташенька! - из-за двери раздался елейный голосок - такой, что даже
Тараса скривило. - Это к тебе пришли?
- Закрой дверь, Зоинька, - с металлом в голосе отвечала Наталья
Алексеевна, - и не вмешивайся не в свои дела...
Дверь захлопнулась. Тарас стал одеваться.
- Наталья Алексеевна, - крикнул он наверх, - мы сейчас, сейчас.
Лестница заскрипела. Наталья Алексеевна ушла.
- Слышь, - заговорил он, - Жека, давай договоримся: ты, черт с тобой,
обламывай Ташеньку, а я к Зоиньке пойду. Годится?
- Слушай, - я тебе так скажу: я не воспитатель и не сержант, делай ты,
что хочешь! Иди ты хоть к прыгунам, хоть к царевнам, если такой эротоман.
Тарас махнул кулаком, и я увернулся.
- Тара, - я поднялся со стула, - ты очень уж нервный. Я ведь тоже могу.
Да?
- А чего ты стебаешься? Врото... Врото... Как ты сказал?
- Научный термин, - я отступал по натертому коридорному паркету мимо
дверей - одна, две, три... - коридор был невелик, здесь жили семьями, и даже
в преддверии драки сердце радостно сжималось у меня от милой скученности
этого уюта... - Научный термин, - повторил я, - обозначает человека, который
думает только об одном - о женщине.
- А, - Тарас разжал кулак, - ну это другое дело. Это точно! Как меня в
карантин запихнули, так я только об этом и думаю... А как мы наверху жили!
Какие у нас с Джарвисом телки были! Мы одну в ванне из шампанского купали...
Уу... Не то, что эта - моль белая. Тьфу! - Тарас плюнул и ткнул пальцем
вверх. - Нет, у Зоиньки голосок ничего... ничего себе...
- Первая дверь направо, - сказал я, - так тут две двери. Одна и другая
- напротив.
- Постучимся в обе, - махнул рукой Тарас, - ох, и обслуги у них!
Я подошел к одной из дверей и постучал.
Из-за двери раздалось грубое:
- Занят. А дежурит - Стас. Он мусорку не вынес.
- Извините, - сказал я и подошел к двери напротив.
- Все бабы , - заметил Тарас, - шкуры. Кроме мамы. Моей.
- И моей, - сказал я насмешливо.
- Хорошо, - согласился Тарас, - и твоей.
- И Джарвиса.
На сей раз Тарасов кулак врезался в дверь.
- Мальчики, - раздалось за дверью, - кто же так стучится? Вы же дверь с
петель сорвете. Сейчас открою. ..
Наталья Алексеевна некоторое время возилась с замком. Тарас, потряхивая
ушибленной рукой, выстонал сквозь зубы:
- Ты Джарвиса не трогай.
- Господи, - вздохнул я, - да кто его трогает? Тоже мне братство по
оружию, телок они вместе в портвейне купали...
Дверь распахнулась. На пороге стояла Наталья Алексеевна, одетая просто
и мило.
За ее спиной был виден накрытый стол.
В центре стола лежал шмат буженины, запеченной в тесте. Он громоздился
аппетитно пахнущей бугристой горой. Он коричневел хрусткой даже на вид
корочкой, а вокруг него была разложена зелень. Рядом стояла миска мелко
нарубленной редиски с луком, залитой сметаной. Из черной латки показывала
свой бок утка, набитая печеными яблоками. Гора свежайшего хлеба и -
графинчик водки, запотевший, чуть подтекающий по стенкам.
- Проходите же, - позвала Наталья Алексеевна, - проходите... Что же вы
стоите?
Мы вошли в комнату. Наталья закрыла за нами дверь и заперла ее на ключ.
- Гы, - засмеялся Тарас, - соседи жрать сбегутся...
- Да нет, - улыбнулась Наталья Алексеевна, - соседи у меня другое едят.
Мы сели. Тарас, не обинуясь, сразу налил себе полную рюмку всклянь,
протянул графин мне. Я помотал головой.
Наталья Алексеевна уселась тоже, подвинула стул поближе к столу.
- Вы сами будете накладывать?
Я поглядел на голую смуглую шею Натальи Алексеевны, на полуоткрытую
грудь и тихо сказал:
- Вам очень идет... это платье...
Тарас меж тем лихо взрезывал буженину, почти не встряхивая стол, так
что водка в рюмке была неколебима.
- Сами, - чуть не пропел он, - самисамисами, Наталья Алексеевна, а я
домашнее задание не выполнил и уже, как видно, не выполню. Я ни... черта не
разобрался, где там у этой лягвы что расположено.
Тарас бухнул себе на тарелку кусок сочащейся буженины с вдавленными в
мягкое мясо белыми чесночинками, зачерпнул салат.
- Двойку поставлю, - улыбнулась Наталья Алексеевна, рассматривая
скатерть.
Она держала бахрому скатерти на ладонях и перебирала ее чуть-чуть,
едва-едва тонкими длинными пальцами.
- Наталья Алексеевна, - Тарас поднял рюмку, - Наталья Алексеевна, -
Тарас протянул дурашливо-обиженно, - ну не ставьте, а, двойки не ставьте! А
то что получится? От прыгунов спасли, а двойку поставили?
Наталья Алексеевна засмеялась. И я поразился, услышав ее смех. Это был
клекочущий, захлебывающийся, астматический какой-то "хихикс", нимало не
соответствующий облику этой милой печальной женщины в платье с белыми
отворотами, с глубоким вырезом, с ниткою бус на смуглой обнаженной шее.
- Вот это, Тарас Спиридонович, - сказала наконец она, отсмеявшись, - и
есть жизнь, ее непреходящая сложность: спасти от прыгунов и поставить двойку
за незнание анатомии царевен. А вы как бы хотели?
Наталья Алексеевна плеснула себе и протянула графин мне.
- Нет, нет, - я чуть приподнялся, - нет.Я... нет... Я... ну не надо...
И вообще.
- Как хотите.
- Наталья Алексеевна, - провозгласил Тарас, - я пью за то, чтобы вы нас
завтра не спросили. Алаверды.
Он ахнул рюмку в отверстый рот. Шумно вздохнул и некоторое время
посидел молча, похлопал глазами.
- Это не водка, - сказал он наконец, - это - расплавленное солнце.
Наталья Алексеевна, вы - ангел.
Наталья Алексеевна медленно высосала рюмку, утерлась платочком и
сказала:
- А я пью за то, чтобы вы хорошо знали анатомию драконов и их
соотчичей. Обязательно, обязательно вас завтра спрошу.
Она шутливо постучала пальцем по краю стола.
- Ну, Наталья Алексеевна, - Тарас широко, но аккуратно махнул рукой,
будто отсекая ненужное, лишнее, - не будем о грустном. Позвольте, я за вами
поухаживаю.
- Да уж поухаживайте, - с чуть заметной насмешкой проговорила Наталья
Алексеевна.
Я во все глаза глядел на Тараса. Куда делся матерщинник и хам, не
умеющий связать двух слов и не знающий элементарных правил общежития? передо
мной сидел чуть раскрасневшийся, чуть-чуть пьяный ресторанный завсегдатай,
ловелас, ухажер.
- Вы уж извините, - Тарас ловко накладывал в тарелку Натальи салат, - я
тут отстал, одичал, забыл, как у людей... Пришел и первым делом - хлоп...
Мясца? Птички?
- Буженины...
- Да, да... Вот, вот... Водочки?
- Ни в коем случае. И вам не советую.
- Двойку поставите?
Тарас протянул Наталье тарелку, налил ей водки на донышко, себе налил
снова полную, установил графин на прежнее место.
- А что вы не едите? - обратилась ко мне Наталья Алексеевна и чуть
тронула пальцами мою руку. - Вы стесняетесь? Ешьте. Давайте я вам салатику
положу?
- Да нет, - я смутился, - нет, что вы...
"Мэлори, - вспомнил я, - Мэлори, Мэлори".
_______________________________________________________________
- Сейчас - спать! Через шесть часов бужу - и марш в карантин! Вы, - она
указала на Тараса, - спите в одной комнате, вы - в другой, - она указала на
меня.
- А вы, - нежно поинтересовался Тарас, - в третьей?
Наталья Алексеевна подошла к занавеске и приподняла ее. Мы увидели
тесную кухоньку с древним водогреем, раковиной, старым сервантом, длинным
сундуком, на котором была постлана войлочная подкладка... В стене рядом с
умывальником было две двери, обшарпанные, скверно окрашенные.
Наталья Алексеевна отомкнула одну из них.
- Прошу! - сказала она Тарасу.
Тарас заглянул в дверь и присвистнул.
- Не, Наталья Алексеевна, так не годится. Здесь жить нельзя. Это - не
для жизни, это - для разврата.
- Иди, - засмеялась Наталья Алексеевна, - и не вздумай шарить по
стенам... санузел здесь же... Упаси тебя боже в коридор вышмыгнуть и по
квартирам шастать.
- Что так? - невинно спросил Тарас, нагло глядя на Наталью Алексеевну.
- Не-льзя, - четко, вразбивку, как прыгуну в пещере, сказала Наталья
Алексеевна.
- Иэх! - Тарас махнул рукой и вошел в комнату.
Наталья Алексеевна закрыла за ним дверь.
- А мне туда? - я показал на соседнюю дверь.
- Как хочешь, - тихо сказала Наталья Алексеевна, и я поразился ее
просящему виноватому взгляду.
Я смешался. Дотронулся до второй двери. Пальцы мои ощупывали засохшую
потрескавшуюся краску.
Наталья Алексеевна улыбнулась:
- Тебе не нравится здесь?
Рукой она провела по горлу.
- Нет, почему, очень нравится... Очень, очень нравится...
Наталья Алексеевна, все так же виновато, отстегнула верхнюю пуговицу на
платье.
- Жека, - тихо сказала она. - Что мне сделать еще, чтобы ты меня понял?
Жека, я ведь из-за тебя к прыгунам пошла - черта ли мне в этом... - она
поморщилась, - хаме...
Она быстрее и быстрее расстегивала платье.
И тут мы услышали резкий, хлюпающий звук.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг