без сил, без настоящего уменья. Придется сливать воду и масло,
разводить костер, греть то и другое, а у нее лишь одно ведро. Затем
снова пробовать крутить двигатель, задыхаясь и надсаживаясь, а он
поворачивается так медленно! Будь сила, рванула бы рукоятку покрепче,
завертела быстро-быстро, как это делают товарищи-шоферы. Нет сомнения,
что мотор уступил бы и налился теплом, дал заряд в чуть живой
аккумулятор... Почему мало силы у нас, женщин? Есть же такие, которые
не уступят любому мужчине... Почему она так постыдно слаба?! И почему
это должно было случиться тут, где нет ни одной живой души на сотню
километров? Как злобна судьба! Мог бы встретиться охотник, проезжать
другой водитель или любой путник-мужчина...
Валя вытерла затвердевшим рукавом слезы и пот с лица, зябко
вздрогнула всем телом. Мороз одолевал ее, обессилевшую, а шуба лежала
на моторе, спасая последние крохи оставшегося в нем тепла.
Опасное оцепенение вкрадчиво охватывало девушку, такую маленькую,
бессильную, бесконечно одинокую в грозную зимнюю ночь у замерзающей
машины.
Опомнившись, Валя стряхнула забытье и, едва дыша, заметалась
перед машиной в попытке согреться. Она хотела только одного: чтобы
сейчас здесь оказался путник. Он помог бы ей, и она исполнила бы свой
долг!
Невозможная мечта, неисполнимое желание! Здесь, далеко от всякого
жилья, даже от избушек охотников, ночью, в такой мороз, кто мог быть
он, тот безумный путник? Что могло заставить его появиться, откуда?
Но девушка, загипнотизированная своим желанием, сжимала остро
болевшие, засунутые под мышки кулаки, твердя: "Приди, приди сюда,
помоги..." Она громко повторяла свой призыв, и ей показалось, что
тягостно молчавшая тайга откликнулась. Валя замерла, вслушиваясь в
тишину звездной безветренной ночи. Но безмолвие чащи голых лиственниц
и заснеженных камней убило ничтожную искорку надежды. Валя умолкла,
порыв ее угас. Несколько минут девушка еще вслушивалась в ночь, затем
повернулась и понуро пошла к мрачно черневшему грузовику. Достала
ведро, сдернула шубу, закуталась в нее и стала открывать капот, чтобы
добраться до спускных краников радиаторов. Внезапно едва слышный звук
привлек ее внимание. Слева, откуда в долину, по которой вилась дорога,
впадал широкий распадок, раздалось слабое пощелкивание. Вне себя
девушка отпрянула от машины. Да, слабое пощелкивание!.. Сердце Вали
остановилось. Задыхаясь, она втянула ртом жгучий морозный воздух и
снова вслушалась.
Легкий хруст и пощелкивание, хруст и пощелкивание... Тупой
деревянный удар! Валя достаточно долго работала в Туве, чтобы понять
эти звуки - приближение оленьих нарт. Езда на нартах мало принята у
местных охотников, предпочитающих зимой и летом верховой способ
передвижения. Нартовая езда практиковалась работниками Севера:
геологами, приискателями, геодезистами.
Сдавленный вопль вырвался у девушки. Боясь, что неведомый ездок
свернет куда-либо в сторону, она закричала испуганно и дико. Совсем
близко, за темной стеной леса, громкий мужской голос ответил ей.
Высокие беговые нарты вылетели из распадка и раскатились по непривычно
широкой для них дороге. Белый беговой олень шарахнулся от черневшей на
дороге машины. На таких оленях ездили в одиночной запряжке. Трудно
было подобрать пару этим сказочным пожирателям таежных пространств,
легко проделывавшим по сто двадцать километров в день сквозь тайгу,
замерзшие реки и ледопады, крутые горные тропы.
Крупная фигура в собачьей дохе вывалилась из нарт, проворно
ухватившись за задние копылья. Первобытный тормоз действовал надежно.
Еще минута - и ездок приблизился к девушке, держа за спиной повод и
загораживая путь рвущемуся вперед оленю, нетерпеливо толкавшему его
мордой. Это был геолог Александров, тогда двадцатитрехлетний начальник
партии, бешено мчавшийся сквозь тайгу с важными пробами из только что
пройденной разведочной штольни. С полуслова геолог понял, что
случилось. Александров умел водить машины и действовал быстро. Белый
бегун, по имени Высокий Лес (все беговые олени имели собственные
имена, в отличие от безыменных трудяг, ничем не выделявшихся из общей
массы), был отведен подальше и крепко привязан. Остывший мотор еще не
успел замерзнуть, и Александров не стал терять время на его
разогревание. Пользуясь своей незаурядной силой, геолог принялся
неистово крутить рукоятку, едва только убедился в исправности подачи и
зажигания. Все было так, как представлялось Вале в ее мечте. Могучая,
широкоплечая фигура, свободно и быстро вращавшая заводную ручку, такую
неподатливую для слабых рук девушки. Мотор сначала не отзывался даже
силе геолога, но потом, как бы очнувшись, фыркнул раз, другой, громко
чихнул и вдруг бодро пошел. Работа двигателя выравнивалась, и, пока он
разогревался, геолог заставил измученную девушку выпить немного спирту
и поесть. Александров отвернул пробку бензобака и слил весь нечистый
бензин с иголками льда, скопившийся на дне бака, чтобы исключить
повторение инцидента. Геолог действовал так уверенно, говорил так
весело, что все происходившее полчаса назад показалось девушке
приснившимся кошмаром. А сейчас разогретый мотор ласково журчал на
малых оборотах, путь до прииска был для исправной машины не столь уж
велик, и поздняя ущербная луна поднималась из-за хребтов.
Валя совершенно ободрилась, даже усталость прошла под спокойным и
приветливым взглядом геолога. Тот обтер руки поданными Валей концами и
протянул девушке крепкую горячую ладонь. Валя схватила ее и, волнуясь,
не зная, как выразить переполнившее ее чувство, негромко сказала:
- Нет такого, чего я бы не сделала для вас! Спасибо вам, хороший!
- Зачем, Валя! А вы? Разнес бы меня Высокий Лес, и сидел бы я на
дороге со сломанными нартами... и тут вы с вашей машинкой! - Геолог
обвел взглядом девушку, такую маленькую, хрупкую рядом с огромной
машиной, заразительно рассмеялся. - Будете трогаться - не забудьте,
что мост застыл, да и коротка...
При лунном свете Валя видела, как он отвязал оленя, и тот сразу
же понесся с места, взяв размашистой иноходью. Геолог едва успел
укрепиться на сиденье, как нарты скользнули за гребень увала и
скрылись в темноте.
- Счастливой дороги! - донесся из мрака голос, абсолютно
уверенный, что никакой другой дороги и не будет, только счастливая.
Этот одинокий геолог с похожим на белый призрак высоким оленем,
как сказочный герой, несущийся в царстве снега и гор, через сотни
километров замерзшей тайги, передал девушке свою уверенность. Крикнув
что-то прощальное, Валя влезла в кабину. С минуту она вращала мотором
застывшую коробку, потом осторожно включила скорость, дав побольше
оборотов. Медленно стронулась тяжелая машина, раза два буксанула на
подъеме и пошла послушно преодолевать перевал за перевалом. Угрюмая
луна освещала такую же мертвую тайгу, но все было уже по-другому.
Сзади мчался, удаляясь, приветливый сильный геолог, а впереди с каждым
перевалом близился прииск. Еще не погасли звезды, а Валя явилась туда
в облаках пара и, несмотря на крепчайший предрассветный мороз, была
встречена всем населением прииска. Сердечное спасибо суровых
приискателей и ласковое гостеприимство явились наградой за
пережитое...
...Валя очнулась от воспоминаний. Дорога свернула в широкую
степную долину, и машина выбросила налево хвост густой пыли. Жаркий
день морил духотой, предвещая дождь, и Валя с тревогой посмотрела на
Александрова. Он совсем навалился на скобу, почти прижимаясь к
ветровому стеклу мокрым от пота лицом. Валя сообразила, что геолог
удерживается на сиденье лишь руками, потому что вся нижняя часть его
туловища лежит, как неживой тюк.
- Может быть, остановимся? - предложила Валя.
- Как хотите... Вы устали?
- Немного, - солгала Валя.
Александров вздохнул с облегчением. Машина остановилась на сухой
просторной поляне, под сенью темных кедров. Валя поставила кипятить
чайник, а геолог, шатаясь и вихляясь на костылях, углубился в заросли
кустов. Его неважное состояние усугублялось тем, что некоторые
естественные потребности превращались в нечто сложное и постыдное
из-за тягостной беспомощности.
Валя украдкой посмотрела ему вслед, и жалость снова резнула ее по
сердцу. Стараясь отвлечься от невольного сопоставления двух обликов
Александрова, она захлопотала с едой. Геолог вернулся багровый от
усилий и почти упал на траву у костерка. Валя постелила пальто,
положила под голову мягкий вещевой мешок, и геолог, полежав на спине,
постепенно ожил. Чашка крепкого чая - и Александров закурил папиросу.
- Вы раньше не курили вроде? - спросила Валя, чтобы как-нибудь
нарушить непривычное для нее молчание.
- Всего месяц, как курю... раньше не требовалось, - натянуто
усмехнулся Александров.
- Вы зачем едете так далеко? Поискать что-нибудь по вашей части?
- Вы угадали, Валя!
- Я так и знала, что вы иначе не сможете... Только как
теперь-то?..
- А ползком! - улыбнулся геолог, и в его лице мелькнула прежняя
непобедимая уверенность хозяина тайги.
Сердце Вали радостно екнуло. Сквозь незнакомую маску она
распознала дорогие черты старого друга.
- Но так ведь нельзя!
- Всем нельзя, мне можно, - в прежнем тоне продолжал геолог. -
Сейчас все зависит от вас! Довезите и помогите разыскать промышленника
или лесника поблизости от Юрты Ворона.
- Чего вам дался этот перевал? Там, говорят, грозы страшные,
нынче как раз время...
- Дело не в перевале, - уклонился Александров. - Ну, это впереди,
а мы еще не поговорили о вас. Как вы, Валя?
- У меня по-старому, Кирилл Григорьевич! Работаю, много читаю,
опять же общественные дела... Словом... без перемен, - ответила Валя
на недосказанный вопрос геолога.
- Жаль! Очень вы хорошая, Валя... и хорошенькая, - грустно и
серьезно сказал Александров.
- А мне не жаль - я вам раньше объясняла. Друзья и товарищи
мужчины, кто по возрасту бы мне соответствовал, - двадцать второго,
двадцать третьего, двадцать четвертого года рождения. Это те самые
годы, что приняли на себя в войну первый страшный удар врага. Мало их
осталось в живых, ну а нас, их подруг, слишком много...
- Ну, а если постарше, разве плохо?
- Кто постарше, вот как вы, например... - Валя вдруг покраснела,
- они давно женаты, кто порядочный, а кто меж двор шатается, за тех и
идти ни к чему. Как иначе? Хороший, да женатый, да с детьми - я так не
могу. Свое счастье с чужого несчастья начинать - не выйдет у меня, а
уж если детишки, то и говорить не о чем. Выходит, на нашу долю, кто
одного со мной возраста, остались мальчишки - тьфу, ерунда! - либо кто
неприкаянный, пьяница да бабник остался! Сами видите, получается такое
замужество... только себя уронишь...
- Но ведь может же встретиться подходящий и... не женатый еще, а
то и вдовец хороший.
- Может, само собой, да не встретился. Ну что говорить, судьба не
привела, - лицо молодой женщины посуровело, - но впереди большая
радость намечается. Жду ее нетерпеливо!..
- Что же такое? - даже приподнялся на локте Александров.
- Решило наше государство важнейшее дело: чтобы каждый мог
получить знания, какие хочет, по собственному желанию и вкусу, - я про
народные университеты. Это дело громадное, и тяга у народа к тому,
чтобы искусство, книги, науку понимать, несказанная. Не для звания там
какого, а для себя, чтобы жизнь интересней стала...
- Эх, Валя, вам бы с Фоминым повстречаться, есть такой старый
горняк, вы ему прямо родная душа... я в больнице лежал с ним.
- С горняком вашим когда встретимся, а в университет этот мне
поступить сейчас - самая большая забота. Говорят, заявлений столько,
что надо еще десять других открывать...
- Я могу написать письмо в Кызыл, чтобы вам помогли. Не помогут
поступить, так посоветуют, где добиваться, а это уже полдела, самое
важное - знать, куда правильно удариться!
- Ой, Кирилл Григорьевич, дорогой, напишите! У меня есть всякие
рекомендации, но у вас будет по ученой линии.
- Напишу сейчас! - Геолог извлек из полевой сумки конверт и
бумагу и принялся писать.
Валя с загоревшимися глазами следила за размеренным движением его
руки.
* * *
Машина вырвалась наконец из зарослей после долгого мотанья на
ослизлых корнях, буксовки в чернеющих торфяной грязью мочажниках.
Прекратилось тарахтенье веток по кузову, замолк и мотор. В наступившей
тишине стал слышен слабый шум перегретого радиатора.
Александров, едва живой после езды по бездорожью, с облегчением
увидел дымок, поднимавшийся из железной трубы низкого, добротно
срубленного зимовья. Кочковатая поляна с севера точно забором
огораживалась "флажными" лиственницами - толстыми деревьями, лишенными
веток с одной, наветренной, стороны.
На жердинной лавке у входа в зимовье сидел, видимо, давно
поджидавший машину пожилой тувинец. Едва "ГАЗ-69" остановился, как,
собрав в приветливой улыбке все морщины обветренного лица, хозяин
поспешил навстречу гостям.
- Хорош машина, куда заехал... их! Баба-шофер... хорош! А я чай
готовил. - Тут он увидел тяжко вылезавшего на своих костылях
Александрова и замолк от удивления.
- Ну, Валя, дорогая, спасибо вам! Жив буду - век не забуду! -
Растроганный тон геолога был несозвучен полушутливым словам. - Только
вы это смогли сделать. Теперь мое дело выйдет: отсюда до Юрты Ворона
не больше десяти километров...
Молодая женщина смутилась, покраснела и, ласково взявшись за
локоть геолога, сказала:
- Я так рада! Только не понимаю я, что вы тут будете делать, не
вижу, чего задумали. Скрываете вы от меня серьезное что-то... Раньше
вы так не делали! Значит, дружба дружбой, а табачок - врозь?
- Ладно, Валя, вам я скажу... Но никому ни слова! - И геолог
рассказал о своем плане поисков месторождения на перевале Хюндустыйн
Эг.
- А вы-то сами?.. Как решились! - В тоне молодой женщины звучал
явный испуг.
- Ну, что я? А ваши сверстники, что лежат в украинских степях и
лесах Прибалтики, - они могли, если нужно!
- Я не о том. Если это так сильно нужно, то почему же раньше...
- А, понял! Раньше простой расчет, да, расчет, а не чрезмерная
осторожность. Результат очень сомнителен, риск безусловно велик, а
другого, не менее важного дела - невпроворот.
- Ясно, - протянула Валя. - Теперь вам такому можно идти на очень
сомнительный результат. Какой угодно риск, пусть все сто против одного
- вдруг да выйдет. Вот как вы себя цените. А о близких вам людях - о
жене, о друзьях - подумали?
- Подумал. Жена, друзья - это геолога Александрова, которого уже
нет, и только вопрос времени, на сколько у кого хватит памяти.
Валя, словно подхлестнутая, отстранилась от геолога:
- Вот как! Спасибо, отблагодарили! А я сейчас кто? И впредь буду
то же, не беспокойтесь!..
- Поймите меня верно, Валя. Если я выиграю этот один шанс...
тогда... Ведь я человек самый обыкновенный, со слабостями, и мне нужно
выздороветь... душевно. Посмотрите на меня - разве вы не видите, после
какой я передряги?
Валя опять залилась краской и вдруг обняла Александрова,
всхлипнула и, стыдясь своего порыва, бросилась в машину.
- Я приеду... когда дадите знать... Только, только... берегите
себя, как сможете... Я хочу сказать, чтобы вы не смели нарочно...
- Обещаю вам. Валя! - твердо ответил геолог. - Только куда же вы?
Сейчас будем чай пить, потом отдохнуть надо.
- Не надо! Боюсь, что просрочила я путевку. И...я, я... реветь
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг