Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
человека,  воздвигнутом на безлюдном просторе у древней тропы и как бы
ободряющем путника в его стремлении вперед.
     На пути попадались древние могильники - вертикальные глыбы  камня
до  двух  метров  высоты,  окруженные  всегда квадратами более мелких,
поставленных ребром камней.  От этих могильников  тоже  веет  каким-то
особенным ощущением силы и тайны прошлых времен - так резко выделяются
они в монотонности степных равнин и холмов.  В конце  длинного  спуска
показалось   ущелье   Алтан-обо   ("Золотое   обо")  с  симметричными,
правильными склонами,  совершенно как ворота.  Это и в самом деле были
ворота  -  за ними кончались горы,  и дорога выходила в большую долину
реки Толы.  У подножия скал, в устьях боковых промоин, снова виднелись
ряды древних могильников.
     Едва мы въехали в долину Толы, как на нас повеяло запахом сырости
и растений.   Пахло   прямо-таки  северными  огородами  -  сельдереем,
укропом.  Для нас,  истосковавшихся по овощам,  воспоминание о  летнем
супе  с  картошкой,  петрушкой и прочей зеленью было очень острым.  По
этому  поводу  мы   вели   в   кабине   с   Вылежаниным   мечтательные
гастрономические   разговоры.   Доехав  до  реки,  мы  остановились  и
предались, несмотря на назойливую мошку - бич всех этих хороших  мест,
очарованию  струящейся воды.  Трудно все же нам,  северянам,  долго не
видеть рек.
     От Толы мы повернули на старую дорогу, чтобы избежать лишних трех
перевалов, и к вечеру подъехали к моей улан-баторской квартире.
     Тридцатого августа мы отправляли в Москву Ю.А. Орлова, и тут весь
руководящий состав экспедиции едва не погиб.  Наш  Юрий  Александрович
торопился   домой,  с  трудом  попал  на  ближайший  самолет  и  очень
нервничал,  опасаясь дождливой,  нелетной погоды.  Как на грех, в ночь
перед отлетом пошел проливной дождь.  Мы,  позвонив в аэропорт, решили
выехать пораньше,  не надеясь на изношенные в  Гоби  баллоны  "Козла".
Орлова  поехали  провожать я и Шкилев.  Мы летели по знакомому шоссе к
мосту через Толу,  когда внезапно сквозь  пелену  дождя  я  увидел  на
дороге  нечто  желтое,  показавшееся  мне  при  слабом свете фар новым
мостом.  Я проезжал тут всего четыре дня  назад  и  твердо  знал,  что
никакого моста здесь быть не могло.  Едва я раскрыл рот, чтобы сказать
об этом сидевшему за рулем Александрову,  как он сам заметил неладное.
От  резкого  торможения  дремавшие  на  заднем  сиденье Орлов и Шкилев
полетели вперед, на нас. Машина остановилась в полутора метрах от края
огромной  промоины.  Высокую  насыпь шоссе промыла лившаяся со стороны
Толы вода,  грозно журчащая на дне образовавшегося маленького  оврага.
Приближалось наводнение, и нам нельзя было медлить.
     Мы объехали  промоину  по  старой  дороге,  на  которой  было уже
полметра воды,  снова взобрались на насыпь к мосту и двинулись дальше.
Наша  машина была единственной,  которая в тот день прошла из города в
аэропорт.  Мы позвонили в автоинспекцию,  чтобы предупредить возможные
катастрофы.  Александров  принялся перевозить пассажиров в аэропорт от
промоины. Машины, шедшие из города, останавливались на размытом шоссе,
пассажиры самолета,  сняв ботинки и штаны, переходили через воду вброд
и здесь грузились на нашего "Козла".  Александров, при своем громадном
росте  и  силе,  не  боялся  бурного потока и распоряжался переправой,
по-своему командуя  весьма  именитыми пассажирами.  Самолет отправился
без опоздания,  а мы отважно проехали по подводному шоссе  и  все-таки
выбрались в город часам к одиннадцати дня.
     Я тотчас   же   забрался  в  постель,  решив  отдохнуть  от  всех
приключений.  Через  двадцать  минут  около  моих  дверей   послышался
страшный грохот и крик.  В ярости я выскочил и столкнулся с приятелями
- генералом и советником Министерства транспорта,  которые с  криками:
"Наводнение, курорт Сангино тонет! Давайте лодку!" - ворвались ко мне.
Пришлось ехать на склад, доставать резиновую лодку и отправлять на ней
спасательную партию на курорт,  расположенный  в  пойме  реки  Толы  и
затопленный   наводнением.   К  вечеру  наводнение  окончилось,  и  на
следующий  день  только  снесенные   юрты   напоминали   о   вчерашних
приключениях.
     Как всегда,   переписка   телеграммами,   получение   всяких  там
разрешений - железнодорожных,  таможенных,  финансовых - затянулись, и
только 5 сентября я смог выехать в Восточную Гоби.  Ехать  было  давно
пора,  потому  что  работавший  на  Эргиль-обо  отряд  Рождественского
наверняка  израсходовал  свой  запас  горючего.   Отсутствие   бензина
означало отсутствие воды, а следовательно, катастрофу.
     Наконец мы   с   Вылежаниным   выехали  на  "Волке",  загруженном
бензином.  Приходилось  спешить.  Чойрена  мы  достигли  совсем  рано,
обогнав  по  дороге  караван  монгольских  "ЗИСов" и "ГАЗов-51" другой
советской экспедиции.  После  чая  и  короткого  отдыха  мы  понеслись
дальше. Вылежанин умудрился держать скорость даже на сложных поворотах
за Хара-Айрик сомоном.  Нога его как бы  приросла  к  педали  газа,  а
профессорская  борода надменно торчала вперед,  мотаясь в такт толчкам
машины.
     Светлые равнины  перед  аймаком  теперь  покрылись редкой зеленой
травой,  и белизна их исчезла.  Только дорога  оставалась  по-прежнему
белой.  Росшие  вдоль нее полосы полыни в зависимости от высоты солнца
казались то стальными,  то голубыми.  Синей  речкой  змеилась  дорога,
просекая  блеклую зелень равнины на десятки километров.  Кое-где пятна
лиловых или почти белых ромашек стелились яркими коврами.  С одного из
таких   "ковров"   вскочил  одинокий  дзерен,  немедленно  пустившийся
наперегонки с нашей машиной в обычном стремлении пересечь дорогу. Мы с
Вылежаниным решили определить выносливость животного и стали держаться
с ним наравне,  постепенно замедляя ход. Скорость падала с шестидесяти
пяти до пятидесяти пяти,  потом до пятидесяти, наконец, до сорока пяти
километров в час.  Дзерен все бежал,  худея у нас  на  глазах  -  бока
антилопы  как-то  провалились,  а  шея вытянулась.  Гонка продолжалась
четырнадцать километров,  опровергнув распространенные представления о
том,  что  дзерен  может бежать быстро лишь очень короткое расстояние.
Наверное,  дзерен бежал бы и дальше,  но мы побоялись,  что дальнейшая
гонка может сильно повредить животному,  и, увеличив ход, оставили его
позади.
     Восточногобийский аймак  мы  прошли без остановки,  пронеслись по
"лесовозной" дороге мимо Баин-Ширэ, пересекли красную котловину "Конец
Мира"  и углубились в горы Дулан-Хара.  Нашу одинокую машину обступили
черные скалы  с  блестящим  пустынным  загаром.  В  центре  хребта,  в
расширении  сухого  русла,  среди  низких  бархатно-серых  холмов,  мы
встретили четырех архаров.  Вылежанин  стал  проклинать  им  же  самим
придуманное  удобное устройство винтовки над спинкой сиденья.  Пока он
извлекал ее оттуда, животные исчезли в скалах.
     На южной  стороне гор показалось знакомое зрелище угрюмых песков,
все цвета стали резко контрастны. Только черные пятна - скалы и желтые
полосы  -  пески.  К  югу  от  этих  гор до развалин старого монастыря
простиралась пустынная "слепящая" равнина. Как в прошлый раз, в марте,
так  и сейчас,  в сентябре,  после проезда ее начали болеть глаза.  На
обед остановились под остатком стены в развалинах.  Ничто не  нарушало
поразительного одиночества этих полустертых следов человеческой жизни.
Огромные пни хайлясов торчали безжизненными изжелта-серыми обрубками и
только  подчеркивали,  что  все  живое  навсегда  покинуло безотрадное
место.  Но наша машина была исправна и  прочна,  и  нам  незачем  было
поддаваться  трагической  меланхолии молчаливой и заброшенной впадины,
сжигаемой знойным солнцем.
     Подремав в  тени,  мы двинулись дальше,  удачно прошли пески,  на
полном ходу пронеслись при заходящем  солнце  через  Агаруту  сомон  и
долго  ехали  ночью,  пользуясь  яркой луной,  хорошо помогавшей свету
зисовских фар старого типа. Не обошлось без "посадок" в песчаных сухих
руслах, но при помощи досок и благодаря накопленному опыту мы удачно и
быстро  выбирались,  несмотря   на   недостаточность   рабочей   силы,
состоявшей только из одного начальника экспедиции.
     Наконец в ярком лунном свете мы увидели  справа  похожий  на  нос
корабля  восточный  выступ  обрыва  Эргиль-обо и повернули с дороги по
тропе.  Однако ехать здесь ночью было небезопасно,  тем более что луна
зашла,  и мы, как ни хотелось дотянуть до лагеря, заночевали. Всего мы
проехали от Улан-Батора шестьсот  девяносто  три  километра,  поставив
рекорд скорости рейса на груженой машине "ЗИС-5", а также выносливости
и искусства шофера.  Я не мог сменять Вылежанина,  так как в этом году
вообще не водил машины из-за воспаления нерва правой руки.
     Рано утром мы как снег на голову обрушились  в  лагерь.  Товарищи
никак  не  могли поверить,  что мы доехали сюда за одни сутки.  Секрет
прост -  одиночная  машина  идет  всегда  быстрее  колонны,  в которой
неизбежны задержки, отставания, больше вероятности для мелких поломок,
смены баллонов  и т.п.  Зато колонна представляет собою силу,  которая
пробьется практически везде и везде сделает нужную работу. Она несет с
собой  запасы  горючего,  резины,  запасных частей,  воды,  продуктов.
Огромное значение имеет взаимопомощь машины буксировкой и  то,  что  с
колонной в экспедиции всегда едет довольно много людей.
     Работа на  Эргиль-обо  заканчивалась.  Весенняя  раскопка  теперь
расширилась до самой стены обрыва и дала  несколько  хороших  находок.
Внизу,  на холмах,  Новожилову посчастливилось найти еще один череп, а
также кости древнейших предков носорогов - ценолофов.  Обрыв плато был
обследован к западу на пятьдесят километров.  В тридцати километрах от
лагеря  Пронин  нашел  два  полных  панциря  слоновых  черепах.  Стало
очевидным,  что,  если  мы  хотим  получить еще материал,  потребуются
длительные поиски.  А времени больше не было: собранные коллекции надо
было перевозить к железной дороге и отправлять в Москву,  а после того
успеть законсервировать  экспедицию  до  будущего  года,  организовать
зимнее хранение машин и многое другое. И мы решили заканчивать полевые
работы 1948  года...  В 1956 году А.К.  Рождественскому пришлось снова
побывать  в  Монголии.  Он  устанавливал   в   Государственном   музее
Улан-Батора   скелет   гигантского   хищного   динозавра,   переданный
монгольскому народу Академией наук СССР из находок  нашей  экспедиции.
Рождественскому  удалось  совершить  поездку на самую крайнюю западную
оконечность обрыва Эргиль-обо и выкопать  там  два  полных,  прекрасно
сохранившихся черепа титанотерия - протэмболотерия.
     В последний  раз  я  взобрался на раскопку.  Свежие разрезы пород
создавали  красочные  и  замысловатые  переплетения  перекрещивающихся
прослоев: вверху  преимущественно  желтых,  в  середине  -   серых   и
внизу -  охристо-  или  малиново-красных.  Это  сплетение прослоев так
явственно отражало пульсацию и перемещение фарватера реки,  что я  как
наяву  увидел  перед собою эту игру древних,  давно исчезнувших струй.
Свежая    рана    раскопки    обрамлялась    причудливыми     фигурами
выветривания -   тысячами   косых  маленьких  столбиков,  пересеченных
поперек торчащими тонкими пластинками.  Покуривая, я смотрел сверху на
свернутый  лагерь  и  думал,  что  три собравшиеся здесь машины пойдут
недогруженными.  Осенняя добыча на Эргиль-обо была слишком мала. И тут
меня осенило - я вспомнил гигантский ствол окаменелого дерева, который
так хотелось взять в 1946 году.  Сейчас это стало  возможным  -  всего
несколько  километров бокового маршрута от дороги к Шарилин-Хиду,  и в
музее встанет исполинский ствол из нижнемеловых лесов Гоби весом около
шести тонн.
     Так и  было  сделано.  Несмотря  на  великие  трудности  погрузки
огромных чугунно-серых кусков железистого кремния,  заместившего собою
древесину, мы исполнили план. Дерево стоит сейчас в Палеонтологическом
музее в  Москве,  хотя  выставить  его  целиком  пока  не удалось - не
хватает высоты помещения...
     Тяжело нагруженные, мы вернулись в Улан-Батор.
     Пожалуй, впервые мы смогли оценить сделанную работу тогда,  когда
увидели во дворе нашего склада громадные штабеля ящиков с коллекциями,
громоздившиеся,  как дом. Большинство ящиков было размерами с кровать,
часто  с  двухспальную.  Сколоченные  из  толстых  брусьев,  окованные
железными пластинами  и  наугольниками,  эти  тяжелые  монолиты  -  по
две-три тонны  весом  -  будили  еще  совсем  свежие  воспоминания  об
отважной и умелой работе на  погрузках  в  ущельях  Нэмэгэту  на  бэле
Алтан-улы,  под кручами обрыва Эргиль-обо.  Умелые шоферы и рабочие не
жалели сил вместе  с  научным  и  техническим  персоналом  экспедиции.
Действительно,  чтобы  поднимать  трехтонные  тяжести маленькой кучкой
людей и упрятывать их в машины, надо было не щадить себя. Примером для
всех являлся  Пресняков  -  инвалид  войны,  с  серьезно  поврежденным
плечом: он ворочал тяжести, не уступая никому.
     Нам не удалось бы вывезти коллекции на железную  дорогу  к  сроку
подхода  вагонов,  если бы не дружеская помощь Министерства транспорта
МНР,  предоставившего нам несколько своих четырехтонных машин. Напомню
читателю,  что  в  1948  году  железная  дорога  оканчивалась в городе
Сухэ-Батор,  в трехстах тридцати километрах от Улан-Батора.  В октябре
закончилась вывозка коллекций, и экспедиция снова собралась вся вместе
на главной базе в Улан-Баторе.  Теперь я  мог  выполнить  свой  старый
долг:  еще  в Гоби я обещал шоферам и рабочим рассказать о достижениях
нашей  экспедиции  и  дальнейших  планах  на  будущие   годы.   Сейчас
действительно уже много выяснилось.
     Мы исследовали и раскопали  отложения  различного  геологического
возраста, от нижнемеловой эпохи до конца третичной - плиоцена.  Где бы
мы ни вскрывали богатые месторождения - в Восточной, Южной или Средней
Гоби, - везде мы находили богатую фауну  -  крупных  и  многочисленных
животных:   динозавров,  черепах,  птиц  или  млекопитающих.  Если  мы
углублялись в  древние  горизонты  -  нижний  мел  или  нижнетретичные
породы,  то  находили  новых,  неведомых науке животных.  Эти животные
оказывались предками для многих появившихся позже в совершенно  других
местах и даже на других материках.  Все это доказывало,  что межгорные
впадины Монголии - остатки не какого-то маленького  островка  суши,  а
обширного материка, ибо только на большом материке могла развиваться и
умножаться столь богатая  наземная  жизнь.  В  полном  соответствии  с
предвидением наших  ученых - П.П.  Сушкина,  А.А.  Борисяка и других -
вымершая фауна Монголии оказалась одинаковой с ископаемой фауной нашей
Средней Азии и Казахстана.  Но из-за поднятий громадных горных хребтов
отложения,  заключавшие множество  остатков  ископаемых  животных,  на
нашей  территории  были  уничтожены  эрозией - размывом.  Лишь кое-где
уцелели отдельные  их  островки.  В  Монголии  подъем  горных  хребтов
начался  позднее.  Те пологие горные гряды,  которые составляют сейчас
водоразделы и истоки временных рек,  были сравнительно невысокими и не
могли обусловить энергичного размыва горных пород даже в более влажную
древнюю эпоху. Современные острые хребты, пропиленные насквозь руслами
водных потоков,  образовались очень недавно.  Я думаю,  что эти хребты
были лишь в зачатке в то время,  когда в Египте уже строили  пирамиды.
Хребты поднялись к наступлению сухого периода и разгородили скалистыми
заборами древнюю страну Монгольского плоскогорья.  Воды с этих хребтов
не  смогли  уничтожить  верхний  покров  рыхлых  осадочных отложений с
остатками ископаемых  животных.  Когда  хребты  поднимутся  еще  выше,
выйдут   за  снеговую  линию,  покроются  ледниками  и  начнут  питать
многочисленные ручьи  и  реки  -  тогда  палеонтологические  сокровища
Монголии  быстро  исчезнут.  В  настоящий  момент  грозные хребты Гоби
только стоят на страже этих сокровищ.
     ...Экспедиция прекратила работу.  Во дворе базы  выстроилась  вся
доблестная  автоколонна,  защищенная  брезентами,  досками  и фанерой,
неподвижная и заснувшая до будущей весны.  Я обошел  в  последний  раз
наглухо  запертый  огромный  склад  со  снаряжением,  осмотрел высокие
штабеля пустых бензобочек и груду оставшихся до  следующей  экспедиции
досок и брусьев.  Безлюдно и тихо было в этом месте, прежде оживленном
и  шумном...  Рабочие  и  шоферы  уехали,  один  Александров   остался
присматривать за нашим имуществом.
     Белесые тучи ползли с заснеженных склонов Богдо-улы.  На  мерзлую
землю  сыпался  сухой  снег,  немедленно  сдувавшийся резким ветром...
Завтра улетал и  мой  самолет.  Завершался  одиннадцатый  месяц  моего
пребывания  в  Монголии.  Все  мы,  участники  экспедиции,  не  только
выполнили стоявшие перед нами задачи,  но многому научились и полюбили
эту страну, где испытали уже много радостей, огорчений, труда и забот.
Двое из нас - Шкилев и Рождественский - тяжело переболели здесь,  один
- в начале экспедиции,  другой - в конце ее, но, как и все другие, уже
думали о предстоящем новом годе экспедиционных работ.

                            Глава восьмая
                           НА ДАЛЬНИЙ ЗАПАД

                                                С добрым подружиться -
                                                путь луны пройти.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг