Облачность там рассеялась, и равнина желтела в солнечном свете,
раскрывая далекий и яркий простор. Необыкновенно прозрачный воздух
Монголии уводил взор за десятки километров. Там виднелась новая горная
гряда, но низкая, голубая и приветливая.
Солнце осветило вершину перевала, и сразу стало теплее. Подошла
полуторка, и обе машины понеслись вниз, к широкой равнине, вырвавшись
из хмурых, засыпанных снегом гор.
К вечеру мы проехали два сомона, которые находились в бывших
монастырях и отличались великим множеством складов. Эти склады были
устроены в бесчисленных деревянных домишках - некогда отдельных кельях
лам. Мы остановились на ночлег в лабиринте гранитных глыб, недалеко от
центра Среднегобийского аймака Дунду-, или Мандал-Гоби ("Средняя, или
Возрожденная, Гоби").
На следующий день все изменилось. Яркое, чистое небо высилось над
простором широких однообразных равнин, перемежавшихся с плоскими
холмами или редкими грядами невысоких скал. Солнце жгло серую и редкую
траву - низкую полынь, редкий ковылек.
Горячий ветер шелестел дерисом, металлическая стенка кабины со
стороны солнца сильно нагрелась. Дорога стала лучше, ровнее, мелкие
речки давно исчезли, и вместо них встречались только широкие сухие
русла от временных водных потоков. Машины быстро мчались, то
поднимаясь, то спускаясь с пологих возвышенностей, и десятки
километров дороги незаметно уходили назад.
Чем дальше к югу, тем бесплоднее становилась степь,
растительность делалась реже и реже и все чаще встречались почти
голые, покрытые однотонным темно-коричневым щебнем участки.
Глава вторая
ЗА ТРЕМЯ ПРЕКРАСНЫМИ
Знание - высшее богатство,
родной очаг - среднее, скот - низшее.
Старая поговорка
Еще задолго до прихода наших машин правительство Монгольской
Народной Республики оповестило гобийские областные центры (аймаки) о
приезде экспедиции, предписывая оказывать всяческую помощь. В
Южногобийский аймак (Далан-Дзадагад), долженствовавший быть центром
наших исследований, приехал уполномоченный правительства, который в
числе других дел должен был найти людей, знавших о находках "костей
дракона". Сам уполномоченный видел кости дракона в детстве, а его
родственники и друзья были знатоками Гоби. По его вызову старые араты
прибыли из дальних мест и остановились близ Далан-Дзадагада, ожидая
приезда уполномоченного, который обещал навестить их дома, то есть в
кочевых юртах.
Солнце спускалось к скалистым вершинам Гурбан-Сайхана ("Трех
Прекрасных"). Хребет громоздился над плоской щебнистой равниной,
запирая пути к югу, сурово поблескивая отполированными ветром кручами.
В небольшой промоине заросли дериса колыхались на слабом ветру
бело-желтой гривой, обрамлявшей подножие маленького холма. На холме
почти рядом стояли две юрты, крытые пестрой, видавшей виды кошмой. У
входа ближайшей к промоине юрты, лицом к хребту, сидели три арата и
покуривали длинные трубки.
- Уже поздно, почтенный Балсандорж, - сказал самый молодой из
собеседников Хорло, - ваш брат Цевен напрасно надел свое новое дели:
от аймака сюда пол-уртона, и важный начальник не поедет на ночь.
Старик Балсандорж погладил отросшую на две ладони бороду и
покачал головой:
- Нет, мой Лодой Дамба никогда не обманывает никого. Он сын моего
лучшего друга и мне тоже как сын... Мы учили детей, что лучше сломать
свою кость, чем свою честь!
Пожилой широколицый арат в вишневом дели - Цевен, брат старика,
одобрительно усмехнулся, выбил пепел из трубки в серебряную чашечку и
показал нефритовым мундштуком на восток. Оттуда быстро приближался
одинокий всадник. Острые глаза степняков сразу заметили, что он в
неудобном для езды европейском костюме.
- Не успел переодеться, наверно, прямо с совета, - удрученно
пробормотал старик.
- Какое спешное дело заставило его так торопиться? - спросил
Хорло.
- Лодой Дамба приехал из Улан-Батора по поручению
маршала, - негромко ответил Балсандорж, - чтобы найти людей, знающих,
где лежат "кости дракона"... Из Советской страны прибыли ученые. Они
хотят смотреть эти кости, выкопать их, изучить и объяснить нашему
народу, что это такое. Вот ему и нужны два старика - я и Цевен. Мы оба
водили караваны в прежние времена и знаем много мест в Гоби, видели и
"кости дракона"...
- "Кости дракона"... ха! ха!.. сказки... как же могут ученые из
великой Страны Советов искать несуществующее?.. - откровенно
расхохотался молодой арат. Старики нахмурились и поглядели друг на
друга.
- Позже выросшие рога длиннее прежде выросших ушей, - тихо и
ядовито произнес Цевен. Хорло вспыхнул, умолк и стал смотреть на
подъехавшего гостя - невысокого и тонкого, в отличном светло-сером
костюме.
Лодой Дамба отряхнул пыль и быстро подошел к старикам, широко
улыбаясь.
- Вот мы и увиделись, почтенный Балсандорж! - радостно крикнул он
и почтительно поклонился старикам, поспешившим ему навстречу.
- Мы получили твое письмо и еще вчера ждали тебя... Но это
ничего... - прервал старик извинения гостя. - Зато мы с Цевеном
вспоминали места, где хранятся "кости дракона". Цевен готов вести туда
советскую экспедицию. Мы говорили об этом, когда Цевен увидел тебя, а
сосед Хорло нашел смешным наш разговор...
- Вовсе нет, - запротестовал молодой арат, - я только хотел
получить разъяснение. Ведь я тоже учился в школе и узнал, что драконы
никогда не существовали. Это дамские сказки, и пришли эти сказки к нам
из Китая. А теперь и сами китайцы не верят в драконов.
- Такие же слова говорил я Балсандоржу, приехав из школы двадцать
пять лет тому назад, - задумчиво сказал Лодой Дамба, - а потом... - Он
умолк, глядя на склон ближнего холма. Там, словно большой черный
сарлык на ночлеге, вытягивалась закатная тень.
- И потом вы поверили? - опять не удержался Хорло.
Лодой Дамба тихо рассмеялся:
- Придется вам рассказать, иначе получится, что я, инструктор ЦК
Народно-Революционной партии, стою за религиозные пережитки...
Лодой Дамба потянул вверх свои отглаженные брюки, подогнул под
себя ноги и начал размеренным голосом:
- "Дракон, пролетая, приблизился к земле, упал и умер. Кости его
глубоко вошли в землю и стали каменными. Сперва он ударился о землю
хвостом и задними лапами, там в горах Унэгэту ("Цветные горы") лежат
теперь эти остатки. Голова с туловищем упали на полтора уртона дальше
на запад, в горах Цзосту-Ундур-Хара ("Охристо-черная высота"). Вот
каких размеров дракон!"
Так мне рассказывал Балсандорж двадцать пять лет тому
назад, - продолжал Лодой Дамба. - Юрты наши стояли у Дзабхана
("Разливающийся"), и до Унэгэту было совсем недалеко. Я, так же как
теперь вы, Хорло, отрицал драконов. Тогда пришел отец и подтвердил,
что тридцать лет назад он шел здесь с караваном, видел "кости
дракона". Мы с Балсандоржем оседлали коней и поехали. Скоро пошли
колодезные тропы, вдали показались невысокие красные холмы. Холмов
было много, они были круглые и низкие и стояли попарно. Мы долго
ездили по ним, я покорно следовал за Балсандоржем, а тот вертел
головой, как гриф, и вытирал потный лоб шапкой. Наконец он издал
радостный возглас и спрыгнул с коня. Мы подошли к ровной площадке,
окруженной пятью очень низкими холмиками. Повсюду лежали гигантские
кости такого размера, что не могли принадлежать никакому из живущих с
нами животному. Ошибиться было невозможно, кости были такими же
белыми, какими становятся у нас в степях всякие кости. Я различал
бабки величиной в двадцать бараньих, страшные когти, кривые
заостренные, больше и толще длинного ножа. И дальше, за холмиками,
лежали еще десятки костей. Я стоял молча. В голове моей, еще совсем
недавно освободившейся от дамской науки, помутилось. Никто никогда не
видел драконов. Я твердо знал, что драконы такое же порождение
религиозной выдумки, как и все тысячи духов и демонов буддийского неба
и ада, но передо мною лежали чудовищные кости! Некоторые казались
совсем свежими, как будто мертвый дракон рухнул сюда, в эти красные
бугры, всего лишь луну назад. Я осторожно поднял громадный
коготь - крепкий, тяжелый и плотный - и молча прыгнул в седло.
Балсандорж сжалился над моей растерянностью и рассказал, что в Гоби
есть много мест, где люди встречали кости драконов. Почему-то всегда
кости лежат среди бесплодных обрывов красных глин и песка. Говорят,
что дракон при падении уничтожает вокруг все живое...
Рассказчик выпил поданную чашку чаю и прислушался. Глухой и
протяжный шум нарастал с запада. Внезапно налетел крутящийся вихрь,
захлопнул открытую дверь юрты и унесся в пыльном тумане. Следом за
вихрем подул ровный и прохладный ветер. Хлопнула кошма на раскрытом
тоне, и в юрте стало темно.
- Пришел ветер на ночь, - сказал Балсандорж, - сейчас зажгут
светильню... Вы так хорошо говорите, Лодой Дамба, что я вижу ясно все
перед собой и снова еду вместе с вами по красным буграм...
- Я был сильно поражен тогда, - отозвался Лодой Дамба, - словно с
высокого перевала увидел новую страну, и накрепко все запомнил.
Слушайте дальше. Мы приехали к нашим юртам ночью и еще долго сидели и
разговаривали. Мой отец сказал, что Балсандорж потому много знает о
костях дракона, что его младший двоюродный брат Цевен водил караваны
по Большой Обходной дороге через Черную Гоби и по Дороге Ветров. Там,
на северной окраине Черной Гоби, в еще более пустынных и бесплодных
местах, лежит множество костей исполинских драконов. Вот туда-то и
надо провести советскую экспедицию!
Балсандорж и Цевен как по команде набили трубки.
- Это очень далеко, там, - Цевен махнул рукой в направлении
хребта, - пойдут ли советские люди туда?.. А если пойдут, то пройдут
ли их машины?..
- Я знаю русских людей, - возразил Балсандорж, - они пройдут
везде, где понадобится, но ты, уважаемый брат, не стар ли для такого
пути?
- Я стар - это ничего, найдем проводника помоложе. Я расскажу
ему, так расскажу, что он найдет, будто там родился! - с азартом
воскликнул Цевен.
Лодой Дамба одобрительно усмехнулся...
Две недели спустя после отъезда уполномоченного наши машины,
тяжело нагруженные снаряжением и горючим, медленно шли по Средней
Гоби. После ночлега среди больших камней на травянистой равнине у
Мандал-Гоби мы въехали в настоящую Гоби - щебнистую, черную, с редко
разбросанными кустиками травы. Несколько часов покрышки однообразно
скрежетали по щебню. Становилось все жарче, как будто сентябрьское
солнце молодело с каждым часом.
Мы сделали остановку на обед у разрушенных глинобитных стен
развалин Олдаху-хида ("Найденный монастырь"). Длинный ряд разбитых
белых чаш субурганов отгораживал развалины от плоских щебнистых гряд с
севера. С юга прямо к стенам подходила огромная, совершенно мертвая
равнина. Рыжая глина бесплодной почвы просвечивала сквозь черный
мелкий щебень. Глубокие канавки - следы автомобильных колес -
бороздили равнину в разных направлениях: попытки неведомых водителей
пробиться через размокшую во время июльских ливней или весеннего
снеготаяния глину...
Сейчас эта равнина не представляла никакой опасности - дожди
давно окончились, и глина была суха на много метров вглубь.
Едва только машины остановились, как тяжелый зной обступил нас.
Неподвижный воздух между стенами был буквально накален. Мы укрылись от
прямого солнца в тень машин, поели и немного вздремнули. Однако долго
отдыхать было некогда - мы намеревались сегодня же доехать до
Далан-Дзадагада, а оставалось еще сто девяносто километров.
И мы пустились по мертвой равнине, не обращая внимания на
усиливающуюся жару. Потирая обожженные солнцем и палящим ветром уши, я
с удовлетворением отметил огромную разницу между погодой в Улан-Баторе
и здесь, в Гоби, хотя мы и отъехали от столицы республики всего на
четыреста километров прямо на юг, то есть около четырех градусов по
широте. По сторонам щебень был темным, а на самой дороге гораздо
светлее - пустынный загар был стерт колесами с камня и щебень присыпан
пылью, отчего вся дорога приняла светлый серый цвет. В Гоби, когда
солнце высоко, чистый серый цвет кажется голубым или светло-синим. Мне
не раз пришлось потом встретиться с этим явлением. И сейчас под
палящим солнцем на темной щебнистой равнине вдаль вилась ярко-голубая
дорога, вблизи, перед радиатором машины, казавшаяся совсем синей.
Необычайного цвета путь манил воображение, суля впереди неопределенные
и необыкновенные возможности...
А часы шли, солнце спускалось ниже и уходило в сторону, голубой
цвет щебня дороги сменился красновато-серым. Встретились две
монгольские машины "ЗИС-5". Не в пример нам, местные водители бешено
гнали по ухабам и ямам, машины дергало, бросало и раскачивало так, что
на них жалко было смотреть. Вдобавок пошла "гребенка", и наше
передвижение замедлилось.
Короткий осенний день давно окончился, а в свете фар все тянулась
и тянулась изрытая ухабистая дорога, пересекавшая глинистую котловину.
При торможении перед ямами вихрь густейшей пыли с жарким дыханием
отработанного бензина мгновенно обгонял нас, окутывал плотным облаком,
забивался в кабину и рассеивался только тогда, когда машина набирала
ход.
Глухой ночью мы прибыли в аймак и подъехали к отдельно стоявшему
на самом краю поселка зданию, обнесенному глинобитной сплошной стеной.
Это был клуб местной милиции, отведенный под нашу базу.
Рано утром я пошел осматривать базу и аймак.
В углу двора, в старой, дырявой юрте, превращенной в кухню, уже
готовился завтрак. Квадрат глухих стен обрамлял весь дом - защита от
страшных гобийских ветров. Только одна узкая дверная прорезь выходила
на восток. С другой стороны дома находился большой чулан, куда вел
длинный узкий проход между стеною и домом - там мы оборудовали
кладовую и фотолабораторию. Благодаря этой мудро придуманной стене
наша новая база выглядела даже уютно в сравнении с другими домами,
стоявшими совершенно открыто.
Я вышел через дверной проем. Обе машины стояли перед входом,
красная гобийская пыль прочно въелась в их колеса, капоты и крылья.
Аймак - отдельные каменные дома, живописные скопища юрт, высокие мачты
радиостанции, ряд магазинов, группа белых больничных зданий и стоявшая
на отлете большая школа - был поставлен здесь всего несколько лет
назад, а ранее находился значительно севернее - в Дельгер-Хангае
("Просторный Хангай"). Поэтому юрт было во много раз больше, чем
домов, но строительство продолжалось - в самом центре, неподалеку от
здания аймачного управления, уже были выложены фундаменты трех больших
домов...
Аймак Далан-Дзадагад расположен на плоской щебнистой и пустынной
равнине, протянувшейся далеко на запад и на восток. С севера на сотни
километров простирались такие же, только, пожалуй, еще более
бесплодные, равнины, местами прерывавшиеся грядами холмов и цепями
невысоких скалистых гор или глинистыми впадинами-котловинами.
С юга над равниной и аймаком как бы всплывала стена крутого и
высокого хребта. Массивные скалы величественно громоздились на пологом
цоколе бэля. Хребет уходил косо на запад и распадался на три массива,
разделенных широкими сквозными долинами. Это и был Гурбан-Сайхан ("Три
Прекрасных"), восточная оконечность Гобийского Алтая. Названия гор в
Монголии - пережитки древнего пантеистического шаманизма, оставшегося
бытовать и ассимилированного буддизмом, который сумел отлично
использовать бесчисленных богов и чертей первобытного, запуганного
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг