было сказать про белые, в сорок локтей высоты, дворцы Персеполиса. И еще
одно открытие сделала Таис: ни одного изображения женщины не нашлось среди
великого множества изваяний. Нарочитое отсутствие целой половины людского
рода показалось афинянке вызывающим. Подобно всем странам, где Таис
встречалась с угнетением женщин, государство персов должно было впасть в
невежество и наплодить трусов. Гетере стали более понятны удивительные
победы небольшой армии Александра. Гнев богинь - держательниц судеб,
плодородия, радости и здоровья неотвратимо должен был обрушиться на
подобную страну. И метавшийся где-то на севере царь персов и его высшие
вельможи теперь испили полную чашу кары за чрезмерное возвеличение мужей!
Персеполис не был городом в том смысле, какой вкладывали в это слово
эллины, македонцы, финикийцы. Не был он и местонахождением святилищ,
подобных Дельфам, Эфесу или Гиераполю.
Персеполис создавался как место, где владыки Ахеменидской державы
вершили государственные дела и принимали почести. Оттого вокруг платформ
белых дворцов стояли лишь дома царедворцев и помещения для приезжих,
опоясанные с южной стороны широким полукольцом хижин ремесленников,
садовников и прочей рабской прислуги, а с севера - конюшнями и фруктовыми
садами. Странный город, великолепный и беззащитный, надменный и
ослепительный, вначале покинутый персидской знатью и богачами, быстро
заполнялся народом. Любопытные, искатели счастья, остатки наемных войск,
посланники дальних стран юга и востока съезжались невесть откуда, желая
лицезреть великого и божественного победителя, молодого, прекрасного, как
эллинский бог, Александра.
Царь македонцев не препятствовал сборищу. Главные силы его армии тоже
собрались здесь, готовясь к празднику, обещанному Александром перед
выступлением на север.
Таис почти не видела Птолемея и Леонтиска. Занятые с рассвета до
поздней ночи, помощники Александра не имели времени для отдыха или
развлечений. Время от времени в дом Таис являлись посланные с каким-нибудь
подарком - редкой ювелирной вещицей, резным ящиком из слоновой кости,
жемчужными бусами или стефане (диадемой). Однажды Птолемей прислал
печальную рабыню из Эдома, искусную в приготовлении хлеба, а с ней целый
мешок золота. Таис приняла рабыню, а золото отдала лохагосу для раздачи
тессалийским конникам. Птолемей рассердился и не подавал о себе вестей до
тех пор, пока не приехал со специальным поручением от Александра. Царь
пригласил афинянку по срочному делу. Он принял ее и Птолемея на южной
террасе, окруженной сплошной бело-розовой чашей цветущего миндаля. Таис не
видела Александра после переправы через Араке и нашла, что он изменился.
Исчез неестественный блеск глаз, они стали, как обычно, глубокими и
пристально глядящими вдаль. Исхудавшее от сверхчеловеческого напряжения
лицо вновь обрело цветущий румянец и гладкость молодой кожи, а движения
стали чуть ленивыми, как у сытого льва. Александр весело приветствовал
гетеру, усадил рядом, велел принести лакомств, приготовленных местными
мастерами из орехов, фиников, меда и буйволиного масла. Афинянка положила
пальцы на широкую кисть царя и вопрошающе улыбнулась. Александр молчал.
- Погибаю от любопытства! - вдруг воскликнула гетера. - Зачем я
понадобилась тебе! Скажи, не томи!
Царь сбросил маску серьезности. В эту минуту Александр напомнил
Птолемею давнюю пору, когда они были товарищами по детским проказам.
- Ты знаешь мою мечту о царице амазонок. Сама же ты постаралась убить
ее в Египте!
- Я ничего не убивала! - вознегодовала Таис. - Я же хотела сказать
правду.
- Знаю! Иногда хочется видеть осуществленной мечту, пусть в сказке,
песне, театральном действе...
- Начинаю понимать, - медленно сказала Таис.
- Только ты, наездница, артистка, прелестная, как богиня, способна
выполнить мое желание...
- Видеть у себя царицу амазонок? В театральном действе? Зачем?
- Угадала! Но это не будет игрой в театре, нет! Ты проедешь со мной
через толпы собравшихся на праздник. Пойдет слух, что царица амазонок
приехала ко мне, чтобы стать моей женой и подданной. Возникнет легенда,
которой поверят все. Сотня тысяч очевидцев разнесет весть по всей Азии.
- А дальше? Куда денется "царица"?
- Уедет в "свои владения" на Термодонт. А ты, Таис, придешь гостьей
ко мне на пир во дворец.
Гетера фыркнула.
- Согласна. Но где взять спутниц-амазонок?
- Найди двух, больше не надо. Ведь ты поедешь около меня.
- Хорошо, я возьму одну - свою Эрис, она будет моей "военачальницей".
Ее грозный вид убедит кого угодно.
- Благодарю тебя! Птолемей, прикажи, чтобы лучшие мастера сделали
Таис золотой шлем...
- А Эрис - серебряный. И круглые щиты с изображением змеи и сокола. И
луки с колчанами и стрелами. И короткие копья. И маленькие мечи с золотыми
рукоятками. Еще - хорошую леопардовую шкуру!
- Ты слышал, Птолемей? - сказал очень довольный Александр.
- Конечно! Но как быть с броней? Ее не сделают так быстро. И не
подобрать на женщин. Если броня не придется совершенно по мерке, получатся
ряженые.
- Ничего, - сказала Таис. - Мы поедем, как настоящие амазонки,
нагими, только в поясах для мечей и ремнях для колчанов.
- Великолепно! - воскликнул Александр, обнимая и целуя Таис...
Афинянка вместе с Эрис и целой сотней тессалийской конницы - почетным
эскортом будущей "царицы амазонок" - отправилась в царские купальни на
одном из больших озер в десяти парасангах к югу от Персеполиса. Туда
впадал быстрый Аракс. Принесенная его вешними водами муть успела осесть, и
голубое зеркало озер снова приняло девственную чистоту и прозрачность.
Белые строения маленького дворца, веранды на берегу, лестницы, нисходящие
к воде, и удаленные берега, пропадающие в синей дымке полуденных
испарений, были совершенно безлюдны. Это место могло быть обиталищем
богини или бога. Здесь, как в родной Элладе, строения, созданные
человеком, сливались с окружающей природой, становились ее неотъемлемой
частью. Строители дворцов и храмов Египта, Вавилона и Персии стремились
отгородиться от природы. Тут было исключение. На этом тихом озере Таис
впервые за несколько лет испытала умиротворение и покой, растворяясь в
чистом горном воздухе, сиянии солнца, едва слышном плеске волн и шуме
раскидистых сосен.
Обе женщины облюбовали квадратную беседку. Ведущая к воде лестница
ограждалась высоким парапетом, полностью скрывавшим их от постороннего
взгляда. Таис подолгу лежала на мраморе у самой воды, выравнивая свой
медный загар, а Эрис сидела около ступени, задумчиво глядя на воду и
слушая ветер. Когда спадала жара, на легкой лодке из белого дерева
приплывал старый служитель, раб из далекой Кадусии.
Он привозил свежие фрукты и катал Таис по озеру. Когда-то старый
кадусиец служил у греческого наемника и выучился говорить на койне.
Простыми и убедительными словами он рассказывал предания об озерах, о
прекрасных пери - нимфах огня, любви и мудрости, обитавших в окрестных
горах, о мрачных и злобных джиннах - мужских божествах пустынных ущелий,
которые были в подчинении у пери.
Лодка медленно скользила по прозрачной воде, размеренно всплескивало
весло. Под негромкий рассказ старика Таис грезила с открытыми глазами.
Воздушные, с проблесками огня, в легких одеждах, беззаботные красавицы
скользили над водой, обольстительно изгибаясь в полете, манили к уступам
голых обветренных скал, стоявших стеною на страже запретных обиталищ духов
пустыни. И Таис хотелось стать такой же пери, ни человеком, ни богиней, -
свободной от тревог, увлечений, раздоров и соперничества, обуревавших
равно людей и богов Олимпа. Пробуждаясь от грез, Таис с грустью и смехом
ощупывала свое плотное, гладкое, очень земное тело и, вздохнув, бросалась
в холодную глубь озера, недоступную огненным красавицам.
Шесть дней прошли быстро, наступил канун праздника. Посоветовавшись с
тессалийцами, афинянка решила появиться в городе вечером. С гиканьем и
свистом, ударяя в щиты, под бряцание оружия и сбруи, топот и ржанье
лошадей бешеная орда с факелами ворвалась в город и промчалась на
северо-восточную окраину в заранее приготовленный просторный дом. Слух о
прибытии царицы амазонок разнесся по городу мгновенно. Сотни людей,
потрясенных шумным вторжением, рассказывали о событии. Приняв тессалийцев
за амазонок, они насчитали чуть не тысячу свирепых всадниц с метательными
ножами в зубах.
Больше никто не видел ни одной женщины Термодонта, пока на
заполненную народом площадь, у южной стороны дворцов, не выехал сам
божественный победитель "царя царей", новый владыка Азии Александр, в
сопровождении знаменитых военачальников. Яркое солнце играло на золотой
броне и шлеме в форме львиной головы огромного и прекрасного македонца.
Золотая уздечка резко выделялась на черной шерсти могучего боевого коня
Букефала, не менее знаменитого, чем его всадник.
По левую, почетную сторону Александра ехала царица амазонок, тоже в
золотом вооружении. Народ затаив дыхание смотрел на Александра и его
прекрасную, как богиня, спутницу. Амазонка в чистой и презрительной наготе
сидела на неслыханно красивом коне - золотисто-рыжем, с длинным черным
хвостом и гривой, в которые были вплетены золотые нити. Иноходец,
небольшой и гибкий, казался ящерицей рядом с громадным Букефалом.
Меднокожее тело царицы амазонок стягивал пояс из золотых квадратиков с
коротким мечом, спину прикрывала леопардовая шкура, на которой размещались
лук и колчан в обрамлении длинных золотистых кос, спадавших из-под
назатыльника нестерпимо сверкавшего шлема. Лицо царицы охватывала толстая
перевязь шлема, что вместе с низким козырьком придавало ей воинственный и
непреклонный вид. На левой руке, над сгибом локтя, амазонка несла щит с
изображением золотого сокола Кирки в центре.
На шаг позади царицы ехала на темно-пепельной кобыле другая амазонка,
темнокожая, в серебряном шлеме, с серебряным вооружением. В центре ее щита
извивалась серебряная змея, а из-под шлема горели дикие синие глаза,
внимательные и недобрые. В правой руке темнокожая амазонка держала
короткое посеребренное копье. Ее лошадь перебирала ногами, приседала,
танцуя, взмахивала украшенным серебряными нитями хвостом.
Александр с полководцами и амазонками медленно ехал сквозь толпы
народа к южной окраине Персеполиса. Там, на гладком участке степи,
построили сиденья и навесы, выровняли площадку для состязаний атлетов,
сделали сцену для актеров и танцовщиц. Казалось поразительным, как быстро
съехались сюда фокусники, знаменитые музыканты и акробаты...
На перекрестке двух больших улиц знатные персы выделялись пестротой
одежд и отсутствием женщин. Состоятельные горожанки, закутанные в легкие
покрывала, жались к стенам домов и оградам, а рабыни, опережая мужчин,
едва не лезли под копыта. Персидская знать восхищенно рассматривала
превосходных лошадей и величественных всадников царского окружения.
- Смотри! - воскликнул высокий, воинственного вида человек, обращаясь
к приятелю, черты лица которого выдавали примесь индийской крови. - Я
считал, что легенда об амазонках лжива хотя бы потому, что они должны быть
столь же кривоноги, как женщины массагетов, от езды верхом с детских лет.
- А теперь ты понял, что посадка амазонок...
- Совсем другая!
- Да, голени их не спущены, а лежат на спине коня, сильно согнул ты в
коленях, пятки отведены к хребту...
Полуиндиец, замерев, провожал глазами царицу амазонок, удалявшуюся
вместе с Александром в другой квартал, где улица была еще шире и
многолюдней.
- Эн аристера! (Слева!)
Люди вздрогнули от резкого вопля темнокожей амазонки. Царица
мгновенно прикрылась щитом. Громко стукнул тяжелый, с силой брошенный нож.
Лошадь черной амазонки сделала рывок налево, раздвинув толпу. Прежде чем
кто-либо успел схватить нападавшего, он уже лежал на земле с копьем,
глубоко всаженным в ямку над левой ключицей - удар, от которого не было
спасения. Таис узнала выучку храма Кибелы.
Еще мгновение - и разъяренные гетайры ворвались в толпу, давя
лошадьми всех, кто не успел увернуться. Они окружили веревкой группу
зрителей около убитого и погнали в боковую улицу. Двух, которые попытались
перепрыгнуть веревку, тут же закололи. Ни малейшего испуга не отразилось
на лице царицы. Она беспечно улыбнулась Александру. Царь бросил несколько
слов Птолемею, который повернул коня и поскакал за гетайрами.
Торжественное шествие не замедлилось ни на минуту. За пределами
города, выстроенные многорядными шпалерами воины встретили царя громовым
кличем. Аргироаспиды в первых рядах стали ударять в свои звенящие
серебряные щиты. Зарокотали барабаны. Лошадь черной амазонки неожиданно
заплясала, отбивая такт копытами и кланяясь направо и налево. Тогда охапки
синих, розовых и желтых цветов полетели под ноги лошадей. Обеих амазонок
забрасывали цветами, а те, смеясь, прикрывались щитами от душистых пучков,
вызывая еще больший восторг.
Птолемей догнал Александра уже недалеко от построек
импровизированного театра.
- У чернокожей слишком верная и быстрая рука! - недовольно сказал он,
обращаясь к царю.
- Удалось все же узнать причину нападения? - не оборачиваясь, спросил
Александр. - Зачем и кому понадобилось убивать красоту, безвредную в войне
и не вызывающую мести?
- Эти народы на окраине пустынь презирают женщин, не чувствуют
красоты и, загоревшись идеей, готовы на любое убийство, не боясь
последствий и все же нападая из-за угла.
- Что же сделала им царица амазонок?
- Говорят, что метнувший нож - родственник какой-то красавицы,
которую предназначали тебе в жены...
- Не спросив меня, - рассмеялся Александр.
- Говорят, они знают особую магию. Никто не может устоять перед
чарами их женщин.
Александр сказал презрительно:
- И, увидев великолепие царицы амазонок, ее решили убить хотя бы
ценой жизни?
- Они живут плохо и не ценят ничего, кроме служения своим богам, -
сказал Птолемей, выглядевший на этот раз слегка растерянным.
- Прикажи убить всех, кто помогал этому, а его красавицу выдать замуж
за одного из конюхов при гетайрах!
Александр спешился и принял спрыгнувшую с Боанергоса "царицу
амазонок". Взяв за руку, он повел ее на самый высокий ряд скамей под
Навесом из драгоценной пурпуровой ткани, взятой из кладовых Восточного
дворца...
Солнце скрылось за холмами, когда Александр покинул празднество. Они
ехали все в ряд: Таис, по-прежнему в обличье амазонки, Птолемей Гефестион
и Кратер. Остальные полководцы следовали на несколько шагов позади, а по
сторонам двойной цепочкой ехала охрана из одетых в броню гетайров.
Гефестион вполголоса говорил что-то Кратеру, тот внимательно слушал
его и вдруг захохотал. Таис покосилась, удивляясь неожиданной веселости
всегда серьезного Кратера.
- Они вспоминают конец представления, - пояснил Птолемей.
Да, Таис тоже запомнился в конце удивительный танец со змеей.
Высокая, тонкая, необыкновенно гибкая нубийка и вавилонянка - бледнокожая,
с пышными формами; было такое впечатление, будто кольца черного змеиного
тела в самом деле обвивают белую девушку. Черная "змея", казалось, то
поднималась из-за спины своей "жертвы", кладя голову на ее плечо, то
вздымалась от земли, проскальзывая между ног вавилонянки.
- Ты говоришь о танце со змеей? - спросила Таис.
- Вовсе нет. Разве это тонкое искусство может пронять Кратера? Нет,
он вспоминает компанию вавилонских акробатов, изобразивших пантомиму
любви.
- Что же тут хорошего? - удивилась гетера. - Изображали гадость!
Правда, девушки были очень красивы, но мужчины...
- Но как они искусны в позах! Такое не придет в голову и служителям
Котитто!
- Ты тоже восхищен этим представлением? - спросила Таис.
- Ты мало знаешь меня! Или притворяешься?
Таис хитро прищурилась, поправляя за спиной цепочку, соединявшую ее
"заемные" косы.
- Любой мужчина не может смотреть на это иначе как с негодованием!
Другое дело - евнухи! - рассердился Птолемей.
- Интересно, почему? Я, например, негодую оттого, что святое служение
Афродите и Кибеле, тайна, которую знают лишь богиня и поднявшиеся до нее
двое, выставляется напоказ, унижает человека до скота и служит порождению
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг