Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
     - Делайте,  как я сказал,  - снова обратился к  своим  сообщникам
великий ясновидец. - Нужно спешить!
     Двое жрецов могучего телосложения  взяли  медные  молоты,  третий
высоко  поднял  факел.  Согнувшись  и  тревожно  оглядываясь,  мучимые
страхом,  жрецы дружно ударили по статуям Джедефра. Грохот раздался по
храму,  посыпались  куски  голов,  плеч,  рук,  открывая  белый  излом
известняка под темной раскраской.
     - Не бойтесь,  бейте смелее!  - закричал окрепшим голосом великий
ясновидец. - Снаружи никто не услышит.  А если и услышит -  кто  может
осмелиться войти сюда в ночь, когда властвуют мертвые...
     Через несколько минут все стихло. Жрецы погасили факел, унесли из
прохода  носилки.  Под  ясными  звездами было светлее,  страх перестал
угнетать убийц. Лодка понесла их на середину реки, жрецы дружно гребли
вверх  по  течению,  торопясь  в  столицу.  Задолго  до  рассвета  они
причалили к пристани у города.  Один повел лодку дальше,  а три жреца,
никем не замеченные, скрылись в храме Ра.
     Великий ясновидец устало опустился в кресло.
     - Брат покойного - Хафра будет фараоном.  Он уже оповещен,  и все
решено между нами...  Мы ошиблись,  выбрав сначала другого, но сами же
исправили  ошибку!  Теперь  дорога  Ра исполнится славы в веках и даст
множество благ вам,  верным служителям бога.  Пусть  будет  ваш  отдых
спокоен.
     И великий ясновидец удовлетворенно закрыл глаза, чтобы вздремнуть
перед смутой грядущего дня.

     Пять лет  миновало с того ужаснувшего всю Кемт дня,  когда фараон
Джедефра был найден мертвым  в  своем  заупокойном  храме,  неведомыми
путями перенесенный туда из дворца и пораженный рукою богов.
     Пять лет лежал Джедефра в своей пирамиде,  а его  брат,  мрачный,
деспотичный Хафра, снова с неслыханной силой утвердил безмерную власть
фараона,  тождественную с властью самих богов,  и  прежде  всего  бога
солнца Ра.
     Снова все силы Черной Земли были  собраны  для  постройки  второй
гигантской пирамиды,  подобной пирамиде Хуфу. Но и этого уже было мало
для единого средоточия  всей  мощи  государства,  которое  представлял
собою фараон.
     Советники Хафра  требовали  новых,  невиданных  построек,   чтобы
поразить народ и создать непоколебимую основу царскому трону.
     На том же плоскогорье,  рядом  со  строящейся  пирамидой,  тысячи
искуснейших  рабочих  обтесывали  громадный  выступ  скалы.  Все яснее
обозначалась гигантская статуя лежащего льва с человеческой головой, с
лицом  фараона  Хафры,  увенчанного царским пшентом и змеей.  Передние
лапы могучего зверя по двадцать пять локтей в длину мощно вытягивались
вперед, к берегу реки, как будто пытаясь объять и придавить всю страну
Кемт.
     Величайшая статуя  - древний символ мощи фараона,  - называвшаяся
Ху[Ху - по-древнеегипетски сфинкс.],  смотрела на протекавшую под  ней
реку,  словно  сам  Хафра молчаливо,  величественно и грозно взирал на
ничтожную жизнь своего народа.  Около статуи  Ху  строили  заупокойный
храм Хафра  -  весь  из  прозрачного алебастра и красного гранита;  из
такого  же  гранита  делалась  облицовка   пирамиды,   поражая   самих
строителей   великолепием.  Семь  статуй  Хафра  с  величайшим  трудом
высекались из очень твердого черного камня - может быть,  новый фараон
помнил,  как  легко  разбиваются  статуи,  изготовлявшиеся  прежде  из
известняка.
     Семь лет  не  было  никаких  известий  об  экспедиции  Баурджеда.
Отважные  путешественники  были  забыты  теми,  кто их послал.  Другие
интересы владели государством гигантских построек.
     Прошла молва о гибели Баурджеда.
     Но в  народе  говорилось  другое  -  свои надежды на лучшую жизнь
народ вкладывал в песни и сказки об отважных путешественниках,  ищущих
страну духов.
     Главный жрец  Тота  Мен-Кау-Тот,  устраненный  от  двора фараона,
уединился в своем храме,  мрачно выслушивал жалобы  служителей  своего
бога на обиды и ущемления, чинимые им жрецами Ра и Пта.

     Но там,  в  безмерной  дали,  воля  погибшего  фараона продолжала
действовать.
     Обессиленный трудностями  пути,  изнуренный  болезнями,  Баурджед
дождался своих спутников,  посланных им еще дальше Пунта,  за  пределы
мира.  Лишь  небольшая кучка людей вернулась в Та-Нутер из далей юга -
все, что осталось от когда-то столь многочисленной экспедиции.
     Рабы, воины, знатные чиновники - все равно гибли в волнах бурного
моря,  в  знойных  лихорадочных  болотах,  в  зубах диких зверей,  под
копьями и стрелами злых и воинственных племен.
     Только сила   приказа   умершего   Джедефры   удерживала    здесь
скитальцев,  всеми помыслами стремившихся в родную Кемт, цепеневших от
ужаса,  что,  подобно многим товарищам,  их души навсегда останутся на
чужбине.  Семь  судов,  когда-то  покинувших  гавань  Суу,  давно  уже
перестали существовать,  но были готовы новые,  заботливо хранимые  на
берегу в большом тростниковом сарае, на высоких столбах.

                             Глава вторая
                            ПОДВОДНЫЕ САДЫ

     Под высоким  солнцем  море,  лениво  колыхаясь,  мутно  клубилось
тяжелыми испарениями. На отлогой прибрежной равнине толпились песчаные
кочки, кое-где поднимали свои раскидистые зонты одинокие акации.
     Дозорный воин,  протирая  слезящиеся  от  солнца  глаза,  еще раз
посмотрел на голубую  туманную  полосу  горизонта  и  быстро  выскочил
из-под   тростникового   навеса  на  вершине  высокой  кучи  аккуратно
сложенных камней.  Бегом спустился с холма и вбежал в  ворота  толстых
глинобитных  стен  крепости  Суу  -  крайней гавани Та-Кем на Лазурных
Водах.
     Начальник крепости, за минуту до того изнывавший от зноя, тоски и
безделья, сразу сбросил сонную одурь.
     - Ты не ошибся?  - переспрашивал  он  воина,  спеша  на  дозорную
вышку.
     - Нет,  я хорошо видел:  корабль не похож на наш,  но парус,  как
белая стена, очень широкий.
     - Наш корабль,  оттуда - это может быть только он, - тяжело дыша,
проговорил начальник.
     - Осмелюсь спросить  -  кто  "он"?  -  негромко  сказал  один  из
сопутствующих  начальнику  чиновников,  но тот недовольно нахмурился и
промолчал.
     Одинокий парус   приближался  вырастая;  уже  видны  были  борта,
выкрашенные  в  черную  и  красную  краску,  странный  высокий  нос  и
необычайный  помост  на корме.  Слабые крики донеслись в глухом плеске
волн, разбивавшихся о прибрежный риф.
     Нос корабля  устремился  в  проход между рифами;  стукнув,  упала
тяжелая рея,  весла взбили пену,  и киль зашуршал о прибрежный  песок.
Негры  по  пояс в воде потащили канат,  другие сбросили ветхие мостки.
Послышались четкие удары - в песок забивали причальный столб.
     Двое людей  в измятых цветных воротниках вели под руки исхудалого
человека в длинной одежде.
     Золотой знак  фараона  Джедефры  ослепительно  блестел  у него на
груди. Ступив на берег, приезжий зашатался и опустился на колени, сжав
руки  и склонив голову.  Спутники окружили его,  некоторые последовали
его примеру,  другие стояли в молчании.  Спешивший навстречу со  своей
свитой  начальник  крепости  остановился,  почувствовав,  что для этих
людей сейчас неуместны приветственные слова.
     Наконец прибывший поднялся и хрипло заговорил,  обращаясь к своим
спутникам:
     - Вот достигли мы родины;  взята колотушка,  вбит столб,  носовой
канат брошен.  Скоро,  о,  скоро  увидим  тебя,  благословенная   река
Хапи![Перевод подлинного текста.]
     Он двинулся навстречу начальнику крепости, простирая руки. Редкие
слезы катились по исхудалым, изборожденным морщинами щекам.
     Жирный, опухший от безделья начальник крепости смутился.  Великие
переживания этих  так  долго  разлученных с родиной сынов Та-Кем нашли
отклик в его душе.  Глаза  его  широко  раскрылись;  он,  потрясенный,
зарыдал в объятиях знатного царедворца.

     В своем  дворце,  поблизости  от строящейся исполинской пирамиды,
фараон Хафра поджидал вестника далеких стран,  чудесно возвратившегося
Баурджеда.
     Каменно-неподвижным сидел Хафра  на  массивном  золотом  троне  в
конце  узкого  зала,  окаймленного  двумя  рядами деревянных колонн из
пальмовых  стволов.  За  спиной  фараона  застыли  два  прислужника  с
опахалами.
     Баурджед остановился  у  входа,  отделанного  белыми   фаянсовыми
плитками,  в ожидании начальника церемоний,  распоряжавшегося приемом.
Баурджед шел сюда со странным чувством,  не покидавшим его с тех  пор,
как вернулся он на долгожданную родину. Он точно вырос в страданиях на
далеком  пути,  точно  побывал  на   высоте   неба,   откуда   впервые
развернулась перед ним вся необъятность мира, неизмеримая безбрежность
Великой Дуги, невероятная протяженность суши.
     И горячо любимая родная страна представлялась ему теперь полоской
садов перед просторами гор,  степей и лесов далекого юга. А гигантские
пирамиды!  Только  он и его спутники,  созерцавшие величие исполинских
гор  Пунта,  видят  ничтожество  постройки,  исполненной  по   приказу
фараона. Там, в рядах островерхих горных цепей, пирамиды затерялись бы
жалкими холмиками...
     Баурджед украдкой взглянул на застывшего, положив руки на колени,
Хафру, перед которым распростерлись самые знатные люди страны, не смея
поднять  голову и посмотреть поверх возвышения,  на котором стоял трон
фараона.
     Великий владыка,  живой бог - фараон.  Тот,  кто послал его,  уже
умерший,  тот,  кто семь лет назад казался ему полным властелином всех
его  дум и поступков...  И этот,  еще более величественный и властный,
подчинивший всех своему желанию...
     Перед мысленным  взором Баурджеда пронеслись пройденные им земли,
бесконечное море,  множество виденных им  людей  разного  цвета  кожи,
разной жизни,  богов и обычаев, вспомнились рассказы о новых странах и
селениях там, за достигнутыми пределами.
     Величие фараона  померкло,  фараон  не  был более богом;  впервые
предстал  он   перед   Баурджедом   только   неограниченным   смертным
властелином  своей  богатой  и  могучей,  но  все же небольшой страны.
Впервые почувствовал Баурджед,  как мало мог значить  фараон  во  всем
большом  мире,  как  ничтожна  воля  владыки  перед  ходом жизни этого
необъятного мира.  Устои привычных понятий рушились, отзываясь страхом
в душе путешественника.
     Он вздрогнул,  когда распорядитель приема неслышно подошел к нему
и коснулся его плеча.  Лицо царедворца было полно надменной суровости:
фараон Хафра не посылал своих даров навстречу Баурджеду и ничем еще не
проявил своей милости за великий подвиг, совершенный путешественником.
Дары далеких стран,  привезенные  Баурджедом,  уже  лежали  в  царской
сокровищнице, и это было, конечно, известно фараону...
     Царедворец подвел Баурджеда к лесенке из белоснежного  алебастра,
ведшей на тронное возвышение.  Здесь распростерся Баурджед,  а фараон,
слегка опустив глаза,  скользнул взглядом  по  спине  путешественника,
покрытой  пятнами  и  рубцами  от  залеченных  ран и язв.  Не поднимая
головы,  Баурджед рассказал в немногих  словах  о  своем  прибытии,  о
совершенном пути, о целях, с которыми послал его Джедефра.
     - Ты выглядишь больным,  - медленно проговорил  фараон,  -  пойди
отдохни  среди  родных.  Через  несколько  дней  я призову тебя,  и ты
расскажешь мне все, что видел и узнал в стране духов.
     Едва заметное  движение  Хафры  -  и на палец Баурджеда был надет
тяжелый золотой перстень. Прием окончился - Баурджед попятился ползком
до  второй  колонны,  поднялся и скрылся за ней в сопровождении теперь
уже ставшего приветливым распорядителя.
     Баурджед вышел через боковую дверь в дворцовый сад, остановился и
со вздохом поглядел на дар фараона.  Этот  маленький  кусочек  золота,
хотя бы  и  с  именем  божественного  владыки,  - разве это нужно ему,
перешедшему пространства?  Какая награда вернет  потерянное  здоровье,
годы вдали от родных и близких,  даст ему детей, которые могли бы быть
у него, возродит красоту его жены?.. И что вообще нужно ему, отдавшему
так много?..
     - Не огорчайся!  Нет награды,  не будет и наказания, - услышал он
знакомый твердый голос.
     Внезапно вышедший из-за цветущих кустов  Мен-Кау-Тот  смотрел  на
Баурджеда с суровым участием.
     - Пойдем отсюда.  Я пришел поговорить с тобою, - продолжал старый
жрец с прежней властной манерой.
     Они вышли из ворот дворца и повернули налево к реке.  Мен-Кау-Тот
молчал,   и   только  когда  они  уединились  под  пестрой  колоннадой
маленького храма Нейт[Нейт - богиня неба,  мудрости и любви  в  Нижнем
Египте.], старик заговорил снова.
     - Я знаю, что гнетет тебя, - пристально глядя на Баурджеда, начал
жрец. - Будь осторожен и бойся фараона.
     Нерадостно усмехнулся   путешественник,   и,   читая  его  мысли,
Мен-Кау-Тот резко спросил:
     - Ты думаешь,  что слишком ничтожен для того,  чтобы навлечь гнев
Хафры?  Тогда послушай меня, сын мой. Я скажу все, и истинны будут эти
слова.  За  семь лет,  с того времени как ты ушел,  мало было в Та-Кем
людей,  которые бы так ждали тебя. Ты служил моим целям, и теперь ты и
я - одно...
     Удивленный Баурджед хотел спросить старика, но тот остановил его.
     - Это неважно теперь - мне недолго осталось жить. А ты должен еще
много  сделать...  Берегись  фараона   -   он   ослеплен   собственным
могуществом. А ты видел большой мир и слишком много знаешь. Фараону не
нужно познание  далеких  стран  -  весь  мир  ему  лишь  средство  для
собственного возвеличения,  для окончания постройки его высоты.  Но он
хочет  узнать  о  путях  легкого овладения сокровищами стран,  лежащих
вокруг  Черной  Земли.  Имей  его  желание  в  сердце,  когда   будешь
рассказывать о своем путешествии.
     - Не смогу,  отец,  - грустно ответил Баурджед,  - и незачем.  Ты
прав: я не жду награды, и сердце мое томится печалью.
     - Еще раз говорю - берегись,  сын мой!  Ты уже получил так много,
видев  то,  о  чем не мечтал ни один владыка Кемт.  Твоя страна,  твой
народ - разве не наградили они тебя за верность и твердое  сердце?  Ты
еще не слыхал, какие сказки ходят о тебе в народе, как прославил народ
в своих песнях тебя и твоих спутников. Твое имя в народе почти наравне
с  именем отца мудрости Имхотепа.  И еще потому берегись Хафры.  Когда
твоя слава дойдет до жрецов Ра...  - Старик замолчал и нехотя поднялся
со ступеней.
     Внизу едва слышно струилась речная вода.
     - Надлежит   нам   расстаться,   -  тихо  сказал  Мен-Кау-Тот.  -
Исполнится время - и я приду к тебе. - И жрец скрылся между колоннами.
     На маленькой площадке близ храма собралась небольшая толпа.  Люди
разных возрастов и профессий окружили  худого  большеглазого  юношу  с
лирой через плечо - уличного певца и сказочника.
     Он начал рассказывать нараспев что-то,  стоя  и  ударяя  ногой  о
землю  в  такт речитативу и отрывистому гудению струн.  Люди слушали с
жадным вниманием,  изредка хором  подхватывая  ударения  на  созвучных
слогах.
     - Маасен пет, маасен та, мака шебсен эр маау[Подлинный текст.], -
напевал юноша.
     Радостно взволнованный, Баурджед понял, что песня прославляла его
и его товарищей.
     - Они видели небо и видели землю,  и храбры были их сердца, более
чем у львов, - тихо повторил путешественник.
     Песня-сказание, порожденная душой  народа  -  свободной  в  своей
любви и ненависти,  неподкупной в оценке свершившегося,  - прославляла
его.  Его, чувствовавшего себя беспомощным изгнанником, думавшего, что
родина его забыла. Что могло быть выше и прекраснее такой награды!..

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг