Кави указал на мелькавшие поодаль в траве покатые пятнистые спины
гиен, привлеченных запахом пролитой крови. Огромные птицы с голыми
шеями кружили над поляной, спускались и снова взлетали.
Пылала накаленная солнцем сухая земля, едва заметно дрожала сетка
солнечных пятен под деревьями, грустно звучали в знойной тишине крики
дикого голубя. У людей прошел азарт боя, заболели полученные ушибы,
горела и саднила содранная кожа.
Смерть Ремда повергла Кави в уныние - юноша был единственной
нитью, связывавшей этруска с далекой родиной. Теперь эта тонкая нить
оборвалась.
Кидого, забыв о своих ранах, сидел над Пандионом. Молодой эллин,
видимо, получил еще какое-то внутреннее повреждение и не приходил в
сознание. Сквозь запекшиеся губы чуть слышным, свистящим звуком
прорывалось дыхание. Негр несколько раз посматривал на молча лежавших
в тени товарищей и наконец вскочил, призывая идти к реке за водой для
раненых.
С невольными стонами люди начали подниматься. Сразу подступила
нестерпимая жажда, жаля и разъедая горло. Если так захотели пить
уцелевшие, то что же терпели раненые, немые от потери сил! А до реки
напрямик было не меньше двух часов быстрой ходьбы.
Неожиданно за кустами послышались голоса - отряд воинов,
численностью до полусотни, нагруженный сосудами с водой и пищей,
показался на поляне. В составе отряда не было египтян - пришли только
нубийцы и негры под предводительством двух проводников.
Подошедшие воины сразу умолкли, едва только увидели место
побоища. Они направились к дереву, под которым стоял Кави, и, не
проронив ни слова, составили к его ногам глиняные и деревянные сосуды,
положили с десяток копий, шесть луков с колчанами, полными стрел,
четыре тяжелых ножа и четыре маленьких щита из бегемотовой шкуры,
усаженных медными бляшками. Люди с жадностью бросились к кувшинам.
Кидого схватил нож и, злобно вращая глазами, заявил, что убьет
первого, кто возьмет воду. Воду из двух сосудов поспешно стали вливать
в пересохшие рты раненых, потом напились остальные. Воины ушли, так и
не сказав ничего.
Среди рабов нашлось двое умевших лечить раны; они принялись
вместе с Кави перевязывать товарищей. Сломанные кости Пандиона были
заключены в лубки из твердой коры, замотаны полосками ткани из его же
набедренной повязки. При этом Кидого увидел сверкающий
голубовато-зеленый камень, который был крепко завязан в материю. Негр
бережно спрятал его, считая волшебным амулетом товарища.
Лубки пришлось наложить еще двум раненым: одному ливийцу с
переломом руки и сухому, мускулистому негру, беспомощно лежавшему с
переломанной ниже колена ногой. Состояние остальных было, по-видимому,
безнадежно - страшный рог чудовища проник глубоко, повредив
внутренности. Некоторые были размозжены тяжестью громадного тела
носорога и его колоннообразных ног.
Не успел Кави оказать помощь всем раненым товарищам, как среди
желтой травы показался темный силуэт спешившего к месту сражения
человека. Это был один из местных жителей; он приводил воинов с водой
и теперь снова возвращался.
Задыхаясь от быстрой ходьбы, нубиец подошел к Кави и протянул ему
обе руки ладонями вверх. Этруск понял этот жест дружбы и ответил тем
же. Тогда проводник присел на корточки в тени дерева, опираясь на свое
длинное копье, и быстро заговорил, показывая в сторону реки и на юг.
Произошла заминка: нубиец знал не больше десяти слов на языке Та-Кем,
а Кави вовсе не понимал нубийца, однако в числе рабов нашлись
переводчики.
Оказалось, что проводник отстал от отряда воинов и спешно
вернулся, чтобы помочь рабам найти дорогу. Нубиец уверял, что
освобожденных рабов прогнали из области, подвластной Та-Кем, а поэтому
возвращаться к реке для них опасно - они могут опять очутиться в
рабстве. Проводник посоветовал Кави идти на запад, где скоро им
попадется огромная сухая долина. По ней нужно направиться на юг: там,
в четырех днях пути, они встретят мирных кочевников-скотоводов.
- Ты отдашь им вот это, - нубиец извлек из перекинутого через
плечо куска ткани какой-то знак, составленный из переплетенных особым
образом и изломанных красных веточек, - тогда они примут вас хорошо и
дадут ослов для перевозки раненых. Еще дальше на юг будут владения
богатого и мирного народа, который ненавидит Кемт. Там раненые смогут
вылечиться. Чем дальше к югу, тем больше будет воды, тем чаще будут
литься дожди. В сухом русле, по которому пройдет путь вначале, вы
всегда найдете воду, если выкопаете яму в два локтя глубины...
Нубиец встал, торопясь уйти, и Кави хотел поблагодарить его, как
вдруг к проводнику подскочил один из рабов-азиатов с длинной,
всклокоченной и грязной бородой, с шапкой лохматых волос на голове.
- Почему ты советуешь идти на запад и на юг? Наш дом там! - Азиат
указал на восток, в сторону реки.
Нубиец пристально посмотрел на говорившего и медленно ответил,
разделяя слова:
- Если ты переберешься через реку, на востоке будет каменистая,
безводная пустыня. Если ты перейдешь ее и перевалишь через высокие
горы, придешь к берегу моря, где владычествует Та-Кем. Если ты сумеешь
переплыть море, там, говорят, пустыни еще страшнее. А в горах и по
реке Ароматов живут племена, поставляющие в Та-Кем рабов в обмен на
оружие. Думай сам!
- А на север нет пути? - вкрадчиво спросил один из ливийцев.
- На севере в двух днях пути отсюда тянется необъятная пустыня:
сначала сухие камни и глина, затем пески. Зачем же ты пойдешь туда?
Может быть, там есть какие-нибудь дороги и источники, но я их не знаю.
Говорю про путь самый легкий и тот, который знаю хорошо... - И, жестом
показав, что разговор окончен, проводник вышел из-под дерева.
Кави последовал за ним, обнял за плечи и принялся благодарить,
мешая египетские и этрусские слова, потом подозвал переводчика.
- Мне нечего дать тебе, у меня самого нет ничего, кроме... -
этруск дотронулся до измазанной набедренной повязки, - но в сердце я
сохраню тебя.
- Я помогаю вам не для платы, а повинуясь сердцу, - ответил,
улыбнувшись, нубиец. - Кто из нас, изведавших гнет Черной Земли,
откажется помочь вам, храбрецам, освободившимся такой страшной ценой?!
Смотри же, послушайся моего совета и сохрани знак, данный тебе... Еще
скажу: источник воды от вас направо, в двух тысячах локтей - вон там,
где купались носороги, но лучше всего сегодня же, до наступления ночи,
уйти отсюда. Прощай, смелый чужеземец! Привет твоим храбрым товарищам!
Я спешу.
Проводник скрылся, а Кави, задумавшись, смотрел ему вслед.
Нет, сегодня они не смогут уйти отсюда и бросить умирающих
товарищей на растерзание гиенам. Если вода близко, то тем более нужно
оставаться на месте.
Кави вернулся к товарищам, которые обсуждали, что дальше делать.
Утолив жажду и подкрепившись пищей, люди стали рассудительнее и
осторожно взвешивали последующие действия.
Для всех было ясно, что на север идти невозможно - нужно скорее
удаляться от реки, но в вопросе о том, идти ли на юг или на восток,
мнения разделились.
Азиаты, составлявшие почти половину уцелевших рабов, не хотели
углубляться в страну черных и отстаивали путь на восток. По уверениям
нубийцев, за три недели можно было добраться до берегов узкого моря,
разделявшего Нубию и Азию, и жители этой страны готовы были решиться
снова на путь через пустыню, чтобы поскорее вернуться домой.
Кави был захвачен в рабство во время военного похода. У него в
родных местах осталась семья, и он колебался: такой заманчивой
казалась ему возможность быстрого возвращения. Изгнание из Кемт
явилось для него тяжким ударом, ибо проще всего было вернуться через
Кемт, спустившись в лодке по реке вниз до моря. Но опытный, много
скитавшийся воин понимал, что кучка людей, затерянная во враждебной
стране и в особенности в пустынях, где все колодцы наперечет, сможет
просуществовать разве лишь чудом. А чудес в судьбе этруска еще не
встречалось, и он не очень в них верил.
Вмешался Кидого, оставивший своего друга для того, чтобы принять
участие в совете.
В первый раз негр рассказал о себе. Оказалось, что Кидого был
сыном гончара и происходил из богатого и многочисленного народа,
обитавшего у морского побережья на западной окраине страны черных. Там
в сушу глубоко вдавался огромный залив, называемый Южным Рогом[Южный
Рог - древнее название Гвинейского залива.]. Кидого не знал отсюда
дороги в родные места, попав в плен на краю великой пустыни, когда
держал путь в Кемт, обуреваемый желанием посмотреть чудеса искусного
мастерства этого народа. Однако негр рассчитывал, что его страна
должна была находиться недалеко на юго-запад от места сражения. Кидого
уверял, что сможет узнать правильный путь от того племени, к которому
направлял их проводник-нубиец. Кидого обещал всем товарищам
гостеприимство, если только они сумеют дойти до той области, где
обитает его народ, а этруску заявил, что, по рассказам, слышанным в
детстве, корабли людей, похожих на него и на Пандиона, приплывали в
его страну из северного моря. Кави, взвесив все, посоветовал товарищам
послушаться проводника и уходить на юг. После слов Кидого неведомая
страна черных ему не казалась более враждебной. Море, свободное, не
подчиненное ненавистному Та-Кем, давало возможность достигнуть родины.
Этруск больше верил морю, чем пустыне.
Азиаты протестовали, не соглашались, ливийцы поддерживали
этруска, а про негров нечего было и говорить, все они готовы были идти
на юг и на запад - там была их дорога в родные страны.
Азиаты уверяли, что совершенно неизвестно, как отнесутся к ним
кочевники и особенно тот многочисленный и богатый народ, о котором
говорил проводник-нубиец, что знак, данный им этруску, может быть
ловушкой и все они снова попадут в плен.
Тогда негр, лежавший со сломанной ногой, криками и жестами
обратил на себя внимание. Торопливо, проглатывая слова и брызжа
слюной, он говорил что-то, силясь улыбнуться и часто ударяя себя в
грудь. Из всей бурной речи, с целым потоком незнакомых слов, Кави
понял, что негр принадлежит к тому народу, до которого советовал
добраться с помощью кочевников проводник, и что он клянется в
миролюбивости своих соплеменников. Тогда этруск решился и стал на
сторону негров и ливийцев, против азиатов, продолжавших отстаивать
свой план. Но солнце уже склонилось к закату, нужно было подумать о
воде и о ночлеге. Этруск предложил каждому подождать до утра. Как ни
хотелось всем уйти от ужасного, усеянного трупами места, пришлось
остаться на поляне, чтобы не мучить напрасно умирающих, перетаскивая
их. Десять человек отправились к указанному нубийцем роднику и
принесли полные кувшины мутной теплой воды с запахом глины. По совету
негров между деревьями был сооружен вал из колючих веток для защиты от
нападения гиен. Со стороны, обращенной к поляне, запылали три костра.
Три человека остались дежурить у раненых, десять с копьями уселись у
костра. Ночь в этих местах наступает быстро. Еще светились на западе
облака, а с севера и востока уже катился черный вал наступающей
темноты, затопляя вершины деревьев и зажигая над ними бесчисленные
огоньки звезд. Скоро незнакомый с южными странами Кави понял, почему
проводник советовал им поскорее уйти отсюда. Вопли шакалов хором
поднялись к небу, отрывистый истерический хохот гиен раздавался
вокруг. Казалось, сотни зверей сбежались отовсюду, чтобы пожрать не
только трупы, но и оставшихся в живых. С поляны доносились возня,
рычание, хруст и громкое чавканье. Сладковатый запах быстро
разложившихся на жаре трупов распространялся повсюду.
Люди кричали, бросали комья земли и камни, выступали вперед с
горящими головнями, но напрасно - хищников становилось все больше.
Вдруг за колючей загородкой послышалось глухое хрипение, громовой
рев словно растекся по земле, сотрясая почву. Звери, грызшиеся на
поляне, утихли; люди, проснувшись, вскочили; в наступившей тишине
громче застонали раненые. Рев приближался - низкий звук невероятной
силы, казалось, исходил из огромной трубы. Смутный большеголовый
силуэт промелькнул у крайнего дерева - к испуганным людям подходил
большой густогривый лев, а впереди него неслышно скользила гибкая,
тонкая львица. Копья повернулись в сторону зверей, слабо отблескивая
медными наконечниками в пламени неярко горевших костров. Люди с
криками швыряли головни в львов, рискуя поджечь траву. Ошеломленные
хищники остановились, потом отошли на поляну. Долго стояли люди с
копьями наготове, до боли сжимая в руках древки, но нападения не
последовало.
Не успели отдыхавшие задремать, как опять гром львиного рева
потряс воздух, за ним последовал другой, третий. Не меньше трех львов
бродило вокруг, с появившейся ранее львицей было четыре. Люди поняли,
какой непростительной беспечностью с их стороны была небрежно
построенная низкая загородка. Четыре человека с копьями стояли
наготове, чтобы отразить возможное нападение сзади, шесть копейщиков
оставались стоять за кострами. Никто не спал: вооружась кто чем мог,
люди зорко вглядывались в темноту. Новый рев потряс воздух, и у
крайнего костра появился огромный лев со светлой гривой. Колеблющееся
пламя увеличивало размеры хищника, глаза его, устремленные на людей,
излучали зеленое сияние. На несчастье, поблизости стоял один из
неопытных в охоте северных азиатов с луком. Устрашенный львиным ревом,
он послал меткую стрелу прямо в морду хищника. Рев оборвался протяжным
стоном, перешел в хриплый кашель и умолк.
- Берегись! - отчаянно крикнул один из нубийцев.
Тело льва взвилось в воздух, хищник прыжком пересек линию костров
и очутился среди людей. Победителей носорога нелегко было привести в
смятение: копья остановили льва, впившись ему в бока и грудь, четыре
стрелы пронзили гибкое туловище. Два копья с сухим треском сломались
под ударами тяжелой лапы, и в этот же момент три великана-негра,
прикрываясь щитами, вонзили хищнику в грудь длинные ножи... Лев
протяжно и жалобно заревел; люди, обагренные кровью, отскочили, и
вдруг наступило молчание.
Оглушительный вопль победы прокатился по степи. Тело убитого льва
было выброшено перед кострами, а товарищи взялись за перевязку двух
новых раненых, еще дрожавших в боевой лихорадке.
Хищники бродили вокруг до рассвета, время от времени издавая
потрясающий рев. Ни один из львов не решился повторить нападение.
С рождением нового дня, встававшего в ослепительном блеске,
умерли пять тяжелораненых. Еще семь человек оказались мертвыми - ночью
в суматохе со львом никто не заметил, когда это произошло. Ахми еще
дышал, изредка шевеля серыми губами.
Пандион лежал с открытыми глазами, грудь его поднималась в
спокойном и ровном дыхании. Наклонившийся над ним Кидого с ужасом
понял, что друг не видит его. Однако принесенную воду Пандион сразу
выпил и медленно опустил веки.
После завтрака из остатков вчерашней пищи Кави предложил
выступать. Азиаты, сговорившиеся еще ночью, взбунтовались. Они
кричали, что в этой стране, населенной таким множеством страшных
зверей, они неминуемо погибнут, что нужно спасаться из этой роковой
степи, что пустыня привычнее и безопаснее. Как ни уговаривали их Кави
и чернокожие, азиаты остались непреклонными.
- Хорошо, пусть будет так, - сказал этруск, решившись. - Я иду на
юг с Кидого. Кто с нами - подойдите сюда, кто на восток - отойдите
налево.
Немедленно вокруг этруска образовалась толпа черных и
светло-бронзовых тел - негры, нубийцы и ливийцы. К Кави присоединились
тридцать семь человек, не считая Пандиона и лежавшего на земле негра
со сломанной ногой, который напряженно следил за происходящим,
приподнявшись на локте.
- Тридцать два человека перешли налево и стояли, упрямо опустив
головы.
Оружие и сосуды для воды были разделены пополам между обеими
партиями, чтобы азиаты не связывали свою возможную неудачу с тем, что
их обделили товарищи.
Их длиннобородый вождь, едва только дележ был окончен, повел
людей на восток, к реке, как будто опасался, что привязанность к
товарищам поколеблет их решимость. Оставшиеся долго смотрели вслед
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг