и, несмотря на всю тяжесть своего положения, презирал иноплеменных
рабов, подобно своим свободным соотечественникам.
И сейчас, не обращая ни на кого внимания, понурив бритую голову,
египтянин упирался руками в край толстой плиты, чтобы не давать камню
раскачиваться.
Мокрая от пота черная кожа Кидого блестела, резко выделяясь рядом
с белым полированным известняком.
Вдруг Пандион заметил, что на веревке начали лопаться волокна, и
издал предостерегающий крик. Два других раба отскочили в сторону, а
египтянин, не обратив внимания на Пандиона и не заметив того, что
делалось вверху, остался под плитой.
Молодой эллин, далеко выбросив правую руку, мгновенным толчком в
грудь отшвырнул египтянина назад. В ту же секунду плита рухнула,
слегка задев отпрянувшего Пандиона и ободрав ему кожу с руки. Желтая
бледность покрыла лицо египтянина. Плита стукнулась о подножие стены,
большой угол барельефа откололся.
С негодующим криком к Пандиону подбежал надсмотрщик и хлестнул
эллина бичом. Четырехгранный ремень в два пальца толщиной, сделанный
из шкуры бегемота, глубоко рассек кожу на пояснице. У Пандиона от боли
потемнело в глазах.
- Негодяй, зачем ты спас эту падаль? - завопил надсмотрщик,
замахиваясь вторично. - Плита, упавшая на мягкое тело, осталась бы
цела! Это изображение дороже сотен жизней жалких тварей таких, как вы!
- продолжал он, нанося второй удар.
Пандион бросился было на надсмотрщика, но был схвачен
подоспевшими воинами и жестоко исхлестан бичами.
Ночью Пандион лежал на животе в своей клетушке. Его лихорадило,
глубокие борозды от бича на спине, плечах и ногах воспалились.
Приползший к нему Кидого поил его водой, смачивая время от времени
голову.
У входной двери послышался легкий шорох, потом шепот:
- Экуеша, ты здесь?
Пандион отозвался и почувствовал прикосновение руки.
Это был египтянин. Он достал из-за пояса маленькую баночку, долго
возился, растирая что-то на ладони, потом начал осторожно водить рукой
по рубцам Пандиона, размазывая жидкую мазь с едким, неприятным
запахом. Эллин вздрагивал от боли, но уверенная рука продолжала свою
работу. Когда египтянин принялся массировать ноги, боль на спине уже
прекратилась, а еще через несколько минут Пандион тихо уснул.
- Ты что ему сделал? - шепнул Кидого, совершенно невидимый в
своем углу.
Египтянин, помолчав, ответил:
- Это кифи - самое лучшее лекарство, тайна наших жрецов. Мне
принесла его мать, хорошо заплатив воину.
- А ты хороший человек! Прости меня, я думал, ты дрянь! -
воскликнул негр.
Египтянин буркнул что-то сквозь зубы и неслышно скрылся в
темноте.
С этого дня египтянин подружился с молодым эллином, по-прежнему
оставляя без внимания его друзей. Теперь часто по ночам Пандион слышал
шорох возле своей клетушки. Если у эллина никого не было, костлявое
тело египтянина быстро скользило внутрь. Ожесточенный, одинокий сын
Та-Кем был откровенен и разговорчив наедине с чутким молодым эллином.
Пандион скоро узнал историю египтянина.
Яхмос - "сын месяца" - происходил из старого рода неджесов,
бывших верными слугами прежних фараонов, но со сменой династии
устраненных и обедневших. Яхмос был обучен наукам и стал писцом
начальника Заячьего сепа. Случилось так, что он полюбил дочь
строителя, требовавшего крупного обеспечения. Потеряв голову от любви
и отчаявшись в возможности быстрого обогащения, Яхмос решил достать
нужную сумму во что бы то ни стало и сделался грабителем царских
усыпальниц. Знание письменности давало ему большие преимущества в этом
страшном, жестоко каравшемся деле. Скоро в руках Яхмоса было много
золота, но его невеста оказалась выданной замуж за чиновника с
крайнего юга.
Яхмос пытался скрасить горе веселыми пирами, покупкой наложниц -
деньги быстро исчезли. Понадобились другие. Темные пути богатства уже
были знакомы, и Яхмос вновь принялся за свое страшное дело, но в конце
концов был схвачен, подвергся жестоким пыткам, товарищи его казнены
или умерли от мучений. Яхмоса приговорили к ссылке на золотые рудники.
Каждая новая партия отправлялась туда во время наводнения, раз в год,
и Яхмос пока был отдан в шене, так как не хватало рабочих рук для
постройки новой стены храма Пта.
Пандион с интересом слушал рассказы Яхмоса, поражаясь неслыханной
отваге египтянина, казавшегося ему невоинственным человеком.
Яхмос рассказывал о своем пребывании в страшных подземельях, где
мучительная смерть подстерегала смельчака на каждом шагу благодаря
ухищрениям строителей.
В самых древних гробницах, скрытых глубоко под огромными
пирамидами, сокровища и саркофаги защищались толстыми плитами,
запиравшими узкие наклонные ходы. Позже применялись лабиринты
фальшивых ходов, прерывавшиеся глубокими колодцами с гладкими стенами.
Тяжкие глыбы падали сверху при попытке грабителей отодвинуть
загораживавшие ход камни, груды песка из сооруженных наверху колодцев
засыпали входы погребальных камер. Если дерзкие гости продолжали
попытки проникнуть дальше, массы земли обрушивались из колодцев и
запирали нарушителей покоя усопших царей в узком пространстве между
кучами песка и вновь насыпавшейся землей. В менее древних гробницах в
темноте низких галерей бесшумно смыкались каменные челюсти, решетки с
копьями падали с колонн, едва нога пришедшего ступала на роковую плиту
пола. Яхмос знал, как много ужасов тысячелетиями скрывалось в молчании
и тьме, поджидая жертву. Опыт приобретался ценой гибели многих
товарищей по ремеслу. Не раз натыкался египтянин на истлевшие останки
неведомых людей, погибших в западне в неизвестные времена.
Много ночей провел Яхмос с товарищами на краю западной пустыни,
где на протяжении сотен тысяч локтей тянулись города мертвых.
Скрываясь в темноте, не смея говорить или зажечь свет, ощупью, под
заунывные вопли шакалов, вой гиен или громовой рык льва, грабители
рылись в душных ходах или пробивали целую скалу, стремясь угадать
направление, в котором находилась глубоко запрятанная гробница.
Страшное ремесло, достойное народа, заботившегося более о смерти,
чем о жизни, старавшегося сохранить в вечности не живые дела, а славу
мертвых!
Потрясенный Пандион с ужасом слушал рассказы о приключениях этого
худого, невзрачного человека, во имя минутных удовольствий столь часто
рисковавшего жизнью, и не понимал собеседника.
- Зачем же ты продолжал все это? - спросил как-то Пандион. -
Разве ты не мог уехать?
Египтянин рассмеялся беззвучным, невеселым смехом.
- Страна Кемт - особая страна. Ты, чужеземец, не понимаешь ее. Мы
все здесь в плену, не только рабы, но и свободные сыны Черной Земли.
Когда-то, в незапамятные времена, пустыни охраняли нас. Теперь Та-Кем,
зажатый среди пустынь, - это большая тюрьма для всех, кто не может
делать далекие походы с многочисленным войском.
На западе - пустыня, царство смерти. На востоке - пустыня,
проходимая лишь для больших караванов с запасами воды. На юге -
враждебные нам дикие племена. И соседние народы пылают гневом на нашу
страну, построившую свое благо на несчастье слабых племен.
Ты не сын Та-Кем и не понимаешь, как страшно нам умереть на
чужбине. В этой повсюду одинаковой долине Хапи, где тысячелетия жили
наши предки, взрыхлили всю землю, избороздили каналами и сделали
плодородной, должны умирать и мы. Та-Кем замкнут, и в этом его
проклятие. Когда людей слишком много, их жизни ни во что не ценятся, а
переселяться нам некуда - избранный богами народ нелюбим людьми чужих
стран...
- Но сейчас тебе разве не лучше бежать? - допытывался Пандион.
- Бежать одинокому и заклейменному? - удивился египтянин. - Я
теперь хуже иноземца... Запомни, экуеша: бежать отсюда нельзя! Если
только силой перевернуть всю страну Черной Земли. Но кто же может это
сделать? Хотя были такие дела в давние времена... - Яхмос печально
вздохнул.
Насторожившийся Пандион принялся расспрашивать Яхмоса и узнал о
великих мятежах рабов, потрясавших временами страну. Узнал о том, что
к рабам присоединялись беднейшие слои населения, жизнь которых мало
отличалась от подневольной.
Узнал о том, что простым людям запрещено общаться с рабами, ибо
"бедный человек даст разъяриться толпе, отданной в рабочие дома", как
писали фараоны в наставлениях своим сыновьям.
Узок был мир бедных сынов Кемт - только одну улицу своего селения
знал земледелец или ремесленник. Он старался иметь поменьше знакомых,
унижался перед стражами - "вестниками", приносившими ему повеления
чиновников. Фараон требовал покорности и тяжелого труда, за малейшую
провинность виновного беспощадно избивали. Громадное число чиновников
обременяло страну, свободный выезд и путешествия запрещались всем,
кроме жрецов и вельмож.
По просьбе Пандиона Яхмос нарисовал на полу в блике лунного света
чертеж страны Кемт, и молодой эллин ужаснулся. Он находился в середине
долины Великой Реки длиной во много тысяч стадий. На север или на юг
была вода и была жизнь, но пробраться до границ государства по густо
заселенной, усеянной воинскими укреплениями стране невозможно. А по
сторонам, совсем рядом, шли безлюдные пустыни, там не было стражи, но
не было и возможности существовать.
Немногие дороги с колодцами для караванов хорошо охранялись.
После ухода египтянина Пандион провел бессонную ночь, пытаясь
придумать план бегства. Юноша инстинктивно понимал, что в дальнейшем
надежды на удачный исход бегства будут тем меньше, чем больше изнурит
его непосильный труд раба. Только исключительно выносливым и сильным
людям может улыбнуться счастье при побеге.
На следующую ночь Пандион пополз к этруску Кави, передал ему
сведения, полученные от египтянина, и убеждал сделать попытку
взбунтовать рабов. Кави отмалчивался, пощипывая в раздумье бороду.
Пандиону было хорошо известно, что подготовка к восстанию давно уже
ведется, что в группах разных племен выдвинулись свои вожди.
- Я не могу терпеть больше! Зачем? - страстно воскликнул молодой
эллин, и Кави поспешно зажал ему рот. - Пусть смерть, - добавил эллин,
успокоившись. - Чего ждать? Что изменится? Если изменится через десять
лет, так тогда мы уже не сможем ни сражаться, ни бежать. Разве ты
боишься смерти?
- Не боюсь, и ты это знаешь, - отрезал этруск, - но за нами
пятьсот жизней. Или ты хочешь принести их в жертву? Дорогая цена твоей
смерти!
Пандион резко поднялся и ударился головой о низкий потолок.
- Я подумаю, поговорю, - поспешно сказал Кави, - но жаль, что
всего два шене поблизости от нас. Плохо, что у нас нет языков в других
шене. Завтра ночью будем говорить, я дам тебе знать. Предупреди
Кидого...
Пандион выбрался из клетушки этруска, прополз вдоль стены и,
торопясь, чтобы успеть до восхода луны, направился к Яхмосу. Яхмос не
спал.
- Я ползал к тебе, - взволнованно зашептал египтянин. - Я хочу
тебе сказать... - Он запнулся. - Мне сказали, что завтра меня возьмут
отсюда - отправляют триста человек на золотые рудники в пустыню. Так
вот - оттуда не возвращается никто...
- Почему? - спросил Пандион.
- Рабы, сосланные туда, редко живут больше года. Ничего нет
ужаснее работы там - в раскаленном сердце горы, без воздуха. И воды
дают мало - ее не хватает. А нужно бить крепчайший камень, поднимать
руду на себе в корзинах. Самые стойкие падают замертво к концу работы,
исходят кровью из ушей и горла... Прощай, экуеша, ты светлый человек,
и я полюбил тебя, хотя ты спас меня напрасно. Но я ценю не спасение, а
сочувствие... Давно уже горькая жизнь заставила нашего древнего певца
сложить хвалу смерти. И я сейчас повторяю ее... "Смерть стоит передо
мной, как выздоровление перед больным, как выход после болезни, -
речитативом зашептал египтянин, - как пребывание под парусом в
ветреную погоду, как запах лотоса, как путь, омытый дождем, как
возвращение домой с похода..." - Голос Яхмоса оборвался со стоном.
Охваченный жалостью, молодой эллин придвинулся к египтянину.
- Но ты можешь сам... - Пандион не договорил. Яхмос отшатнулся:
- Что ты говоришь, чужеземец! Разве я могу заставить свое Ка[Ка -
по египетским верованиям, разумная душа.] вечно терзать Ба[Ба -
телесная душа, призрак тела.] в никогда не кончающихся страданиях...
Пандион ничего не понял. Он был искренне убежден, что со смертью
окончатся и мучения, но промолчал, щадя веру египтянина.
Яхмос принялся поспешно рыть землю в углу своей клетушки,
отодвинув в сторону солому, на которой спал ночью.
- Вот возьми этот кинжал, если ты когда-нибудь посмеешь... а это
на память обо мне, если случится чудо и ты станешь свободным... -
Яхмос положил в руку Пандиона гладкий и холодный предмет.
- Что это, зачем мне он? - удивился молодой эллин.
- Это камень, который я нашел в подземельях одного старого храма,
спрятанного в скалах.
И Яхмос, радуясь возможности забыться в воспоминаниях, рассказал
Пандиону про таинственный древний храм, на который он наткнулся в
поисках богатых гробниц, у излучины Великой Реки, много тысяч локтей
ниже "Города" - столицы Уасет.
Яхмос заметил следы старой тропинки, которая вела к крутым утесам
от берега небольшого залива, густо заросшего тростником. Место было
удалено от селений и никем не посещалось, так как ничего
привлекательного для земледельца или пастуха не было на бесплодных
скалистых обрывах.
Яхмос мог без опаски производить свои поиски и, не теряя времени,
направился в глубину узкого ущелья, заваленного каменными глыбами.
Камни покрывали тропу, видимо обвалившись много позже того времени,
когда она служила для сообщения с берегом реки. Долго Яхмос пробирался
через скалы, промоины, кусты колючек. Ущелье изобиловало пауками -
поперек прохода были протянуты их паутинные сети, прилипавшие к
потному лицу грабителя царских могил.
Наконец стены ущелья разошлись, открывая замкнутую среди высоких
холмов долину. В центре ее возвышался бугор, окаймленный двумя рядами
оросительных канав, - должно быть, раньше здесь был родник,
использовавшийся для сада. Молчание царило в тусклом мареве душной и
безветренной долины. Черные блестящие скалы возвышались кругом,
замыкая долину. Только на противоположной ее стороне виднелось ущелье,
подобное тому, которым пришел Яхмос в это позабытое всеми место.
Грабитель взобрался на холм и сразу увидел высеченный в скале
ход, ранее скрытый за вершиной бугра. Ход был завален, и Яхмосу
пришлось немало потрудиться, прежде чем он смог проникнуть внутрь.
Яхмос очутился в прохладной темноте. Отдохнув немного, он зажег
светильник, который всегда был при нем, и пошел по высокому коридору,
тщательно осматривая выступавшие по обеим сторонам статуи. Яхмос
опасался коварных ловушек, грозивших мучительной смертью. Но его
опасения оказались напрасными: древние строители или не приготовили
западней, надеясь на скрытое расположение храма, или же минувшие
тысячелетия обезвредили ловушки. Яхмос беспрепятственно проник в
большое круглое подземелье со статуей бога Тота в центре, склонявшего
свой длинный клюв с высоты пьедестала. В стенах Яхмос заметил десять
узких, как щели, входов, расположенных на равном расстоянии один от
другого. Они вели в комнаты, заваленные истлевшими вещами: свертками,
папирусами, деревянными досками с рисунками и надписями. Одно
помещение было заполнено связками сухих трав, превращавшихся в пыль
при малейшем прикосновении, в другом лежали груды камней. Не обнаружив
ничего интересного для себя, Яхмос обошел восемь комнат - все они были
квадратные. Девятый вход привел Яхмоса в продолговатую комнату,
обрамленную колоннами из гранита. Между ними были закреплены доски
черного диабаза, испещренные письменами на древнем языке Та-Кем.
Посреди комнаты стояла еще одна статуя носатого бога Тота, на ее
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг