свеж и чист, на узких дорогах царствовала тишина, огромная река
медленно катила воды к Великому Зеленому морю. Пальмы едва заметно
качали верхушками под легким северным ветром, зреющие зеленые поля
невысокой пшеницы чередовались виноградниками и фруктовыми садами.
Вся страна была огромным садом, возделанным в течение
тысячелетий.
Пандион не мог смотреть по сторонам. Он брел, стиснув зубы от
боли, мимо высоких стен, окружавших дома богачей. Это были легкие и
воздушные строения, в два этажа, с узкими и высокими окнами над
дверными нишами, обрамленными деревянными колоннами. Белоснежные
стены, расписанные сложным узором ярких и чистых красок, выступали
необыкновенно четко в ослепительном солнечном свете.
Внезапно перед пленниками возникло исполинское каменное строение
с прямыми срезами невиданно толстых стен из больших глыб камня,
притесанных с поражающей правильностью. Темное и таинственное здание,
казалось, оседало на землю и, распростершись, придавливало ее своей
чудовищной тяжестью. Пандион прошел вдоль ряда толстых колонн, угрюмо
серевших на фоне яркой зелени сада, раскинувшегося на равнине. Пальмы,
смоковницы и другие фруктовые деревья чередовались, образуя прямые
линии, казавшиеся бесконечными. Холмы были покрыты густой зеленью
виноградников.
В саду у реки стояло высокое и легкое строение, расписанное
такими же яркими красками, как и другие дома в этом городе. У фасада,
обращенного к реке, за широкими воротами возвышались высокие, как
мачты, столбы с пучками развевающихся лент. Над широким входом
располагался огромный снежно-белый балкон, обрамленный двумя колоннами
и прикрытый плоской крышей. По карнизу крыши шла цветистая роспись -
узор из чередования ярко-синей и золотистой краски. Ярко-синие и
золотые зигзаги украшали верхнюю часть белых колонн.
В глубине балкона, затененной коврами и шторами, виднелись люди в
снежно-белых длинных одеждах из мелко плиссированной легкой материи.
Сидевший в центре человек наклонил над перилами балкона голову,
отягченную высоким красно-белым убором[Корона фараона двойная:
красно-белого цвета - в знак власти над "обеими странами" - Верхним и
Нижним Египтом. Красная корона - Нижнего Египта, белая - Верхнего.].
Стража, сопровождавшая пленников, и важно выступавший впереди
начальник мгновенно распростерлись ниц. По мановению руки фараона -
это и был живой бог, верховный владыка страны Кемт - пленников
построили гуськом и медленно начали проводить перед балконом.
Толпившиеся придворные вполголоса обменивались замечаниями и весело
смеялись. Красота дворца, роскошь одежд фараона и его приближенных, их
свободные надменные позы так резко оттенялись искаженными лицами
измученных пленников, что в душе Пандиона поднялось неистовое
возмущение. Он почти не помнил себя от боли в руках, тело его дрожало,
как в ознобе, закушенные губы пересохли и запеклись, но юноша
выпрямился, глубоко вздохнул и обратил к балкону гневное лицо.
Фараон что-то сказал, обратившись к придворным, и все
одобрительно закивали головами. Вереница пленников медленно двигалась.
Скоро Пандион очутился за домом, в тени высокой стены. Постепенно
здесь собралась вся толпа пленников, по-прежнему окруженная
безмолвными воинами. Из-за угла показался тучный горбоносый человек с
длинным посохом из отделанного золотом черного дерева в сопровождении
писца с дощечкой и свертком папируса в руках.
Человек сказал несколько надменных слов начальнику стражи, тот
согнулся в низком поклоне и передал распоряжение воинам. Повинуясь
движению пальца вельможи, воины грубо расталкивали толпу и отводили в
сторону тех, на кого показывал сановник. Пандион был замечен одним из
первых. Всего было отобрано человек тридцать, наиболее сильных и
мужественных с виду. Их немедленно повели обратно по той же дороге до
окраины сада. Затем воины погнали пленных вдоль низкой стены. Тропинка
становилась все круче и привела к огромному квадрату глухих стен,
стоявшему в лощине, между пшеничными полями. По толстым стенам из
кирпича-сырца в десять локтей высоты расхаживали вооруженные луками
воины. На углах возвышались навесы из циновок.
В стене, обращенной к реке, был прорезан вход; больше нигде не
было видно ни двери, ни окон - слепая зелено-серая поверхность стен
дышала жаром.
Пленных ввели в дверь, сопровождавшие их воины быстро удалились,
и Пандион оказался в узком дворике меж двух стен. Вторая, внутренняя,
стена была ниже наружной, с единственной дверью в правой стороне. На
свободном пространстве стояли грубые скамейки, а часть двора была
занята низким строением с черневшим отверстием у входа. Группу
пленников теперь окружали воины с более светлым цветом кожи, чем у
тех, которые привели их сюда. Они все были высокого роста, с гибким и
хорошо развитым телом, многие с синими глазами и рыжеватыми волосами.
Пандион не видел раньше такого народа, равно как и чистокровных
жителей Айгюптоса, и не знал, что это были ливийцы.
Из пристройки появилось двое людей; один нес какой-то предмет из
отполированного дерева, другой - серый фаянсовый сосуд. Ливийцы
схватили Пандиона и повернули его спиной к пришедшим. Юноша
почувствовал легкий укол - к левой лопатке его приложили полированную
дощечку, усаженную короткими заостренными пластинками. Затем человек
резко ударил рукой по дощечке - брызнула кровь, и Пандион невольно
вскрикнул. Тогда ливиец обтер кровь и стал растирать рану тряпкой,
намоченной жидкостью из фаянсового сосуда: кровь быстро остановилась,
но человек несколько раз обмакивал тряпку и протирал рану. Только
сейчас Пандион заметил на левых лопатках окружавших его ливийцев
ярко-красный знак - какие-то фигурки в овальной рамке[Овальной рамкой
окружались иероглифы, составлявшие имя фараона.] - и понял, что его
заклеймили.
Колодку сняли с рук Пандиона, и он не мог сдержать стонов от
страшной боли в затвердевших суставах. С величайшим трудом ему удалось
развести руки. Затем Пандион, нагнувшись, прошел через низкую дверь во
внутренней стене. Очутившись на пыльном дворе, юноша без сил опустился
на землю.
Отлежавшись, Пандион напился мутной воды из огромного глиняного
сосуда, стоявшего у входа, и стал осматривать место, которое, по
мнению владычествовавших здесь людей, навсегда стало его домом.
Большой квадрат земли, примерно по две стадии с каждой стороны,
был заключен в высокие, неприступные стены, охранявшиеся ходившей
поверху стражей. Всю правую половину огороженной площади занимали
крошечные глинобитные клетушки, сомкнутые друг с другом боковыми
стенами и разделенные узкими продольными проходами. Такие же низенькие
домики находились в левом углу. Передний левый угол отгораживался
низкой стеной, оттуда шел острый аммиачный запах. Близ двери стояли
сосуды с водой. Здесь же длинный участок почвы был намазан глиной и
чисто выметен. Это было место для еды, как узнал впоследствии Пандион.
Вся свободная часть квадрата была выглажена и вытоптана - ни
одной травинки не зеленело на ее серой и пыльной поверхности. В
воздухе царила духота - жаркий день, казалось, осаждал весь свой зной
в квадратное углубление, замкнутое высокими стенами и открытое сверху.
Таков оказался шене - рабочий дом, один из многих сотен ему подобных,
разбросанных по стране Та-Кем. Здесь томились разноплеменные рабы -
рабочая сила, основа богатства и красоты Айгюптоса. Шене стоял пуст и
тих - рабы были выведены на работу; только несколько больных
безучастно лежали в тени стены. Этот рабочий дом предназначался для
вновь поступивших пленников, недавно попавших в страну рабства и еще
не обзаведшихся семьями, чтобы умножить число рабочих рук Черной
Земли.
Теперь Пандион стал мере - наследственным рабом фараона - и попал
в число тех восьми тысяч человек, которые обслуживали сады, каналы и
строения дворцовых хозяйств.
Другие пленники, проходившие вместе с Пандионом царский осмотр и
оставленные у стены дворца, были распределены между сановниками в
качестве саху - рабов, находящихся в их пожизненном владении и со
смертью владельца переходивших в шене фараона.
В душном воздухе стояло гнетущее молчание, изредка нарушаемое
тяжелыми вздохами и стонами пригнанных вместе с Пандионом новых рабов.
Клеймо раскаленным углем горело на спине Пандиона. Юноша не мог найти
себе места. Вместо просторов моря, тенистых рощ на омываемых вечно
плещущими волнами берегах родины - клочок пыльной земли, стиснутой
стенами. Вместо свободной жизни с любимой - рабство в чужой стране, в
бесконечной дали от всего родного и близкого.
Только надежда на освобождение удерживала юношу от желания
разбить голову о стену, заслонившую от него широкий и прекрасный мир.
Глава третья
РАБ ФАРАОНА
Как и год назад, цвели кустарники, расстилались пламеневшие ковры
по склонам холмов. На берегах Энниады опять наступила весна. Стало
рано закатываться сверкающее созвездие Стрелы[Стрела - Стрелец. Ранний
заход этого созвездия означал конец зимних бурь.], а ровное дуновение
западного ветра возвестило начало плаваний. В Калидонскую гавань
вернулись обратно пять кораблей, отплывших на Крит с началом весны, и
прибыли два критских корабля. А Пандиона все не было.
Агенор часто впадал в задумчивое молчание, стараясь скрыть
тревогу от домашних.
Одинокий путешественник затерялся на Крите, исчез где-то в горах
огромного острова, среди разноязычных племен и множества больших
селений. Художник решил поехать в Калидонскую гавань и оттуда, если
представится возможность, отправиться на Крит, чтобы разузнать хоть
что-нибудь о судьбе Пандиона.
Тесса теперь часто уединялась. Даже немое сочувствие родных
тяготило ее.
В глубокой печали девушка стояла перед равнодушным и вечно
подвижным морем. Иногда она прибегала сюда, надеясь, что Пандион
обязательно вернется на то же самое место, где они расстались.
Но давно уже прошли эти дни надежды. Теперь Тесса знала, что там,
за чертой, разделившей небо и море, произошло несчастье. Только плен
или смерть могли помешать Пандиону вернуться к ней.
И Тесса молила волны, бежавшие издалека, может быть оттуда, где
сейчас находился любимый, сказать ей, что случилось. И тогда ей
казалось: еще немного - и волны действительно дадут ей знак, по
которому она поймет, где Пандион.
Но море мерно бросало к ее ногам похожие один на другой всплески,
и их шум был равносилен молчанию. Облака плыли в высоте, не замечая
внизу Тессу, маленькую, ничтожную, беспомощную.
Девушка поникла черной головкой, словно надломившись от тяжести
дум.
Как узнать, что с любимым? Как преодолеть разделившее их
пространство ей, женщине, чья доля в жизни быть при мужчине хозяйкой и
охранительницей его дома, спутницей в пути, целительницей при
поражениях? А для той, которая посмеет выйти из повиновения
мужчине - будь то отец, муж или брат, - для той одна дорога - быть
гетерой в городе или порту. Она - женщина, значит, не может
отправиться в другие страны, не может даже попытаться разыскать
Пандиона.
Ей останется беспомощно метаться по берегу огромного моря. Ничего
нельзя сделать! Ничем нельзя помочь!
Если даже Пандион погиб, она никогда, никогда не узнает о месте
его гибели, никто не передаст ей его последние слова, его думы.
Девушка распростерлась на песке, вздрагивая от рыданий и не
замечая заката, розоватым пятном выделившего ее хитон на сером
сумеречном берегу. Когда Тессу окружила темнота, ей показалось, что
прохладное прикосновение ночи одело ее черным покрывалом, укрыв от
беспредельного и враждебного мира. Во тьме даже пространство,
отделявшее девушку от любимого, не казалось таким большим, и
заплаканные глаза Тессы невольно поднялись к небу.
Южная часть неба приближалась, как выдвинутая издали пепельная
гора. Это полная луна рассеивала свои лучи.
Ее сияющий круг был серебряным зеркалом, собравшим в себе весь
свет уснувшей земли. Зеркалом, отражающим все мечты и надежды людей, в
тоске обращенные к небу, как сейчас у нее, Тессы. Девушка верила, что
луна превращает все это в печальный негреющий свет, волшебным образом
успокаивающий смятенные души...
Чары Гекаты успокоили девушку, но не погасили страстного зова,
вновь посланного ею вдаль. Впиваясь в яркий диск остановившимися
глазами, Тесса думала, что, может быть, Пандион в этот миг тоже
смотрит на него из темной безвестности. Тогда ее любовь, ее призыв
отразятся от зеркала Гекаты, дойдут до любимого, помогут ему,
передадут весть о его Тессе!
Тесса не двигалась, подняв вверх озаренное луной лицо в
несбыточной, невозможной надежде, и вдруг необъяснимая уверенность,
что Пандион жив, наполнила ее душу радостным трепетом...
То же сияющее зеркало, пожалуй, светившее еще ярче, повисло над
огромной рекой в стране, где не знали богини Гекаты, а называли луну
чуждым именем "аб".
Голубовато-серебряный поток лунного света заполнил всю долину.
Огражденный вертикальными черными тенями в глубоких рытвинах крутых
обрывов, он струился над рекой, по ее течению - с юга на север.
Темнота заполняла квадратный колодец рабочего дома близ великой
столицы Айгюптоса - Нут-Амон, или Уасет.
Стена была ярко освещена и отбрасывала от своей шероховатой
поверхности мутный слабый отблеск.
Пандион без сна лежал на охапке жесткой травы, брошенной на пол
тесной клетушки. Он осторожно высунул голову из низкого, как нора,
входа. Рискуя привлечь внимание стражей, юноша встал на колени и
любовался лунным диском, всплывшим в небе высоко над краем мрачной
стены. Ему стало больно от мысли, что эта же луна светит сейчас в
далекой Энниаде. Может быть, Тесса, его Тесса, сейчас спрашивает
Гекату, где он, не подозревая, что его глаза устремлены из гнусной ямы
на серебряный диск. Пандион спрятал голову в темноту, наполненную
пыльным запахом разогретой глины, и отвернулся к стене.
Уже давно прошло буйное отчаяние первых дней, бешеные приступы
страшной тоски. Пандион сильно изменился. Его густые четкие брови были
постоянно сдвинуты, золотистые глаза потомка Гипериона потемнели от
гневного огня, затаенно и упорно поблескивавшего в них, губы всегда
оставались плотно сжатыми.
Но могучее тело по-прежнему было наполнено неистощимой энергией,
ум не притупился. Юноша не пал духом, он по-прежнему мечтал о свободе.
Молодой скульптор постепенно превращался в бойца, страшного не
только своей храбростью или силой, но и бесконечным упорством,
желанием сохранить свою душу в окружающем аду, пронести через все
испытания свои мечты, стремления и любовь. То, что было абсолютно
невозможно ему, одинокому, не знавшему языка и страны, -
противопоставить себя веками созданному гнету огромного
государства, - теперь становилось реальным: у Пандиона были товарищи!
Товарищ! Только тот может понять все значение этого слова, кому
приходилось одиноко стоять перед грозной, превосходящей силой, кому
приходилось быть одному вдали от родины, в чужой стране. Товарищ! Это
значит и дружеская помощь, и понимание, и защита, общие мысли и мечты,
добрый совет, полезное порицание, поддержка, утешение. За семь
месяцев, проведенных на работах вокруг столицы, Пандион познакомился
со странным языком Айгюптоса и научился хорошо понимать своих
разноплеменных сожителей.
В толпе пятисот рабов, заключенных в шене и ежедневно выгоняемых
на работу, юноша начал различать все больше людей с определенной и
сильной индивидуальностью.
И рабы, постепенно доверяясь друг другу, понемногу сблизились и с
Пандионом.
Люди объединились на почве общих тяжелых лишений, общего
стремления к свободе; добиться освобождения, нанести удар слепой,
угнетающей силе государства Черной Земли и вернуться к потерянной
родине. Родина - это было понятно всем, хотя у одних она находилась за
таинственными болотами юга, у других за песками востока или запада, у
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг