гигантского удава, служившую удобным для переноски воды мехом.
Селезнев с удовольствием смотрел на ее сильные ноги, легко несшие
массивное тело, на округлые плечи, полускрытые гривой густых,
спутанных кольцами волос. Ему нравились широкие скулы и крупные
сверкающие зубы, длинные и узкие глаза, лукаво смотревшие на него.
Синие цветы камнеломки, приколотые над левым ухом, придавали ей
кокетливый вид. Вдруг Селезнев заметил на обрыве жирно блестящий кусок
камня. Это мог быть скатившийся сверху неоценимый нефрит - материал
для топоров необычайной прочности. Мог оказаться и стекловидный
обсидиан, так просто раскалывавшийся на острые ножи или наконечники
копий. В один прыжок Селезнев оказался на обрыве, осмотрел камень и
спрыгнул на тропу.
Женщина бежала быстро, она скрылась за выступом скалы в трехстах
шагах впереди. Охотник побежал вдогонку, обогнул поворот и замер, чуть
не натолкнувшись на нее. Она присела на корточки со скрещенными на
груди руками и низко опущенной головой.
Волосы ее падали на лицо густой завесой. В двадцати шагах от нее,
там, где тропа вбегала в узкую расселину между белыми обрывами, стоял
саблезубый тигр. Он замер, выпрямив передние лапы и высоко подняв
массивную, точно вырубленную из серого камня голову. Он возвышался над
обреченной жертвой, неторопливо рассматривая ее. Из пасти, распахнутой
так широко, как это могут делать только саблезубы, торчали изогнутые,
плоские, как ножи, клыки в пол-локтя длины. Чуткий нос Селезнева
уловил смрадное дыхание хищника. По вертикально отвисшей нижней
челюсти сбегала тягучая слюна и капала на жаркую белую пыль.
Саблезуб увидел Селезнева. Серая короткая шерсть на его спине
встала дыбом, встопорщились жесткие черные волосы на выступе
подбородка и углах нижней челюсти, увеличив его ужасную морду.
Саблезубы обычно охотились ночью. Появление его днем вблизи
обитаемых человеком скал говорило о том, что зверь уже имел дело с
людьми.
Саблезуб прижался к земле, собираясь в комок. Мгновенным рывком
громадная кошка высоко поднимет в воздух свое тело и обрушит его всей
тяжестью, ударом острых выпущенных когтей на хрупкую фигуру дерзкого
существа, осмелившегося не пасть перед ним покорной и легкой жертвой.
Издав пронзительный вопль, Селезнев на секунду остановил прыжок
тигра. Его длинная рука схватила женщину за волосы, сгребя в широкую
ладонь всю их спутанную массу. Легко оторвав от земли, он швырнул ее
себе за спину, безмолвно приказывая: беги! Она понеслась к
спасительным пещерам так, как это могли делать лишь наши далекие
предки. Селезнев не мог видеть этого, потому что саблезуб прыгнул. С
невероятно скорой реакцией охотник упал прямо под обрушившуюся на него
серую массу, скользнув руками по упертому в выступ почвы древку копья.
Удар тела саблезуба был так силен, что дыхание на секунду
остановилось и красный туман поплыл перед глазами. Но охотник уже не
боялся ничего и не чувствовал боли. Он впал в тот боевой экстаз,
который свойствен всем бойцам высших форм животного мира и дает им
право на существование в безмерно жестокой истории развития жизни на
Земле. Масаи и вандеробо... львиные охотники Африки - вот современные
отголоски той могучей борьбы человека со зверями, которая бушевала в
палеолите.
Тело Селезнева стало твердой и послушной массой напряженных до
окостенения мышц, послушных бесстрашному мозгу. Позднее охотник
рассказывал об ощущениях этого воспоминания, и доктор Гирин объяснил
ему психический механизм боя или бегства, когда в кровь изливается
сразу огромное количество адреналина из надпочечных желез, резко
увеличивая активность, силу и быстроту движений.
Напоровшийся на копье саблезуб выгнулся дугой и перевернулся,
стараясь достать зубами и когтями глубоко вонзившееся оружие. Этого
мгновения было достаточно Селезневу, чтобы вскочить на ноги и сделать
высокий прыжок на обрыв, к едва заметным выступам камня. Он зацепился
крепкими, точно железные крючья, пальцами, скользнул, поправился
толчком ноги и подтянул себя на руках всего на ладонь выше места, где
когти саблезуба провели глубокие параллельные царапины.
Отвратительный вой злобы, боли и разочарования сопутствовал
Селезневу в его подъеме на обрыв по крутизне, недоступной массивному
хищнику. В беспредельной ярости зверь распластался по выступам обрыва,
пытаясь достать Селезнева.
Саблезубу удалось продвинуться на локоть, а охотник вынужден был
прервать подъем. Лишенный выступов гладкий склон слегка нависал над
его головой, и дальнейшее продвижение стало невозможным. Весь
похолодев, он прижимался к камню каждым кусочком тела, чувствуя, что
остановка означает падение, ибо он удерживался на обрыве единственно
лишь переменой точек опоры. Еще несколько мгновений и - конец.
Невольно охотник поднял взгляд к равнодушно сиявшему вверху небу и
увидел выделявшуюся резким силуэтом рослую фигуру. Охотник его племени
выпрямился и взметнул над головой тяжелый валун. Камень полетел вниз.
Распластанный на склоне саблезуб не смог уклониться от точно
нацеленного прямо в нос удара. Без звука гигантская серая кошка
свалилась на тропу. В тот же момент грохнулся и Селезнев. Он упал на
спружинившие ноги рядом с оглушенным хищником и без малейшего
промедления побежал по тропе назад. Победный многоголосый клич вместе
с градом камней обрушился на очнувшегося саблезуба. На этот раз
победил человек, вернее, боевое содружество людей...
Все это Селезнев записал по неоднократно повторявшемуся видению,
прибавляя отдельные подробности. Самым частым повторением были образы,
связанные с большими камнями. Жившие в скалах люди с незапамятных
времен научились управляться с камнями, устраивая свои пещеры, защищая
входы и подступы к ним. Сильные мужчины и женщины всем племенем
ворочали глыбы, подсовывали рычаги, подкладывали круглые гальки. Один
из неизвестных гениев, которому обязано человечество всем своим
будущим, придумал передвинуть в степь огромные глыбы, какие не мог бы
сместить и сам овернский мастодонт. Тяжкие плиты серого камня, надежно
врытые в твердую почву, образовывали крепость, могущую приютить в
опасный час нескольких воинов, застигнутых темнотой при возвращении из
дальнего похода. Следующую группу камней тащили еще дальше, отодвигая
ее на едва видное глазу расстояние, которое хороший бегун мог покрыть,
не сбавляя предельной скорости. Медленно, поколение за поколением,
возводили люди в степи каменные крепости. Малочисленное племя не могло
волочить камни сколько-нибудь далеко. Но продвинутые в степь
укрепления давали возможность племени быть сытым, кормить большее
число людей. Увеличивающееся количество членов племени позволяло
продвигать камни дальше и дальше, в наиболее богатые животными места,
к излучине степной реки. И наконец, там, на холмах, откуда зоркие
глаза видели море колеблемых ветром трав, заросли кустарника и редких
рощиц деревьев, где обитали огромные скопища зверей, гордо встали
кольца заостренных плит с добавочной оградой из вертикально
поставленных глыб, перекрытых наверху длинными кусками камня.
В несокрушимой ограде, через которую не мог перепрыгнуть и самый
сильный хищник, несколько охотников могли отразить нападение ста
львов, саблезуба или группы леопардов. Здесь было достаточно места,
чтобы разделать добычу, отдохнуть после охоты, даже провялить мясо,
которое теперь не портилось в далеком пути к пещерам.
На глазах у людей совершалось чудо, и чудо это делали они сами.
Глыбы твердого камня, непосильные даже всемогущим владыкам степи -
слонам, поддавались их объединенным усилиям. Это приводило жителей
пещер в еще большее возбуждение, боевую ярость. Надсаживаясь и
напрягая свои могучие мускулы, люди поддевали глыбы рычагами, быстро
сообразив, как надо сливать отдельные рывки и толчки в единую силу.
Соединенная с разумом, эта сила действовала, как целый десяток
мастодонтов. Глыбы шаг за шагом медленно ползли в степь, становясь там
навеки надежным убежищем сильных и предметом робкого поклонения
потомков.
Движение каменных крепостей в степь что-то напоминало Селезневу.
Приходя в себя после галлюцинаций, он долго пытался сообразить, что
именно, пока не додумался до сравнения. Современные потомки обитателей
скал, бесконечно увеличившиеся в числе, знаниях и техническом
могуществе, теперь также сливали свои усилия, чтобы выйти на
беспредельные просторы космоса.
Не глыбы камней волокли они по земле, а поднимали в высоту неба
громадные корабли. Скоро металлические убежища-спутники должны
окружить Землю на границе космического пространства, чтобы служить
опорой в дерзновеннейшем пути к далеким планетам...
Никогда не сможет забыть Селезнев одно из наиболее ярких и
горделивых видений.
Он находился в круглой каменной изгороди, воздвигнутой на холме
недалеко от реки, вместе с группой охотников и молодых женщин, еще не
имевших детей, которые также охотились с мужчинами и готовили впрок
мясо. Наступила ночь, безлунная, с неисчислимыми огоньками звезд,
горевшими вверху, точно глаза неведомых далеких зверей, реявших в
бездонной тьме неба, высматривая добычу, над горами и лесами, степью и
рекой. А на земле тоже загорелись глаза хищников, круживших около
человеческой крепости, вдыхая запах провялившегося мяса и живой плоти
людей. Но каменное кольцо было неприступно, мало того, таило
смертельную опасность. Люди, неуязвимые под защитой глыб, копьями
отражали любую атаку. Дубины и топоры довершали дело, на холодных
полах пещер прибавлялась не одна мягкая шкура крупной кошки, такая
теплая для маленьких детей.
В эту ночь вещее чутье человека, еще не разгаданное потомками,
потому что они или считали его сверхъестественным и непознаваемым, или
попросту отвергали его, не веря в великие способности своего тела, -
это чутье предупредило людей о надвигавшейся опасности. Какого рода
опасность - никто не мог знать. Тем не менее все собрались около узких
проходов, охраняемых сторожевыми. Не нашлось мужчины или женщины,
которые решились бы спать и не вперяли бы глаз во тьму ночи, откуда
приближалась неведомая опасность.
Бродившие вокруг звери что-то почуяли и скрылись. Прошло немало
времени. Все так же горели яркие звезды и безмолвие ночи не нарушалось
даже легким ветром, редко затихавшим на просторах степи.
Вдруг самый молодой из охотников с силой втянул в себя воздух -
сигнал опасности. Он прильнул ухом к вертикальной каменной глыбе, и
остальные сделали то же. Через толщу земли и прохладное твердое тело
камня передалось отдаленное сотрясение почвы, учащенное и ритмическое,
как поступь. Это и в самом деле была поступь большого, очень большого
стада слонов. Оно приближалось, направляясь к холму, на котором стоял
круг каменных глыб. Если стадо очень велико, то даже на просторах
степи оно не сворачивает со своего пути и сметает все на дороге.
Животные в дальнем походе не любят идти широким фронтом, а норовят
стесниться поближе.
Костры были притушены, чтобы на всякий случай не вызвать
любопытства исполинов. Медленно нарастал тяжелый топот - древние слоны
в открытой степи двигались совсем не так бесшумно, как в лесу. Кроме
того, вероятно, стадо шло рысью или очень быстрым шагом, переселяясь
куда-то в дальние места, - самый худший случай для тех, кто не успел
убраться с его пути.
В шуме приближающегося стада чудился свой ритм. Казалось, что
глубоко под землей било несколько огромных барабанов, обладавших
способностью волшебно зачаровывать людей и заставлять их совершать
радостные движения танца... ту-тум, тум, ту-тум, тум, тум, тум,
ту-ту...
По спинам охотников побежал легкий озноб, вызванный не страхом, а
могучим чувством опасности, обещавшим великолепные переживания на
грани избегнутой смерти. Обязательно избегнутой, иначе не будет
никаких переживаний.
Крупные звезды, мигавшие над высокой травой у горизонта,
затемнились. Там обрисовались черные, быстро двигавшиеся утесы -
передовая часть стада, составленная из самых крупных самцов,
пролагавших дорогу для всех остальных. Такие же отборные и мудрые
слоны замыкали вдали арьергард стада, растянувшегося на несколько
тысяч шагов.
Необычайная высота приближавшихся животных привлекла внимание
Селезнева. Владыки степей принадлежали к особому роду вымерших слонов,
которому ученые, потомки пещерных охотников, пораженные величественным
обликом животного, дали имя "архидискодон меридионалис", или "южный
слон".
Селезнев знал, что современные африканские слоны более
высоконоги, короткохоботны, чем питающиеся травой лесные индийские
слоны. Архидискодоны были еще выше, чем африканцы. Их головы с
толстенными бивнями и покатыми лбами раскачивались на высоте шести
метров. Правда, это шли самые могучие вожаки, однако и поспешавшее за
ними полчище высилось в темноте крутой черной стеной и напоминало
скорее ряды средневековых осадных башен, чем живых существ.
Архидискодоны мчались прямо на каменный круг. Никогда еще степные
крепости не имели дела с подобным скопищем. Предводитель пещерных
охотников - гигант с сильной проседью в густой гриве своих волос и
бороде - недолго хмурился в раздумье. Да у него и оставалось лишь
несколько секунд.
По безмолвному знаку, поданному им, все охотники отступили к
центру и присели за второй ряд камней, нагроможденных между главными
глыбами. Присели и превратились в недвижные изваяния, так, как это
умеют делать все дикие животные в ожидании решающей минуты. Слоны
поднялись на холм, почуяли людей и превратились в бесшумные черные
тени. Высоченные архидискодоны заслонили полнеба. Половина каменного
кольца вдруг стала черной глухой стеной без всяких просветов. Это
значило, что напротив каждого из узких проходов между глыбами стало по
слону. Гиганты были так высоки, что их головы оказались выше уровня
каменной ограды, но опущенные и с шумом втягивающие воздух хоботы не
могли дотянуться до людей.
Селезнев, не отрываясь, смотрел в маленькие, отблескивавшие
красными огоньками глазки высившегося над ним слона. Архидискодоны
замерли, так же как и охотники, ни малейшим вздохом не выдававшие
своего волнения.
Селезневу показалось, что он прочитал в глазах слона не злобу и
не удивление, а лишь сдобренное юмором любопытство. Стоявший слева
архидискодон вдруг отступил, нагнул голову и надавил лбом и бивнями на
вертикальную глыбу внешнего частокола. Тотчас, подражая ему, еще три
слона склонили головы и навалились всей тяжестью своих горообразных
тел на другие камни. Селезнев не знал, насколько глубоко были врыты
главные глыбы, потому что каменный круг был создан предыдущими
поколениями жителей скал. Сейчас от суммы затраченной прежде работы
зависело все. Если хоть одна из глыб уступит усилиям слонов, то слоны
сокрушат преграду, и тогда вряд ли кто-нибудь спасется... Оглушительно
затрубил левый гигант, снова сжимаясь в исполинский черный ком и
напирая на глыбу. Ему отозвались все стоявшие перед оградой. Слон,
глядевший на Селезнева, обдал его горячим дыханием, отзывавшимся
запахом росших в степи густолиственных деревьев.
Топот стада затих - внутренним зрением Селезнев видел, как
сгрудились перед холмом сотни слонов, остановленные препятствием.
Отошедшие в неведомые дали предки знали слонов и предвидели, что
с ними придется иметь дело. И они, мужественные охотники и
добросовестные строители, не пожалели труда, опустив основание глыб в
глубокие ямы и тщательно уплотнив землю. Ни одна из столбовидных глыб
даже не пошатнулась. Мгновения шли, и сердце Селезнева стало
наполняться горделивой радостью. Он еще не был уверен в том, что
архидискодоны не придумают соединить свои усилия и навалиться на
какую-нибудь глыбу втроем или вчетвером. Но то ли у вожаков стада не
хватало соображения, то ли они сочли дело нестоящим, смекнув, что
препятствие проще обойти, во всяком случае, исполины отошли и еще
несколько мгновений постояли в раздумье. Внезапно тишину прорезал
высокий трубный звук - сигнал, поданный тем самым слоном, с которым
переглядывался Селезнев. Тотчас передовая группа, состоявшая примерно
из двух десятков самцов, разделилась, огибая каменный круг справа и
слева. Разделилось и пришедшее в движение стадо, обтекая человеческую
крепость, как река обтекает не поддавшийся ей утес. Иногда один-два
слона черными стенами вырастали перед проходами. Вытягивая хоботы, они
с шумом всасывали воздух. Еще раз прозвучали хриплые трубы. Это
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг