Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
     - Дела  украшают человека, человек без дела что народ без истории! Живя
в настоящем, помни: оно трамплин будущего!
     - Однако  ежели  у  тебя  спросят,  что важнее - настоящее или прошлое,
ответствуй,  прошлое,  -  подхватила  Ларра. - Ибо настоящее и так никуда не
денется, а прошлого жаль!
     Гельвис  почувствовал себя лишним: здесь тоже царили свои воспоминания,
свой язык... Но мудрый старец разбирался не только в истории:
     - Итак,  ностальгия  по  ушедшим временам... Не рано ли, дочка, в твоем
возрасте?
     - Когда-нибудь  надо  начинать...  -  Ларра  пожала  плечами.  -  Будем
считать это репетицией...
     - Творческая  задача  или?..  -  Мигоа нарочито медленно убирал посуду,
сворачивал "скатерть-самобранку".
     - "Или",  дядюшка  Мигоа,  "или"...  В  наших  с  Гельвисом  биографиях
обнаружилась совместная точка. Весьма любопытный пунктик.
     - Просто  реконструкцией  эпизода  вы, конечно, не удовлетворитесь, раз
пришли ко мне?
     - Компьютерных  моделей  нам  хватает  на  сцене,  -  суховато  заметил
Гельвис.  Он  уже  жалел,  что  ввязался  в  авантюру. Впрочем, жалел ли? Не
объяснялась  ли  его  невыдержанность  просто  привычкой распоряжаться одним
собой,  а  тут  судьбу  нужно  делить на двоих, а ответственность и вовсе на
троих?
     - Хорошо,  что именно ты руководишь сиювековым сектором, дядюшка Мигоа!
- смягчила слова Гельвиса Ларра.
     К  сожалению,  подумал  Мигоа,  цепким  взглядом  окидывая  гостей. Эх,
сколько  стариков  и  молодых  сидели в этом кабинете, в этих самых креслах,
умоляя  вернуть  им  один-единственный  миг жизни! Приходили пережившие свою
славу  балерины.  Покинутые  (и  покинувшие!)  супруги. Осознавшие врачебную
ошибку  диагносты.  Ученые,  стоявшие  когда-то  перед  выбором:  наука  или
быстрый  успех.  Поссорившиеся  друзья.  Осиротевшие  родители...  Их память
беспрерывно   прокручивала   снимки  утраченного  прошлого.  Мигоа  Фудырджи
выслушивал  всех. И всем отказывал. Потому что был не в силах, не имел права
что-либо изменить...
     Вот.  Вот  что  объединяло  тех,  кто  взывал оттуда, из кресел, к его,
Фудырджи,  человеколюбию:  они  все  были неудачниками. Но ведь ни Ларра, ни
Моричев...
     Вечная  вина  живых  перед  теми,  кого больше нет среди нас, сковывала
уста  Мигоа,  когда  он  должен  был  ответить  нет. Помимо всего прочего, с
просьбой  пришла  дочь  друга, дочь человека, которого он посылал туда много
раз  после  того, как, став руководителем, перестал ходить сам. В тысячу раз
проще  быть  простым исполнителем. Сидеть бы сейчас в юрте среди неграмотных
аратов,  тихонько  пилить  смычком  струны  хучира,  перекладывая в понятные
пастухам  песни  последнюю речь Сухэ-Батора, и не принимать никаких решений.
Никаких!
     - Не  понимаю!  -  бесстрастно сказал Мигоа, выслушав сумбурный, ничего
не  объясняющий Ларрин монолог об экзамене в Театральный, о Зеноне Перегуде,
о  "Замочной  скважине" и пузырьке соли. - Вы оба - дети своего века, идущие
вровень  с  временем,  даже  чуть  впереди. Устроенные, благополучные, - что
заставляет именно вас?..
     Ларра  встала  и  пошла  по кабинету, трогая то дующего в рог сатира на
трехногом  столике,  то  лепные  розетки  на  сенах, то куски самосветящейся
смальты,  набросанные  в  топку  стилизованного  камина. "Приглашены на роль
пылающих углей", - промелькнуло в мыслях Моричева...
     - Помнишь,   когда   мы   жили   в  центре,  на  углу  нашей  улицы,  в
дослуживающем  свой  век  доходном  доме  размещалась дежурная аптека? Из-за
этого  дома  слова "доходный" и "доходяга" я воспринимаю как одноко-ренные -
достаточно  было  на  него взглянуть, чтобы это осознать. Дом не представлял
архитектурной  ценности,  его  снесли.  А  жаль:  безликость  тоже  обладает
неповторимым  лицом!  Аптека на втором этаже имела отдельный ход, который на
ночь  запирался.  Так вот, чтобы человек у подъезда попусту не волновался, в
окне  аптеки  стояла  трафаретка.  Едва  нуждающийся в помощи нажимал кнопку
звонка,  аптекарь  зажигал надпись: "Слышу! Иду!". Наверно он был очень стар
и  немощен,  долго повязывал кашне, долго искал ключи, долго потом шаркал по
ступенькам  полутемной лестницы. И все это время горела, гласила трафаретка:
он  слышит  и  идет, поэтому никто на него не злился. Как важно, чтобы перед
подавшим  сигнал  бедствия обязательно вспыхивал чей-нибудь ответный сигнал:
"Слышу! Иду!".
     - Странные   ассоциации.  -  Мигоа  неопределенно  пошевелил  пальцами,
словно где-то в немыслимой дали, в ином существовании сжимал гриф хучира.
     - Вовсе  нет,  -  подхватил на лету Ларрину мысль Гельвис-единочувствие
их  с  Ларрой  все  усиливалось.-  Вовсе  нет. В жизни роль такой трафаретки
играет  искусство.  Оно  откликается  на  беду  даже  тогда,  когда и самого
сигнала бедствия еще нет!
     Я  не  вправе  им  отказать,  понял  Мигоа. Историки предвидят прошлое,
художники  -  будущее.  Эти  двое  из  будущего,  у  них  с нами разный ритм
времени. Они предвидят то, что сами же потом и разъясняют...
     "А  если бы перед тобой сидела не дочь друга, не ее знакомый, как бы ты
поступил  тогда?"  -  спросил  себя археонавт. И сам же себе ответил: "Точно
так  же.  Оба  они разошлись с нашим миром, как расходятся порой пути реки и
долины.  Река  недолго  ломает себя - пробивает новое русло, заново намывает
берега.  Мера  таланта этой пары такова, что правота, без сомнения, за ними.
Им сейчас нужно в прошлое. И я не вправе им отказать..."
     - Добро.  Но  я  иду  с  вами. - Мигоа наклонился над пультом: - Мэрфи,
старт-капсулу  на  троих.  Настройка  -  на  мой  биопотенциал.  Пуск  -  по
готовности.
     - Но,  шеф!  -  пробасил кто-то невидимый. - Вы не ходили тридцать лет!
Инструкция...
     - Я  сам  составляю  инструкции,  сынок.  Если  у  вас есть возражения,
подайте  рапорт на мое имя. По возвращении созовем Ученый совет, я отвечу за
свои действия...
     Сбивайте  в  табуны  коней,  разбирайте  юрты  -  Мигоа Фудырджи, как в
юности, откочевывает в прошлое!
     ...Остановились  перед  круглой,  похожей  на  люк  батисферы, дверью с
цифровым  замком, электронным опознавателем и двумя полированными штурвалами
механических  заверток,  Мигоа, еще помолодевший с момента принятия решения,
положил  ладонь  на  щуп  опознавателя, дождался зеленого глазка, решительно
крутанул штурвалы.
     За  плитой  люка  было сумрачно. Первой внутрь шагнула поэтесса, следом
актер.  Гельвис не давал себе труда объяснить, какая сила несла его сегодня,
несла-несла  и вынесла к люку старт-капсулы. Кто-то посторонний пробудился в
нем,  любознательный  и  безрассудно  смелый, наперед знающий, что сделать и
что  сказать,  пробудился  и  диктует свою волю, которой так удобно и сладко
подчиняться,  -  словно  после  перерыва  вдохновенно вживаешься в привычный
классический  образ.  А может, легко и просто играешь несколько забытую роль
самого себя?!
     Мигоа  изнутри  задраил  люк, и тотчас точечные сполохи расцветили весь
объем  камеры,  в  которой  они очутились. Со всех сторон накатила удушливая
волна,  в горле запершило, запахло морскими водорослями и раскаленным банным
паром, из глаз покатились слезы.
     - Глотайте,  глотайте! - задыхаясь, приказал ученый. - Расслабьтесь - и
вдыхайте,  пейте,  впитывайте  эту  пакость,  без  нее  выход  не состоится.
Профилактика!
     Четверть   часа   барахтались   они   в  едком  тумане,  то  сухом,  то
кисельно-жидком,  то пронизанном электрическим треском. Ио вот знойный смерч
поглотил  туман,  подобрал  влагу.  Три  кресла кружком образовались посреди
камеры,  между  ними  стоял  эмоусилитель,  похожий на урну для курильщиков.
Ларре мгновенно захотелось курить.
     - Прошу.  - Мигоа сделал приглашающий жест рукой. - Думайте оба про тот
экзамен. Подробнее. С мельчайшими деталями.
     Первый  раз  в прошлое уходили неспециалисты. Тысяча приемов выработана
для  опытных  археонавтов.  Кое-что для новичков, которых всегда ведет ас. И
ничего  -  для  гостей,  гостей  в  Минус Эре не бывает. Здесь и это правило
нарушено. Сколько сразу нарушений в твоем послужном списке, доктор!
     Головы  гостей откинулись, коснулись назатыльников кресел. Черные диски
присосались  к  вискам,  породили  над  раструбом  "урны" мозаику отрывочных
изображений.  Наголо  бритый  Зенон  Перегуда...  Мощеная  дорожка  в саду -
трещины  в  асфальте  вывязались  в скачущие стихотворные строчки, словно бы
читающий  выуживал  их  прямо из каретки тайпа, а сам в то же время несся по
саду...  Зыбко  и  неотчетливо - сидящая на подоконнике зеркальноглазая Нана
(Ларра   насмешливо   хмыкнула)...   Длинный   стол  под  красным  сукном  с
чернильными  кляксами  в  форме  Большой  Медведицы...  Снова трудночитаемые
трещины  в  асфальте... Высокая коричневая дверь с овальным эмалевым номером
24,  эмаль  у  левого  шурупа отбита... Внезапно прорезался звук - юношеский
тенорок  длинными  периодами  гнал  поэму  о  рыцаре и прекрасной даме, чуть
грассируя,  взлетая,  без  петушиной фальши, до немыслимой, почти исчезающей
для  слуха  высоты,  и  напевно опадая до баса или интимного шепота... Опять
садовая   дорожка,   устланная   почему-то   дубовым  паркетом...  И  как  в
испорченном  телевизоре  замелькали  подряд кадры: Перегуда-стол-стихи-Нана,
Перегуда-дверь-сукно-паркет, рыцарь-дорожка-Перегуда...
     - Довольно,   -   остановил  Мигоа,  постукивая  по  краю  эмоусилителя
костяшками  пальцев. - Психокоординаты обозначены, поле поиска локализовано,
настроимся.
     Он обратил глаза к потолку:
     - Мэрфи!  Ставьте на резонанс. Тридцать четвертый год Минус Эры, второе
августа.  Режим  посещения,  без  расстыковки с нашей реальностью. Контакт -
полчаса от резонанса, с принудительным разрывом по команде... Все!
     Назад,  в  юность,  подумал  Гельвис.  Полчаса  контакта с самим собой.
Много  ли  можно  успеть  за  полчаса?  Думать  об  этом  не  следовало: над
эмоусилителем  немедленно  обрисовались  два  Гельвиса, отличающиеся друг от
друга возрастом и удивленно взирающие один на другого.
     - Обязан  предупредить,  об  этом почему-то принято забывать... - Мигоа
снял  с  рубашки  серебряный  значок,  подышал,  потер  рукавом,  спрятал  в
нагрудный  карман.  -  Наши  устройства  гарантируют  спуск  в Минус Эру без
всяких  хроноклазмов,  этого  пугала  изобретателей  Машины  Времени.  Но мы
отнюдь   не   зря  называемся  Институтом  Времен.  При  прямом  контакте  с
одноименным  субъектом  сиювекового  периода,  проще  говоря, с самим собой,
возможен  пресловутый  "перенос  сознания",  а  также  частичное  или полное
соскальзывание  археонавта в одно из параллельных времен. Мы только начинаем
этим  заниматься. Поэтому строжайшее указание для любого сотрудника сектора;
не  делать  в  прошлом  ничего  такого, что может привести к переносу. Мы не
знаем, чего именно не делать, стараемся избегать контакта...
     - Но для нас, дядюшка Мигоа...
     - Понимаю,  -  прервал  Ларру  историк.  -  Поэтому  иду сам. Попробуем
сориентироваться  на  месте.  Одно  добавлю: мир параллельного времени может
сильно  отличаться  от  привычного  варианта.  Так  что  лучше не рисковать.
Мэрфи, как у вас?
     - Раскачка,    -    пробасили    сверху.   -   Очень   неустойчивые   и
неорганизованные воспоминания. Стабилизируем.
     - Добро,  ждем. - Мигоа стиснул руки коленями, зажмурился и добавил про
себя:  "Артисты!  Воображение  не  в  силах  взнуздать!  Или  -  преодоление
инерции, накопленного жизнью опыта?"
     Каким  степным  ветром  зашвырнуло  его в эту камеру? Ну хорошо, актер,
поэтесса  -  они  призваны  вносить  возмущения в повседневность, доля у них
такая.   Из   обыкновенных   чувств  и  слов  ткут  фантастические  картины,
приспосабливая  чудеса  к  обыкновенному среднему мышлению, дабы поднять его
до  понимания  этих  самых чудес. У них всегда найдутся союзники. Пожалуйста
вам:   понадобилось   прошлое  -  и  вот  уже  бежит,  запыхавшись,  пожилой
специалист,  несет  им  прошлое  на  блюдечке...  С  каких пор чужое желание
обрело для тебя силу закона, доктор?
     Последнюю фразу, задумавшись, он произнес вслух.
     - Интересный  вопрос,  дядюшка  Мигоа, - вежливо заметила Ларра, сверля
его искорками контактных линз. - Ответ будет?
     Доктор  Фудырджи  привык  отвечать на поставленные вопросы. Он медленно
раздернул и задернул молнию рубашки.
     - Человек  живет  для  общества,  общество  -  для человека. Счастливым
может  числить себя лишь такой уклад, где необходимость исполнения разумного
индивидуального желания возведена в ранг государственного закона!
     - Значит,  ты  взял  на  себя  роль государства? - насмешливо протянула
поэтесса.  Словно  бы  спохватившись,  что  давно  ходит  в  своем  обличье,
прикрылась маской номер один. Для посторонних.
     Мигоа не успел возразить - сверху обрушился голос Мэрфи:
     - Внимание,  капсула наведена, готовность раз! Сосредоточьтесь, начинаю
отсчет.
     Пять  пусковых  секунд  истаяли.  С  последней  из них по счету "Ноль!"
исчезли  старт-капсула,  кресла,  эмоусилитель.  Перенесясь  через мгновенья
дурноты  и  вакуума  Времени,  три археонавта очутились в пустынном дворовом
скверике,  на  старенькой  скамейке  под  тополем.  Погода  стояла так себе,
ветреная и пасмурная, спасибо, дождь не шел. Мигоа зябко повел плечами...
     Молча  вышли из-под арки на улицу. Ничто здесь не напоминало о том, что
жизнь  откатилась  назад на тридцать четыре года. Те же дома, та же мостовая
в  трещинах.  Вон  каштан,  который  Яшка  Ставраки  через восемь лет, после
успешного  второго  тура, чуть не развалил на радостях ребром ладони надвое,
за  что остальные от души вломили Яшке по шее со всеми его карате-шмарате. В
натуральной   жизни  Гельвис  видел  недавно  этот  каштан,  возмужавший,  с
залеченным  наплывами  коры  шрамом в развилке ствола. Премудрый Вильям, как
все  перепуталось!  "Недавно"  - это же через треть века, в будущем, которое
желанием  Ларры и мановением волшебной палочки доктора Фудырджи обратилось в
прошлое. Прогулки по Времени выворачивают хронологию наизнанку...
     Дорогу   археонавтам   заступили   три   прехорошенькие   девчоночки  с
одинаковыми  бантами  в  виде  эполет, словно на плечи ко всем троим присели
бочком голубые летучие мышки.
     - Извините,  пожалуйста,  -  звонко  сказала  средняя. - Вы не мама или
бабушка  Ларры  Бакулевой?  Вы  с  ней  очень  похожи,  только  она не такая
пожилая...
     - Я  тетя,  -  невнятно  обронила поэтесса почему-то тоненьким голосом.
Тоже, нашли пожилую!
     - Ларра  -  вожатая  нашего  отряда,  - продолжала девочка. - Мы за нее
болеем. Она пошла в институт, а нам не велела. Мы ужасно переживаем...
     - И зря! Все у нее устроится преотлично!
     "А  иначе  зачем  я  здесь?"  - мысленно добавила Ларра. То лето и этих
девчонок  из малышового отряда память сохранила. Тогда она поехала вожатой в
лагерь.  После  разговора  с  Перегудой  вылетела  как ошпаренная и постыдно
сорвала  на  них  зло, накричала - якобы за то, что они без спроса увязались
за  ней  в город, будто не делала всю дорогу вид, что ничего не имеет против
-  пусть, мол, подшефная мелкота порадуется ее триумфу. Триумф! Пузырек соли
на гвоздике!..
     - Правда, преотлично? Не шутите? А вы откуда знаете?
     - Да   уж   знаю,  -  нехотя  ответила  Ларра.  -  Идите,  девочки.  Не
волнуйтесь.
     "Не  волнуйтесь, птенчики, рыбоньки, летучие мышки! Сегодня та особа на
вас не накричит".
     Девочки   одинаково   улыбнулись   на   прощанье,  шагнули  в  сторону.
Вспорхнули и опали на плечах шесть голубых бантов.
     Началось!  Мигоа  сурово  поджал губы. Пять минут - трое знакомых. Если
так пойдет дальше... Впрочем, чего иного ты ждал?
     Гулко  хлопнула  за  спиной  тяжелая  створка  -  оказывается, все трое
успели  отвыкнуть  от  немеханизированных  дверей  типа  заслонки.  Казенная
лестница  подняла  их  на  второй  этаж. Стремительные абитуриенты то и дело
обгоняли  их  или  шустро  сыпались  сверху,  вблизи  замедляли шаг и кивали
серьезно,  без  улыбки  -  кто знает, что за комиссии наезжают по их души во
время приемных экзаменов?!
     По  периметру  холла  напротив  аудитории  24 стояли стулья с откидными
сидениями.  Девушка  на  подоконнике  с  папкой  под мышкой отрешенно грызла
сустав  согнутого  указательного  пальца. Нет, будущая красавица Нана еще не
угадывалась  в рыхловатой фигуре девицы, в массивном, но выразительном лице,
не  испорченном  очками.  И  Гельвис поразился, какой недолгий век отпустила
природа Ларре и Нане на цветение.
     - А у вас хорошее лицо в юности, - прошептал он поэтессе.
     - Спасибо.  -  Ларра  села, не отрывая глаз от той, на подоконнике. Кто
еще  может  похвастаться, что вот так, без зеркал и телекамер, наблюдал себя
со стороны?
     По  лестнице  взлетел  миниатюрный  юноша, но энергичный, ловкий каждый
своим   движением.   Лихо  развернулся  вокруг  столбика  перил,  шмыгнул  к
аудитории  24,  приник  к  косяку,  слушая,  что  там, за коричневой дверью.
Напряжение  позы  не  соответствовало живейшей мимике легкого, обращенного к
ним личика.

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг