- И между прочим, прекрати издеваться над автоматами.
Для того их люди и изобретали?
- Уже нажаловалась? Ну, бабуля... - дядя Исмаил погрозил экрану
кулаком, и Туня выскочила из кадра.
Экран померк...
- Ах, как некстати! - Дядя Исмаил неторопливо допил ананасный сок, взял
меня за руку. - Но я скоро вернусь. Вот только ее отвезу. Сразу-сразу...
- Да я одна, дядя Исмаил. -предложила я, заглядывая ему в глаза. - Тут
же близко, какая-нибудь тысяча километров...
Хотя дорога действительно пустяковая - гравистрела с одной пересадкой и
аэроход над заливом, я, разумеется, предложила невсерьез. И очень бы
обиделась, если бы дядя Исмаил послушался. Но он сердито свел брови:
- Глупости! Когда это я упускал возможность проводить тебя домой?
Выкатывайся!
Тетя Кима встала. А у меня, как назло, каблук прилип к полу - я
нечаянно наступила на ириску. Пока я отлипала и наблюдала, как
пластик-поглотитель всасывает сладкое пятно, то немножко застряла А у
двери поневоле замедлила шаг - дядя Исмаил держал обе тети Кимины руки и
быстро, несвязно бормотал.
- Я хотел сказать тебе завтра... Завтра готовился сказать... Но такая
штука - опять на дежурство. Подменная вахта...
- Сам, поди, напросился.
- Да что ты, Валера Чикояни из нормы выскочил...
Один наш, из стартовой команды. Тобольчик попросил подменить
- Ты, по-моему, оправдываешься? С чего бы вдруг? Уж не заболел ли сам?
- Я завтра все сказать собирался! - Дядя Исмаил упрямо замотал головой.
- Про нас с тобой.. И вообще... А теперь, понимаешь, не выйдет завтра.
Извини, сегодня придется, можно?
Мне стало обидно за дядю А на эту глупую тетку Киму я разозлилась
вконец: так человеку терять себя позволяет!
Я и то сразу поняла, что он хочет сказать. А она глазами хлопает,
притворяется, будто ни о чем таком не догадывается.
Дядя Исмаил все больше запутывался. И от растерянности, забыв отпустить
тети Кимины руки, теребил ее пальцы. И казалось, худел на глазах, хотя
куда уж больше!
Я прямо извелась, стоя на пороге, словно снова ириской к полу
приклеенная. Ну все же совершенно не так делается!
Оба неправильно себя ведут. В кино я много раз видела - надо взять и
сказать: я тебя люблю, давай послезавтра поженимся. В крайнем случае,
завтра после вахты, поскольку дежурство уже не отменить. И все. И нечего
мучиться. Такие простые слова... А этот нескладень высоченный, космонавт
мой несгибаемый, лепечет что-то жалкое, словами давится.
Ну, думаю, если он и дальше не перестанет лепетать и бледнеть, сама все
за него скажу. Куда ж он без моей помощи?
Пропадет совсем... Честное слово, пропадет. Подойду и выложу: "Тетя
Кима, мы тебя очень любим, жить без тебя не можем, выходи за нас замуж!"
Делаю шажок вперед. Но не успеваю. Изменилась тетя Кима в лице.
Высвободила одну руку. Загребла в горсть дядины волосы. И безжалостно
подергала из стороны в сторону.
- Эх ты, чудо мое несуразное!
Дядя Исмаил еще больше ссутулился. И щекой старается об ее ладонь
потереться.
- Теперь надо друг друга за плечи взять и в глаза посмотреть,
долго-долго... - выпалила я.
Дядя Исмаил точно перец раскусил - побагровел, рот раскрыл и губами
дерг, дерг... Я даже испугалась:
- Ой, что это с вами, дядя Исмаил?
Он взял меня железными пальцами за локоть, распахнул ногой дверь и
ракетой вылетел вместе со мной из квартиры.
Если бы напротив случайно не оказался лифт, мы бы, наверное, лифтную
шахту протаранили. Лишь когда из-под ног у нас начал убегать пол и
замелькали номера этажей, я опомнилась и успела крикнуть:
- До свиданья, тетя Кима! Давайте женитесь поскорей!
Дядя Исмаил шумно втянул в себя воздух, но промолчал.
И всю дорогу дулся - в пору было скакать вокруг него на одной ножке и
припевать: "Тили-тили-тесто, жених и невеста!"
На это, однако, я не решилась, вела себя тихонько, мышкой.
И в вагоне гравистрелы. И в открытой кабине аэрохода, когда он пузырил
поперек Финского залива. Ветер резал лицо. Но я нарочно не поднимала
упругую лобовую пленку. Задыхалась.
Кашляла. Отворачивалась. Иногда прикрывала ладонью слезящиеся глаза. А
дядя Исмаил хоть и щурился, но от ветра ни разу не отвернулся. Стоял,
широко расставив ноги и вцепившись обеими руками в срез рамы. Потом вдруг
неожиданно рассмеялся:
- Ладно, Алена, давай мириться. Воображаю, каким дурнем я в тот миг
выглядел! Мне бы твоими глазами себя увидать!
Я забрала его ладонь в свою:
- Правда-правда не обижаетесь? Я не знаю, как это вырвалось.
- Ну, сказал же - всё. Распылено и забыто! Спасибо за урок!
У меня отлегло от сердца:
- Ой, я ужасно рада! Мы никогда еще с вами не ссорились.
- Ну, и как оно?
Я отклонилась от бьющей навстречу воздушной струи, вытерла уголки глаз.
Ветер обрывал брызги с верхушек волн, захлестывал в кабину. Но поднимать
лобовую пленку все равно не хотелось.
- Кстати, племяшка, мне сейчас в голову пришло: соединим оуны?
Я недоверчиво посмотрела на него - шутит, что ли? Но нет. На шутку не
похоже. Он уже сдвинул язычок на звенышке видеобраслета и стал настраивать
оун-контакт.
Толком про оун-контакт мало кто знает. Какая-то прямая двусторонняя
связь вроде старинной телепатии, но без обмана и фокусов. Между некоторыми
людьми эта самая связь устанавливается очень даже просто. Другие, как ни
бейся, между собой не контактны. С третьими удается связаться только в том
случае, если они сами этого пожелают. В школе мы оун-теорию еще не
проходили, ее в старших классах проходят. Но и без того известно: оуны
никакого отношения не имеют к видео.
И в браслет крепятся, чтобы при связи можно было друг друга на экранах
видеть. Если с кем контакт установлен, то это до самой смерти. Мы однажды
с Танькой на всю жизнь поссорились, пытались как-нибудь друг от друга оуны
заизолировать. Куда там! Ничего не вышло. Пришлось мириться...
Я нарочно пока о постороннем думаю, чтобы дяде Исмаилу фон не
создавать. Даже не смотрю на него. А когда он кончил регулировку,
попробовала встречное поле. Здесь, как в игре "горячо-холодно" - ищешь
теплую точку. А для этого годятся только хорошие мысли о другом, только
самые лучшие воспоминания. Зато когда нащупаешь общую волну - самому сразу
тепло становится. Будто заново этого человека открываешь...
- Как думаешь, Олененок, получится? - спросил дядя Исмаил, защелкнув
звено оуна и опуская руку с браслетом.
- Обязательно получится! Нам с вами хорошо друг с другом. Должно
получиться!
Я закрыла глаза - и почувствовала, как тепло затопило мне изнутри грудь.
"Какая надежная, чистая и светлая душа!" - непривычно подумалось мне. И
я вдруг поняла, что это не моя мысль, а дяди Исмаилова...
4
На другой день папа после работы даже обедать не стал - сразу в
гостевую комнату подался, бросив на ходу:
- Почему вы до сих пор не у видео?
- Для Алены детской передачи нет. А мне некогда, - отозвалась из кухни
мама.
- Как это некогда? Бросай все, иди немедленно! Сейчас ТФ!
Я чуть не завизжала с досады. Последнее время этим тээфом мне все уши
прожужжали. Повсюду только и слышно:
"Ах, ТФ, ох, ТФ!" Во дворе, на транспорте, дома - одна тема. Будто в
мире, кроме ТФ-проекта, никаких событий.
Я, разумеется, не против проекта. Но нельзя даже про самое грандиозное
повторять тысячу раз в день. Тем более до старта еще целый час. Между
прочим, все в мире по привычке проект да проект... А проект давно уже
кораблем стал. Через час пробный пуск...
Я как вышла встречать папу с Остапкой на руках - кукла у меня есть
такая, - так и осталась стоять с ним посреди гостевой. Папа включил экран,
прочно уселся в кресло.
- С самого-самого начала смотреть будешь? - удивилась я.
- А как же иначе? С самого что ни на есть!
- Эх, папка, папка, неспособный ты у меня к технике народ. Да я тебе
слово в слово все перескажу не хуже видео.
И тогда с тебя три мороженки, идет?
- Ладно, - согласился папа. - А за каждую ошибку порция снимается!
Уложила я Остапку на папины колени, а то он уже глаза начал тереть,
спать запросился. Сама рядом на скамеечке примостилась. Жду. Отыграли
куранты. И вот наконец диктор торжественно провозгласил:
"Дорогие телезрители! Сегодня историю человечества пополнит новая
страница: через час начинаются ходовые испытания первого ТФ-корабля. Как
мы знаем, трансфокальные корабли класса "Гало" превзойдут скорость света
и, таким образом, откроют дорогу к звездам".
Диктор сделал паузу, я вклинилась и, лишь чуть-чуть его опережая, чтоб
папа мог сравнивать, начала сыпать сведениями про конструкцию ТФ-корабля.
Про экипаж. Про направление полета. Про Свертку Пространства. Ну, и про
все остальное - за полгода ежедневных передач уж как-нибудь можно было
выучить! У папы и глаза на лоб:
- Техник ты мой славный!
Наклонился меня обнять - и Остапка упал с его колен на пол. Дернул
разок-другой ручками-ножками - и замолк.
Я в слезы. Папа вскочил, затоптался на месте. Мама сама не своя
прибежала из кухни. Туня слетела с дивана, антенны на себе обрывает с
горя. Как же! Ее ребенок плачет! А узнала причину, успокоилась Подняла
Остапку, отерла мне слезы:
- Не переживай, у этих кукол просто схемка слабенькая, вечно волосок
стряхивается Сейчас будет порядок. Мелкий ремонт...
Сдернула с Остапки рубашонку, раскрыла ему живот, вытащила электронные
потроха. И тут по видео началось...
Вышел на экран Председатель Всемирного Совета Антон Николаевич и,
рубанув ладонью воздух, обратился ко всему человечеству:
"Друзья! Братья! Земляне! Я не буду тратить много слов.
Каждый из вас понимает значение сегодняшнего эксперимента.
Только трансфокальные корабли могут приблизить к нам звезды. Вы, кому
нынче от пяти до пятидесяти! Вы достигнете на них любой точки Галактики
Вашими глазами увидим мы иные миры. Да здравствует Знание! Слава Человеку!"
Я встала, смотрю ему в глаза через экран, не шелохнусь.
От пяти до пятидесяти - значит, он и ко мне обращается!
Антон Николаевич вышел из кадра, и на экране обрисовалось огромное
кольцо корабля, повисшее за орбитой Плутона.
Накануне разведчики буквально проутюжили "Муравьями"
стартовый куб Потом, когда "Гало" наберет импульс, ему уже ничто не
страшно. А пока вакуум должен быть исключительно чистым...
Мне дядя Исмаил подробно о "Гало" рассказывал, и теперь я кое-что
понимаю. Корабли класса ТФ возмущают и искривляют Пространство так, что
точка вылета смыкается на миг с точкой цели. Это и называется Сверткой. А
когда свернутое Пространство пружиной распрямляется обратно, корабль
остается в месте назначения, будто кто-то взял и волшебным образом перенес
его через миллиарды световых лет... Чего там говорить, здорово!
Пока я все это вспоминала, зрителям представили каждого из двухсот
сорока космонавтов на фоне "Гало", в отдельной рамочке из звезд, со
специальным стихотворением. Потом корабль отодвинулся, показались
нацеленные на него косячки "Муравьев". Они и впрямь были как муравьи рядом
со слоном.
Где-то среди них вместо Валеры Чикояни мой дядя. Жаль, связаться с ним
невозможно: он бы в сто раз интереснее старт прокомментировал! Я украдкой
помахала рукой: пусть ему солнышко блеснет, если он тоже сейчас про
хорошее подумал!
Загремел гимн Земли.
Когда он отзвучал, наступила жуткая тишина. Мне показалось, она длилась
целый час...
"Внимание! - раздался голос Главного ТФ-конструктора Антуана-Хозе
Читтамахьи. - Даю команду".
"Включаю отсчет, - подхватили на Плутоне, в Центре Полета. Тридцать.
Двадцать восемь. Двадцать шесть"
Мама со страху совсем зажмурилась. Папа, наоборот, широко раскрыв
глаза, теребил галстук - как на хоккейном матче А Туня держала Остапку
вниз головой, и мне сейчас было ни капельки его не жалко. Не до кукол.
"Четыре! - вели отсчет на Плутоне - Три. Два. Один... Пуск!"
Раньше ракеты после старта окутывались огненным облаком и поднимали рев
А "Гало" нет. Он четыре с чем-то минуты будет импульс вбирать. И
видеооператоры, не тратя времени зря, начали толчками кадры менять-кто как
ждет и переживает. "Муравьи" гусиными клинышками выстроились.
Диспетчеры за пультом в Центре Полета безмолвно губами шевелят.
Антон Николаевич подался вперед, замер.
Читтамахья почти и не смотрит в сторону "Гало", раскуривает трубку со
своим знаменитым чубуком.
В Москве на Красной площади, приостановясь возле экрана-гиганта,
аплодируют прохожие.
Пассажиры в поездах гравистрелы повернулись в одну сторону - к
изображению.
Альпинисты, посвятившие свое восхождение на Джомолунгму новой победе
человека в космосе, закрывают варежками от ветра портативные видео.
Свободные от вахты космонавты "Гало" наблюдают самих себя на экранах.
Почетный караул у памятника Всем Погибшим в столице Марса Ареополе.
И по-прежнему на весь мир, на весь эфир - неслыханная тишина. Ни
радиоголосов Ни музыки. Ни шорохов помех.
"Витя! Легкого тебе вакуума!" - вдруг тихо-тихо сказал Главный
конструктор командиру "Гало" Горбачеву. Это он думал, что тихо. А на самом
деле - на всю Солнечную систему.
Крупно - лицо Горбачева. Его "нетающий, припорошенный Звездами"
взгляд...
И сейчас же кто-то из диспетчеров Центра:
"Свертка!"
Кольцо ТФ-корабля сплющилось, стало едва видимо.
А сквозь него Юпитер со спутниками проглянул. Малые планеты Церера и
Ганимед - я их по телемаякам узнала. А еще потом - сумасшедшее месиво
Пояса Астероидов.
"Тан! Сбрось резерв! - закричал Читтамахья. - Введите нулевые. Режьте
камеры, гасите канал!"
Я слышала эту артиллерийскую скороговорку, но смысл слов до меня не
доходил. Впрочем, по тому, как засуетились диспетчеры, можно было без
труда определить: что-то неладно.
В центре кольца возникло черное пятнышко. И через него, будто клецки в
суп из тюбика, стали выдавливаться неровные серебряные обломки.
- Астероиды! - ахнула Туня.
На все ушли, наверное, доли секунды, даже меньше, потому что "Гало"
сохранял полупрозрачность, а астероидов выдавилось всего три.
"Да заслоните же кто-нибудь его от Солнца, Санта-Сатурно!" - взревел
Читтамахья.
Тотчас строй "Муравьев" сломался. Кто-то бросил свой неизмеримо
крошечный кораблик в центр "Гало". Воронка в Пространстве всосала его
наполовину. Кольцо мгновенно округлилось, дрогнуло, словно размытое
маревом. И исчезло, оставив голый стартовый куб и распустившийся бутон
"Муравья".
Я знала, как катапультируются разведчики, и сперва не обеспокоилась. Но
потом поняла, что яркой, мерцающей огнями капсулы пилота нигде не видно.
Оболочка корабля плавала пустая внутри, как яичная скорлупа. Экран скачком
приблизил раскрывшийся кораблик. И я вскрикнула, узнав бортовой номер дяди
Исмаила.
"Внимание! - резко скомандовал Председатель Всемирного Совета. Я и не
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг