Павлов С.И. Неуловимый прайд. / Дымов Ф.Я. Благополучная планета. /
Силецкий А.В. Тем временем где-то... : Фантастические повести и рассказы/
Сост. И.О.Игнатьева. - Худож. С.С.Мосиенко. Оформл. Е.И.Омининой. - М.:
Мол.гвардия, 1988, 384 с. ISBN 5-235-01019-1. Стр. 109-166.
Дымов Феликс Яковлевич
Прогулка
Повесть
1
Ягодку, или Планету Белых Приматов, называли еще планетой для прогулок. И
не зря: умеренный климат, сад-парк чуть не во весь глобус - с прудами,
лужайками и островками окультуренных джунглей, пояс Экваториального океана
с удобными перешейками от континента до континента и две аккуратные
полярные шапочки, даже не шапочки, а этакие пушистые беретики с помпонами,
- ну, о чем еще мечтать туристу? Глянешь из космоса - сердце заколотится.
А уж пешочком пройдешься по экватору или вдоль меридиана - поневоле
возрадуешься. Если бы будущему пилоту Илье поручили проектирование новых
солнечных систем, он беззастенчиво "сдирал" бы их с Хильдуса, заменяя
Ягодками остальные четыре из пяти его планет. А если бы Грегори Сотту
велели сыскать во Вселенной рай, он бы не мучился, не задумываясь
провозгласил раем Ягодку. Но поскольку ни тому, ни другому подобных
поручений не давали, то на долю современных мужественных парней выпало
всего-навсего поддержать хорошую идею и по-быстрому сложить вещички.
Идея прогуляться "по пыльным тропинкам далеких планет" принадлежала,
естественно, Айту: человек в нормальном уме и твердой памяти не может
равнодушно взирать, как все больше спадает с лица дружок Илья, как тяжко
вздыхает, расставляя по вазам принесенные им цветочки, сестренка Ляна.
Потому что один нескладеха не в силах произнести три заветных слова, а
другая без них не может жить. Как должен поступить любящий брат и
преданный друг? Правильно, создать людям условия. Лучше всего объясняться
в любви в турпоходе, рассудил Айт. На это не жаль и каникулы потратить.
Что же касается Сотта, то он примазался случайно, нутром чуял хорошую
компанию. Однако ввиду веселого характера никому не бывал в тягость.
Итак, сдав сессию за второй курс, дождавшись, пока Ляна разделается с
выпускными экзаменами, четыре туриста и собака Рума погрузились в
пятиместный, звездного исполнения, флай и, как говорится, развели пары.
Права вождения флаев имели все четверо - это входит в школьную программу.
ТФ-канал через Хильдус торжественно открыли еще в позапрошлом десятилетии,
маршрут вполне обкатанный, без сюрпризов. Рейс зарегистрировали
прогулочным, и это тоже любопытства не вызвало. Ибо кто нынче идет в
дальний космос отдыхать? Все хотят нетореных троп и грандиозных открытий.
Вообще-то, и Айт склонялся к мнению большинства сверстников. Но не
посвящать же себя открытиям, не успокоясь за судьбу сестры и друга! К
счастью, в очереди у ТФ-шлюза их флай оказался всего семнадцатым, а
прогулочных вымпелов на Ягодку не вывесил ни один.
Выйдя из канала в окрестностях Хильдуса и зарядив бортовой компьютер
координатами местных небесных тел, Айт начал медленный разгон. Ягодка -
вторая планета системы. Чтобы приземлиться на ней, надо пересечь орбиты
двух ее сестер. Неясно, почему хильдусский шлюз не соорудили ближе к
светилу. Не пришлось бы считать поправки, трое суток телепаться по чужому
космосу, ловить сигналы полярных маяков Ягодки и несколькими заходами
тормозить об ее атмосферу успевший разогнаться флай. Кому-то, видимо,
показалось, что без психологической подготовки клиент не получит от
прогулки полного удовольствия.
В целом, и полет, и приземление прошли нормально. Если не считать двух
странностей в поясе астероидов, причудливо навитом на орбиту Ягодки.
Во-первых, за трое суток наблюдений выяснилось, что размеры и форма
большинства астероидов .необъяснимо одинаковы, во всяком случае,
отличаются гораздо меньше, чем совпадают. Во-вторых, орбиты многих из них
не совсем стабильны: на выходе из пояса навстречу флаю откуда-то вынесло
три внушительных глыбы, скорость и направление полета которых были до того
переменчивы, что едва не выходили за рамки обычной небесной механики.
Неизвестно, дрогнули ли законы Кеплера, но вот Айт, безусловно, дрогнул,
еле-еле совместно с компьютером отвернув корабль от этих самых глыб. На
миг ему показалось, что хищно сплюснутые линзообразные каменюки пытались
взять флай в клещи... Чего только не выкинет воображение, подумалось Айту.
Отойдя подальше от пояса астероидов и "насадив" на антенну оба пеленга
радиомаяков, Айт оглянулся. Ребята занимались своими делами, никто ничего
не заметил. Илько с Ляной, далеко отодвинувшись на диване друг от друга,
листали голографический альбом рассветов. Грегори не без намека подбирал
на маломощном корабельном синтезаторе лирические мелодии Жиля Гланьоли. А
остроухая лайка Рума обнюхивала в носовом экране изображение Ягодки. В
общем, повезло, обошлось без ехидных комментариев.
Минуло сколько нужно времени, и флай утвердился посредине пропеченного
выхлопами посадочного пятачка. Пилот и компьютер расстарались: ни дюзы, ни
амортизаторы не повредили даже вьюнка, уже запустившего зеленые усы на
мертвый песок. Птицы отошли от шока, вызванного гулом двигателей,
повылезали из листвы и наперебой пробовали голоса. Остальная живность
проявлять себя не спешила. Вокруг лежали двести миллионов квадратных
километров суши, по которой в данную минуту не ступала нога человека.
Ну, можно ли для объяснений в любви найти местечко перспективней?!
Дни потянулись простые и бездумные. Когда надоедало купаться и рвать
будто
нарочно предназначенные для человека фрукты, играли в сферошахматы,
натаскивали Руму на запах растущих в дуплах кофейных грибов, танцевали. Не
без успеха учили местных пичуг соловьиным трелям. По вечерам натягивали
между деревьями экран и гоняли кино. Вскоре десятки приматов, очень
похожих на земных обезьян, но без их сутулости и длиннорукости, собирались
в урочный час к палатке и нетерпеливо квохтали в ожидании фильма. Людей не
боялись, выпрашивали сахар, охотно принимали в дар безделушки. Иногда и
сами расщедривались, приносили орехи и сладкие воздушные корешки.
Хорошенькие самочки в белоснежных шубках восторженно вытягивали губы,
трясли пышными султанчиками. В знак особого расположения и доверия
разрешали подержать на руках лупоглазых малышей. Став на минутку няньками,
парни с Земли гордо выпячивали подбородки и застывали нелепыми парковыми
монументами, а девушка-землянка впадала в умиление и сюсюкала наравне с
неразумными обитателями природного рая. Самцы приматов вели себя солиднее:
держались кучками, поев, расхаживали взад-вперед по поляне, словно бы
обсуждая мировые проблемы. При этом морщили лбы, жестикулировали, хлопали
друг дружку по плечам - ни дать ни взять ученое собрание где-нибудь в
провинциальной цеховой ассамблее. Иногда в "обсуждении" принимал участие
Сотт. Чуть сгорбись и уморительно оттопырив зад, он вклинивался в самую
гущу "ученых" и "возражал" так карикатурно и темпераментно, что ребята у
палатки хватались за животики, а приматы почтительно обступали новичка,
чесали в затылках и выбивали восторженную дробь крепкими зубами. Настоящей
речью, как и земные обезьяны, белые приматы не обладали и на своих
ассамблеях зачатков разума не обнаруживали.
Все было бы хорошо, если б не влюбленная парочка. Айт приглядывался к
обоим, из кожи вон лез, создавая обстановку. Ему намека хватит, он по
лицам определит, когда там все придет к счастливому соглашению. Однако
Илько хватался за любое занятие, лишь бы не остаться с девушкой наедине.
Он невпопад кивал, невпопад отвечал, невпопад улыбался грустной улыбкой, -
что называется, чах парень, горел без дыма и огня. По внешнему виду Ляны
угадать ее настроение было труднее. Правда, к ночи от человека оставались
одни глаза, ее колотила такая лихорадка оживления, девчонка так звенела и
суетилась, что и глупцу было ясно: еще минута непосильного напряжения - и
разразятся бурные слезы. Но то, что ясно дураку обыкновенному, неясно
дураку влюбленному. Илько упорно молчал. Неизвестно, чего там навоображал
себе здоровенный детина, только заветные слова, похоже, начисто исключил
из своего лексикона.
И тогда Айт понял: пора брать дело в свои руки.
Пришло сие прозрение на шестой день бивуачной жизни. Погода с утра
выдалась как на заказ. Прошел легкий дождик. В сполохах, подобных
северному сиянию, по небу плыл оранжевый Хильдус. Лакированная листва
испускала зайчики. Вспыхивая елочными гирляндами, по паутинкам меж ветвей
перекатывались росинки. Промокшие птицы и бабочки сушили изукрашенные во
все цвета радуги крылья. Человекообразные аборигены топорщили белую шерсть
и кувыркались в траве, напоминая издали хороводы русалок.
- А ну, все кыш из корабля! - скомандовал Айт, вскрывая на периферии
пульта узел диагностики. - Необходимо провести профилактику аппаратуры и
оборудовать профилакторий, вторую неделю позаниматься негде!
При желании любой резонно возразил бы самозванному командиру (капитаном
официально записали профессионала Илью!), зачем, мол, заниматься в зале,
когда к твоим услугам стадион в половину поверхности планеты плюс бассейн
во весь местный мировой океан. Возражений, тем не менее, не последовало,
из чего можно было заключить, что и впрямь пришла пора для инициативы.
Ляна молча сунула в карман белого платья кристаллик стихов и, оглядываясь,
выпрыгнула из флая. Илья хмуро осведомился, не может ли он быть чем-нибудь
полезен здесь, но получил недвусмысленный совет катиться туда, где он
будет полезен больше. Сотт подмигнул ему и свистнул Руме. Рума с
готовностью завиляла хвостом.
Айт мгновенно вычислил, что если позволить им уйти одновременно, то
застенчивый капитан вцепится в Грегори и остаток дня они прослоняются
вместе. Нет, третьего лишнего необходимо придержать.
- А ты, Грег, будь другом, заскочи к нашим подопечным, раздай витамины,
а?
- брякнул Айт первое, что пришло на ум.
Сотт выпучил глаза, открыл было рот, чтобы выразить кое-какие сомнения в
мыслительных способностях отдельных землян, а также в сравнительной
ценности естественных плодов Ягодки по отношению к продуктам химии, но
вовремя смекнул и, расплывшись в улыбке от уха до уха, нырнул в медотсек.
Волей-неволей Илья потопал следом за Ляной.
- Запомни диспозицию, - прошептал Айт Грегу. - Перестрой эйгис так, чтобы
не соваться к парочке ближе чем за километр, усек?
- Спрашиваешь! - Сотт потрогал эгобраслет, охватывающий левую руку от
локтя до плеча, дал мысленный приказ в бездонный обсидиановый зрачок.
Эйгис сразу же наполнился сухим электрическим треском, как кошачья шерсть
в грозу. - Все у тебя, товарищ теоретик любви? Ладно, пошутил. Двинулись
мы, да?
Айт холодно кивнул. Подождал, пока Грегори с Румой исчезнут из виду. И
высветил дисплей связи. На экране загорелись четыре зеленых огонька - два
рядом, один на отшибе, четвертый - в центре, в ромбике корабля. Возле
дальнего, одинокого, кружила розовая искра - сигнал автомаяка в ошейнике
Румы. Промерив пальцами расстояние между сигналами на экране, Айт
удовлетворенно хмыкнул, уселся на срезе шлюза, свесив ноги наружу. Ни в
какой профилактике флай, разумеется, не нуждался.
2
Все, что произошло дальше, сложилось в общую картину много позже, когда
ничего уже нельзя было поправить. Да и : тогда, пожалуй, догадки в
значительной степени заменили Айту истину. Ибо, во-первых, из точки в
ромбике невозможно в принципе уследить за остальными объектами связи.
Во-вторых, Айт из деликатности и не следил...
- Печет, - сказала Ляна, останавливаясь под цветущим деревом на самом
берегу озера. Крупные цветы нижних ветвей плавали в воде, в них плескались
длинноперые рыбки.
- Ага, - находчиво ответил Илько.
Девушка стряхнула с ног лодочки и таким гибким неуловимым движением
выскользнула из платья, что Илье показалось, оно само собой повисло без
опоры в воздухе и чуть ли не само же себя потом медленно перекинуло через
ветку. Оранжевый свет Хильдуса и апельсиновый купальник подкрасили Лянину
кожу червонными бликами. Губы, на которые Илья старался не смотреть,
налились вишневым.
Он молча раздернул молнию комбинезона, сбросил кеды.
И чуть не полетел в воду: коварная девица поймала момент, когда он скакал
на одной ноге, поддела ступней под лодыжку и толкнула плечом. Хорошо,
автоматизм мышц сработал у Ильи не до конца. Парируя, он успел с приседа
развернуться, пальцами свободной ноги подсек привставшую на носок Ляну и
продолжил вырыв ее вверх, через себя, резким перекатом подставленного
бедра. Но тут же опомнился. Вышел из наработанного боевого приема. И не
припечатал противника (противника! ха!) к земле, не замкнул в глухой замок
захваченные конечности, а завершил оборот, принял на грудь полет легкого
Ляниного тела и, броском над собой ослабив удар девушки о воду, вместе с
нею полого прянул в озеро...
- Капли будто увеличительные стеклышки, - говорила через четверть часа
Ляна, обирая горстью водяные дорожки с Илькиного плеча. - Попадут под луч
- и прожгут до костей. Не боишься?
- Не-а, - ответил Илья, шевеля лопатками. Он лежал на песке лицом вниз, и
ему было хорошо.
- Будешь весь в оранжевую крапинку, как божья коровка. - Девушка
посверлила тонким пальчиком вздувшийся бугор мышц. - А я накрою тебя вот
так, двумя ладошками, и спою: "Божья коровка, улети на небо. Там твои
детки кушают конфетки". Страшно?
- Не-а, - блаженно выдохнул в песок Илья.
О берег бился игрушечный прибой.
Вдруг разом замолкли птицы. Словно газированное, зашипело и заволновалось
озеро. Вода хлынула на поляну, с головой накрыла Илью, достала Ляне до
подмышек.
- Что за шутки? - вскричал Илья, приподнимаясь. И застыл в безмолвии.
Неведомая сила подхватывала песчинки, листья, мелких пичужек, насекомых,
закручивала в медленный смерч вокруг центра поляны. В том же направлении
протянули ветви деревья, наклонились кусты, потекла вставшая стеной вода.
Зашумело в ушах, жар бросился в лицо будто при внезапной перегрузке.
Держась за руки, Илья и Ляна вскочили - и остались под наклоном, потому
что хоть земля, на взгляд, и не сгорбилась, все же странным образом
накренилась под ногами, выгнулась невидимой чашей, стараясь объять смерч.
А по оси смерча на поляну беззвучно опускалась летающая тарелка. И чем
ниже опускалась, тем ощутимее делался крен земли...
Этот крен ощутил и Грегори Сотт, честно повернувший в противоположную от
парочки сторону. Ориентиром для путешествия Сотт наметил пушистый розовый
зонтик в вышине, на кончике прозрачной лианы. За Соттом увязалась
шестикрылая стрекоза-серафимка, похожая на спортивный значок планеристов.
Стрекоза зигзагами стригла воздух, отлетала, застывала, кидалась навстречу
и резко взмывала ввысь, ни разу не задев ни волосинки в растрепанной
Соттовой шевелюре. Рума по пути обегала кусты, вынюхивала лазы и норы,
отмечала на свой собачий манер приметные камешки. Время от времени
останавливалась и требовательным лаем гнала от хозяина нахальную серафимку.
В пышных кронах деревьев плели шалаши новоиспеченные семьи приматов. На
толстом, отставленном в сторону суку восседала молоденькая самочка, а
перед ней пыжился статный абориген в перламутровой брачной расцветке.
"Невеста" таращила глаза, кокетливо била в ладоши, дула вытянутыми
трубочкой губами. "Жених" горбил мускулы живота и рук, тряс плечами в
лазоревых эполетах, скалил ровные голубоватые зубы и скрипуче дудел. Сотт
уже знал, что брачную окраску приобретают весной все взрослые самцы, но
такую яркую и выразительную имеют лишь вступающие в совершеннолетие
перволюбы...
"Бииббью, бииббью, кох, кох", - квохтал, пританцовывая, ухажер.
- Чуешь, Рума? - восхитился Сотт, свистнув собаке. Ни самец, ни самка на
свист не прореагировали, а Рума насторожила уши и преданно поглядела на
Сотта. - Вот бы у кого нашему Ильюшке поучиться, а?
Именно в этот момент грунт под ногами начал вспучиваться с одного бока и
поворачивать тело в пространстве, как часовую стрелку по циферблату.
Возникло странное ощущение, что левая нога короче правой. Стрекозу со
всеми ее крыльями подхватило, поволокло и с маху вмазало в ствол. Рума
затряслась и жалобно завыла.
Грегори с трудом развернулся лицом под воображаемый уклон, медленно
поднял
голову. На деревья опускалось что-то крупное, круглое, похожее на шляпу с
лентами или коробку фруктового торта с развязанными тесемками. Сотт
мгновенно сообразил: вот оно, долгожданное рандеву с иным Разумом!
С неуклюжестью Пизанской башни, если бы ей вздумалось припустить по
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг