- У меня две сестры, - сказала Юта, будто раздумывая о чем-то. - у
Вертраны, конечно, скверный нрав, но она по-своему любит меня. И я
ее. А Май добрая и веселая, мне было бы одиноко, не будь у меня
сестер... Мне и так одиноко.
Она вдруг улыбнулась своим мыслям:
- А знаете, когда мне было лет десять, я умела подстрелить из рогатки
муху...
- Да? - удивился Арман. - А что такое рогатка?
Сладостно щурясь, Юта смотрела вдаль:
- Рогатка... Пажи, и поварята, и все детишки дворца ходили за мной
табуном, и не видели, какая я дурнушка, им было плевать...
- Ну, - протянул Арман в нерешительности, - не такая уж...
Принцесса усмехнулась:
- Вам-то зачем деликатничать? Из-за моего уродства много слез пролилось.
И моих, и чужих... Знаете, как бывает, когда ребятишки, повзрослев,
вдруг увидят во вчерашней предводительнице - посмешище?
- Не знаю, - сказал Арман со вздохом.
- И не надо, - согласилась Юта. И тут же, без перехода, спросила: - А
что такое промысел?
Арман смотрел, как рождаются над горизонтом облака, светлые, с округлыми
мягкими боками и плоской подошвой внизу.
- Что такое промысел? - голос Юты дрогнул.
- Это, - медленно ответил Арман, - то самое, чем так прославились
мои предки и в чем я совершенно не преуспел. Это древний обряд, связанный...
ты уверена, что действительно хочешь об этом узнать?
- Я уверена, - чуть слышно пробормотала Юта.
Арман разминал кисть правой руки пальцами левой....
- связанный с похищением и последующим пожиранием принцесс.
Юта не побледнела, не закричала и не закрыла глаза.
- Что ж, - сказала она после паузы, - чего-то в этом роде я ожидала.
- Действительно? - удивился Арман.
Красавцы-калидоны плавно кружили над гнездом, то и дело вяло покрикивая.
- Значит, - спросила Юта тихо, - и доблестный Сам-Ар, и сыновья
его, и Лир-Ир, и Нур-Ар, и Дир-Ар, и сын его Акк-Ар...
- Как ты запомнила? - удивился Арман....
- все они были людоедами? - прошептала Юта, не обращая на него
внимания.
Арман размял кисть правой руки и принялся за локоть.
- Людоедами... Какое... неудачное слово.
Юта не слышала его. На лице ее застыла маска не страха даже, а отвращения.
- Я разбирала их письмена... Я читала летопись их жизни... Они...
Я думала, они были могучие, славные... А они ели людей, к тому же женщин!
- Не женщин, а невинных девушек, - пробормотал Арман. - Принцесс.
Юта обернулась к нему, и глаза ее исполнены были горечи и гнева:
- И тот, кто написал на камне эти строки... "Я поднимаюсь к небесам,
и моя тень лежит в скалах, маленькая, как зрачок мышонка"... Это
написал людоед?
- Нет, - быстро сказал Арман. - Это я написал.
Она уставилась на него, позабыв закрыть рот.
- А я не людоед, Юта, - он сжал свой локоть до хруста, - я же сказал
тебе, что не преуспел в промысле... Потому я выродок, потому я ничтожество,
потому я себя презираю.
- Презираешь?! - от потрясения Юта перешла на "ты".
- Послушай, у всякого рода свои законы... Твои сородичи презирают
тебя, потому что ты некрасивая. Это считается изъяном. А мой изъян - в
другом... Я... Ну, когда я был юношей, то я... Мой дед мог перешибить
мне хребет одним ударом своего хвоста... Он... Я боялся его сильнее
смерти, но это... Послушай, что ты так в меня вперилась? Сам не знаю...
зачем тебе это... конечно, неинтересно.
Желая сгладить мучительную неловкость от своих нелепых слов, Арман
вдруг протянул руку и с силой зашвырнул в море обгоревший факел.
Этот совершенно неожиданный и, конечно же, не представляющий угрозы
жест исторг из ее груди крик, который по силе мог сравниться с
предсмертным.
Удобно устроившись перед надтреснутым зеркалом, они молча смотрели
на неторопливо сменяющие друг друга картины дворцовой жизни.
Сновали озабоченные горничные, прачки развешивали для просушки огромный
флаг с кошачьими мордами; на кухне дрались поварята, король
беседовал с генералами, пажи играли в камушки на заднем крыльце. Норовистое
зеркало то и дело ухитрялось втиснуть между вполне связными
сценками какую-то чепуху; особую слабость оно питало почему-то к домашним
животным и подолгу любовалось самыми разными подробностями из их
жизни.
Крестьянка доила корову; дрались собаки, ковыляла по обочине утка,
влача за собой целую вереницу утят. Потом мелькание, пестрая сумятица - и
вот уже королева Верхней Конты прогуливается по парку в сопровождении
фрейлины.
- Мама постарела, - тихо сказала Юта. Арман уловил в ее словах упрек
и нахмурился.
Поверхность зеркала снова подернулась рябью, потом пошла цветными
пятнами и, наконец, прояснилась. Юта воскликнула, оживившись:
- А это моя сестра Май!
Девчушка сидела в парке, на кромке фонтана с золотыми рыбками - как
раз там, где Юта так любила беседовать сама с собой.
Арман тоже узнал принцессу Май - до чего хороша она была тогда,
накануне карнавала, как шла ей шляпка с лодочкой! - и тяжело вздохнул.
- Она совсем на меня не похожа, - сказала Юта, - и хорошо. Правда?
Май пребывала в задумчивости. Рассеяно болтая рукой в воде и
распугивая рыбок, она, казалось, не видела при этом ни фонтана, ни
приближающуюся сестру Вертрану.
- Завтра устраивается купанье, - сказала Верта, подсаживаясь рядом
на кромку. - Поедешь?
Май вытащила руку из воды. По ее пальцам скатывались прозрачные
капли.
- Долго ты будешь всем показывать свое горе? - спросила Вертрана,
понизив голос. - Неужели ты думаешь, что мне не жа...
Изображение заколебалось, помутнело и растаяло, а на смену ему
после минутного мельтешенья пришло другое изображение - коровье стадо,
забредя по колено в мелкую речушку, неспешно шевелило челюстями да хлопало
хвостами по ребристым бокам.
- Та вторая - тоже твоя сестра? - спросил Арман.
Юта медленно кивнула.
Коровы не исчезали из зеркала минуты три; Юта смотрела мимо и думала
о своем.
Потом зеркало снова помутнело, и сквозь этот туман проступили понемногу
очертания птичьей клетки. В клетке вертелся крупный попугай,
зеленый с красным; попугай беспрестанно болтал на только ему понятном
языке, опасливо отодвигаясь от унизанной кольцами руки, которая норовила
просунуть между прутьями решетки тонкий, холеный палец....
- мна не по годам, - донесся из зеркала мужской голос, хоть рука,
несомненно, принадлежала молодой женщине.
Мелодично засмеялся другой, слишком знакомый Юте голос. Юта заерзала:
- Велите зеркалу показать что-нибудь другое.
- Ты уже говорила мне "ты", - усмехнулся Арман.
Юта залилась краской:
- Прикажи зеркалу...
Арман пожал плечами:
- Ты же знаешь, иногда ему совершенно невозможно приказывать.
Попугай в зеркале неистово раскачивался на жердочке.
- Тити - хороший, - нежно сказал голос принцессы Оливии. - Ну скажи:
Тити... Тити - хороший...
Попугай разразился птичьей бранью. Холеный палец отдернулся.
- Если ты хочешь знать мое мнение, папа... Успокойся, Тити... Если
ты хочешь знать мое мнение, то вся эта история с драконом, ну как тебе
сказать... Немного фальшивая. Я не удивилась бы, узнав, что похищение
Юты придумано для того, чтобы выдать бедняжку замуж. Ты ведь знаешь,
как ее родители переживали из-за того, что Юта обречена на вечное девичество?
Клетка качнулась. Попугай, наклонив увенчанную хохолком голову,
выкрикнул резким металлическим голосом:
- Церремонимейстер!
Унизанная перстнями рука тут же попыталась погладить попугая через
прутья клетки. Птичка в панике забила крыльями.
- Может быть, я немножко цинична, - вздохнул звонкий голосок Оливии, - дракон,
конечно, ужасен... Но, папа, чего не сделаешь ради
счастливого замужества? Юта уродлива, к сожалению, и помочь ей мог
только ореол жертвы. Предполагалось, что кто-нибудь попробует ее "освободить",
если это слово тут уместно. Увы... Теперь, я думаю, Юта придет
домой сама, в лохмотьях, и заявит, что ей удалось бежать... Бедняжка.
- Осторожно, - обеспокоенно проговорил мужчина, - Тити клюнет тебя
в палец.
Оливия звонко хохотнула. Потом продолжала серьезно:
- Нет, правда, как тебе эта версия - сватовства с помощью дракона?
- Трудно сказать, - неуверенно протянул мужской голос. - Дракон-то
не игрушечный?
- Не знаю, не знаю... Может быть, наемный?
Оглушительно заверещал Тити.
- Мне всегда было жаль Юту, - сказала Оливия. - Но до тех пор, пока
она не открывала рот. Если уж ты уродлива, стоит хоть вежливости научиться!
Девушку украша...
Зеркало замигало, вспыхнуло и тут же, без перехода, показало поросенка
с хвостом-пружинкой, взбирающегося на кучу отбросов.
Арман молчал. Юта улыбалась, но от этой улыбки у нее болели губы:
- Каково?
- Кто это? - тихо спросил Арман.
- Соседская принцесса... Вот бы кого тебе похитить - от рыцарей бы
отбоя не было.
Поросенок деловито копался рыльцем в мусорной куче.
- А идея у нее неплохая, - сказала Юта как могла весело. - Ты бы
хотел работать свахой?
Арман посмотрел на нее невидящим взглядом. Юта забавлялась изо
всех сил:
- Если по две принцессы в месяц, но можно и три... Ладно, если
две, то это двадцать четыре свадьбы в год! А если похищать сразу
нескольких...
Она осеклась, не сводя глаз с зеркала. В зеркале был принц Остин.
Он медленно ехал на лошади темной масти, и лошадь горестно опускала
голову, потому что принц то и дело отпускал поводья.
Дорога - незнакомая Юте, посреди леса проложенная тропа - была
пустынна. Принц ехал один, угрюмый и мрачный, с непривычными вертикальными
складками над переносицей. Вот Остин глубоко вздохнул и поднял голову,
Юте показалось, что глаза их встретились, и она едва удержалась,
чтобы не окликнуть его. В ту же секунду зеркало помутилось на миг, что-бы
тут же показать петуха, подминающего под себя курицу.
- Друг? - быстро спросил Арман.
Юта промолчала.
- Кто он тебе? А, Юта?
- Да никто, - буркнула она нехотя. - Это принц страны Контестарии
по имени Остин.
- Принц, - Арман встал. - Как он к тебе относится?
Юта подняла на него измученные глаза:
- Какая разница, Арман?
Он расхаживал по комнате:
- Принц... Он не трус, надеюсь?
Тогда Юта тоже встала:
- Прекрати. Остин не будет освободителем. Я не позволю тебе дышать
на него огнем! Раньше, чем ты успеешь сделать Остину какую-то гадость,
я кинусь с башни, понятно?!
Она почти не повышала голос, но Арман, пораженный столь неожиданным
и бесстрашным напором, смутился:
- Ерунда какая... Да не собираюсь я обижать этого твоего парня, ну
что ты!
- Он такой же мой, как и твой, - гордо провозгласила Юта.
Старинный музыкальный инструмент звучал величественно и сурово.
Юта искала все новые и новые аккорды, Арман же не решался прикоснуться
к хрустальным ободкам из суеверного страха, что у него ничего не получится.
- Может быть, ты умеешь петь? - насмешливо поинтересовалась принцесса.
Арман по своему обыкновению выдернул из затылка волосок:
- Только над морем. Под завывания ветра.
э * *
Почувствовав себя немного увереннее, Юта первым делом стянула у
Армана связку ключей.
Если бы ее спросили, зачем - она, пожалуй, не смогла бы ответить.
Ключи хранились в заросшем паутиной углу Армановой комнаты, справа от
входа. Что ими можно отпереть и с какой целью - было совершенно непонятно,
но как раз это обстоятельство, быть может, и подстегнуло негодницу-ту.
Арман ключами не пользовался, и пропажу заметил поначалу
только паук, которому не на что стало крепить свою сеть.
У Юты по-прежнему было много свободного времени - Арман повадился
летать в сторону людских поселений, где старался всячески напомнить о
себе - поджигал деревья, ревел, кружил над обезумевшими от ужаса поселками.
Таким образом он надеялся растормошить местных храбрецов, хотя
пока что получалось наоборот - витязи, напуганные, боялись даже подумать
о схватке с огнедышащим ящером.
Юта не знала о похождениях Армана - возвращаясь каждый раз обессиленным
и злым, он не открывал ей подлинную цель своих полетов. Предоставленная
сама себе, принцесса занялась исследованием запертых ком-нат.
Висячие замки изрядно заржавели, и ключи, как не чистила их Юта
камушками и песком, не становились от этого новее. Ключей было много,
и почти все размером с набольшую кочергу. Насаженные на стальное кольцо
и похожие от этого на неопрятную железную бороду, они были ужасно
тяжелыми и неудобными в обращении, а ведь надо было еще догадаться, какой
замок каким ключом отпирается!
По вечерам она прятала от Армана руки. Горгулья, это вряд ли были
руки принцессы - все в царапинах и несмывающихся пятнах, с обломанными
ногтями и ободранными костяшками пальцев!
И вот в один прекрасный день - а с утра он вовсе не казался таким
уж прекрасным, было пасмурно и Юта чуть не повздорила с Арманом из-за
какой-то мелочи - в один прекрасный день увесистый замок, сотни лет украшавший
собой неприметную дверцу в одном из боковых переходов, щелкнул.
Юта не поверила бы ушам, если бы сразу вслед за первым щелчком не
послышался второй и ключ в ее натруженной руке не повернулся бы на два
оборота.
Десять тысяч горгулий! Дужка замка помедлила и отвалилась, как отваливается
пуговица от добротного на вид, но ветхого камзола. Массивное
тело замка грохнуло на каменный пол, и попади оно на ногу Юте - принцесса
охромела бы до конца дней своих.
Грохот падения долго гулял по коридорам, прыгая от стены к стене;
у Юты не было времени его слушать. Сколько раз за все дни, проведенные
в жилище Армана, ей приходилось открывать двери, и каждый раз она испытывала
при этом ни с чем не сравнимое чувство победы. Сейчас это
чувство было даже острее, нежели тогда, когда ей удалось выбраться из
башни.
Замок упал, но дверь не спешила открываться. Юта подумала, не произнести
ли заклинание, но до этого не дошло - поддавшись толчку, дверь
качнулась вовнутрь, и Юту окатила волна тяжелого, застоявшегося воздуха.
Принцесса струхнула - раньше ей как-то не приходила в голову
мысль, что находки ее в столь странных и запрещенных местах могут оказаться
не столько забавными, сколько ужасными. Некоторое время она раздумывала,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг