Коммерческое использование данного произведения возможно ТОЛЬКО при
условии согласования с автором.
Контактный телефон (044)450-08-64.
E-mail: yanadubynianska@yahoo.com
Яна Дубинянская
"КАРФАГЕН"
- Карфаген должен быть разрушен!
Белые пенные буруны выходили из-под винта и, подпрыгивая, маленькими
фонтанчиками, сбегали на гладкую, словно стеклянную поверхность
темно-зеленой пологой волны. Эмми чуть наклонилась вперед, крепко, до
белых косточек вцепившись в перекладину кормы. Пенный след уходил в
невообразимую даль, и над ним неподвижно висела в воздухе одинокая чайка.
Торжественно произнеся слова римского оратора, Жанно возложил смуглую
мускулистую ногу в подвернутой до колена штанине на изгиб яркого
спасательного круга с белой надписью "Карфаген". Он бросил школу три года
назад и не помнил этой цитаты по-латыни. Эмми обернулась, ветер отогнул
белые кружева ее высокого капора, залепив пол-лица, и она отпустила борт,
чтобы отвести их худенькими пальцами. Со слабой улыбкой она приняла шутку:
- Что ты, не надо!
Жанно описал взглядом широкую дугу от правого до левого борта корабля.
- "Карфаген" ведь не очень большой, - поделился он своими наблюдениями. -
Я слышал, после "Титаника" кораблей-гигантов больше не строят. Как будто
судну надо обязательно быть огромным, чтобы затонуть.
- Жан!
Прозрачные серые глаза Эмми широо раскрылись. А уголки тонких губ
задрожали. Жанно прикусил язык. Ну вот, снова он ее испугал и обидел. Она
стояла у кормы, такая тоненькая и белая на тяжелом зелено-синем фоне,
ниспадающее кружевное платье маскировало ее нескладную, слишком высокую
подростковую фигурку, и Жанно опять ощутил себя малорослым, неловким,
оборванным, безбилетным, совершенно чужим на все-таки очень большом
парадном корабле под названием "Карфаген".
Сейчас палуба почему-то была пустынна. То ли дело утром, когда "Карфаген"
отчаливал, и Жанно вместе со всеми махал удаляющейся разноцветной толпе на
берегу, в которой в любой момент мог появиться его отец со старшими
братьями и, чего доброго, парой жандармов - как это было в прошлый раз,
когда он устроился юнгой на торговую шхуну и был перехвачен в первом же
порту. Но отец опоздал, и свободный пятнадцатилетний Жанно отправился в
Америку на поиски счастья, затерявшись среди девяти сотен пассажиров
"Карфагена", одержимых в своем большинстве той же идеей. Даже Эмми. Эмми,
которая, к его глубокому изумлению, путешествовала третьим классом и была
дочерью школьного учителя, радикальных убеждений которого не разделяла эта
насквозь прогнившая Европа. Эмми, четырнадцатилетняя девчонка, близкая и
понятная, как его родные сестры, и в один момент превращавшаяся в
неприступную леди, изысканно-утонченную принцессу - эти внезапные и
непостижимые метаморфозы совершенно сбивали с толку.
Жанно был смуглый, крепкий и мускулистый, хотя по-юношески тонкокостный и
не очень высокий - не меньше получаса он прикидывал, не окажется ли Эмми в
своем капоре выше него. Но их знакомство, задуманное сначало как месть
двадцатилетней, высоченной и глупой, как пробка, дочери сельского
священника, вдруг обернулось такой веселой и неожиданной дружбой, что
подобные мелочи враз утратили всякое значение. Подумать только -
каких-нибудь несколько часов назад.
Плоский камушек, выуженный Жанно из кармана, несколько раз подпрыгнул на
волне и исчез в пенных разводах. Но на Эмми это не произвело впечатления,
искусство Жанно оценил только замурзанный шестилетний карапуз, который
восхищенно выдохнул:
- Ух-ты! - и солидно добавил после паузы, постучав по спасательному кругу:
- А когда будем тонуть, я за это ка-ак уцеплюсь!
- Дурак, - спокойно сказал ему Жанно. Обиженный ребенок засеменил дальше
по палубе, а Эмми так и не подняла головы. Громко захохотала чайка, и
Жанно, вспомнив свое недолгое, но славное морское прошлое, принялся
перечислять приметы, связанные с повадками этой птицы и исключительно
важные для моряка.
Минут десять Эмми слушала его молча, потом вдруг вскинула голову и заявила
безаппеляционно:
- Все это совершенно ненаучно.
В ее глазах еще прыгали пенные бурунчики, и она снова была прежней,
жизнерадостной и понятной. Короткая перепалка кончилась полным поражением
Жанно, не посмевшего поднять голос на неоспоримый авторитет Эмминого отца,
и вскоре они опять со смехом бегали по палубе. В прятках Жанно взял реванш
- правда, только до тех пор, пока Эмми не сняла свой капор. После этого
она спряталась настолько основательно, что он разыскивал ее чуть ли не
час, заглянув и в машинное отделение, и на верхнюю палубу первого класса.
Тут он вроде бы увидел ее - Эмми величаво удалялась под руку с каким-то
джентльменом во фраке - и, подбежав, дотронулся до ее плеча. Она
обернулась - конечно же, это была совсем другая женщина. Щеки Жанно
окрасились темно-кирпичным цветом, он забормотал бессвязные извинения.
Незнакомка чуть заметно улыбнулась и тонкой холодной рукой взлохматила его
волосы.
- Какой дерзкий мальчик, - обронила она, глядя на своего спутника. Голос у
нее был низкий и почти не окрашенный эмоциями.
- Да, и обратите внимание на шлюпки, - тот, казалось, вообще не заметил
Жанно, - в случае аварии судна система блоков...
Они прошли дальше, а Жанно спустился вниз. Эмми действительно нигде не
было, наверное, ей надоело его ждать, и она пошла к своим. Уже сгущались
сумерки, становилось прохладно и сыро, на нижней палубе "Карфагена"
остались только те пассажиры, которые должны были сойти в Португалии и
потому не имели закрепленных мест внутри. В их толпу и удалось затесаться
при посадке Жанно, хотя теперь он с удивлением заметил, что их не так уж
много. Что ж, тем легче будет потеряться среди большинства, уплывающего в
Америку. Неподалеку от Жанно расположилась на ужин цыганская семья, один
из цыганчат показал ему язык - это был тот самый обиженный им карапуз.
Жанно вздохнул, тоже развязал котомку, достал ломоть хлеба и кусок
домашнего сыра. Над палубой с хохотом носились чайки, одна из них совсем
обнаглела и норовила вырвать хлеб из рук. Чайки останутся здесь, в Старом
Свете, и цыгане останутся. А "Карфаген" вместе с Жанно и Эмми завтра уйдет
в Америку.
* * *
Жанно проснулся. Скорее от нервного возбуждения, чем от холода - уж он-то
привык спать и на чердаке, и в сыром стогу сена, и в лесу под открытым
небом. Палуба "Карфагена" слегка подрагивала, бриз обдавал лицо не только
влажной прохладой, но и сложным, пьянящим, необъяснимым запахом, с черного
неба смотрели огромные звезды. А у борта, чуть наклонившись вперед тонкой
белой фигуркой, стояла Эмми. Жанно удивился и слегка приподнялся на локте.
Некоторое время с чуть замедленной после сна реакцией он соображал,
насколько ей должно быть холодно в ее батистовом платье, почему она не
спит и куда смотрит отец, и только потом собрался, наконец, ее окликнуть.
- Становится довольно свежо, - произнесла она.
Жанно осекся. Это была не Эмми, а та аристократическая дама, которую он
видел днем на палубе первого класса. Она чуть повернулась - тонкий профиль
обозначился на черном поблескивающем фоне слившихся неба и моря - высокая,
надменная, совсем непохожая на Эмми. Пепельные в звездном свете волосы
спадали на лицо массой вьющихся прядей. Разве ж у Эмми такие волосы?
Из темноты послышался мужской голос - Жанно не мог со своего места
разглядеть мужчину, но отметил, что это не ее вчерашний спутник.
- Вы правы, Леони. Я был бы не против как можно скорее вернуться в каюту.
К тому же, эта нижняя палуба, этот запах...
- Не чувствую никакого запаха, - эмоций в ее голосе по-прежнему не было,
только их неуловимые тени, сейчас - тень королевского холода. - К тому же,
это вы боитесь подслушивания. Я - нет. Люди везде одинаковы.
Она помолчала, наклонившись ниже над бортом - Жанно уже не видел ее
профиля, только массу волос - потом выпрямилась и продолжила:
- Вы не прислушивались, о чем разговаривают между собой пассажиры? Иногда
забавно послушать. О шлюпках, плотах, спасательных жилетах. После
"Титаника" все просто бредят кораблекрушением. Такое чувство, что все они
- от первого класса до этой палубы - поднялись на борт "Карфагена" только
для того, чтобы испытать это.
- Кораблекрушение - это совсем другое, - произнес мужчина, и женщина,
уловив мечтательные нотки в его голосе, рассмеялась беззвучной тенью смеха.
- Как, и вы тоже? Конечно же, романтика, острые ощущения. Вы - один из
немногих спасшихся. Все - одни из немногих. А "Карфаген" должен быть
разрушен.
- Леони, нас могут услышать.
Она устало махнула рукой.
- Это просто латинская цитата. И вообще, мне кажется, нам больше не о чем
говорить. Если, конечно, вы уже успокоились.
В голосе мужчины отчетливо прозвучало раздражение.
- Я совершенно спокоен.
* * *
Слабый бриз чуть охлаждал воздух, создавая иллюзию утренней свежести, но
небо уже сейчас было почти белое, знойное, перекаленное. В порту сновали
взад-вперед матросы, обнаженные по пояс, загорелые, пыльные. Винты
"Карфагена" в последний раз взвыли, взбивая грязно-белые буруны, и
огромный корабль замолчал. Пришвартовавшись к берегу. Трап еще не
спустили, но пестрая толпа с нижней палубы уже сгрудилась у левого борта.
Жанно зевнул и потянулся, сцепив руки замком на спине. Он только что
проснулся и, присев на канатную бухту, лениво разглядывал португальский
берег, корабли в пропыленном порту, узкие улочки вдали и разношерстное
столпотворение пассажиров, готовящихся покинуть палубу "Карфагена". Ночной
разговор казался каким-то далеким, не стоящим внимания, наполовину
придуманным. Про себя Жанно решил все-таки пересказать его отцу Эмми, но
семья учителя, вероятно, еще спала. А воздух с каждой минутой становился
все более жарким, над палубой он уже начал колебаться, искажая силуэты
предметов, до некоторых металлических частей уже нельзя было дотронуться.
Наконец подали трап, и, растолкав остальных пассажиров, двое цыганчат
первыми спрыгнули на берег. Жанно машинально проследил за ними взглядом -
и тут увидел полицию.
Четверо полицейских стояли чуть в стороне от трапа, пропуская толпу, они
явно собирались подняться на борт. Жанно напрягся, привстал, снова сел,
потом поднялся и неосознанно шагнул вперед, смешиваясь с толпой. Нет, для
отца это было бы слишком - все-таки заграница. Но, так или иначе, эти
полицейские могли проверить билеты у всех на борту, может быть им как раз
и поручили определить, нет ли на "Карфагене" зайцев. Спрятаться где-нибудь
на корабле? Жанно взглянул назад, потом на полицейских, потом снова на
пространство горячей палубы. Если сейчас пересечь его, отделившись от
общей массы, они непременно заметят. И будут искать уже конкретно его.
Сырая рубашка облепила спину, Жанно машинально расстегнул ворот, стараясь
сохранять спокойствие, но на самом деле уже безнадежно поддавшись панике.
Толпа увлекала его все ближе к трапу, перед глазами мелькали цыганские
платки и потные затылки, а полицейские внизу о чем-то переговаривались -
черт его знает, а вдруг это действительно отец...
- Жан!
Он вздрогнул и улыбнулся. Легкая, белая, Эмми уже пробежалась по палубе
и, вытянув вперед руки, коснулась по инерции его плеч. Ее большущие глаза
смеялись, превратившись в щелочки, и вся она была веселая, свежая,
утренняя.
- Ты хочешь сойти, да? Я с тобой! Папа сказал, мы стоим здесь два часа. Я
никогда не была в Португалии!
Она взяла его за руку обеими прохладными ручками, затянутыми в кружевные
митенки. Жанно покосился на полицейских и вдруг весело, лукаво усмехнулся.
Через пять минут они уже спускались по трапу, и Эмми аристократически
оперлась на руку матроса, двумя пальчиками другой руки придерживая подол
платья. Полицейские посторонились, уступая ей дорогу, а потом ступили на
трап, едва разминувшись с Жанно, спрыгнувшим на пыльную эстакаду.
Жанно не смог удержаться - он обернулся и показал им язык.
* * *
- За авиацией будущее, - сказал мужчина. - Через пару лет я смогу пересечь
океан вчетверо быстрее, чем ваш "Карфаген".
- А мой отец не верит в авиацию, - ответила Эмми. - Он говорит, что
приложение человеческого разума должно быть целесообразным. Зачем
противодействовать силам природы, если можно использовать их в своих
интересах.
Она отпила большой глоток хереса, и ее распахнутые глаза еще сильнее
заблестели в полумраке. Она повернула голову - без капора, с распущенными
волосами - и ее белый профиль обозначился на фоне темного, смуглого,
морщинистого лица авиатора.
Они сидели втроем в маленькой полуподвальной таверне, здесь было
прохладно и сыро, воздух чуть-чуть отдавал запахом погреба и грибов. Когда
они только спустились сюда, это было настоящим наслаждением - после
совершенно немыслимой изматывающей жары, после этого садистски-вездесущего
солнца, проникающего в любую тень. Но теперь ощущение зноя забылось, Жанно
чувствовал, как по его спине, облепленной потной рубашкой, то и дело
пробегает дрожь. На стене, прямо над головой авиатора, висела связка
морщинистых стручков красного перца, и Жанно машинально пересчитывал их
справа налево и наоборот. А что делать - участвовать в умном разговоре у
него не получалось, он уже и стараться перестал.
Чуть склонив голову набок, Эмми внимательно слушала своего собеседника,
увлеченно раскрывающего перед ней преимущества и горизонты авиации. Его
звали Кристобаль, он был высокий, худой и немыслимо старый - никак не
меньше сорока. Они познакомились час назад на знойной набережной, когда
Эмми, обмахиваясь капором, громко заявила, что хочет пить. Жанно,
прищурившись, посмотрел в сторону "Карфагена" - интересно, там ли еще
полиция? - как вдруг неизвестно откуда возник этот Кристобаль и спросил,
не с того ли они судна и как оно называется. Название ему почему-то очень
понравилось, он несколько раз повторил с гортанным акцентом: "Карфаген"...
А потом он пригласил их в таверну и угостил хересом, который Жанно,
отчаянно рисуясь, выпил одним глотком. Теперь голова слегка кружилась,
руки плохо слушались и, что самое обидное, серьезно клонило в сон. Хотя
пьян Жанно не был, нет, то ли дело дома, когда он на свадьбе опрокинул
подряд две кружки самогона - а дочка священника даже не обернулась.
Эмми тоже не оборачивалась.
- Который час? - спросила она не у Жанно, а у Кристобаля. Тот привстал -
узкий, угловатый - и прищурил совершенно черные, словно и без зрачков,
глаза.
- Половина, - начал он, вглядываясь в огромные часы с маятником на
противоположной стене, - черт возьми!
Жанно обернулся и, всмотревшись в полумрак, тоже разглядел неподвижность
большого маятника.
А летчик Кристобаль уже вынул из кармана брегет на цепочке, бросил на
стол горсть монет, подал Эмми капор и, взяв ее за руку, крикнул от дверей:
- Быстрее, парень! Через две минуты ваш "Карфаген"...
...- Папа!!! - отчаянно крикнула Эмми, и ее тонкий маленький голос
потерялся в знойном воздухе. На щеку Жанно сползла со лба крупная капля
пота, он слизнул ее, теплую и горько-соленую. А темно-синяя полоса между
причалом и бортом неумолимо увеличивалась, и вот это уже не назвать
полосой - просто часть океана, бескрайнего океана, в который уходил
огромный белый "Карфаген".
Эмми громко всхлипнула, завязки капора выскользнули из ее руки, и,
подхваченный неощутимым бризом, маленький кружевной кораблик тоже поплыл
по ярко-синей воде.
* * *
- Мы обязательно что-нибудь придумаем, - сказал Кристобаль.
Жанно его ненавидел. За то. Что это на его плече плакала в порту
несчастная, беззащитная Эмми. За то, что это из-за него Америка снова
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг