с Шеффилдом въехать в рай. Как считаешь?
Я никак не считал и честно в этом признался.
- По-моему, ерунда, Васильевич. Ну, двести, ну, сто лет
назад я бы еще понял. А теперь - нет. Люди не те, чтобы
красть славу. Да и как-то все уж очень по-книжному... Злодеи,
вампиры, похитители детей и вечной славы... Нет, народ не
обманешь. Слава принадлежит нашим друзьям, а они согласны
уступить ее нам. В равных долях... И все эти ирландцы -
напрасный труд.
- Думаешь? - Спиридонов недобро усмехнулся. - Ладно,
мотивы, мы еще обсудим. А люда - люди все те же. И мотивы те
же: слава, власть, матчасть и бабы. Вот когда мы научимся
комплектовать личность всеми необходимыми ингридиентами,
тогда будет разговор. А пока... Вон смотри, какой Сомов
положительный. Не грубит, сидит спокойно, рассуждает трезво
и в личной жизни никаких перегибов. Потому что ингридиентов
в нем на двоих. А вот Калуца - нет. Неправильно
скомплектован. Почему? Да потому, что сам себя комплектовал
в корыстных целях. И вот вам результат!
Сомов с Калуцей переглянулись, потом уставились на
Сдиридонова и вдруг начали хохотать. Смех у них получился
геометрический. В том смысле, что нарастал в геометрической
прогрессии. Хохотали они старательно и до упаду, а глядя на
них, и мы со Спиридоновым тоже подлили масла в огонь
всеобщего веселья. Кончилось тем, что в кабинет заглянула
Сима - секретарь и дочь Калуцы - и спросила, не надо ли
открыть окно. Зто вызвало новый прилив хохота. Калуца,
впрочем, уже не смеялся, он просто всхлипывал и стонал.
Первым пришел в себя Сомов. Он мотнул головой, глубоко
вздохнул и отвернулся. Мы с Калуцей тоже кое-как управились
с приступом, а вот Спиридонов еще минуты две корчился в
кресле.
Наконец, и он взял себя в руки.
- Ну, однако же.., - произнес он, растирая грудь. - Что
это мы развеселились?
- Да так что-то.., - сказал Калуца, - видимо атмосфера
сгустилась. Воды не хотите?
- Давай воды! - Спиридонов выпрыгнув из кресла и не
дожидаясь, пока Калуца развернется, налил себе стакан из
графина и залпом выпил. - Ф-у! Хорошо-то как!
Сомов тоже выпил водички и налил Калуце. Я стоял
последним в очереди, и мне досталось только полстакана.
- Морской закон, - сказал Спиридонов назидательно, -
первым нальешь - первым выпьешь. По-моему, Гиря, они нас тут
гипнотизируют. Как считаешь?
- Определенно, - подтвердил я.
- Внушают всякие мысли, а потом смеются. Надо держать ухо
востро! А то мы на этом деле приобретем квалификацию
клоунов, и нас отправят в цирк курей смешить. У тебя вопросы
еще есть?
- Так, пустяки.
- Тогда я начинаю констатировать, а ты пиши в протокол.
Лично мне в этой истории непонятны два момента. Первый: с
каких щей "Вавилов" взорвался? И не подстроил ли это
кто-нибудь специально? А второй - что теперь делать? Ну,
второй вопрос мы обсудим отдельно. Я так понимаю, что надо
перехватывать "Вавилов" и разбираться на месте. Только
непонятно, под какой вывеской... Но вывеску мы придумаем.
Как считаешь?
- Надо бы, Василий Васильевич, - сказал Калуца жалобно. -
А то ведь, ну сколько же можно!..
- Тогда на сегодня все, - заключил Спиридонов. - Смех -
смехом, а шутки в сторону... Когда там стратоплан?
- Как, вы уже нас покидаете? - удивился Сомов. - Мы-то
надеялись...
- Да, - подтвердил Калуца, - мы хотели вас пригласить в
лабораторию, показать оборудование. Ребята просили на
Спиридонова посмотреть.
- Что я слон что-ли, на меня смотреть, - обиделся
Спиридонов. - Делом надо заниматься, а не Спиридоновых
рассматривать.
- Ну так и я о том же. У нас тут одни разговоры, а там
можно попробовать подключиться, посмотреть, какие у кого
мысли в голове...
- Как это - мысли? - Спиридонов с опаской глянул на
Калуцу. - Мозги что ли просвечивать?
- Да нет, вообще...
- Я вам дам "вообще"! Ишь чего захотели!.. Ладно, пошли,
только чтобы никаких этих ваших штучек. Нет у меня мыслей и
все тут. Ну, может одна-две завалялись, - Спиридонов хитро
ухмыльнулся. - Гирю вон просвечивайте - у него вся голова
мыслями забита и все мысли на роже... То есть, я хотел
сказать, на лице написаны. А точнее - налицо. Это, прошу
заметить, каламбур...
Сомов в лабораторию не пошел, сославшись на дела.
Мы долго шли по каким-то коридорам, спустились в лифте,
опять шли, и в конце концов оказались перед той самой
дверью, где я когда-то беседовал с двумя близнецами.
В комнате никого не было. Калуца церемонно усадил
Спиридонова в кресло, после чего исчез. Появился он довольно
скоро с целой ордой молодых людей, которые немедленно начали
щелкать всякими тумблерами, тыкать на кнопки и давать друг
другу советы, исподтишка рассматривая Спиридонова. Тот сидел
как на иголках, озираясь и вертя головой из стороны в
сторону.
- Придется потерпеть, Василий Васильевич, Аппаратура
прогревается. - сказал Калуца. - Вон, кстати, тот знаменитый
"колпак" - хотите примерить?
- Еще чего... А размер подойдет?
- Не налезет - другой подберем...
Я наблюдал за шефом и потихоньку умирал со смеху.
Спиридонов, судя по всему, был заинтригован до полусмерти,
ему было лестно всеобщее внимание, но в то же время боязно,
как бы с ним, не дай Бог, чего не сотворили. Потому что эти
умники - от них всего можно ожидать... Ситуацию я обозначил
в протоколе так: клиент дозревает. Это для Сюняева. А для
себя: Полкан в столярной мастерской, где ему делают будку.
Масса людей. Будки не видно. Куча стружек. Какие-то
железки и деревяшки. Все кругом урчит и вертится. Стоять
нельзя - придавят, а двигаться тоже нельзя - спотыкаются.
Воняет, какой-то дрянью, но где-то определенно есть
колбаса...
А где будка-то?!
Наконец, Калуца решил, что аппаратура прогрелась, а
клиент дозрел. Он подступился к Спиридонову с "колпаком" и
поинтересовался:
- Так что, Василий Васильевич, будем надевать или как?
Спиридонову, судя по всему, надевать "колпак" не
хотелось, но не хотелось и ударить в грязь лицом. Молодежь
по сторонам перебрасывалась замечаниями, и я даже явственно
услышал: "Что, тот самый Спиридонов?" - "Тот, тот -
успокойся." - "А что его Калуца пасет?" - "Он же от ГУКа, а
они грозятся открыть зеленую улицу. Вот Калуца и извивается."
Если это не была обещанная слава, то что же тогда? И
Спиридонов, должно быть, понимал, что большего ожидать
опрометчиво - надо брать то, что есть.
- Давай, - сказал он вальяжно, но тут же добавил с
опаской: - А оно того... Током не шваркнет?
- Нет, нет. Безопасность гарантирую, - заверил Калуца. -
только и вы уж того... Думайте о чем-нибудь приличном. А то
молодежь - языки, что твое помело.
- Не учи ученого, - буркнул Спиридонов и, надев колпак,
повертел головой.
- Не жмет? - обеспокоенно поинтересовался Калуца. -
Многие жалуются...
- Головастые не в меру, вот и жалуются...
- Если на уши сползет - предупредите.
- А что?
- Так, ничего. Предупредите и все.
- Ладно, давай включай.
- Уже включил.
- Как уже? Предупреждать надо!
- Что-нибудь чувствуете?
- Ни хрена не чувствую. Где мысли-то?
- А вон, смотрите на экран... Джордж, отойди, мешаешь.
- Где?
- Да вон же, на экране.
- Вот эти кривульки? А чего они такие кривые?
- Как думаете, такие и кривульки.
- Как умею, так и думаю... И о чем я сейчас думаю?
- Так, с виду ни о чем. Но вот эта компонента... Не
нравится мне она...
Калуца принял озабоченный вид и, подойдя к стойке с
аппаратурой, затеял какие-то сложные манипуляции с ручками и
переключателями.
- Так, - сказал он самому себе, но достаточно громко,
чтобы услышал Спиридонов, - Пока все нормально. Будем
увеличивать усиление... Отфильтруем детство и юность,
административные порывы оставим, а всякие там самомнения и
вожделения - долой... Вот так! Очень хорошо!
- Что ты там бормочешь? - возбудился Спиридонов. - Ты мне
говори, что надо, а я уж как-нибудь...
- Да вы не волнуйтесь, Василий Васильевич, все будет
хорошо.
- Я и не волнуюсь. Сижу, как сидел.
- Волнуетесь. Вон и амплитуда выбросов возросла.
- Где возросла?
- Да вон же, на экране.
- Ничего не вижу. Было что попало и теперь что попало.
- Это для вас что попало. А для нас ваши мысли - открытая
книга. Вот видите - это частота старческого маразма. А вон
на том экране - в углу - спектр. И спектр этот просто
убивает...
- Слушай, Калуца, что ты меня дурачишь? - наконец
сообразил Спиридонов. - Старческий маразм... Ты давай
работай! Устроил тут цирк...
- Так не мешайте. Сидите себе спокойно, думайте о своих
делах.
Спиридонову, видимо, надоело это препирательство и он
уставился на меня.
- Что, Васильевич, попался на кукан, - спросил я ехидно.
- Прорвемся! - ответил он независимо.
Молодцы Калуцы, между тем, разбрелись по лаборатории и
занялись какими-то своими делами, не обращая на нас никакого
внимания. Именно так я себе и представлял атмосферу научного
поиска.
Спиридонов затосковал, еще некоторое время осовело
таращился по сторонам, а потом словно бы задремал, прикрыв
глаза. Я терпеливо ждал, чем закончится представление.
Закончилось оно банально. Калуца установил, что Спиридонов
спит.
- М-мда, - произнес он. - Редкий экземпляр. Спит как
сурок, несмотря на то, что сигналы играют зорю... Ну, пусть
спит... Владислав, попробуйте обработать и выдайте ИПП-карту.
Один из молодцев кивнул, а Калуца подошел ко мне.
- Как впечатления? - поинтересовался он.
- Приятные, - отозвался я. - Только не очень понятно, что
все это значит? Ведь не читаете же вы, в самом деле, мысли
Василия Васильевича. Это было бы не совсем тактично.
- Нет, конечно. Хотя впечатление возникает, не правда ли?
- Возникает целая гамма впечатлений, - оказал я просто
для того, чтобы поддержать разговор.
- Хорошо, я объясню, что мы делаем. Согласитесь, Василий
Васильевич - личность неординарная, и я в процессе общения
уже успел кое-что узнать относительно его характера,
интеллекта, стиля поведения и прочих, так сказать,
типологических признаков. Если к ним присовокупить
физиологические, в частности, спектр биоритмов, разные
там.., ну, в общем то, что я называю портретом
индивидуального биополя, то можно будет внести Василия
Васильевича в список лиц, частично доступных моему
пониманию. А если сопоставить эмоции и характерные изменения
биопотенциалов, то можно делать различные выводы и разного
рода прогнозы. Но самое главное, в дальнейшем, если наш
уважаемый Васильевич пожелает, я смогу подобрать параметры
канала и связаться с ним на подсознательном уровне.
- Ага, - сказал я. - То есть именно так, как вы это
делали на "Вавилове"?
- Примерно, - сказал Калуца рассеянно. - Но это, если он
пожелает.
- А это не может рассматриваться как попытка давления на
следственные органы?
- Может наверное - откуда я знаю... Меня, однако, это не
очень волнует. Если заранее остерегаться всех возможных
обвинений, то лучше всего ничего не делать вообще.
- Ясно, - произнес я, соображая, что бы еще такое
спросить.
- Давайте говорить серьезно, - предложил Калуца. - Чего
все, собственно, боятся? Мне это непонятно. Уверяю вас, в
данный момент Василий Васильевич не подвергается абсолютно
никаким внешним воздействиям.
- Еще бы - спит как младенец!
- Это мы его подстимулировали. Для успокоения, разгрузки
нервной системы и снятия стрессовых последствий от наших
эмоциональных бесед. Да, видать, переборщили... Объясните,
почему увидев на голове вот этот "колпак", люди шарахаются и
воображают невесть что? Неужели все полагают, что это так
просто изменить параметры личности? Что для этого достаточно
шарахнуть током в висок? Уверяю вас, пока личность сама не
пожелает измениться, переварив какую-либо информацию, ничего
вы с ней не сделаете. Природа шлифовала разум миллиарды лет,
а вы почему-то считаете, что стоит только ударить кувалдой
по голове, и перед вами другая личность. Все, что в живом
существе связано с переработкой информации, снабжено
природой защитным механизмом такой силы, что преодолеть его
в лоб практически невозможно. А личность - это
информационный портрет живого существа. Попробуйте заставить
кошку нести яйца. Умрет, а нести не будет! Почему? Потому
что природа заложила в нее совершенно определенный механизм
передачи наследственной информации. Так что, уж вы меня
извините...
- Но ведь люди, бывает, сходят с ума, разве при этом
личность не меняется?
- Меняется какая-то часть личности. При шизофрении,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг