полное смирение. - Я всего-навсего скромный пассажир.
- А вот об этом как раз мы и хотели побеседовать, - вдруг
подал голос Калуца, доселе молчавший с отсутствующим видом.
- Да, - сказал Асеев, - у нас тут, знаете ли.., есть
предложения. Возможно они вам покажутся заманчивыми и как-то
скрасят...
- Да, - подтвердил Калуца, - возможно, и как-то.
- Черт побери, я до сих пор теряюсь в догадках, почему
выбрали именно меня, и продвинули в экипаж столь ударными
темпами.
- А на этой стадии и не было других кандидатов, - сказал
Калуца. - Вы возникли столь внезапно и вели себя столь
очаровательно, что нам ничего не оставалось, как взять вас
под свое крыло. Мы ведь тоже люди, и милосердое нам не
чуждо. Я, например, психопатолог - что же я увидел?
Взбалмошный юноша, полный кипучей энергии, томится в
дремучих коридорах марсианской базы, пинаемый бюрократами и
столоначальниками...
- Как это, взбалмошный! - возмутился Сомов, принимая тон
собеседника.
- Ничуть!
- Взбалмошный и вздорный - не спорьте.
- Да нет же, уверяю вас.
- Тогда позвольте! Мы вам предложили серьезное дело, а вы
артачитесь.
- Кто?.. Я?.. Да я и слова не сказал против. Наоборот, я
поддерживаю и приветствую.
- В чем же дело?
- Но-но.., - пробурчал Асеев, - вы уже одобрили, а я еще
не в курсе... Мне такие темпы не по силам.
- А в чем, собственно, дело?
- Да все в порядке, возвращаемся в исходную точку, то
есть к предложениям. А они интересны. Вы любите интересные
предложения?
- Опять за рыбу деньги, - сказал Асеев недовольно. - Что
ты все, время воду закручиваешь? Тронул - ходи!
- Меня подготавливали, - пояснил Сомов. - Я готов.
- Итак, вы, наверное, уже догадались, что наш рейс не
рядовой. Если говорить открытым текстом, он - сплошное
надувательство.
- То есть? - изумился Сомов. - Мы летим не к Сатурну?
- Нет, конечно.
- Как же так.., а я? То есть, а я как же?!
- Что ты мелешь! Все, разбегаемся.., - Асеев встал. - Я
дезавуирую заявление кулинара Калуци.
- Кулинара Капуци? - теперь Сомов действительно
растерялся. Интересные дела... Я - планетолог, а он -
кулинар-психопатолог. Отличная компания! Сели и полетели...
Мне, пожалуй, нужно обратиться к психиатру. Ба, да он
имеется!
- Ну, тихо, тихо. Я просто неверно выразился. Физически,
то есть механически, мы конечно же летим к Сатурну и
прилетим непременно... Сядь, капитан... Да сядь же ты, в
самом деле! Кто начальник экспедиции? Я же не покушаюсь на
курс, а личности в моей компетенции.
- Тебе дай волю, мы уже завтра полетим на Альфу Центавра,
- буркнул Асеев, усаживаясь на место.
- Так вы еще и начальник экспедиции?
- Об этом и речь! - Калуца скорбно поджал губы. -
Конечно, Асеев летит к Сатурну и везет груз. Но я-то не
лечу. Что мне делать у Сатурна - я там никогда не был! Мне
нужно выполнять программу, а где материал? Три пилота, два
инженера и я. А тут - такой роскошный субъект - доброволец
сам плывет в руки. Мог ли я пройти мимо? Нет, не мог, и не
прошел!
- Ага, - сказал Сомов, - теперь кое-что прояснилось. Мы
летим и делаем науку. Вот только какую - я недопонял?
- Психологию, психофизиологию и психопатологию. А кроме
того...
- И этих выше головы, - перебил Асеев.
- А меня заманивают кроликом... Черт, заманчиво!
- Светлая голова! - воскликнул Калуца. - Все понял с
первого раза.
- А остальные-то в курсе?
- В курсе, - прошептал Калуца, - Видишь, посматривают,
как идет обработка.
- А мы уже на "ты"?
- В экипаже принято на "ты", - сказал Асеев. - Вы можете
сами выбрать свой статус. Я, со своей стороны, не буду
чинить препятствий, поскольку вы не имеете конкретных
обязанностей. Пока.
- В общем, я уже полностью заинтригован. Смущает, правда,
одно обстоятельство. Просто по-человечески непонятно, для
чего вся эта секретность? Мы ведь не будем заниматься
противозаконной деятельностью?
- Видишь ли, - Калуца вздохнул, - все это, разумеется, не
от хорошей жизни. Мы, конечно же, не злодеи, но и не ангелы.
Просто мы - очень любопытные люди. Нам хочется понять, кто
мы такие? И более того, мы хотим лучше разобраться в том,
что такое человек вообще. Ведь человек - это феномен.
Почему, например, все прочие виды не смогли стать разумными,
а вид homo sapiens , и только он один, смог? Загадка!
- Вы не первые и вы не последние, - заметил Сомов
философски. - Многие пытались, но тщетно.
- Не вполне с вами согласен. Расхождение вот в каком
пункте. Многие, действительно, пытались, и многие - тщетно.
Но некоторые добивались ощутимых результатов. И ме-едленно
толкали науку в нужном направлении. Вот и мы хотим толкать.
Но там, на Земле, нас вяжут по рукам и ногам. И правильно
делают. Потому что за свою многовековую историю человечество
кое-чему научилось. Прежде всего, оно научилось
законодательно регулировать свое бытие. И такое
регулирование почти во всех случаях разумно, ибо
предохраняет человечество от глупости, подлости и
бесчеловечности. Почти во всех случаях. Но не во всех! В
некоторых случаях все получается наоборот. Так вот, мы
настолько самонадеянны, что взяли на себя смелость
утверждать: наш случаи именно таков. Но мы не настолько
самонадеянны, чтобы, уравняв себя с богами, утверждать
безошибочность своих решений. Вот поэтому мы сели в этот
корабль и, удалившись от человечества, начинаем
удовлетворять свое любопытство. Есть, однако, еще одна
причина, почему мы собрались так далеко. Но о ней я расскажу
вам в другой раз. Это безумная, совершенно фантастическая
гипотеза, но почему мы должны ее отвергать? Ведь, как
известно, только достаточно безумные идеи имеют шанс
оказаться верными?.. Наша же гипотеза безумна настолько,
что...
- Чуть меньше помпы, - посоветовал Асеев. - Молодой
человек может решить, что ты - раб идеи, то есть помешанный.
И не захочет с нами якшаться.
- Ничего подобного, - заявил Сомов. - Все ваши
рассуждения удивительно гармонируют с моим мировоззрением.
- Благодарю, - произнес Калуца напыщенно. - У нашего
бравого капитана есть недостаток - он прагматик. Полет мысли
ему претит. Но он мои друг, и я буду к нему снисходителен,
ибо только благодаря его усилиям мы имеем возможность
заняться делом. Теперь по сути. Ничего особенно
противозаконного в наших действиях не будет. Мы попытаемся
провести эксперимент по созданию искусственного
информационного канала между двумя представителями вида homo
sapiens , то есть между людьми или, если угодно, человеками.
Идея проста. Вот мы с вами беседуем и пытаемся словами
передать друг другу свои мысли. Но слова - как это так мало!
Слова уносит ветер... Я не могу выразить словами то, что
думаю, а вы не можете из моих слов выделить даже тот смысл,
который я умудрился в них поместить. Почему? Да потому, что
слова составляются из букв, а букв очень мало. Имеет место
кодировка мыслей, и, в результате, как при любой кодировке,
часть семантической информации теряется. А если попробовать
обмениваться прямо мыслями и образами?
- Да, - поддержал Сомов. - А что, если попробовать? Но
как?
- На это есть методика, - важно сказал Калуда. - Мысли
ваши - методика наша. Как?
- Да бога ради!.. Но я не понимаю, что здесь
противоправного? Какая разница, чем обмениваться - словами
или мыслями?
- Вы знакомы с Всемирной Декларацией Прав Личности?
- Разумеется, я читал... А что там написано?
- Второй параграф. Помните?
- Нет, - честно признался Сомов. - Там много чего
написано...
- Смысл его: запрещается прямое или косвенное воздействие
на структуру личности человека. Любого. Где бы то ни было. С
какими угодно благими целями. Даже с его добровольного
согласия. Запрещается безусловно.
- Но что такое структура личности?!
Калуца наклонился к уху Сомова и прошептал:
- Этого не знает никто!
- Как никто? - удивился Сомов. - И те, которые сочиняли
параграф, не знали?
- Никто!
- Но тогда что же они запретили?
- На всякий случай они запретили любые попытки влиять на
личность.
- Что значит - любые? Вы вот мне сейчас внушаете нечто и
нарушаете этот параграф.
- Совершенно справедливо.
- Но это же ерунда! Нельзя запретить людям общаться между
собой.
- И тем не менее.
- А вы меня не надуваете? Может быть, там еще что-нибудь
написано снизу и сверху.
- Там написано многое, но смысл я передал верно. Мысль
законодателей проста: они хотели иметь возможность наказать
тех, кто сознательно попытается оказать негативное
воздействие на личность любого человека, и тем самым хоть
как-нибудь оградить каждого от таких попыток. Мы же,
создавая прямой информационный канал, будем, вне всяких
сомнений, очень сильно воздействовать на личности людей,
участвующих в эксперименте. И быть может, действительно в
какой-то степени изменять структуру личности. Негативно ли,
позитивно, но будем, и притом вполне сознательно... Мы
преступники! Нас следует примерно наказать.
- Да, - Сомов поскреб затылок. - Что же делать?
- Можно вести себя по-разному. Я, например, преступлю
закон, а после буду каяться.
- Сильно! И кто будет свои мозги подставлять?
- Я и вот он, - Калуца ткнул пальцем в Асеева.
- Интересно задумано! Х-ха.., да это просто отлично!
Какова же моя роль?
- Это центр нашего совещания. Пока мы предполагаем
использовать тебя в качестве реципиента. То есть мысли твои
берем, а взамен ничего не даем. Сейчас тебе многое станет
понятно. Смотри: ты человек, которого ни я, ни Асеев
совершенно не знаем. Твое подсознание для нас - тайна, и
вот, представляешь, если после эксперимента я или Асеев
вдруг вспомним то, чего никогда на знали, мы спросим, а ты
подтвердишь: да, это мои воспоминания, мысли, образы. До сих
пор у меня была проблема, как обеспечить чистоту
эксперимента. Тобой же она снимается полностью. Теперь
понимаешь, почему я так за тебя ухватился?
- Понимаю, - сказал ошеломленный Сомов. - Я согласен!
Калуца вдруг сделался серьезен и даже печален.
- Не спеши, - сказал он тихо, - подумай. Уверен ли ты,
что у тебя нет ни одной, скажем, мысли или тайного желания,
которое ты хотел бы скрыть, и даже самому не признаешься,
что оно существует? Ведь таким образом мы опосредованно
будем влиять на твою личность. Понимаешь?
- Сейчас... Кажется, понимаю. Есть, наверное...
- Но мы будем в неравных условиях - это понимаешь?
Психологический дискомфорт... Подумай... Мы будем ковыряться
в потемках твоей души, помимо твоей воли и сознания. Ты
будешь беззащитен против нас. Приятно ли тебе будет знать об
этом?
- Я подумаю. Я, в принципе, уже теперь согласен просто из
упрямства, но я подумаю. А, вот - я потребую компенсации.
- Извольте, - Калуца непонимающе глянул на Асеева. -
Какого рода?
- Я согласен, если по ходу дела вы мне будете все
рассказывать. Что, зачем, каким образом и почему не иначе. И
всякие, там, термины, принципы, теории. Я уже давно к этому
подкрадываюсь, а тут такая возможность. Вы ведь психиатр?
- Доктор медицины, раздел - психопатология. Тебя это
устроит? - Калуца улыбнулся - Но если этого мало, то в
перспективе я даю слово познакомить тебя с гением в нашей
области.
- Все, я уже в вашем прямом распоряжении!
- А позволь спросить, зачем тебе все это нужно? -
поинтересовался Асеев.
- Да так, знаете ли, для ориентации... я несколько
разочарован своей профессией и может быть найду подходящую
стезю... Как знать.
- М-мда.., - Калуца вздохнул. Сколько тебе лет?
- Тридцать три.
- Вся жизнь впереди, - Асеев встал. - Но мне, однако,
пора...
- Командир, я пожалуй сменю Джона, - подал голос кто-то
сзади.
Сомов оглянулся - это был его однофамилец.
- Да, Женя, уже пора, - сказал Асеев. - Надеюсь, ты не
злоупотребил?.. Шампанское - враг вахтенного офицера.
- Нет, командир, - Сомов-старший усмехнулся. - Ты ведь
знаешь, при разгоне и торможении я не употребляю
стимуляторов высшей нервной деятельности.
Калуца хмыкнул и мотнул головой. Асеев глянул на часы.
- Добро, - сказал он, - заступай на вахту, а я свяжусь с
туером и перед отстыковкой тебя сменю... А ты, - продолжил
он, обращаясь к Калуце, - не очень тут хвост распускай.
- Ну что ты, Ваня, - ты ведь меня знаешь!
- Конечно знаю. Шалунишка... Что мне не нравится - это та
скорость, с которой вы спелись. Два часа - и полное
взаимопонимание. Не суетись, Ричард. Давай все по порядку.
Сначала одно, потом другое, а уж потом пятое и десятое.
Сказав это, Асеев повернулся и вышел из кают-компании.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг