своим долгом при всяком удобном случае еще раз заявить
широкой общественности, что по своей сути я тупой и
ограниченный человек, не способный на принятие
самостоятельных решений и лишенный всякой способности
сделать хотя бы один логически безупречный вывод из самых
тривиальных посылок. Сам Сюняев был, разумеется, тонким
психологом, широким мыслителем, эрудитом и аналитиком, а
плюс к тому, эстетом, знатоком лирики, поэзии, ценителем
юмора и прочая, и прочая.
Я уже было собрался развернуть перед его взором панораму
событий, исходом которых станет ситуация, при которой я,
Гиря, крупный начальник, а он, Сюняев, - мелкий и жалкий
подчиненный, постоянно третируемый и гонимый по всякому
ничтожному поводу и без повода, а ко всему прочему, лишенный
возможности созерцать пейзаж за окном в рабочее время,
поскольку отныне его место будет возле двери и лицом к
стенке, но в это время дверь кабинета Спиридонова
распахнулась, на пороге появился он сам и уставился на меня
так, как будто я с Луны свалился.
- А-а-а.., - протянул он, - это ты? Ты что тут делаешь?
Я растерялся.
- Да вот... Обсуждаем тут...
- Давай заходи, нечего обсуждать. А ты, Сюняев, бери
Штокмана и бегом к Тараненко. Скоренько ознакомьтесь с делом
и чтобы завтра же вылетали... Заходи.
Спиридонов вернулся в кабинет, где воцарился на стуле, а
я задержался.
- Куда летите? - спросил я шепотом Штокмана.
- Куда, куда... На Марс, а потом еще дальше, - буркнул он
в ответ. - Черт бы их всех побрал - у меня два дела на шее,
а тут еще этот Свеаборг!..
- Работайте, работайте, - сказал я величественно и
направился в кабинет.
- Жалкий интригашка подхалимского типа! - прошипел Сюняев
мне вслед.
Спиридонов сидел за пустым столом, вытянув шею, как будто
соображал, что еще он забыл сделать и о чем не распорядился.
Руки он держал перед собой, переплетая пальцы на разные
лады. Я тоже сел у окна и стал ждать, когда он очнется.
Минуты через две он с интересом на меня взглянул и опять
уставился прямо перед собой.
- Так я жду. Или ты думаешь, что я целый час буду ждать?
Или как?
- Видите ли, Василий Васильевич, я думал, что вы
заняты... Просто не знаю, с чего начать.
- Начни с начала. Он не знает!.. Не мальчик - девятый год
пошел. Давай докладывай все по порядку.
Я доложил. При этом я старался не привносить личных
впечатлений, а только сухо излагал факты и сведения, зная,
что Спиридонов потом все равно десять раз переспросит на
разные лады, заставит выложить, что я думаю о том или этом,
что думал, по моему мнению, тот или иной подследственный и
что сам я думаю о том, что думает он, Спиридонов, по этому
поводу. Все это еще предстояло.
Когда я кончил, Спиридонов поднялся, прошелся по кабинету
забросив руки за голову и выгнул грудь как индюк, а потом
сел и произнес, как бы не имея ввиду конкретный адресат:
- Ну, вот мы и приехали.
- Куда приехали? - осторожно поинтересовался я.
- На Кудыкину гору - вот куда. Это же надо!.. А?
Я пожал плечами.
- Значит, говоришь, оба Сомовых в одном.., хе-хе,
корпусе? А? Чего молчишь? Ты сам-то в это веришь?
- Я? Верю?.. А что прикажете делать? Все концы сошлись.
- Веришь? Вре-ешь! Ни черта ты не веришь. Ты подумай, как
ты можешь в это верить? Это ведь просто глупость! Ну,
подумай хорошенько. Как это возможно, если это невозможно
никак? Все это чистое вранье и надувательство! А?
- Да нет, не похоже что-то...
- Не похоже? Ты так думаешь? А почему не похоже? Для чего
не похоже? И по какому такому праву? А?
В подобной манере Спиридонов мог вести беседу хоть сутки
кряду - я это наблюдал неоднократно. В это время он думал.
Он перелопачивал материал, прилаживал факты к версиям,
опровергал их, тут же подтверждал, ломал, крошил, дробил,
растирал, подливал, замешивал и лепил новую версию, которая
снова подвергалась точно такой же обработке. Мешать ему не
следовало, а следовало поддакивать и не сбивать с толку.
Таких динозавров, как Спиридонов, в нашем управлении
раз-два и обчелся. Его не очень любили за въедливость, очень
не любили за придирчивость и стремление везде и всюду
навести порядок. Многие считали, что его порядок - это
беспорядок в степени самоуправства, некоторые считали его
дураком, другие полагали, что он не столько дурак, сколько
прикидывается, а на самом деле хитрый, бестия, как... Но я
не знал ни одного сотрудника, который бы его не уважал.
Спиридонов был тем, центром, вокруг которого все
вращалось. Он осуществлял в нашем секторе функцию массивного
центрального тела, не позволявшего всем этим пылевым
кометам, астероидам, крупным и мелким спутникам, а также
планетам всех рангов разбрестись в разные стороны. А тот
порядок, который соблюдался благодаря его наличию в секторе,
был сродни порядку, установленному в Солнечной системе
законом всемирного тяготения.
Кстати, о массивном теле, Спиридонов весил сто двадцать
пять килограммов шестьсот граммов. Это я установил во время
профосмотра. Жиру в нем не было ни грамма - одни мослы и
мясо. Особенно хороши были руки. Две такие грабли.., как
говорится, не дай бог! Я пробовал с ним бороться -
бесполезно. Самбо, подсечки, всякие, там, карате и дзюдо на
него не действовали. Он хватал одной рукой за плечо, другой
- за шею и аккуратно, укладывал на ковер. Очень так
по-деловому и даже бережно. Клал и тут же помогал встать.
Спиридонов любил рассказывать всякие страшные космические
истории и хвастался, что в молодости "покорял неведомые
планеты" и "улетал в космические дали", не вдаваясь в
детали. Уж не знаю, сколько и какие именно планеты он
покорил, но известно, что именно Спиридонов командовал
штурмовой группой десантников, высадившейся на один из
полюсов Марса. Из группы уцелели двое - он и Шатилов.
По его собственному утверждению, Спиридонов признавал
лишь шикарную жизнь и ценил шик во всем. Из спиртного
отдавал предпочтение коньяку и пиву. Последнее он пил в
совершенно неумеренных количествах, что, опять же по его
мнению, способствовало промыванию почек (это я еще могу
понять) и селезенки (чего я понять совершенно не в силах!).
Любая одежда висела на Спиридонове мешком, а что до
галстуков, которые он надевал для особо торжественных
случаев... Где он их брал, эти свои галстуки - уму
непостижимо! То какие-то обезьяны на лианах, то поддельный
бриллиант на серебряном фоне, а однажды явился на торжество
по поводу годовщины сектора в галстуке из натурального
конского волоса сивой масти.
Он страшно любил играть в шахматы, но почти никогда ни у
кого же выигрывал. Перехаживал двадцать раз за партию, но, в
конце концов, зевал коня, если он сохранился, или ладью.
Причем, ладью называл турой, а слона - офицером, и хоть ему
кол на голове теши!
Лицо у Спиридонова было, что называется, вытесано
топором, все на этом лице торчало невпопад, а одно ухо
сидело выше другого, чем он страшно гордился. Стрижка
завершала портрет. Создавалось впечатление, что волосины на
его голове росли каждая сама по себе в своем индивидуальном
направлении. Когда Спиридонов думал, каждая часть его тела
занималась своим делом. Руки шарили по столу, ноги
выстукивали затейливый степ, а голова оставалась неподвижна
и покойна, в такие минуты Спиридонов становился похож на
годовалого ребенка двухметрового роста.
Сейчас был именно такой случай. Я знал, что когда у него
в голове все уляжется на свои полочки, он на несколько
секунд зацепенеет, а потом уже с ним можно говорить
нормально. И терпеливо ждал, расслабившись.
- Вот так... Хм... Гм, - произнес Спиридонов наконец.
Я собрался.
- А что, этот Калуца.., он что, серьезный мужик?
- Да, весьма, - подтвердил я.
- А этот, как его... Сомов, он как?
- Тоже будь здоров.
- Х-хе... Вот ведь шельмы! Как же это они так? А?
Я пожал плечами.
- Значит так. Это ты правильно оказал: концы с концами...
Теперь надо понять, как, когда, кто и, самое главное, зачем.
Зачем? А?
- Ума не приложу!
- А зря. Надо бы. Вот смотри: собрались, сели, полетели.
Уран - брехня. Им этот Уран нужен, как собаке пятая нога.
Они хотели удрать подальше, канальи! А зачем? Ясно -
боялись. Вдруг чего... И все семеро были в курсе. А там
разные были - понял. Двоих я знал лично - Грэндсмита и Асева.
- Вы были знакомы с Асеевым?!
- А как же! Приятель. Мы с ним... Асеев - это наш кадр.
- То есть?
- Да нет, - Спиридонов поморщился. - Я с ним работал еще
тогда... Серьезный мужик. И если они его уговорили, значит
дело того стоило... Ладно. Летят. А тут - бах! Или трах...
Скажем, метеорит, хотя, какие к черту там... Что-то, в
общем, случилось. Ты слушаешь?
- Даже уши болят.
- Правильно болят... Двигатель. Или, скажем, отражатель.
Сомов, конечно, полез - он главный спец. И поймал рентгены.
Или, скажем, того... Мало ли... А больше у них спецов нет!
Ага-а!.. Вот. И сидят, голубчики... И тогда... А что делать?
Они, видите ли, изготовили ядерное устройство. Как будто это
так - тяп-ляп и готово. Врут м-мерзавцы! Сомов мог, а без
него - вряд ли. Ты понял?
- Не понял.
- Сейчас поймешь. Дело в том, что мы нашли тело Сомова.
- Как? Где?!
- Перед взрывом он был уже мертв. Они поместили его в
скафандр высшей защиты и вытолкнули. Обряд погребения...
- А почему они его не взяли с собой?
- Да пес же их знает, дураков! А капитан "Генуи" нашел,
понял? Искал - и нашел. Они в скафандре пеленг включили.
- И что?
- Около трехсот рентген - смертельная доза. Аж в темноте
светился. А они потом вернулись.
- Куда вернулись?
- На "Вавилов". Свеаборг оставался там все время. Он
должен был погибнуть, но не погиб.
- Что значит "должен"?
- Так взрыв же! Свеаборг пожертвовал фигуру, но, думаю,
это был уже не совсем Свеаборг.
- А кто же это был?
- Как кто? Сомов, конечно. Свеаборг - навигатор и в
ядерных установках ни черта не смыслит.
- Что-то я, Василий Васильевич, перестал вас понимать.
- Еще бы! Ишь, чего захотел! Ты давай не сиди, а включай
свою... Работай, работай, шевели тупым концом.
Это была любимая поговорка Спиридонова.
- Я готов, но надо же иметь в виду какое-нибудь
направление.
- Давай, направление... Вот представь себе, что эти...
хм, шельмы научились обмениваться фигурами. Чисто
умозрительно... Ибо сказано в писании... Один дух вселяется
в другого, а тот - в этого. Любой, наперед заданный, в
любого, наперед заданного. А?
- То есть, вы хотите сказать...
- Вот именно!
- А как?
- Без разницы. Как-нибудь. Представь себе, что это
возможно. Не сиди, представляй!
Я вообразил, что вселяюсь в Спиридонова. Мне стало
смешно. Он это заметил и сказал:
- Ну, знаешь, ты тоже не подарок... Так вот, скажем,
группа товарищей собралась и решила попробовать. А как? Мало
ли что... И тогда они летят всем скопом к Урану, а по дороге
без всякого риска прыгают друг в друга, наслаждаясь
ощущениями. Они рассчитывают к концу полета занять
положенные им фигуры - и все шито-крыто. Но случается
некоторый случай. Трах или, там, бах. Четверо гибнут, а
остальные трое в такой диспозиции: Сомов в корпусе
Свеаборга, Калуца в своем, а второй Сомов - в своем.
- А этот, с рентгенами?
- Этот? Этот неизвестно кто. Собственно, в свете
последних предположений, это тело Сомова. А душа...
- Ладно, и что дальше?
- А дальше все как по-писаному. Двое садятся в бот, а
третий - Сомов в корпусе Свеаборга - остается и устраивает
взрыв, рассчитывая заодно геройски погибнуть, ибо испытывает
угрызения совести. Ну, как?
- Ловко, - произнес я. - Но как-то пресновато. И чего
ради им друг в друга вселяться? А кроме того, Сомов-два...
- Вот!
Спиридонов подпрыгнул на стуле. Он был чрезвычайно
возбужден.
- Вот в этом все и дело. Судя по всему, в этом Сомове их
скопилось целых два. Это - принципиально важно. Один да один
не есть два - я так думаю. Мало того, что они производили
запрещенные эксперименты, они еще и... А? Вот ведь сукины
дети! Как считаешь?
- Определенно. - сказал я твердо.
- Да-а.., а этот старый дуралей собственноручно
подписал... Он, видите ли, подозревал, но у него не было
веских оснований... Так-так-так... А этого-то, вот того,
ихнего шефа, как фамилия?
- Какого шефа?
- Ну, того... Ты же мне говорил еще, что он рекомендовал
Калуцу?
- Шеффилд.
- Во! Шеффилд. Он кто? Ты его видел?
- Нет.
- Непременно увидишь! Это будет первое, что ты сделаешь
после того, как я тебя турну из кабинета. Запомни, что бы я
тебе потом не вешал, ты плюешь на все и едешь к Шеффилду...
Интересный какой-то Шеффилд попался, прямо головастый...
Придумай легенду. Скажем, ты - писатель или там, я не знаю,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг