- Паркетная?
- Ты дурочку-то не ломай! Это сколько ж надо выпить,
чтобы паркетная наковальня примерещилась.
- А может тебе тоже... Ты тогда много выпил?
- Да нет. Сто пятьдесят - отсилы, двести.
- И уснул?
Петрович с сомнением покачал головой и выпятил нижнюю
губу.
- Вроде бы и нет, - сказал он. - Я, помню, еще, штуцер с
резьбой искал, а потом... Нет, точно не скажу... Да и какая
разница? С каких это щей нам с тобой одинаковые сны сниться
начали?.. Что там у тебя было кроме пола и наковальни?
- Мужик был в кресле. Уговаривал меня идти на выборы. Мол
каждому по бульдозеру... А кто он сам, я так и не понял.
- Ну-ка, давай, вываливай подробности, - велел Петрович.
Кузькин сочными мазками набросал картину ночного визита.
- Та-к, - сказал Петрович, обозрев полотно, и добавил: -
Так-так-так... В смысле: вот так так!
- Интересно, а кто они на самом деле? - Кузькин поскреб
затылок и вопросительно уставился на собеседника.
- Сны, - коротко ответил тот. - А пол, значит, у тебя
паркетный. И у меня паркетный. Много ты паркетов видел? Так
что, Генка, все это неспроста.
И тут у Кузькина возникла догадка.
- Слушай, Петрович, а может они оттуда, - он показал на
потолок, - нам на мозги действуют.
- Как?
- Да как... Никак! Радиоволнами.
- А кто они?
- Ну, пришельцы же!
- А может ангелы Господни?
- Да кто их знает..., - Кузькин сник. - Я бы понял, если
бы сказали, мол, мы такие-то, наш номер двадцать пять,
голосуйте за нас, мужики. А тут темнят.., - он махнул рукой
и тут его взор упал на бутылку, стоявшую на верстаке. Она
была та же самая, что и в ночном собрании избирателей -
плоская и иностранная. - Слушай, Петрович, а что это мы
вчера пили?
- Что не знаю, а из чего - вон стоит.
Кузькин взял бутылку, повертел в руках - фирма! Кое-какие
латинские буквы он помнил - на этикетке значилось: коньяк
"Наполеон".
- Ну и дрянь же, - сказал он с отвращением. - Всю ночь
мерещилась какая-то дрянь!
- Зато утром - как огурчик, - возразил Петрович. - Они за
бугром знают, что делают. С вечера - в стельку, а утром -
полный хоккей.
Кузькин уставился на бутылку и в его голове зашевелились
смутные воспоминания. Он вспомнил, что у вечерней бутылки
была полиэтиленовая пробка, которую Константин Юрьевич никак
не мог извлечь. Он же, Кузькин, вырвал ее махом. А у этой
бутылки горлышко было с резьбой, значит, пробка
завинчивалась...
- А ведь мы не из нее пили, Петрович!
- Верно, пили из стаканов.
- Да нет же, - у Кузькина даже под мышками вспотело. - Та
была круглая, молдавская какая-то... А из этой тот мужик
наливал мне во сне!
- Как же она оказалась тут наяву?
- Не знаю.., - Кузькин растерялся. - А не ты принес?
- Я такую бутылку вообще первый раз вижу.
- А я - второй... Так значит не приснилось?
- Не знаю. Надо разбираться. - Петрович помолчал, а потом
сказал. - Придется идти.
- Куда?
- Ну, на выборы.
- А! - догадался Кузькин. - Проверим, какие там пришельцы.
- Разберемся, кого проверять. Так что, идем?
- Пошли, чего сидеть.., - Кузькин немедленно наполнился
энтузиазмом, но, глянув на свои домашние штаны, понял, что
просто так пойти не удастся. Надо сначала сходить домой,
переодеться, морду сполоснуть... Да и позавтракать не мешало
бы... И все бы ничего, но ведь дома-то жена!
- Петрович, а Петрович, - жалобно сказал он, - Не могу я
так идти, как босяк. А дома меня жена арестует сразу. Шипеть
начнет...
- Бери выше! - заметил Петрович значительно. - Ты где
шлялся всю ночь, с кем путался? Алкаш, чистый алкаш!.. Да,
дело серьезное.
- А твоя как? - обреченно поинтересовался Кузькин.
- Тоже досталось. Еле прокладками отмахнулся. Подвел нас
Константин Юрьевич, крепко подвел! Теперь нет нам никакого
доверия.
Упоминание о прокладках невольно вызвало у Кузькина
воспоминание о кране на кухне. Ясно, что именно из этого
крана вытекла последняя капля, переполнившая чашу терпения
жены. Явись он домой сейчас, не то, что о выборах, даже и о
телевизоре на месяц забыть придется. Все вспомнит: как он
плитку в ванной уже три года переклеивает, а в лоджии бардак
невыразимый... Нет, домой идти было нельзя.
Спектр выражений, промелькнувший на лице Кузькина,
произвел впечатление на Петровича. Он взял инициативу в свои
руки.
- Так,- сказал он, - сиди здесь тихо, я сейчас сбегаю,
принесу пожевать. Потом одеваемся в рабочее, берем
инструмент и идем по вызову. По дороге заходим и голосуем.
Не знаю, что там и как, но проверить надо, а то опять
выберут без нас кого попало... Вопросов есть? Вопросы нет!
План Петровича был выполнен на сто десять процентов.
Кузькин съел пару бутербродов - один с колбасой, другой -
комплесный, запил все это чаем из принесенного термоса и
почувствовал себя значительно увереннее. Из какого-то
закутка Петровичем была извлечена замасленная роба, фуфайки
имелись. Не нашлось, правда, шапки, пришлось удовлетвориться
кепкой.
- Нормально, - заявил Петрович, критическим взором
оглядев Кузькина. Тебе еще фингал под глазом - ну вылитый
Кондрашов!
- А кто такой Кондрашов?
- Есть у нас такой. Прозвище у него: Гематома. Редкий
случай. Без фингала под глазом я его ни разу не видел...
Идем?
И они двинулись.
Избирательный участок располагался, как и положено, в
местной школе. Петрович шествовал впереди, брякая ключами в
замызганной хромовой офицерской сумке. Кузькин слегка
отставал и прятал взор. Он боялся встретить знакомых.
В фойе школы было людно, одни приходили, другие уходили.
Стрелки указывали верное направление. Одеты все были
прилично, вели себя чинно, говорили сдержанно. Молодежи было
мало, детей - больше.
- Слышь, Петрович, - прошипел Кузькин, - а где,
интересно, буфет?
- Какой буфет?
- Народу много, должно быть что-то выбросили.
- Ты когда последний раз на выборы ходил? Теперь буфетов
нет - демократия. Все задаром голосуют. В деревнях, говорят,
водкой торгуют, а в городах - все по закону.
- Неужели сами по себе столько пришли?!
- Прижало - вот и пришли. Одни коммунистов опять хотят,
другие - наоборот... Ты рот-то закрой, а то смотрят на нас.
Петрович вдруг схватил Кузькина за рукав и поволок к
вешалке. Там в стеклянной будке сидела бабка.
- Здорово живешь, мать, - нарочито громко сказал
Петрович. - Кто аварийку вызывал?
- Кто вызывал? - забеспокоилась бабка.
- Я тебя спрашиваю: аварийку вызывали?
- Откуда ж мне знать?
- Тьфу! Где течет?
- А в подвале, где ж еще? Неделю уже текет.
Петрович и Кузькин переглянулись.
- А комендант где? Ключи где?
- У меня ключи, где ж еще... Вам какие?
- От подвала должно быть. Оттуда, короче, где течет.
- Так откуда ж мне знать, где оно там текет. Вам, поди,
видней.
- Ну вот что, мать, - вмешался Кузькин, перехватывая
инициативу, ибо владел особым подходом к разного рода
часовым бабкам - раз течет, надо бороться. Давай, зови
кого-нибудь. Занарядили, а мы тоже голосовать обязаны.
Сейчас провозимся, потом домой, пока переоденемся, то да се,
уже и выборы закончатся.
Подход Кузькина заключался в разумном сочетании удалой
нахрапистости и уважительного отношения к старшим. Бабка
отреагировала в нужном ключе:
- Небось успеете - без вас выберут кого надо.
- Без нас, мать, кого нам надо не выберут, - веско сказал
Кузькин. - Мы - пролетарьят, стало быть, авангард, а
авангард - он завсегда впереди и на белом коне. Если
протечка трубы - затыкаем дыру, утечка избирателей -
ликвидируем и восполняем потери. Сейчас идем в участок, а ты
вызови своего начальника подвала, пусть ключи подберет.
Через час будем опять. И чтобы никаких задержек и
проволочек. Иначе штрафанем всех подряд. Неделю у них,
понимаешь, подвал заливает, а они ни мычат, ни телятся!
- Ишь, бойкий какой, - сказала бабка. - Иди, голосуй, а
там видно будет.
Кузькин подмигнул Петровичу, мол, все, дело в шляпе,
конспирация полная. Петрович в ответ сделал
многозначительное лицо, мол, ловок, нечего сказать, и они
чинно двинулись по стрелкам.
В зале для голосований клубился народ. Возле столов,
расставленных буквой "Г" скопились очереди.
- Петрович, - восхищенно прошептал Кузькин, - глянь, что
делается! За колбасой так раньше не стояли, как сейчас за
бюллетенями.
- Заткнись! - рыкнул Петрович. Вон баба стоит на нас
смотрит. Она тут дежурит поди.
- Сделаем, Петрович! - весело ответил Кузькин и бодрым
шагом подскочил к указанной строгой даме. - Девушка, нам
срочно. Тут в подвале трубу пробило, возни до вечера. Нам бы
проголосовать пока коменданта ищут.
- А вы к какому участку приписаны? - осведомилась дама.
- Да к этому, к этому.
- Так попросите, вас пропустят. Адрес какой?
Кузькин назвал.
- Вон тот стол, второй слева.
- Второй... Ага! Петрович, второй стол от угла. Занимай.
К столу выстроилась очередь человек двадцать. Петрович
встал в конец. Кузькин же решил, что этого мало. Он
подобрался поближе и внушительно произнес:
- Граждане! У нас срочный вызов - трубу прорвало. Нам
надо поскорей отголосоваться. Можно войти в положение?
Очередь всколыхнулась.
- А где прорвало? - поинтересовался какой-то дед, стоящий
ближе к концу.
- Тебе-то что за разница! - одернула его стоящая рядом
пожилая женщина, то ли жена, то ли сестра. - Без тебя
разберуся.
- Может у нас и прорвало...
- Проходите, - предложил мужчина, стоявший первым.
Кузькин и Петрович протиснулись к столу. Фамилии обоих
быстро нашлись. Но вслед за этим было предложено предъявить
паспорта, и тут Кузькин понял, что его жертвы были напрасны,
ибо паспорт остался дома.
- Да кто ж его знал, что нужен паспорт! - возмутился он.
- Я на дежурстве был.
- Конечно, - отозвалась усталая женщина, - можно
подумать, что вы первый раз голосуете. Мне ваш паспорт не
нужен, мне нужны серия и номер.
Кузькин понял, что качать права бесполезно. У Петровича
же паспорт оказался в наличии и бюллютень ему был выдан.
Причем, даже не один, а целых два.
- Ну что, - сказал он, выбравшись из очереди, - выходит
зря старались. А ведь когда свой паспорт брал, в голове даже
не тренькнуло!
- Да черт с ним, - горячо зашептал Кузькин, - нам бы
только разобраться с пришельцами. А я потом еще раз
подскочу. Айда в кабину!
В кабине было тесно. Петрович сел на стул, отставил в
сторону бюллютень со списком кандидатов, развернул партийный
и даже крякнул.
- Да-а, - выдавил он, - тут что твоя газета, поди,
разберись.
- Ничего, разберемся. Давай по порядку.
- Та-ак, где тут... Номер первый: "Христианские
демократы". Что за гуси?
- Да я про таких отродясь не слыхал!
- На пришельцев не тянут?
- Уж больно заковыристо... Христианские.., - Кузькин
поскреб затылок. - Нет, не похоже.
- Ладно, что тут дальше? "Власть народу" годится?
- Нет, этих я знаю. Там Рыжков опять и еще какие-то
старперы...
- "Держава" - Руцкой?
- Нет, Руцкой - он вроде теперь коммунист... Или кто?
- Вот и я спрашиваю - кто?
- Ну уж во всяком случае не пришелец, - запальчиво
воскликнул Кузькин. - Сроду он в Москве болтался.
- Ну и бог с ним, - Петрович сделал примиряющий жест и
уткнулся в бюллютень. - Тут целых три "России" с разными
довесками, - сообщил он.
- Не берем, - отрубил Кузькин, - каждый день по ящику
мелькают.
- Почему, я бы за Гайдара проголосовал, - сказал Петрович.
- Так он же цены отпустил. Ну ты, Петрович, и даешь! У
нас все мужики его кроют почем зря.
- Твоим мужикам волю дай, они бы цену на водку сделали
ниже нуля. Чтобы пить и еще бы государство за это
приплачивало... А я думаю, Гайдар мужик толковый, только
рано высунулся. Ему бы годков пять подождать.
- Все равно, за Гайдара голосовать не буду, - упрямо
заявил Кузькин.
- Покамест ты тут ноль без палочки, в этом месте, -
Петрович недобро сверкнул глазами, - иди вон бери свой
бюллетень и голосуй за своих мужиков, понял!
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг