верит в открытие. Научные журналы не принимают его статью. Дед публикует
свои опыты в бульварной газетке "Черноморское обозрение". Коллеги в
недоумении, коллеги морщатся. Военный министр готовит вежливый, не
преисполненный "тонких остроумий" ответ. Как вдруг сенсация! Другой ученый
впервые показал модель, управляемую по радио, показал ее здесь, в Америке,
в Нью-Йорке.
Деда приглашают в министерство. Ему выделяют старое суденышко для
опытов и несколько сот рублей... Он по дороге на юг останавливается в
Харькове, неизвестно в какой гостинице, находит знакомого доктора и просит
положить его на лечение в больницу.
Однажды утром кто-то входит к нему и стреляет в сердце.
Военный министр сожалеет. Убийцу не нашли...
Военное министерство! Конечно, военное министерство самый "близкий"
дом для моего деда. Петербург... Не знаю, как раньше, а теперь улица
Майорова, угол площади, сад, Адмиралтейство...
Я включил приборы на дальний попек. Мгновенно мелькнул океан, и линия
берега па экране пошла сверху вниз, причудливо надрезанная волнами.
Ленинград. Я нашел его сразу, и на первой случайной улице, где были,
по-моему, старые дома, навел отклонение резко назад.
И асфальт на экране как будто испарился. На улице в тот же миг выросли
в два ряда невысокие каменные тумбы вдоль тротуаров, белые шапки снега на
тумбах и воробьи на белой мостовой у навозной кучи.
Запряженная лошадь спугнула их, вынесла на экран скрипучие санки с
ребятишками, румяными от мороза. Над ними громадный кучер с необыкновенной
спецбородой, в тулупе, в шапке, с длинным кнутом в руке. Выразительней
картинки не придумаешь.
Он погонял как бы снисходительно, так, шутя, невсерьез, великодушно,
детской забавы ради. Но сбоку на темной лошади скакал не то воспитатель, не
то родственник ребят и наблюдал.
Прохожие были в цилиндрах и шубах, в теплых шинелях и форменных
картузах, в шалях и забавных шляпках с нимбами вокруг лица.
И я шел вместе с ними. Хрустел под ногами снег, пар дыхания, пар от
лошадей заволакивал иногда экран.
Как это рассказать, что я чувствую, когда ловлю прошлое?..
Господин поглядел на меня и не заметил, человек, давным-давно не
существующий, прошел, едва не задев меня плечом. И я могу знать о нем все,
видеть всю его жизнь!
Солдаты шагают по Дворцовой набережной, смешные, как из оперетты. В
окнах дворца горит свет, ну, конечно, свечи. Зимний день пасмурен, или утро
не разыгралось, или тянет к вечеру.
Вышли из магазина молоденькие офицеры, тоже опереточные, но с такими
не театральными, такими современными лицами. Наденешь на него мое пальто и
шапку, и будет Сергей Петрович, а не Серж, как назвали его товарищи.
До свидания, Серж! Ты мелькнул, и хватит с тебя. Некогда мне
разглядывать каждого. До свидания, румяные ребятишки! До свидания. Кем-то
вы станете, чем запомнитесь у Времени, чем не запомнитесь?
Я мог бы остановиться тут, на Сенатской площади, поймать миг, когда на
ней стояли в каре солдаты-бунтовщики, бесполезные в своей нерешительности.
Увидеть весь ход великого поражения декабристов... Но это в другой раз.
Как-нибудь...
Я вижу набережную Мойки, дом, рядом с которым я бродил с моим
Археологом. Последний дом поэта. Я могу встретить его на улице, наверное,
совсем непоэтичного с виду, маленького, невзрачного, смешного в желании
выглядеть солидным. Я могу войти в дом. Окна светятся. Хозяин ждет меня! Я
могу рассказать о нем такое, что сядут и ахнут историки, забегает,
всплеснет руками, закричит Ираклий Андроников, бледный от волнения...
Только пускай это будет потом. Некогда мне...
Вот он, подъезд. Угол дома и водосточная труба с наледью на ней.
Наледи этой сто тридцать лет. Она давно растаяла. Нет ее, как дыма, как
прошлогоднего тумана. Я вижу ее, столетнюю наледь...
Внизу, на Мойке, бегут на коньках молодые щеголи с красными носами.
Подъезд отворяется... До свидания! Как-нибудь в другой раз. Некогда мне...
Я ускорил бег времени. Лошади, здания, солдаты, женщины, снег, цветы,
парады, залпы сменяли друг друга. Я многое не понимал сразу. Я видел наших
царей, русских самодержцев. Худого парня в белой тонкой рубашке, жующего
булку. И другого, с книгой на скамейке в Дворцовом саду.
Я не узнал бы их, незаметных, улыбающихся, молодых прыщеватых и
степенных пожилых. Только стены, среди которых они были, да возгласы
окружающих делали их великими, божественными, порфироносными,
единственными. Только медовые, липкие, приниженные взгляды, согнутые спины,
трескучие слова...
Но луч убежал от них, торопясь и волнуясь, в другие отблески Времени.
Вот на парусной, глянцевой, чистой Неве задымили коптилки пароходы. В
старый, медленный Петербург влетел, грохоча на стыках, поезд. На юг и
север, на запад и восток потянулись телеграфные сети.
Я видел заводы, промышленные академии, станки, плавильные печи,
смешные телефонные аппараты, электростанции, кареты-автомобили, нарезные
винтовки, замковые орудия, велосипеды, фотографические аппараты... Над
городом, как символ будущего, росли, поднимались выше церквей черные в
копоти многочисленные трубы.
Я легко нашел здание военного министерства. Там, в щеголевато-казенном
доме, часто бывал мой дед. Он одну зиму ходил туда целый месяц, как на
службу, аккуратно к десяти утра.
Год и месяц поймать было тоже не трудно. Я заглянул в сторожку
привратника. Над грубым столом в комнатенке висел календарь-численник, и мы
вместе перелистали его за полминуты.
Год и месяц... Холодный декабрь. Нева под окнами не видна в тумане.
Плывут по улицам, как деды-морозы, мохнатые снежные водители скрипучих
саней с моторами в одну лошадиную силу. Везут к подъезду чиновников и
генералов, укутанных снизу овчинами, сверху собольими воротниками...
Он шагнул из тумана ко мне в двадцатый век, едва не упав на скользкой
мостовой, выпрямился, тонкий, молодой, в черной шинели, в осенних
перчатках, с пристегнутым серебряным кортиком сбоку... Мой ровесник,
похожий на меня, как уверяла мама, человек.
Ну, здравствуй, дед! Наконец-то мы встретились. Я долго не мог, ты
меня понимаешь?.. Прости, я волнуюсь, уважаемый профессор, академик, член
Российской, Тулузской, Австрийской да еще каких, не помню... Видишь, я
нашел тебя, великий мой неудачник. Ты сам этого хотел. Расскажи мне твои
загадки, беды, находки, поиски. Я должен узнать о них. Я - твой
наследник...
Он вошел в здание.
Министр вежливо слушал.
- Предпринятые мною работы по вопросу о беспроволочной электрической
передаче энергии привели меня к результатам, которые я не считаю вправе
эксплуатировать за границей, не представив их прежде всего на
благоусмотрение вашего высокопревосходительства...
- Русский патриотизм, уважаемый господин профессор, - основа нашей
государственности. Похвальное ваше стремление будет примером для научной
молодежи, которая восхищена была курсом ваших лекций в инженерной
академии...
- Но лекции, к сожалению, не дают мне такого количества средств,
которое могло бы обеспечить проведение опытов.
- Господин профессор, военное ведомство не располагает в настоящее
время наличием средств для работ, не связанных с вооружением флота.
- Очевидно, я глубоко виноват в том, что не сумел обосновать значение
моих изобретений...
- Дорогой мой, вы так молоды, а развитие наук уже нельзя понимать без
влияния ваших работ. Но военная промышленность...
В узком длинном окне туман и туман. Ударила пушка на Петропавловской.
На санях от Невы проехала бочка с водой. Грустно тебе, старик...
Нева прояснилась. По городу запрыгали брички на шинном ходу. Во дворе
министерства, черный от лака, пыхтел вонючий автомобиль. Под окнами
зеленела трава. Дед пришел опять, и снова ровный воспитанный голос. И Нева,
и бочка с водой...
Он искал. Он ходил к промышленникам.
- Виноват, милостивый государь, а какая будет мне выгода?
К банкирам.
- Дайте нам гарантийное письмо,
К ростовщикам.
- Ваша недвижимость не обеспечивает залога...
По Неве колотится первый лед. В Эрмитаже днем зажигают свет. Он опять
идет в подъезд на углу Вознесенского проспекта. Вежливый министр вежливо
приглашает сесть.
- Меня заставили обратиться к вам причины, о которых я пишу в моей
докладной записке на имя вашего высокопревосходительства.
- Я прочел ее, господин профессор.
- Новая система дальновидения, которую мы предлагаем осуществить,
настолько важна, что я заранее взял на себя обязательство не делать никаких
публикаций и хранить в тайне саму идею разработки необходимых аппаратов. Но
я рассчитываю на благосклонное внимание ведомства и, конечно, финансовую
поддержку.
- На какую сумму вы располагаете?
- Для начала пятнадцать тысяч рублей на заказы по изготовлению
приборов. Нам будет необходимо среднего тоннажа быстроходное судно и...
- Мы не имеем таких финансовых средств на ближайшие годы... Его
величество император всероссийский выехал на совещание монаршей ассамблеи
по всемирному разоружению. В торжественный момент...
Как? И тогда все те же разговоры?
Помню, копаясь однажды в древних книгах, я нашел в русском
"Политическом журнале" за 1789 год "заграничные вести"... "Англия призывает
государства не делать более пушки, огнестрельные ружья... Похвальный совет,
но лицемерный..."
Столько лет одни разговоры.
Его нашел на съезде в уютном бельгийском городе Льеже высокий,
благожелательный, умный человек.
Он сказал:
- Господин профессор, у нас вы получите собственную лабораторию,
неограниченный кредит, инженеров, которые будут счастливы помогать вам, и
квалифицированных рабочих. Возьмите, пожалуйста, чек. Я не настаиваю,
можете не брать, но подумайте. Наука не простит погребения таких идей. В
наш высококультурный век (забавно звучат его слова: "наш высококультурный
век... плохие паровозы, древний телеграф, самолеты-лучинки..."),
общественные устройства не имеют права становиться на пути науки. Иначе она
их сметет или наступит величайшая катастрофа...
Он вернулся домой. Были на экране свет, белая ночь, ясные блики на
окнах, белая Нева, белые дома, и я невольно убавил яркость.
Он стоял у подъезда и смотрел на воду. Из окон ближнего дома звучала
мазурка, смех очень юных людей, светлый, как воды Невы.
Потом на улицу вышли две девушки. Посмотреть на эту воду, на шпиль,
отраженный в ней, облака, мосты, поднятые, как руки, на чаек, на что-то еще
необъяснимое вдали.
Одна из девушек сначала оглядывалась на деда, потом подошла и
спросила, как будто ей ничего не стоило подойти к незнакомому на берегу.
- Почему вы такой грустный? Пожалуйста, не надо...
- А вам, барышня, весело?
- Я первый раз в Петербурге. Как светло, посмотрите. Меня зовут Маша.
Я хочу, чтобы всем нынче было светло...
Не могу назвать эту юную девочку, женственно красивую девочку -
бабушка.
Ах мазурка, мазурка!
Военный министр докладывал кому-то сиятельному:
- Имеется неприятное сообщение дипломатических каналов.
Некий ученый показал на манеже в Нью-Йорке действующую модель
аппарата, управляемого на расстоянии. Военные круги ассигнуют большие суммы
на постройку таких машин.
- Я так и предполагал. У нас этого не могут сделать. Не по силам!
Твоим ученым далеко до них, Роман Артурович.
- Я намерен пригласить наших профессоров, знающих электрические
науки... поручить им разработку систем управляемых...
- Опоздал! Опоздал, ваше высокопревосходительство, Роман Артурович.
Надо покупать готовенькое, коли продадут... Кто сей заморский ученый?
- Как пишут, он ровесник нашему профессору, а вот поди ж ты... Он
одинок, имеет образование, полученное в Европе. У него даже имя такое, как
у нашего, правда, на итальянский манер...
Я вздрогнул. Черт побери, неужели я становлюсь детективом-дефективом,
раз мне приходят в голову такие предположения!
Ровесник? На итальянский манер?..
Но я, дорогие мои соотечественники, увидел это. Увидел, как он плыл в
Америку, как работал, как его называли... У нас много таких имен. Павел -
Паоло, Николай - Николо.
Я не оправдываю деда. Но если можно, простите его хотя бы
когда-нибудь.
7
Вот она, тетрадь, которую мы искали! Я сфотографировал ее.
"Марiя, Милый, родной человЪкъ. Береги мои дневники. Оставляю тебЪ
самое дорогое для меня. СумЪй сохранить мою душу для новыхъ, лучшихъ дней.
Оберегай тетради, какъ оберегаешь Настеньку.
Такъ я жилъ... Такъ получилось.
Петербургъ, январь 1908 года.
Съ техъ пор, какъ императоръ Неронъ посмотрълъ сквозь изумрудъ на
своемъ перстнъ и увиделъ предметы увеличенные, сделавъ такимъ образомъ
"открытие" свойствъ увеличительнаго стекла, было найдено множество
способовъ его примъненiя. Черезъ какую-нибудь тысячу летъ Сальвино Армати
придумалъ очки. Понадобилась еще половина тысячелетiя для появлънiя
подзорной трубы, затемъ телескопа и микроскопа.
Телескопъ намъ приближаетъ миры такiе далекiе, куда человъкъ не
сможетъ заглянуть инымъ путемъ, какъ только зрительнымъ.
Оптический микроскопъ увеличиваетъ предметы невероятно малые.
Наконецъ, обыкновенныя очки мъняютъ наше зрънiе въ пользу для насъ.
Мы примъняемъ названные предметы, часто не задумываясь о томъ, что
пользоваться ими возможно лишь благодаря изумительнымъ свойствамъ свъта
преломляться, усиливаться, отражаться, ослабевать и проч.
Возможности свътоваго луча удивительны! Можетъ ли не поразить
воображение такой примеръ.
Свътъ, какъ известно, проходить разстоянiе в 300 000 километровъ за
секунду. Но къ намъ доходить свът многихъ свътилъ, расположенныхъ такъ
далеко, что лучъ идетъ отъ нихъ мiллиарды земныхъ лътъ.
Значить, свътъ многихъ звъздъ рожденъ еще тогда, когда не было въ
природе нашей Земли! Но мы видимъ этотъ свътъ, онъ живетъ, онъ пыветъ въ
окъанъ пространства и връмени.
Темъ болъе поразительно, что звъзда могла умеръть, уже давно
погаснуть, а часть ея преображенной матерiи, лучи свъта, все живутъ и
живутъ.
Мы, при желании, можемъ этотъ лучъ запечатлеть на фотографической
пластинкъ, отразить въ зеркалъ, и не одинъ разъ. Лучъ несуществующей
звъзды!
Получается такъ, что мы видимъ несуществующей миръ! Очень далекiй миръ
и поэтому зрительно плохо воспринимаемый.
Но представьте себъ, что хорошо видимая нами Луна вдругъ перестала
существовать. А лучи отъ нея, то есть изображънie Луны, какую-то ничтожную
долю секунды будутъ къ намъ поступать, существовать безъ своего оригинала,
такъ сказать.
А въ глубины мирозданiя этотъ лунный свътъ, а точнъе солнечный,
отраженный Луной, придетъ еще болъе "древнимъ".
Фантастическiй наблюдатель могъ бы, находясь въ безвоздушномъ
пространствъ, видеть давно не существующiе кратеры Луны, отдельные камни.
ОНЪ МОГЪ БЫ ВИДЕТЬ ПРОШЛОЕ!
Здесь необходимо вспомнить о локацiи, необыкновенной способности луча
отражаться отъ предмъта и лететь въ иномъ направленiи, уже какъ бы неся на
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг