Первые черти, тяжеловесные увальни, бродили неподалеку от поселка и тихо
кончались по мере выхода из строя фотоэлементов. Это было скучно, и Нури,
раскинув мозгами, ввел в конструкцию устройство, именуемое блоком заботы.
Блок срабатывал, когда в аккумуляторах оставалось не более половины
заложенных энергоресурсов. В результате черти изменили поведение - они
теперь постоянно толпились у переходной камеры, заглядывали в глаза каждому
входящему и выходящему. Их впускали, и черти стадом ходили за Нури по
поселку, ожидая смены или подзарядки аккумуляторов. Ночи они проводили под
рефлектором, а с утра заглядывали в окна.
- Вам что, нравятся эти митинги глухонемых? - спросил как- то Сатон,
встретив Нури и Олле в окружении десятка чертей. - Куда это вы направились?
- На подзарядку, - ответил Олле. Он нес под мышками двух совсем
ослабевших чертей, лапы их бессильно свисали. Нури сосредоточенно молчал.
- Если ты хотел заселить пустыню автоматами, то это у тебя не очень-то
получилось, - вздохнул Сатон. - Вообще, Марс, видимо, не для детей.
- Для! - твердо сказал Нури. И он придумал блок агрессивности. Пустыня
сразу оживилась. Старые черти охотились за молодыми, вылавливали их и
обдирали чешуйки новых фотоэлементов. Вставить чешуйку в гнездо - с этим
делом каждый из них легко справлялся. Выпуская новорожденного, Нури теперь
вручал ему коробочку с запасными чешуйками. Завладеть такой коробочкой -
мечта каждого черта. А первая забота новорожденного - надежно спрятать ее:
зарыть в песок или положить под приметный камень. Это надо было сделать
ночью, тайком от посторонних глаз. Почти сразу появились кладоискатели - это
были старые, ослабевшие от энергетического голодания черти. Сил на охоту и
драку у них уже не хватало, а тихий поиск был еще по плечу.
- Я сегодня видел твоих чертей, - сказал однажды Сатон, и в голосе его
звучало уважение. - Знаешь, в этом что-то есть. Но, хотел бы я знать, о чем
ты думаешь, когда возишься с ними?
- О Земле!
И вот прошло уже два десятка лет, а черти еще функционируют. Ребята
рассказывают, что для них любая поломка - радость. Черти разбирают брошенные
машины, выискивают подходящие запчасти. Да и сами освоители частенько
подбрасывают им всякую ненужную электронную мелочь: у чертей все идет в ход.
А взрослым забава... А детям? Опять этот навязчивый вопрос. Ну хорошо,
примем банальное определение: взрослый тот, кто забыл о детстве, тот, кто
разучился удивляться. Но тогда это просто болезнь, выброс из нормы,
флуктуация. Если в качестве рабочей гипотезы допустить, что у нормального
человека детство как способ восприятия мира вообще не кончается, тогда
ребенок - эталон нормальности. И здесь, на Марсе, и на спутниках, и на Луне
работают дети. Тридцати и пятидесяти лет, дело не в возрасте, ибо попадают
туда абсолютно нормальные люди...
Нури полюбовался выстроенным силлогизмом и заснул. Впервые за эти дни он
спал без сновидений, а утром реализовал право, данное Советом, - послал на
Землю личную радиограмму. К полудню Нури уже вернулся к энергетикам на
четвертую станцию освоения.
- Вам понравилось у нас, Воспитатель? - встретил его Мануэль. Кубинец
весь светился улыбкой. - Для нас радость видеть вас вторично. Я извещу ребят?
- Не стоит. Сегодня вечером ты поможешь мне. Я хочу поставить опыт. То,
что раньше называли следственным экспериментом. Кроме тебя, об этом никто
знать не должен.
Мануэль улыбался, но Нури видел растерянность в его улыбке. Как это Олле
называл свои лекции:
уроки раскованной мимики? Ребята чисты в мыслях и не в состоянии носить
маску безразличия.
- Я вынужден так поступить, - преодолевая неловкость от своего тона и
слов, сказал Нури.
- Втайне от всех?.. Ваше право, Воспитатель. - Мануэль рассматривал
шнуровку своих ботинок. Нури крякнул.
- Ну как тебе объяснить... - пробормотал он. - Это нужно, чтобы не гибли
больше. И я вынужден... В конце концов жизнь важнее этики.
- Не надо об этике, - сказал Мануэль. - Я помогу вам. Что нужно сделать?
Вечером после захода солнца Нури сидел рядом с дежурным по безопасности,
рассматривая круговую панораму - рельефную карту окрестностей. Поворотный
пульт дежурного стоял на возвышении посередине круглого зала, и прямо на
полу во все стороны расходились макеты коттеджей поселка, а там, где
начинались стены, низким бордюром было обозначено опоясывающее поселок
кольцо - имитация основания снятого купола. К стенке-кольцу были приткнуты
синие прямоугольники вездеходов, и такие же прямоугольнички двигались по
рельефной стене, неся на себе зеленые огоньки: освоители съезжались к
поселку.
С момента прилета на Марс пояс безопасности с передатчиком носил на себе
и Нури. Система безопасности позволяла вести наблюдение за местом пребывания
каждого члена экспедиции и обеспечивала двустороннюю связь, которой, кстати,
никогда почти не пользовались.
Было хорошо видно, как, оставив у стенки квадратики вездеходов, зеленые
огоньки двигались по улице поселка сначала к душевым и роились там, потом к
столовой и разделялись по четыре. Ну да, подумал Нури, столики на четверых.
Дежурный, с любопытством поглядывая на Нури, что-то писал. Нури краем
глаза смотрел, как к границе поселка, за коттеджами, вне дороги движется
зеленый огонек. Интересно, заметит дежурный или нет?
Дежурный резко повернулся вместе с пультом. Заметил. И нажал кнопку связи.
- Я ДП. Кто в одиннадцатом секторе?
- Я, Мануэль. Все в порядке - прозвучало в зале.
Конечно, это Мануэль, Он и должен увести чертей из поселка, пока все
ужинают. Нури нашел на панораме батарею радиаторов и мысленно увидел, как
выпущенные черти ковыляют к ней, спеша получить свою долю излучения.
Мануэль, зеленый огонек, вернулся к центру поселка и одиноко застыл возле
кольца выводной шахты. "Это я должен был сделать сам, - запоздало подумал
Нури, - сам должен был увести чертей".
Огоньки по одному начали собираться у шахты. Сейчас освоители уже,
наверное, молчат и ждут. Ждут привычного развлечения. Сколько их там? Нури
обшарил взглядом панораму. Еще мгновение. Все! Один огонек отделился, и вот
он быстро движется к стене.
Дежурный придвинул к себе микрофон, взглянул на Нури.
- Не надо. Кто-то пошел привести чертей. - Нури отодвинул кресло и вышел,
перешагивая через домики. "Ну что ж, можно считать доказанным... - подумал
он. - Вот так, значит, и бывает. Кто- то идет и приводит..."
На ступеньках сидел Мануэль.
- Я знаю, о чем ты думаешь, - Нури спустился, присел рядом.
- О Земле, - сказал Мануэль. - Мы здесь всегда думаем о Земле.
Нури грустно усмехнулся. Эти же слова когда-то он сказал Сатону. Уже
тысячи живут в космосе. И пусть их будет миллионы, всегда во веки веков люди
будут думать о Земле...
- Вы знаете, я ведь еще и гидролог. - Мануэль протянул конверт. - Здесь
заявление. Я прошу перевести меня в седьмую экспедицию. Делать что-то тайком
от товарищей я не могу... Я прошу вас, Нури Метти, передать мое заявление в
отдел кадров управления освоения Марса.
Нури Метти. Он уже не говорит: Воспитатель Нури. Все правильно, но,
кажется, он не научил их прощать...
На второй день после возвращения Нури на Землю результаты расследования
обсуждались на марсианской секции Совета. Выслушав записи кодового браслета,
председатель секции пригласил Нури занять место докладчика
- Мы просим вас дополнить материалы, которые вы предоставили Совету. Не
все ясно.
- Я готов.
- Начнем с вашей телеграммы, - председатель вынул из папки бланк. -
"Внеочередным рейсом отгрузите Марс девять одиноких псов. Отбор животных
прошу поручить Олле. Уполномоченный Совета Метти". Мы выполнили ваше, гм,
указание. Псы уже на Марсе.
- Благодарю, - сказал Нури. - Теперь я спокоен.
- Успокойте и нас. Почему псов, почему именно девять, почему поручить
Олле и почему в конце концов одиноких?
Манера председателя вести совещание нравилась Нури. И сам он,
длинноногий, веселый и тощий, тоже нравился. По привычке оценивать человека
Нури прикинул, как бы отнеслись к председателю его, Нури, воспитанники:
наверняка одобрили бы.
- Отвечать по порядку вопросов?
- Порядок на ваше усмотрение.
- Из кодовых записей Совету, видимо, понятно, что я, по сути, ничего не
расследовал. Я просто ездил, жил, работал, как все, и смотрел.
- Это хорошо - смотрел! - сказал председатель, - И что вы увидели?
- Стандарт. Одинаковость условий во всем, странный быт без
неожиданностей. Жизнь, отданная делу, - и в деле каждый из них безупречен,
но вне работы личность сразу блекнет. Я не знаю почему, полагаю, что здесь
действует комплекс разнородных угнетающих факторов, в этом надо будет долго
разбираться. Меня насторожило одно: везде глазеют на чертей...
- Они что, действительно так забавны?
- Не знаю, - Нури пожал плечами. - На пятой к ним полное безразличие. На
пятой меньше устают. Хотя там такие же абсолютно нормальные ребята, как и на
остальных станциях. Я задался вопросом: почему на пятой фактор угнетения
выражен слабее?
- Действительно, почему? Там что, есть отклонения от стандарта?
- Я заметил одно. Лариску.
- Ага, Лариску. И что эта ваша Лариска делает?
- Не моя. Общая. Живет.
- И все?
- И все! Живет рядом с людьми собачка. Большинство ее словно бы даже и не
замечает, но она есть. И никому в пятой не приходит в голову интересоваться
чертями, этой имитацией живого... Я не психолог, я воспитатель в одной из
дошкольных групп при ИРП, и я вижу, как тянутся дети к животным. Вообще, без
общения с животными ребенок не может быть правильно воспитан, это
естественно.
- И потому погиб Альдо?
- В детстве часто важно то, на что взрослый и внимания не обратит. Альдо
был таким же ребенком, как и остальные дети.
- Не понял! - взор председателя горел неистовым любопытством, он не
отрываясь смотрел в глаза Нури. - О каких детях вы говорите?
- Простите, я хотел сказать, как остальные члены экспедиции.
- Вы что, рассматриваете ее как детский коллектив?
- А как иначе, ведь освоители абсолютно нормальные люди.
- Я потрясен, - сказал председатель. - Совершенно новая точка зрения на
сообщество людей в инопланетных условиях!.. Но, прошу вас, продолжайте.
-...Знаете, будь Альдо в маске, случай прошел бы совсем незамеченным, и
они и дальше смотрели бы чертей. Изо дня в день, из месяца в месяц... мои
ребята. А что, работа делается, планы выполняются...
- Психологи, социологи, - вздохнул председатель. - Тесты сочиняем,
проверки устраиваем, А тут... просто любить надо.
- Ну и о псах. Я попросил девять по числу бессобачных поселков. Одиноких,
чтобы пес в каждом видел хозяина и не помер от тоски по оставшемуся на
Земле. Пусть он провожает их утром и встречает вечером, ведь собака никогда
не устает любить, не бывает в плохом настроении и рада каждому. Просил Олле
потому, что знал: поручи другому - и на Марс попадут особо выдающиеся псы, а
этого не нужно. Естественно, Олле понял, что от него требуется. Марсианин по
рождению, он взял без отбора обычных собак. Просто собак, ибо каждый пес
жизненно необходим.
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 20.11.2001 12:33
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг