низкого уровня интеллектуального развития земляне будто бы не представляют
интереса для жителей других миров, которые, дескать, привыкли говорить на
равных с равными. Дескать, мы еще не созрели для контакта. Но мы-то
созрели. Просто из-за этих непродуманных передач (на что тратят энергию?)
нас избегали. Спасибо ломерейцам, надоумили. Да, я забыл сказать о цели
нашего полета. Сабом вычислил координаты источника первого сообщения, ну
того самого, в котором говорилось о мироблях... Планета Ломерея - вот была
наша цель...
Так мы летели и готовились. Занимались спортом, изучали науки, открыли
несколько ранее не открытых открытий. Экипаж был что надо: весельчаки
(кроме Невсоса), остряки, сплоченные, психически устойчивые, все за одного
- один за всех! Каждый из нас мог подменить другого (кроме, естественно,
Невсоса и Си Многомудрого). Я, например, освоил нейрохирургию, и с тех пор
мое хобби - это удалять опухоли с мозгов. Наш ремонтник Вася Рамодин
разгадал загадку телекинеза. Полагаю, не без помощи Невсоса, с которым он
сильно подружился. Сейчас это известный метод Рамодина. Вася вообще
предпочитает иметь дело с головоногими. Моллюски ему нравятся своим
хладнокровием: они способны подолгу выдерживать общение с Васей. Знаете,
пока мы летели туда, на Земле прошло сто лет, а за этот срок можно
овладеть любой профессией, и не одной. А когда мы летели обратно, то это
время скомпенсировалось, и по земному исчислению мы были в отлучке
всего-то месяц с небольшим. Нам еще повезло, что мы не прилетели раньше,
чем вылетели. Так или иначе, а знания, приобретенные за сто лет
интеллектуально-спортивной жизни, остались. Такова логика парадоксов
пространства-времени. Такова логика туданазадного эффекта. Сейчас это
каждый ребенок знает, а в первое время после возвращения наш
интеллектуальный гигантизм поражал окружающих. Все думали, что это мы
выросли от общения с ломерейцами, а в действительности - это труд и учеба,
учеба и труд в течение ста лет с малыми перерывами на анабиоз. Кстати, об
анабиозе: никто из нас не знает, впадал ли в спячку Невсос, или это его
нормальное состояние.
Наконец мы прилетели. Ломерея, кислородная планета земного типа,
вращалась вокруг своего желтого солнца, а мы вращались вокруг Ломереи с
аполомереем в сто двадцать километров и периломереем в восемьдесят.
Вся наша приемная и регистрирующая аппаратура была настроена на
изучение планеты. Уже через месяц мы овладели всеми двунадесятые
ломерейскими языками и тремя диалектами. Из радио- и телепередач было
ясно, что ломерейцы по внешнему виду и образу мышления мало отличаются от
нас, и на первый взгляд казалось, что их одолевают те же заботы, что и
нас, землян. После внимательного изучения мы убедились, что так оно и
есть.
А еще через месяц как-то за обедом капитан задумчиво оглядел наши
здоровые выразительные лица и сказал:
- Ой вы гой еси, добры молодцы, не созрели ль мы на контакт идти? - Тут
он перешел с былинного на современный и добавил: - Но не с первым
встречным. Хватать и тащить кого попало запрещаю. Это дурной тон. Надо
подыскать подходящего интеллектуала, способного к адаптации и не
миробля... Ясно?
- Ясно, капитан, - ответили мы. - Чего там неясного.
Только ремонтник Вася Рамодин отодвинул взглядом от себя тарелку с
недоеденным борщом и пробормотал вроде бы про себя, но так, чтобы капитан
слышал:
- Можно подумать, что мы уже хватали кого попало.
- Я ничего обидного не сказал, - капитан пожал плечами. - Да, не
хватали. Да, не тащили. Но ведь могли бы?
- При необходимости почему бы и нет! - молвил Рамодин и принялся за
вареники со сметаной, применяя известный способ Пацюка.
Еще через семь витков мы закончили уборку корабля, дезинтегрировали
накопившийся мусор, побрились и надели праздничные брюки. А вечером, когда
все свободные от вахты собрались в кают-компании и, чтоб изнутри было
лучше видно, выключили подсветку в аквариуме, Вася Рамодин вкатил кресло.
В нем сидел ломереец, и глаза его были закрыты, а голова склонена набок.
- Хорош, а? - Рамодин отошел в сторонку и долго любовался аборигеном. -
Тот самый, которого мы так тщательно выбирали. Он мчался куда-то на своем
лакированном драндулете, озабоченный как пес, который не знает, куда
спрятать украденную говяжью кость. - Академик Рамодин в свои сто двадцать
два года еще не избавился от юношеской привычки украшать речь сравнениями,
не относящимися к делу. - Я силой воли заткнул ему выхлопную трубу, и
драндулет заглох. Он вылез и копался в моторе, меня смех душит, как
вспомню. Потом я подошел к нему и сказал: "Пойдем", а сам показываю на
катер, я его в лесочке неподалеку оставил. Он посмотрел на меня и говорит:
"С чего бы это я пошел, когда я спешу по своим делам". - "У всех, -
говорю, - дела, а когда зовут, надо идти". А он отвечает: "Иди ты, знаешь
куда..." Ну, тут я его, конечно, усыпил... Взглядом.
Капитан осмотрел ломерейца:
- Что-то он у тебя, Вася, смурной. Что-то он у тебя долго не
просыпается. Ты его действительно взглядом?..
- Капитан!!!
Ломереец открыл глаза и... встал. Рослый, отлично сложенный, он
спокойно смотрел на нас, а мы смотрели на него. Этот парень действительно
адаптировался мгновенно. Уже через секунду он все понял, подмигнул
капитану и заявил:
- Контакт состоялся, не так ли? Не сомневаюсь, что вы вполне понимаете
мой язык. Можете рассматривать меня как типичного представителя
ломерейской цивилизации, о пришельцы с далекой звезды. Правильнее сказать
- с планеты. Но контакт - он, знаете, требует высокого стиля. Сознавая
важность выпавшей на мою долю миссии, я готов ответить на ваши вопросы.
Валяйте, ребята.
Могу признаться, что тут мне пришла мысль: а не были ли мы чересчур
привередливы в своем выборе? Очень уж свободно чувствовал себя абориген на
чужом звездолете. Позднее Си Многомудрый признался, что он подумал о том
же... и включил подсветку у себя в аквариуме.
Всю невозмутимость с ломерейца как рукой сняло. Он подбежал к стеклу и
уставился на Многомудрого. Так они с минуту созерцали друг друга мордой к
лицу. А Невсос присосался к стеклу и, пощелкивая клювом, тоже таращился на
гостя. Надо вам сказать - глядеть в глаза осьминогу без озноба не каждый
может. Это уж потом начинаешь понимать, что за жуткой внешностью Невсоса
скрывается доброе отзывчивое сердце. А ломереец, увидев Невсоса вплотную,
вообще окостенел.
- Мозгов-то, - пробормотал он, придя немного в себя. - Не меньше ведра
наберется. Никак не меньше.
Истолковав это как комплимент, Невсос смущенно порозовел. Ломереец,
покачиваясь, вернулся в свое кресло на колесиках и с трудом отвел взгляд
от аквариума.
- Ладно. - Он перевел дыхание. - Смешанный экипаж, пусть. Но что меня
больше всего интересует, так это первый вопрос, который вы мне зададите.
Жду.
- М-да, - сказал капитан по-русски. - Что ж, как это он говорит?
"Валяйте, ребята". Но имейте в виду: наши предки уже один раз сваляли... с
таблицей умножения... И потому того, кто спросит, какой у них сегодня день
недели или как его зовут, я спишу с корабля как миробля и без права
обжалования.
Ломереец уже улыбался, прислушиваясь к звукам незнакомого языка. Я -
полагаю, как и остальные члены экипажа, - мысленно листал страницы
инструкций и книг по контактам, но подобная ситуация предусмотрена не
была. Во всех без исключения случаях внеземляне рассматривались авторами
инструкций и романов как существа крайне и безнадежно серьезные.
Независимо от внешности, способа существования, агрессивности или,
наоборот, доброты, готовности или безразличия к контактам, но всегда не
склонные к шуткам. Даже, я бы сказал, без повода скорбящие, нудные в своей
несокрушимой серьезности. А тут перед нами развалился веселый
самоуверенный тип и явно наслаждается нашим замешательством, только что
вслух не хихикает. И в самом деле, у такого о чем не спроси, все будет не
к месту.
Они, конечно, в космос пока не летают, но связи с другими мыслящими
давно установили, и от первого вопроса зависит галактическая репутация
Земли. Можно представить веселенькую ломерейскую сплетню вселенского
масштаба: "Прилетели тридевять световых лет зпт спросили тире что
новенького физике зпт генетике зпт косметике зпт как поживает наш
уважаемый скот зпт..." Кошмар! Мироблизм!
...А капитан тоже улыбался, приветливо так и не без иронии. Мы же
молчали и уже ни о чем не думали. Невсос отлепился от стекла и глянцевой
кучей валялся на песке, Многомудрый совсем скис и потерял присущий
дельфинам апломб.
- Я вижу, никто не спешит. Тогда, с вашего разрешения, я сам попробую.
- Капитан подошел к гостю вплотную и близко заглянул в глаза.
- Но-но, - сказал ломереец. - С меня хватит ваших гипнотических штучек.
- Извините. - Капитан перешел на ломерейский, и абориген понимающе
поднял бровь. - Мы не хотели беспокоить вас при доставке. Вот он, наш
первый вопрос. Знаете ли вы, что такое сказка?
Ломереец откинулся в кресле, зрачки его расширились.
- Отлично, - прошептал он. - Вопрос достойный истинного гуманоида.
Действительно, в наших передачах есть все, кроме сказок... А что, у вас
сказки транслируют, да? У нас их рассказывают, но только в узком семейном
кругу.
Он вскочил, обнял капитана:
- Я рад видеть вас, ребята. Наконец-то вы прилетели. Спасибо.
- Мы тоже, ломереец ты этакий. Здравствуй!
ВОЗВРАЩЕНИЕ В КОЛЫБЕЛЬ
НТР, НТР... Триста лет слышу о научно-технической революции, а что
изменилось?. Нет, я понимаю, не слепой. Техника меняет и стиль, и образ
жизни. Но техника - это техника. Я лично полагаю, что любую машину в конце
концов кто-нибудь сделает. В одиночку или коллективом. Но вот это:
В небесах торжественно и чудно!
Спит земля в сиянье голубом.
Это, прошу простить, ни один самый слаженный коллектив не придумает...
Сейчас многие лепсируют, а я предпочитаю книгу. Листаешь страницы,
думаешь, вспоминаешь. Бараньи дрожжи полезны, не спорю. Но хлорелла - это
вещь, что бы там ни говорили. Сменный пейзаж за окном? Зачем мне сменный,
пусть за окном будет то, что есть. Управляемая погода? А вы под
неожиданный дождик не попадали? Придется - не уклоняйтесь. Ну да, силовые
мостовые и туфли на магнитной подушке, но кто сейчас обувь носит?
НТР, а последние сто лет как был радикулит, так и остался. Мучает.
Периодически. Не утешайте, разве это здоровье? Ну, завязал дубок узлом,
так ведь двумя руками.
Дистанционные сборища друзей, каждый маячит в своем сфероиде? А я вот
предпочитаю непосредственное общение, как у нас с Васей. Чтобы руку на
плечо положить можно было.
Безэкранное объемное телевидение? Моя Клемма недавно заявила: "Или я,
или енотовидная собака. У меня, говорит, от животного запаха тиристоры
пробивает. Хотел я ей загрубить запаховые сенсоры - обиделась. "Ты, -
говорит, - хочешь мои восприятия обеднить. Я, говорит, лучше вообще
замкнусь накоротко". Э, да что там, у каждого своя Клемма...
С этой собакой вообще неприятно получилось. Она застряла у меня в
кабинете после передачи "В мире животных", далеко пахла и гнусно скалилась
на Клемму. Спасибо, в тот раз Вася Рамодин остался у меня ночевать - у
него роза завяла. Я как прихворну, он меня проведывает. Так он
дематериализовал собаку. Вася что сделал: он уменьшил масштаб собаки
вдвое, потом еще вдвое и так далее, а потом переключил программу, и все.
Кстати, этот случай описан в его статье "Остаточные явления при трансляции
голографических изображений. Действительность и мифы". Не читали? Странно.
В благодарность мой впечатленец вырастил для Васи черную розу: ему
непривычно без цветка на людях появляться. Видели бы вы, как он утром
бежал от меня, шлепая по лужам и с розой в зубах. Как всегда, опаздывал на
заседание президиума Академии наук, но положенной по рангу леталкой не
воспользовался из принципа. За ним, помню, увязался наш домовый гепард.
Видимо, чуял хорошего человека. Клемма задумчиво смотрела им вслед из
окна, а потом сказала: "Нет, все-таки хвост - это красиво".
Мы с Васей иногда ходим смотреть на памятник нам. Ну не нам двоим, всей
ломерейской звездной. Впечатляет это: игла, уходящая в небо, пронзает
причудливо изогнутые плоскости, символизирующие пространство. Наивный
такой символ, очевидный. А потом Вася обнаружил, что скульптор то ли по
наитию, то ли из любви к топологии изобразил эти плоскости в виде одной
поверхности Мебиуса. Следуй вдоль нее - и в ту же точку вернешься. А это
уже символ с подтекстом. Нет, гитару у подножия монумента уже потом
положили, когда мы с Теоры вернулись...
Летели мы туда в прежнем составе, только осьминог Невсос М-да не
поладил с Васей из-за шахмат, вспылил и остался на Земле. В этом, я
полагаю, сразу раскаялся, ибо, когда мы были уже на орбите, он в последний
момент вышел на видеосвязь и долго таращился на всех нас, непрерывно меняя
расцветку. Вася говорил, что он при этом плакал, но вряд ли. Невсос очень
волевое существо. Ссора у них вышла какая-то несерьезная. В турнире на
первенство звездолета - это уж по возвращении с Ломереи - Невсос занял
пятое место, обозлился и заявил, что плоские шахматы изжили себя, как игра
сухопутная. Дескать, пора выйти в объем и будущее за объемными шахматами,
а от плоских останется только поверхностная фигура - ладья. Король, по его
представлениям, должен быть один, не иметь четких очертаний и
располагаться в центре объема в виде некой суспензии.
Вася, помню, назвал эту игру ахинеей, чем несказанно обидел Невсоса.
Вообще, психика головоногих моллюсков крайне уязвима, и они остро
реагируют на резкие выражения.
- Обойдемся, - сказал тогда Си Многомудрый. - С него толку как с козла
молока. Все равно спит всю дорогу.
В полете на Теору трудностей не было. Стартовав с околоземной орбиты,
наш звездолет словно растворился в пространстве, для земного, естественно,
наблюдателя.
Все было как должно быть. Ни одной ошибки в расчетах наших ученых, ни
одного сбоя в работе систем навигации, регенерации и жизнеобеспечения.
Задолго, еще когда до цели оставались месяцы полета, автоматы включили
трансляторы, и корабль стал непрерывно излучать в космос специально
подготовленные сообщения. Полагали, что, если есть на планете развитая
цивилизация, поймут. И хотя вероятность не превышала тысячной доли
процента - даже это предположение оправдалось.
Вскоре мы уловили сначала неясные, а потом все более четкие сигналы.
Настал день, когда мы услышали сказанное на великолепном линкосе:
- Привет вам, разумные. Мы ждем вас на орбите пятой от звезды планеты.
Ваш путь свободен, пространство перед вами чисто. Не бойтесь ошибки. Если
понадобится - мы примем вас в колыбель.
Эта самая колыбель на наших экранах схематически изображалась в виде
гигантского сгустка вихревых электромагнитных полей: наш звездолет должен
был завязнуть в них, как муха в паутине.
- Мы как-нибудь сами, - пробормотал капитан.
На меня, космобиолога, эта схема впечатления не произвела, но
бортинженер впал в этакий экстатический восторг.
- Нет, каков уровень техники! - разглагольствовал он в кают-компании. -
Источники энергии на внешних планетах, видимо необитаемых. Излучения
взаимодействуют, создавая нечто вроде колоссального соленоида. Чудо
инженерного искусства. Мы на Земле не знаем ничего подобного! Уже ради
этого стоило лететь!
Между нами - лететь всегда стоит. Хотя и в нашей Солнечной системе дел
полно. Не решен, в частности, давно назревший вопрос о перемещении Марса
на фаэтонскую орбиту, а без этого его обводнение не имеет смысла.
Затянулось дело с изменением климата и атмосферы Венеры. Да мало ли в
системе найдется работ по мелочам и по-крупному...
Нас, постаревших на год, хотя на Земле прошло три десятка лет,
встретили на Теоре великолепно: оркестры, речи, приемы, карнавалы.
Особенно запомнилась первая встреча.
Мы прибыли на катере, оставив корабль на орбите. Едва мы сошли по трапу
и поднялись на возвышение, как из толпы встречающих, затопившей
необозримое поле теорианского космодрома, вышел седобородый старец. По
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг