совершенно не был жмотом, он собирался потратить в этот день всю свою
наличность; но нельзя было допустить ситуацию, когда, чтобы расплатиться, ему
понадобится Настин кошелек.
Затем они посидели в крохотном, уютном кафе, что входило в маршрут Сергея,
погрелись кофе, потом долго грелись мороженым, потом опять кофе. Здесь
действительно стоило посидеть - по-настоящему хороши бывают только те кафе, что
расположены на отшибе. Случайные прохожие сюда не забредают, а постоянный
клиент ценит качество. Узорчатые цветные стекла под старину странно
гармонировали с темно-синим пластиком, играла тихая, приятная музыка, что-то
вроде электронного клавесина. Анастасии здесь понравилось, даром что провинция,
но Сергей мысленно пересчитал деньги и понял, что пора идти. Они взяли на
дорогу бутербродов, кремовую бизешку для Насти и пошли гулять дальше.
Город наконец закончился. Перелески вокруг постепенно сливались в одно
целое, тропинка, по которой они шли, становилась все менее нахоженной. Сергей
хорошо знал эти места.
Сначала он вывел Настю к небольшому родничку, рассказав о нем местную
легенду, в которую для красоты вплел кое-что из татарского фольклора.
Получилась целая сказка, и Настя долго с уважением смотрела на родник, к чистой
выемке которого был привязан берестяной ковш. Судя по всему, она поверила
легенде, на глазах даже слезинки заблестели. Сергей почувствовал легкие
угрызения совести за свой "вольный пересказ", но отступать было уже поздно.
Затем они вместе уничтожили бутерброды, причем Сергею его доли явно не хватило,
так что Настя, которая, что называется, "ухватила кленовый листочек", скормила
ему из рук, как галчонку, остаток своей порции.
Им обоим хотелось побыть наедине. Более осознанным это желание было у
Сергея, он уверенно шел по малознакомому уже лесу, ориентируясь только на
заходящее летнее солнышко и выбирая тропу по принципу - дальше от города и не
промочить ног. Настя крепко держала его под руку, что само по себе было очень
приятно, и не высказывала ни малейшего беспокойства ни по поводу позднего уже
времени, ни по поводу их маршрута.
- Так вот, - продолжал рассказывать Сергей, - я гляжу на карты- шесть
чистых пик, третья дама в трефе и восьмерка червей. Паленый, но мизер. Причем
Джон пас, и Васька тоже пас, и ход Джона. Я зову Нирвану впополам, он
соглашается.
- Вот так вы там учитесь, на вашей сессии, -- укоризненно сказала
Анастасия. - Охламоны.
- Да чего там сессия, - небрежно отмахнулся довольный комплиментом Сергей.
- Ты, вообще. Нирвану знаешь?
- Я, вообще, плохо играю в преф, - мягко намекнула Настя.
- Он нормальный парень и, главное, всегда рассчитывается сразу после игры.
Очень хорошо видит карты, но он невезучий. Как у нас говорят, непруховой. А я,
дурень, сам с ним впополаме пошел. Короче, Нирвана согласился. Я ему говорю, ты
только по одной переворачивай, а он уже сразу обе- цап. И Васька, гад, руками
сбоку машет: "Тузы, тузы, тузы..." Тузов там, правда, не оказалось, смотрят на
нас две бубнухи - восемь и десять. Так себе прикуп, с вариантами.
- А какая разница, по одной переворачивать или сразу обе? Карты ведь те же
самые.
- Есть разница, - уверенно объяснил Сергей. Он играл в карты с раннего
детства и на первом курсе просто жил на то, что давал ему преф. -
Переворачивать надо всегда по одной, тогда фишка идет лучше.
Настя вежливо слушала, не вникая в смысл раскрывавшихся перед ней
комбинаций. Ей совершенно неинтересна была игра, но ей нравилось слушать
азартный голос Сергея. Именно так она и слушала - только голос. В конце концов,
было бы хуже, если бы он потащил ее на футбол.
- Я ему говорю, сносить надо десятку и даму. Но Нирвана как начал считать
вероятности- нашептал мне что-то про перехват, про комбинаторику - короче,
заполоскал мозги, и снесли мы даму с червушкой. Убедил. Васька с Джоном легли -
ужас. Кот рядом пиво пил, так аж поперхнулся. Хотя он так, зрителем работал.
Пичка пополам, в бубях дама отвалилась, все глухо, как в консервной банке. Нам
даже ход перехватить не дали. Блефовать не на чем, чистейший паровоз. Финиш.
Нирвана впал в нирвану. Сидит, на разбросанные карты смотрит. Полная
прострация. Потом свою долю заплатил и ушел. Ставка была большая.
- А ты?
- А я перед этим выигрывал. А после этого уже все- влетел в минус, но на
чуть-чуть. А могли бы мы сейчас с тобой в ночной кабак сходить.
- Мне не нужен ночной кабак, - Настя обняла Сергея и крепко к нему
прижалась, - мне нужен ты.
Они сидели на высохшем поваленном дереве на краю большого оврага, укрытые
со всех сторон душистыми зарослями акации. Сергей постелил на ствол свою
куртку, и все было замечательно, только немного мешали комары, но потом они
перестали их замечать. Он чувствовал, как в ответ на его ласку трепещет хрупкое
тело девушки, он кончиками пальцев чувствовал ее всю, доверчиво прильнувшую к
нему сквозь одежду, ставшую такой горячей и тонкой. Он шептал ей на ухо
какие-то бессвязные слова, и ее теплые, нежные губы отвечали ему так, как ему
этого хотелось.
Они были вместе. Они были очень близко друг к другу. И это была их ночь.
Непостижимые, далекие, прекрасные звезды на черном, высоком бархате. И
птица. Запела ночная птица. Сергей не был уверен, но ему хотелось думать, что
это соловей. Жаркие губы ласкали его лицо. Легкое дыхание девушки сливалось с
его мыслью. Какой-то хлопок раздался внизу в овраге. Затем возник звон-
никогда не слышанный ими прежде, неописуемый и необъяснимый. Настя вскочила,
вжалась в плечо Сергея, его руки укрыли ее со всех сторон. Звук постепенно
нарастал, казалось, он стекался отовсюду сюда, к ним, он ввинчивался в мозг
так, что хотелось либо бежать, либо просто лечь на землю. В глубине оврага
появилось яркое, огненное кольцо. Оно пылало фосфорическим, неживым светом.
Сергей и Настя сидели, тесно прижавшись друг к другу и почти не дыша.
Из небытия, из темноты внутри кольца вдруг возник человек в черном. Затем
еще один, и еще один, а еще. Четверо. Казалось, люди появляются из-под земли.
Затем кольцо вспыхнуло особенно ярко и исчезло. На его месте осталось
бледнеющее пятно сполохов.
Четверо в темной одежде осмотрелись и стали подниматься по склону оврага.
Прямо на них. Морок, нечистая сила. Хруст шагов раздавался все ближе, казалось,
кто-то давил насекомых, хрустел панцирями жуков. Это шла сама чернота и ночь.
Это шла давно истлевшая, невозможная в звездном мире влюбленных смерть. Из под
земли, из фосфорического, гнилого света прямо на них двигалась нежить.
Сергей медленно повернул голову в сторону Насти и приложил палец к ее
губам. Она кивнула - даже не головой, глазами. Крупный комар, звеня, сел ей
прямо на лицо, но девушка не пошевелилась. Краем глаза Сергей видел, как у
комара наливается брюшко. Четверо в черном все приближались. Они поднимались по
склону оврага уверенно и быстро. Один раз на какое-то мгновение блеснул луч
фонарика, осветил камни и корни под ногамя черных людей, и сразу же темнота
вокруг стала гуще. Кольцевые сполохи в глубине уже потухли.
Когда до акации оставалось не более шести метров, а Настя, не осознавая,
что с ней, закрыла глаза и закусила палец, чтобы не завизжать, черные фигуры
вдруг повернули. Их тяжелые шаги и даже дыхание были очень хорошо слышны. Они
повернули, потому что склон оврага оказался слишком крут, и дальше пришлось бы
опираться о землю руками.
Так, в нескольких метрах, они и прошли, освещая себе дорогу фонариком.
Прошли мимо и ушли в ночной лес. В сторону железной дороги.
Сергей с трудом убрал с плеча впившиеся в него пальцы. Безумные глаза
Насти горели в темноте. Они очень тихо встали и, не замечая под ногами тропы,
пригибаясь под ветками, побежали к спящему городу.
Канавы и мокрые, болотистые ложбины переходили не разбирая дороги, прямо
по воде. Сергей в таких местах пытался брать Настю на руки, но на первом же
ручье споткнулся и уронил девушку в воду, после чего она уже не давала себя
нести.
ГЛАВА 27
Отдыхали на новом месте почти неделю. С тех пор как ушли последние соседи,
Мирра жил здесь совсем один. Его односельчане решили попытать счастья в
райцентре: купить на базаре паспорта, устроиться на работу и выбраться из
проклятой касты мутантов. Жизнь в тайге год от года становилось хуже - деревья
медленно умирали, а воздух временами напоминал прозрачную кисею. У Мирры не
было ни малейшего шанса последовать их примеру: сколько бы он ни купил
паспортов и медицинских карт, ему невозможно было сойти за нормального
человека.
Он сам заготавливал себе дрова, постепенно разбирая гниющие дома соседей,
ловил рыбу и копался в огороде, подолгу выпаривая из картошки химический
"приварок". Изредка ходил на ближайший - за двадцать пять километров- базарчик,
выменивая соль, лакомства и книги. Читал. Иногда гулял, пытаясь рассматривать
звездное небо, дышал через противогаз свежим воздухом. Еще он писал в затертых,
желтых от времени школьных тетрадях какую-то философскую работу, воображая себя
то ли ученым, то ли монахом-отшельником. Вечерами Мирра забирался на высокую,
еще живую сосну- там у него была специальная лесенка и площадка из досок,
свешивал вниз маленькие ножки и любовался закатом. Все скалолазы по очереди
поднимались на эту площадку-- зрелище действительно было великолепным.
Желто-коричневый химический туман, что колыхался у самой кромки леса, на
западе, пропитанный багровыми лучами умирающего солнца, напоминал то ли
огромный занавес, то ли воды странного, цепенеющего моря, проколотого
верхушками сосен. Нечеловеческий мир удивительных, фантасмагорических красок и
великолепных газовых флуктуации. Желтые протуберанцы взлетали над таежным
морем, опадая каскадом рассыпающихся цветов. Местное химическое оружие явно
отличалось от всего, что было знакомо скалолазам - в их мире газовая атака уже
через несколько часов не оставила бы никакого следа, здесь этот след не
стирался годами. Возможно, он вообще никогда не исчезал. Видимо, реакция
поддерживала самое себя, возобновляясь и подпитываясь из атмосферы.
Околевшая собака, что насторожила скалолазов, прибилась к дому Мирры
совсем недавно. Она изначально выглядела больной, таких животных полагалось
убивать или отваживать, но Мирра после ухода соседей чувствовал себя одиноким и
надумал взять ее в товарищи. Он пытался ее лечить, купать, кормил супом, но
собака все равно издохла, и Мирра, немного погрустив, решил использовать свежий
труп как приманку. У него имелось хорошее ружье, а где-то неподалеку бродил
отощавший от бескормицы медведь. Стрелок из карлика был, разумеется, неважный,
но медведь уже, что называется, достал. Мирра несколько раз натыкался на его
следы, доходившие до самого поселка, и даже на огороде мишка как-то
поковырялся, а один раз во время похода за ягодами Мирра просто почувствовал,
ощутил его злобное присутствие и тут же, бросив корзинку, удрал в поселок. Этот
своеобразный поединок с медведем так ничем и не закончился. С уходом Мирры и
дом, и огород поступали в полное распоряжение его мохнатого противника. Карлику
пришлось бросить все, что нажито, вернее, все, что помогало выжить в тайге
долгие годы.
Когда эмоции первого знакомства улеглись и группа привыкла к тому, что
мысли могут быть слышны на расстоянии, стали готовиться к новому переходу.
Проблемы начались сразу же.
У Мирры, оказывается, было восемь любимых книг, достаточно больших и
тяжелых, и ни с одной из них он не собирался расставаться. Три из них были
особенно громоздкими - сборники мировой истории искусств, чудовищные фолианты
на прекрасной бумаге с золотым тиснением. Никто из скалолазов, естественно, не
соглашался их тащить. После вялых препирательств и долгого изучения иллюстраций
два сборника взял Гера, ему книги понравились. Еще один том Мирра согласился
оставить, безжалостно выдрав из него цветные картинки. Остальные книги
скалолазы распределили между собой. Ребята ворчали, но как-то не всерьез. Мирра
сразу всем приглянулся. Казалось странным, как можно понравиться с жуткой,
почти нечеловеческой внешностью и нагловатым характером, но ему это удалось.
Лучше всех эту странность сформулировала Зойка, особым тактом никогда не
отличавшаяся. Она долго разглядывала карлика в упор, затем сообщила ему, как
новость: "Ну и урод же ты, Мирра", - на что Мирра снисходительно кивнул. Зойка
жалостно цокнула языком и продолжала, не замечая страшных глаз вежливого Геры:
"Урод жуткий. На ящерицу такую похож. На динозавра, я их на картинке видела. Но
все равно ты очень симпатичный".
Мирра, услышав это, прямо расцвел. Он не был готов к комплименту,
поскольку говорила Зойка чуточку быстрее, чем думала.
У Мирры оказался довольно большой запас овощей, аккуратно присыпанных в
подвале чистым песочком. Еще у него нашлось немного сушеной рыбы; здесь,
оказывается, тек рыбный ручей. Рома, заядлый любитель этого дела, загорелся
было сходить на рыбалку, но лень и накопившаяся усталость взяли верх. Ручей
скалолазы так и не посетили, хотя рыбу, конечно, забрали с собой.
Мирра рассказал, что больная тайга вокруг только кажется пустой. Здесь
встречались лоси, целые стаи волков и одичавших собак, и самое главное, здесь
до сих пор жили люди.
Отдыхали несколько дней. Все это время большое корыто, что служило карлику
ванной, не стояло пустым - скалолазы таскали и таскали в него воду, безжалостно
расходуя заготовленные на зиму дрова, и грели ее в немыслимых количествах.
Мылись, терлись и парились снова и снова, измученная за последние недели кожа
нежилась, откисая в чистом тепле. Выходить в тайгу не хотелось - жить у Мирры
на заимке было приятно и не очень хлопотно, и еда здесь пока еще была. Но, если
они рассчитывали добраться в Москву до холодов, им следовало торопиться.
А проводить в этих краях еще одну зиму не улыбалось никому.
Снова пришлось втягиваться в ритм тяжелых переходов. Тайга стала еще более
больной, чем прежде. Километрами тянулись проплешины высохшего,
желто-оранжевого, мертвого леса. По совету Мирры они не заходили даже на
окраину таких мест, хотя идти там, по пустырю, было бы удобнее.
На третий день пути они услышали выстрелы. Стреляли вдалеке, из
охотничьего ружья. Два выстрела, потом через паузу еще два. К их маленькой
группе, идущей сквозь безбрежное лесное море, это не имело никакого отношения,
и скалолазы спокойно продолжили движение, а на следующий день Мирра принес им
первую удачу.
Карлику почудилось, что недалеко от тропы умирает крупный зверь. Тайга,
пробитая химией, просматривалась насквозь, почти как в зимнее время, Женька
отправил в указанную сторону разведчиков, и совсем недалеко от.тропы
обнаружился труп молодого медведя. Издох мишка буквально только что, туша еще
не остыла, а после разделки в нем обнаружили два крупных заряда свинца. Или
оголодавший зверь пытался задрать человека, или кто-то не очень удачно
поохотился на него; возможно, это был тот самый мишка, что захаживал к Мирре за
сушеной рыбой.
В любом случае отказываться от целой горы медвежатины не следовало, вот.
только момент для чуда выдался не совсем удачный. Скалолазы почти до предела
были навьючены овощными запасами Мирры.
На сутки устроили привал, обработали мясо, прокоптив его полосками,
перетряхнули рюкзаки, безжалостно выбрасывая "лишнее", заменили мясом часть
овощей и даже - ужас!!! - оставили три драгоценных книги. Мирра, против
ожиданий Женьки, только вздохнул. Затем он вздохнул еще раз и сообщил всем
собравшимся, что попусту спорить не намерен, что он прекрасно чувствует общий
настрой в пользу медвежатины, и что они варвары, ничего не понимающие в
искусстве. Мясо и книги - здесь не о чем говорить. Глазки карлика скорбно
разъехались в стороны. Ведь книги нельзя поджарить и съесть, а значит, они не
имеют никакой ценности.
- Впрочем, - добавил Мирра, - медвежатина дело хорошее. Так что если вы
возьмете хотя бы одну книгу из этих трех - вон ту, синенькую, - то я приму этот
разбой как должное.
Женька отрицательно покачал головой. Мирра улыбнулся, ощерив свои жуткие
черные зубы. Он прекрасно знал пределы реального торга. Теперь вздохнул Женька,
и синяя книжка перекочевала в его рюкзак.
Мясо удалось забрать почти полностью, по крайней мере, лучшие его куски;
кроме того, все вволю наелись свежей "копчушки".
ГЛАВА 28
Это был самый обычный понедельник. Сергей возвращался в Москву из Клина, и
тяжелая сумка с продуктами "от бабушки" висела у него через плечо. Как и
всегда, он зашел во второй вагон и сел к окошку. Электричка была местной, а не
проходящей, поэтому свободных мест пока хватало, но Сергей убрал свою сумку
наверх - ближе к Москве вагон всегда заполнялся. К этому времени он обычно
старался задремать, иначе над ним нависал какой-нибудь старичок или парочка
беременных женщин, и приходилось уступать место. Сейчас, однако, на него
наступал дифференцированный зачет, и спать было противопоказано. Стипендия, на
которую он очень рассчитывал, могла пролететь элементарно. Сергей раскрыл
конспект и погрузился в чтение.
На какое-то время студент, что называется, отключился- не замечая ни своих
соседей, ни остановок. Солнечные пятна скользили по формулам и тексту, мешая
читать, но Сергей привык готовиться в электричке, и такие мелочи его не
отвлекали. Он проработал одну за другой три лекции, закончил раздел и уже
собирался погрузиться в новый, когда на одном из поворотов солнце брызнуло ему
прямо в глаза. Сергей откинулся на спинку сиденья и поднял взгляд. И все
формулы вылетели у него из головы напрочь.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг