с оборванной леской в руках.
Иенсен снова показался на поверхности, уже в нескольких метрах от плота, и
снова раздался его пронзительный вопль. Он кричал на одной ноте:
"А-а-а!.." - пока его не захлестнуло волной.
Серега распутал канат и бросил его Иенсену, но опять же, не учтя малого
ускорения, он неправильно рассчитал усилие, и канат упал далеко от
Иенсена. Яшка очнулся от своего оцепенения и прыгнул за борт. Он быстро
поплыл саженками к тому месту, где только что показалась голова Иенсена. В
это время плот стал разворачиваться бортом к волне, парус, потеряв ветер,
заполоскался, - это Витька, дежуривший на корме, услышав крик Сереги,
положил руль на борт.
Удивительно, как быстро в такие критические минуты может работать
человеческий ум. Алек, еще недавно убеждавший ребят, что при уменьшенной
силе тяжести нельзя потонуть, сразу понял свою ошибку. Одним прыжком он
оказался в каюте. "Надо немедленно переключить трансформатор..." Он
откинул крышку прибора и скользнул взглядом по рядам кнопок: "Закон
инерции", "Закон сохранения энергии", "Закон Паскаля" - все не то. Ага,
вот: "Плотность воды..." Алек попытался представить себе, что должно
случиться, если внезапно увеличить плотность воды, но раздумывать было
некогда, и он нажал кнопку. Выключатель мягко щелкнул, и в тот же момент
сразу потяжелевший трансформатор едва не выскользнул у него из рук. Всем
телом Алек почувствовал что-то вроде удара от внезапно восстановившейся
тяжести. Его руки как будто налились свинцом. За те несколько часов,
которые ребята прожили в условиях уменьшенной тяжести, их организм уже
успел приспособиться. Они почти перестали замечать потерю веса, и теперь,
когда снова восстановилось нормальное ускорение, Алек в первый момент
испытал примерно такое же ощущение, какое испытывают космонавты при взлете
ракеты, когда резко возрастает перегрузка. Но это неприятное ощущение
постепенно ослабевало. Тяжело передвигая ноги, Алек вышел на палубу.
Серега разматывал вторую бухту каната. Парус полоскался и громко хлопал о
мачту. Плот сильно раскачивался, потому что теперь он шел бортом к волне.
Алек не сразу заметил среди волн Яшку. Он все еще плыл к Иенсену,
значительно отставшему от плота. Плот, сносимый ветром, продолжал
двигаться в том же направлении, что и раньше. На поверхности воды бились
рыбы. Метрах в двадцати от Иенсена Алек заметил белое брюхо акулы, которая
беспомощно переваливалась на волнах. Она сильно била хвостом, напрасно
пытаясь уйти под воду.
- Яшка-а! Яшка-а! - кричал Серега. - Держи ко-нец!
Серега размотал канат и теперь стоял у борта, размахивая над головой
длинной петлей.
Яшка услышал и обернулся к плоту. Он держался на волнах как-то странно,
больше чем наполовину высовываясь из воды.
Серега, сильно раскрутив канат, бросил его Яшке. Канат упал метрах в
полутора, и Яшка за несколько взмахов подплыл к нему. Ухватившись за
канат, Яшка подплыл к Иенсену. Его голова маячила среди волн за кормой, он
по-прежнему тянул на одной ноте свое "А-а-а-а!" и колотил по воде руками.
Главная опасность состояла в том, что плот никакими силами нельзя
остановить или повернуть обратно. Он всегда плывет только по ветру. По
этому поводу Хейердал в своей книге выразился очень точно: "Что с плота
упало, то пропало". Даже если бы Иенсен и Яшка могли держаться на воде
неограниченно долго, они все равно не смогли бы догнать плот, не держась
за канат. Как ни медленно шел плот, он все же двигался быстрее пловца. К
тому же Иенсен явно не умел плавать, и Яшке пришлось бы работать за двоих.
К счастью, он сумел поймать второй канат, брошенный Серегой, и теперь,
держа его одной рукой, довольно быстро подплывал к Иенсену. Плыть было
легко, потому что благодаря увеличившейся плотности вода прямо выталкивала
его на поверхность. Теперь уже ни он, ни Иенсен не могли утонуть, и
единственное, что им угрожало, - это отстать от плота и остаться в океане
наедине с акулами.
Серега стоял у борта и постепенно травил канат, по мере того как Яшка
догонял удаляющегося Иенсена. Бухта была стравлена уже почти до конца.
Серега крикнул Алеку, чтобы он готовил еще одну, но как раз в это время
Яшка подплыл к Иенсену.
С кормы Витьке было видно, как среди пенистых гребней мелькала белая
рубашка Иенсена и загорелая спина Яшки. Витька не знал, что Алек увеличил
плотность воды, но он, так же как и другие, испытал в момент переключения
трансформатора внезапное ощущение давящей тяжести во всем теле. Теперь он
с удивлением следил за тем, как легко и свободно плыл Яшка. Он лежал на
воде, как на автомобильной шине или надувном матраце. То же было и с
Иенсеном. Сперва он сильно барахтался и судорожно бил по воде руками и
ногами, а теперь держался спокойнее, хотя и не переставал кричать. Когда
Яшка подплыл к нему, он вцепился в него, как это всегда делают утопающие,
но в плотной воде это было неопасно. Он только мешал Яшке обвязать его
канатом.
Серега и Алек тоже перешли на корму, чтобы следить за пловцами, и теперь
Серега ждал момента, когда надо будет выбирать конец. Яшка помахал рукой,
давая понять, что пора тянуть. Серега и Алек уцепились за канат, а Витька
пытался поставить рулевое весло так, чтобы плот снова развернулся по
ветру. Сейчас это было гораздо труднее, чем раньше, приходилось
наваливаться со всей силой на потяжелевшее кормовое весло. Немного
помогало то, что державшиеся за конец каната Яшка и Иенсен действовали как
плавучий якорь - они заставляли плот поворачиваться по ветру. К тому же и
волнение стало заметно меньше, хотя ветер не изменился. В этом проявилось
увеличение плотности воды. Став более тяжелой, она не так легко
поддавалась действию ветра.
Когда мокрый, дрожащий, испуганный Иенсен с трудом взобрался на плот, он
первым делом стал на колени и начал бормотать слова молитвы.
Трудно сказать, какова была его религия - лютеранская или православная,
был ли он квакером или баптистом... Да ребят это и не интересовало. Они с
недоумением и презрением смотрели на этого жалкого человечка, который
благодарил какого-то несуществующего бога, вместо того чтобы сказать
спасибо своему действительно спасителю - ученику 373-й школы Яше Букину.
Яшка в это время стоял на палубе, тяжело дыша, и отжимал свои мокрые
трусики. День уже клонился к вечеру, и жара спала. Алек помогал Витьке, а
Серега сматывал в бухту тяжелый мокрый канат.
Иенсен стоял на коленях и гнусавил странные слова на чужом, непонятном
языке.
Выправив плот по ветру, Алек с Витькой присели на ящик на корме. Теперь,
когда плотность воды стала больше, осадка плота уменьшилась, он скользил
по воде, как спичка по ртути. Зато управлять им стало труднее, рулевое
весло уже не погружалось в воду от собственного веса, оно держалось на
поверхности, и надо было прилагать большое усилие, чтобы погрузить его в
воду. Волнение стихло, плот едва покачивался на тяжелых волнах мертвой
зыби.
- Здорово это ты догадался - увеличить плотность воды, иначе Иенсен
обязательно утонул бы! - сказал Витька.
- Понимаешь, я как увидел, что он тонет, у меня мгновенно мелькнула мысль
о законе Архимеда, только я не сразу сообразил, какую кнопку нажать.
- А ты заметил, теперь волны стали меньше и как будто чаще? Я думаю, это
потому, что они колеблются по закону маятника.
- Ага, - согласился Алек. - А Яшка молодец! Я бы так не смог!
- Ты же плавать не умеешь. А если бы умел, наверное тоже прыгнул. Как же
можно иначе? Если человек тонет, надо спасать! Я бы тоже полез в воду,
если бы не дежурил у руля.
- Да, и ты вовремя сообразил плот развернуть, иначе Яшке бы до него не
доплыть - каната бы не хватило.
- А я, когда услышал: "Человек за бортом!" - подумал сперва, что это ты
свалился.
Ребята помолчали, потом Алек сказал:
- Витя, а что, если нам вообще покончить со всем этим плаванием? А то
знаешь, в самом деле как бы чего не вышло! Вдруг мы попадем в зону этих
испытаний! Давай лучше сразу вернемся. Включим трансформатор - и все! А,
Витя?
- Ни в какую зону мы не попадем. Нечего дрейфить! Просто нужно вечером по
заходу солнца или ночью по звездам поточнее определить, где мы находимся.
А в крайнем случае мы всегда успеем перенестись в другое место,
куда-нибудь подальше от этой зоны. Не знаю, как тебе, а мне на плоту
нравится: плывешь себе и плывешь... И зачем это только выдумали войну?
Неужели нельзя мирно жить?
- Значит, нельзя. Они же капиталисты!
- Ну и что же, что капиталисты? Вот Иенсен тоже капиталист.
- Так он и старается все время словчить. Будь уверен, он себя еще покажет!
Ты думаешь, он так просто на плоту очутился? "Шел гулять... зашел
посмотреть плот..." - Алек постарался передразнить Иенсена, но у него не
получилось. - Как бы не так! Он, конечно, за трансформатором охотится.
Хотел купить - не вышло! Теперь еще что-нибудь придумает. Надо с ним быть
поосторожнее. А все же лучше бы сразу вернуться. Высадим Иенсена в Осло, а
сами - домой!
- Ничего, Алек, еще немножко поплаваем, а потом вернемся. Завтра вечером...
Алек встал с ящика и прошелся по бревнам. Бамбуковая каюта, похожая на
хижину дикарей, стояла почти у самой кормы. От нее на воду ложилась
длинная тень. Алек дошел до правого борта и посмотрел на солнце.
Раскаленный огненный шар висел невысоко над горизонтом. Чистое,
безоблачное небо на западе было чудесного бледно-зеленого цвета. Над
головой этот цвет переходил в глубоко-синий, а на востоке сиял в небе
перевернутый месяц. На палубе никого не было. Серега, очевидно, зашел в
каюту, а Яшка забрался на мачту и, сидя на рее, осматривал горизонт. Алек
вернулся к Витьке.
- Солнце садится. Надо будет проводить наблюдения.
- Да, - сказал Витька. - Надо точно заметить время, когда солнце скроется
за горизонтом. Если мы близко к экватору, то этот момент можно принять за
шесть часов местного времени.
- Ты думаешь, надо замерять момент, когда оно скроется или когда только
коснется?
Витька не отвечал, пробуя сообразить, что должно считаться заходом солнца.
- Я думаю, это не имеет значения. Все равно мы определим долготу только
приблизительно, с большой ошибкой. Во-первых, мы не точно на экваторе, а
потом, наверное, нужно учесть рефракцию и еще что-нибудь... А впрочем,
лучше всего заметить оба момента и взять среднее.
- Можно и так.
Алек отковырнул от ящика маленькую щепку и бросил ее в воду. Щепка
покрутилась за кормой и быстро отстала.
- Знаешь, Витька, - сказал Алек, - мне иногда кажется, что мы на плоту уже
целую вечность, будто и Москва и школа - все это было давным-давно.
- И мне тоже всегда так кажется, когда много нового. В прошлом году в
пионерлагере, помнишь? Прошла неделя, а казалось, будто мы всю жизнь так и
жили только в лагере. А потом надоело. Осенью мне всегда в школу хочется.
Странное это дело - весной не дождешься, когда занятия кончатся, а осенью
опять в класс хочется.
- У нас класс хороший.
- Да. Все ребята хорошие... А потом знаешь что, Алек? Давай в будущем
году, только с самого начала занятий, прямо как придем в школу, организуем
физический кружок! Знаешь, как интересно будет? Можно разные опыты делать,
можно даже свой школьный радиопередатчик построить!.. Ты кем хочешь быть,
когда вырастешь?
- Да я еще не решил.
- А я обязательно буду физиком. По-моему, физика - это самая интересная
наука! Ты посмотри, сколько разных открытий сделано за последнее время, и
чем дальше - тем больше нового открывают. Физика - это и космос, и атомная
энергия, и астрономия, и радио... Теперь никакая техника не может обойтись
без физики! Если бы не физика...
В этот момент с верхушки мачты раздался Яшкин крик:
- Земля!
"Земля!"
Прямо по курсу, чуть левее, над горизонтом висело сизое облачко.
- А где же земля? - спросил Алек.
Ни Яшка, ни Серега, который теперь тоже взобрался на мачту, ему не
ответили.
- Где земля-то? - опять спросил Алек, напрасно стараясь увидеть на ровной
линии горизонта горы, скалы или верхушки пальм.
- Так вон же она! Разве вы не видите? - сказал подошедший Иенсен. - Вон то
облачко!
- Так это же облако!
- А под ним земля.
- Алек, полезай сюда, с мачты видно! - крикнул Яшка и стал спускаться по
веревочной лесенке.
Когда Алек взобрался на мачту, он увидел на самом горизонте, между
неподвижно висящим облачком и сверкающей в лучах солнца водной
поверхностью, узенькую темную полоску.
Какой моряк не смотрел с волнением на поднимающийся из-за горизонта
незнакомый берег! Хотя весь морской опыт Алека исчерпывался одним днем
плавания на плоту, но этого уже было достаточно, чтобы он смотрел на эту
далекую и таинственную землю почти с тем же волнением, с которым смотрели
матросы Колумба на встающие из волн зеленые берега Кубы. Наверное, с таким
же замиранием сердца смотрел Магеллан на первую землю, встретившуюся на
его пути после четырехмесячного плавания по Тихому океану.
Алек попросил у Сереги бинокль. Обняв рукой мачту, балансируя на
раскачивающейся рее, он приставил к глазам бинокль. Сперва было трудно
поймать землю в поле зрения. Изображение все время уходило то вверх, то
вниз. Нужно было самому двигаться в такт с качаниями плота.
Приспособившись, Алек увидал скалистый берег и светлую линию прибоя. С
этого расстояния скалы казались темными и мрачными, потому что они не были
освещены заходящим солнцем и выделялись темными силуэтами на бледном фоне
неба.
Алек долго разглядывал землю. Разглядывал до тех пор, пока у него не
закружилась голова.
- Как ты думаешь, далеко до нее? - спросил он Серегу.
- Миль десять будет!
- А сколько это на километры?
- Считай по один и восемь десятых - восемнадцать километров.
- Далеко!
- Может, и меньше - миль пять или три, но уж никак не меньше двух.
- Хорошо бы к вечеру дойти, чтобы засветло высаживаться...
- Серега, слезай, пусти меня посмотреть! - крикнул подошедший Витька.
Яшка сменил его у руля.
Взобравшись на мачту, Витька стал по-деловому рассматривать приближающуюся
землю.
- А домов не видно?
- Нет, не видать.
- Как ты думаешь, Витька, что это за остров? - спросил Алек.
- Скоро пристанем и узнаем.
- А ты думаешь, ничего, что мы так, без спросу, пристанем к чужому острову?
- Чудак человек, мы же вроде потерпевших кораблекрушение! Нам, наоборот,
все должны оказывать помощь.
- А если там американцы?
- Ну и что же, что американцы? Все равно!
- Смотри, Витька, как бы чего не вышло!
- А мы будем держать наготове наш трансформатор. Если что не так - сразу
перенесемся в другое место. Мы же ничего плохого не делаем - просто плывем
по морю, а море общее!
Алек только покачал головой. От постоянных сомнений у него было тревожно
на душе. С одной стороны, очень интересно плавать на плоту, но мысли о
том, как бы чего не вышло, отравляли ему радость жизни, не давали покоя и
сводили на нет все удовольствие от любых приключений.
Внизу, на палубе, Серега и Иенсен стояли на самом носу плота и старались
рассмотреть приближающийся остров. Отсюда была видна только темная громада
невысоких гор, и еще нельзя было различить никаких подробностей.
- Хорошо, если бы это оказался необитаемый остров! - задумчиво сказал
Серега.
В его представлении большинство островов было необитаемыми, потому что
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг