РОЗА И МАРИЯ
1.
- Джин, идем выкупаемся, пусть Кроу подежурит у телефона.
Джин Стокинк и Хуан Родорес вышли. Из двери и окон времянки на глубокий
песок ложились резко очерченные полосы света. Отойдя несколько метров от
дома, оба совершенно потерялись в темноте. Они шли на едва слышный шорох
моря.
- Если этот остров назвали Лас Пальмас только из-за этих двух пальм на
берегу, то я уверен, что открывший его испанец обладал огромным
воображением, - проворчал Стокинк. Уж очень его раздражала пустота вокруг.
- Говорят, что раньше их было здесь много. Потом их вырубили.
- И ты говоришь, что всех туземцев отсюда выселили?
- Да. Саккоро предложил им перебраться либо на остров Пуэрто Рондо, или
еще южнее, на острова Сойд. Вчера на рейде Сардонео стоял большой пароход,
на который погрузили последних островитян.
Они приблизились к берегу моря, и стало прохладнее. Глаза привыкли к
темноте. На черном небе виднелись редкие звезды и на их фоне величавые
силуэты двух пальм. Кто-то когда-то эти две одинокие пальмы назвал Роза и
Мария. Они, эти пальмы, были известны на всех островах, их знали в
"столице" архипелага, в деревушке Падре на острове Овори. Часто вместо
"Лас Пальмас" говорили "Роза-Мария".
Они не сразу разделись, а положив полотенца, сели рядом и уставились в
густую черноту моря.
- Не понимаю, что его могло там задержать, - произнес Стокинк. - Это так
не похоже на Френка.
- Приедет, - сказал Родорес уверенно. - Еще не было ни одного случая,
чтобы Френк не сдержал слова.
- Он, говорят, талантливый парень.
- А ты думаешь, профессор Фейт берет к себе всякую мелюзгу? У старика на
талант чутье!
- Фейт, говорят, держится весьма независимо. Кто-то слышал, как он орал на
самого Саккоро. Ты знаешь, что сказал Фейт господину Саккоро? Он
процитировал ему слова великого Эйнштейна, обращенные к фашистам: "Вам не
нужен головной мозг. Вам вполне достаточно спинного".
Приятели рассмеялись, сбросили одежду и вошли в море. Они долго шли по
мягкому, тающему под ногами песку, постепенно погружаясь в теплую воду.
- Здесь и плавать-то негде. Банка тянется на тридцать километров на север,
и глубина моря не превышает трех-четырех метров.
- Да, это так, - сказал Родорес, - именно поэтому Саккоро и купил эти
острова. Мелководье очень облегчает связь и особенно прокладку силовых
линий. Ты ведь знаешь, что лаборатории, особенно космотроны, будут жрать
огромное количество электроэнергии... Электростанция строится на Овори.
Оттуда энергия пойдет на Куэлло и на нашу Розу-Марию. Больше всего к нам,
потому что космотроны будут установлены на Лас Пальмас.
- А почему этот исследовательский центр решили строить не на континенте? -
спросил Стокинк.
- Потому что это - частный исследовательский центр, личная собственность
Саккоро! Здесь все принадлежит ему, от песка и воды до наших мозгов.
Вдруг тишину ночи прорезал далекий гул вертолетных винтов.
- Идет! - воскликнул Родорес. - Я же сказал, что прилетит!
Рассекая воду, молодые люди быстро пошли к берегу, оставляя за собой на
поверхности моря две темные дорожки. Когда они добрались до берега, низко
над землей показался силуэт небольшого вертолета.
- Хелло, Френки, - закричали трое, увидев спускающегося по легкой лестнице
парня в белом костюме. - Хелло, старина! Мы чуть было не сдохли от
нетерпения, ожидая тебя здесь.
- Погодите, ребята, меня тискать! Кроу, марш в кузов машины, вытащи ящик с
пивом и еще кое-что.
Кроу кинулся в вертолет, а Френк в сопровождении Родореса и Стокинка вошел
в домик.
- Нагадили, подлецы, - беззлобно сказал Френк, обводя критическим взглядом
насквозь прокуренную комнату.
- Френк, это нервы... - начал оправдываться Родорес.
- Скорее женитесь на тиранических женщинах, они приведут ваши нервы в
порядок.
Он открыл бутылку пива и выпил прямо из нее.
Хотя он и устал, а его слегка сощуренные глаза покраснели от бессонницы,
настроение было превосходное. В нем было что-то мальчишеское и задорное.
Особенно приятно было его лицо. Овальное, смуглое, с прямым красивым
носом, с пухлыми, как у маленьких мальчишек, губами. Улыбка тонкая, слегка
ироническая. Френк принадлежал к той категории людей, у которых, казалось,
не могло быть врагов. Даже в университете богатые и заносчивые студенты
относились к нему с уважением. Все считали за честь завоевать его дружбу.
Ему никто никогда не решался намекнуть на его довольно "среднее"
происхождение: его родители были бедные фермеры.
Правда, Френка Долори не только любили за его доброе лицо и открытую душу.
Многие его просто боялись. Боялись его острого языка, а также не очень
больших, но весьма сильных кулаков.
- Френк, вываливай новости! - воскликнул Кроу.
- Я не знаю точно, сколько лет мы здесь проработаем. Но мне точно
известно, что нам предстоит заниматься самой современной физикой на самом
современном оборудовании под руководством такого гиганта, как профессор
Фейт. И еще я узнал, что для работы у нас законтрактовали каких-то ученых
немцев.
Последние слова Френк произнес как бы по секрету. Действительно, слова "по
секрету" здесь более чем уместны. История научных исследований на островах
архипелага Лас Пальмас не одно десятилетие оставалась бы в секрете от
всего человечества, если бы... Впрочем, об этом дальше.
2.
В мире, где все продается и покупается, отношения между наукой и власть
имущими складываются на чисто коммерческой основе. Наука предлагает
повышение прибылей, производительности труда, политического и военного
влияния, а также личное могущество. Взамен ей платят чистоганом.
Развращенные деньгами и мещанскими идеалами ученые предлагают себя, не
заботясь о том, как и для каких целей будут использованы результаты их
работы.
Охота за этим товаром приняла грандиозные масштабы, а сам товар и впрямь
решил, что наступила великая эра расцвета науки и культуры.
Это было одно из самых драматических заблуждений в истории науки, а
заигрывания с учеными - одна из самых коварных ловушек, которая была
поставлена продажным миром для тех, кто мыслил и анализировал. Будущие
историки с сарказмом станут упоминать имена многих выдающихся ученых,
поддавшихся буму в связи с созданием "мозговых трестов".
Пролетаризации науки способствовало еще одно объективное обстоятельство.
Наступило время, когда ученые не могли работать так, как Галилей или
Ньютон. Век великих открытий на основе наблюдений за падающим яблоком или
за нагретым куском металла кончился. Крохотные научные лаборатории
годились лишь для любительства, для "хобби", для приятного
времяпрепровождения, без всякой надежды сделать какое-либо ценное открытие.
Настоящая, "большая" наука создавалась в гигантских исследовательских
центрах и институтах, с их колоссальными ускорителями ядерных частиц,
вычислительными машинами, сложным электронным оборудованием и
дорогостоящими материалами. Все это могли иметь только те, у кого были
деньги.
Саккоро принадлежал к наиболее опасной в современных условиях категории
богачей-одиночек, которые пытались купить науку и научную мысль для
усиления и расширения своего собственного, личного могущества.
Саккоро - это прежде всего миллиарды, это тонны драгоценностей, это
собственные банки и заводы, собственные острова, территории, аэродромы и
фермы. Одно имя этого человека повергало в смятение мещан. О нем говорили
полушепотом, а его юристы и адвокаты чувствовали себя истинными творцами
закона.
В пятьдесят с лишним лет Ричард Саккоро как-то встретился со своим сыном
Онто.
Онто рассказал ему, что он кончает университет и получит степень бакалавра
наук.
- Чему же ты учишься в университете? - спросил безразлично отец.
- Всему понемногу. Главным образом ядерной физике. Ты ведь знаешь, это
сейчас так модно...
- Знаю, но не понимаю, почему. Я слышал, что после термоядерных штук там
больше делать нечего.
- В ядерной физике еще заложены самые невероятные возможности для
могущества, которое человек может приобрести.
Ричард Саккоро оживился.
- О каком могуществе ты говоришь?
- О самом непосредственном, я бы сказал, физическом. Овладев третьим видом
ядерной энергии, человек мог бы стать богом в буквальном смысле этого
слова. Теория предсказывает, что можно в кармане носить силу, достаточную
для того, чтобы взорвать весь земной шар...
- Ну, это ты хватил, - воскликнул с недоверием Саккоро старший.
- Ничуть. До сих пор, когда говорили о ядерной энергии, подразумевали
деление ядра урана или синтез гелия из тяжелого водорода. Это очень
громоздко и неудобно. Сейчас наметился новый путь получения несметного
количества энергии. С помощью аннигиляции вещества...
- Ну-ка, ну-ка, расскажи поподробнее...
Онто Саккоро сбивчиво рассказал отцу все, что знал об аннигиляции и
антиматерии. Ричард задумался. Он не очень-то доверял познаниям своего
сына, но то, что он услышал, его взволновало. Сразу же после посещения
Онто он позвонил в один из своих информационных центров и попросил, чтобы
ему для консультации прислали компетентного ученого по вопросам
современной ядерной физики. К нему прислали профессора Фейта.
То, что ему изложил профессор Фейт, еще больше взбудоражило его
воображение. Он вдруг решил, что, может быть, именно он, Ричард Саккоро,
должен стать тем, кто, завладев третьим видом ядерной энергии, положит
конец сумятице и неразберихе нынешнего мира...
Вначале это была только неоформившаяся мысль, затем она постепенно
превратилась в навязчивую идею, за которой скрывался страшный,
фантастический план.
В конце концов, думал он, если он умрет просто так, над его могилой в
лучшем случае поставят какое-нибудь величественное надгробье. Человечество
и тем более история скоро забудут, что жил на свете когда-то Ричард
Саккоро... Он никак не мог примириться с тем, что он умрет, а жизнь,
молодая, цветущая, здоровая, будет продолжаться.
После рассказов профессора Фейта Саккоро ночи напролет лежал без сна и
видел в темноте страшные картины гибели и разрушения. Они должны начаться
в тот самый момент, когда перестанет биться его сердце.
Странным образом фантастические кошмары ассоциировались с бессмысленностью
прожитой жизни, посвященной непрерывному накоплению богатств. Внешний
блеск, слава, всеобщее преклонение и страх, тщеславие, буйные оргии и
безумные траты - все то, что люди его круга называют "большой жизнью" -
стали тускнеть перед тем, что он, Саккоро, действительно мог бы сделать
при помощи науки. Он вдруг с болезненной остротой почувствовал, что итог
прожитой жизни нельзя выразить ни в оставляемом после смерти капитале, ни
в сопоставлении приятно и неприятно прожитых минут.
Ах, если бы он подумал об этом раньше! Может быть, он уже сейчас владел бы
нечеловеческим могуществом и сокрушительной силой!
Но он еще успеет! Он не так еще стар! Он успеет!
Так возник научно-исследовательский центр на островах в Атлантическом
океане...
3.
Строительство исследовательского центра Саккоро завершилось в то самое
время, когда весь мир, как потревоженный улей, гудел от волнения. Успехи в
самых различных областях науки и техники были фантастическими и, казалось,
достигли пределов возможного.
После длительного периода исследований наконец был запущен первый
энергетический реактор, работающий на основе термоядерного синтеза.
Глубоко под землею было упрятано покорное миниатюрное "солнце". Топливом
для ядерных станций стала обыкновенная вода.
После этого стали поговаривать о том, что истинным ученым в физике делать
больше нечего, потому что здесь все раскрыто, исследовано, закономерности
найдены и переданы в инженерные и технологические справочники. Многие
ученые-ядерщики стали "менять специальность", уходя работать в область
космической астрономии, кибернетики, биофизики, медицины.
И тем не менее ядерная физика еще не сказала своего последнего слова...
Это началось еще на заре XX столетия, когда Эйнштейн написал свою
знаменитую формулу эквивалентности массы и энергии. Смысл этой формулы
длительное время был неясен, потому что она выводилась из самых общих
представлений о пространстве и времени... Формула Эйнштейна получалась
автоматически, "сама собой", без каких-либо специальных предположений о
структуре вещества. Великие ученые того времени интуитивно предположили,
что уравнение эквивалентности может быть проверено на реакциях,
происходящих в атомном ядре.
Но деление и синтез ядер - это только частные случаи превращения материи.
Эйнштейновская формула вовсе не утверждала, что она применима лишь в этих
частных случаях. Ведь в формуле Эйнштейна масса - это любая масса, а не
только масса урана или масса водорода. Формула гласит, что любое вещество
при каких-то, пока не известных, условиях может стать источником энергии.
Что это за условия? Могут ли такие условия быть осуществлены на Земле? А
если да, то будет ли это страшной катастрофой или началом эры
действительно безграничного господства человека над Вселенной?
Подкупающая простота формулировки закона манила к себе горячие головы
ученых, не удовлетворенных частными случаями его применения.
Тайна несколько прояснилась, когда вдруг в семье ядерных частиц была
обнаружена совершенно четкая категория так называемых античастиц.
Позитроны, антипротоны, антинейтроны...
Постепенно, вначале только в умах наиболее смелых теоретиков, а потом и в
сознании экспериментаторов и уж, конечно, в головах писателей-фантастов
родилось представление об антимире, который, наверное, где-то существует и
который, хотя бы в миниатюре, можно создать на Земле...
Профессор Фейт принадлежал к той категории наиболее смелых физиков,
которые понимали, что за законом эквивалентности массы и энергии скрыто
нечто большее, чем хорошо известные и тщательно проверенные частные случаи
ядерных превращений.
- Прежде чем физическая идея становится понятной и доступной для широкого
круга людей, должно пройти минимум полстолетия... - говорил он Френку. -
Такие законы, как закон эквивалентности, для своего осмысления требуют
значительно большего времени. И вы знаете, почему? Потому что его
фундаментальность потонула в океане частных проверок.
- Значит, вы верите в существование антимира, в весь тот фантастический
бред, который напридумывали популяризаторы и писатели? - удивился Френк.
- Я верю, что дело не такое уж и простое, как это пытаются изобразить
люди, мало знакомые с современной физической теорией. Удивительная
симметрия законов природы часто заставляет меня думать, что в силу
необходимости, а может быть, и чистой случайности, мы вынуждены
рассматривать только одну сторону медали...
Когда на Лас Пальмас запустили оба космотрона и во встречных пучках,
разогнанных до энергии в десятки тысяч миллиардов электроновольт, стали
наблюдать массовое рождение античастиц, то и тогда профессор Фейт не очень
хорошо себе представлял, как из этих крохотных античастиц создать весомый
кусок антивещества...
- Ну-ка, Френк, у вас более живое и смелое воображение. Пораскиньте-ка
мозгами и подумайте, как нам сотворить, ну, хотя бы антиводород...
Фейт очень любил Френка еще с университета и изо всех ученых, работающих у
Саккоро, он считал его самым талантливым. Несмотря на большую разницу в
годах - более двадцати пяти лет, - Фейт и Долори были друзьями в самом
настоящем смысле этого слова. Этому в некоторой степени способствовала
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг