Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
сухощавый,  высокий,  благородно седеющий,  по  общему  признанию  здорово
похожий на актера Грегори Пека? Воплощение солидности и власти? Или у этой
щуплой Иры,  с ее бледным большеротым личиком, с печальными не по возрасту
черными глазами, иная шкала ценностей?..
     Вадим Алексеевич с обычной для него ненавязчивой галантностью,  точно
взрослую,  проводил девочку до кресла под бегонией,  сам сел напротив. Ира
никак  не  решалась начать  разговор -  смотрела исподлобья,  пальчиками с
обкусанными  ногтями  потирала  линялые  джинсы  на   коленке.   Заборский
попытался помочь:
     - Насколько я  понимаю,  то,  что привело вас ко мне,  связано с моей
работой?
     - Да,  -  выдавила она и  заторопилась,  словно боясь,  что не сумеет
заставить себя начать вторично.  -  Я слушала вас по телевизору,  когда вы
рассказывали о генеральном плане...  и там про Шалашовку, что там построят
двадцатиэтажные дома и... и...
     Она снова умолкла, насупилась, опустила глаза.
     - Вы,  наверное,  хотите узнать подробнее,  что будет на месте вашего
дома?
     - Да... если можно!
     <Проявим  чуткость  -  не  станем  ей  портить  мнение  о  старших  -
одноклассники вряд ли последуют ее примеру - минут десять уделю>.
     Заборский коснулся клавишей <Роботрона>:
     - Вам как показать,  в планиметрии или в стерео...  ну,  в общем, вид
сверху или в объеме?
     - Я  понимаю,   -   нервно  сглотнув,  закивала  Ира.  -  Покажите  в
планиметрии, пожалуйста.
     Повинуясь уверенным движениям архитекторских пальцев,  на  телеэкране
возник  нарисованный  зелеными  светящимися  линиями,  ювелирно  подробный
чертеж.  Его  основу  составляли  извилистые контуры  высот.  Словно  пень
распилили поперек годовых колец и  половинки развернули закруглениями друг
к другу -  два холма сжали в долине бывшее село Шалашовку.  Мозаика усадеб
раскинулась по  склонам.  Сверху  наискось  ее  пересекал,  не  считаясь с
рельефом, проспект Дружбы, проложенный по искусственной насыпи.
     - Это как сейчас, да?
     - Точно. А теперь заглянем в будущее.
     На сеть сплошных линий лег пунктирный геометрический рисунок.  Вместо
уютных  изгибов  улиц,   возникших,  может  быть,  еще  на  месте  древних
охотничьих троп, - гигантские трапеции, лучи, многоугольники. Долина будет
засыпана сотнями тысяч тонн песка,  склоны исчезнут, и там, где нарисовано
нечто вроде шестерен, встанут подоблачные башни.
     - Вот так...  Где ваш дом?  О  нет,  нет,  не пальцем!  У  нас все на
мировом уровне.  Прошу!  -  Вадим Алексеевич подал Ире нечто вроде толстой
авторучки  на  проводе.   -  Это  электронный  карандаш.  Можете  пометить
крестиком или обвести...
     Дрожащей рукой  поводив около  экрана,  девочка неуверенно нарисовала
колечко, и оно тут же налилось фосфорической зеленью.
     - Ага... Значит, улица Грабовского?
     - Да-да...  Номер тридцать четыре!  -  Ира подняла умоляющие глаза. -
Так вы его... его...
     - Увы,  не только его,  но и  практически всю улицу Грабовского.  Как
видите,  на ее месте будет площадь с бассейном,  универсам...  - Заборский
вызвал  на  экран  бегающую стрелку-указку.  -  Дальше -  летний ресторан,
спортплощадки,  городок аттракционов.  Сейчас  там  всякие овраги,  сорные
заросли; мы их тоже уберем, конечно.
     - А сносить... дома и все прочее... вы скоро начнете?
     - Боитесь,  что  вас  переселят в  худшую квартиру?  Или  куда-нибудь
далеко   от   друзей?    Но   мы   тут,   увы,   бессильны.   Это   решает
горжилуправление...
     - Нет,  -  твердо проговорила девочка.  - Я сказала вам неправду. Мой
дом новый, на проспекте Дружбы, его трогать не будут...
     - Так в  чем же проблема?  -  суше,  чем до сих пор,  спросил главный
архитектор и красноречиво посмотрел на часы.
     - Извините меня,  пожалуйста!  -  сказала Ира,  сложив  ладони  перед
грудью. - Мне надо знать только одно: скоро ли... когда...
     - Мы возьмемся за Грабовского?  (<Что за черт - влюблена она, что ли?
- и предмет живет именно там - нет, пора гнать - хватит изображать доброго
дядю!>) Могу сказать... Простите, одну минуту!
     Заскакала игривая электронная мелодия,  будто  щипал паутинные струны
оркестр гномов.  Так  звучал тут  звонок телефона.  Заборский снял одну из
трубок -  красную.  Звонили из  столицы.  Его  зимняя поездка в  Австралию
решена. К антиподам, шутит хорошо знакомый ответственный работник. Походим
вниз  головой,  отвечает Вадим Алексеевич.  Еще  несколько фраз  по  делу,
взаимные вопросы о здоровье, о семье... Гномы дают серебристый отбой.
     Вернувшись под бегонию,  Вадим Алексеевич не  сразу вспомнил -  зачем
тут эта черноглазая,  глядящая на него с жадным ожиданием?..  Ах,  да! Был
вопрос, и он обещал ответить...
     - Нулевой цикл универсама мы закладываем в  сентябре.  Значит,  через
месяц начнем валить. У вас все? Ко мне сейчас должны прийти...
     - Нельзя,  -  сказала  она,  медленно вставая с  кресла,  со  страшно
расширенными зрачками.  - Нельзя трогать тридцать четвертый номер по улице
Грабовского!..
     Главному архитектору на  миг  померещилось,  что он  и  в  самом деле
совершает  какое-то  преступление...   но  Вадим  Алексеевич  отогнал  это
странное чувство и тоже встал. Заговорил отрывисто, резко, не скрывая, что
беседа тяготит его:
     - Почему нельзя?  Что это,  охраняемый объект?  Памятник архитектуры?
Если охраняемый,  его и так не тронут...  Вот - на той же Шалашовке, между
прочим!   -   реставрируем  монастырь  Козьмы  и  Дамиана,   триста  тысяч
отпущено... А? В чем дело?
     - А вы поверите, - задыхаясь от волнения, почти шепотом спросила Ира,
- вы поверите, - если... я скажу, что там... может быть... живут пришельцы
с другой планеты?
     <Ну все,  приехали -  начиталась фантастики -  раньше в  старых домах
водились привидения,  теперь инопланетяне -  к  психиатру ее,  что  ли?  -
сейчас начнет плакать -  надо все спустить на тормозах -  и вон ее отсюда,
вон сию же минуту!>
     - Слушайте,   -   сказал  Заборский,   усилием  воли   придавая  тону
доброжелательность.   -   Допустим  даже,  что  я  вам  поверю.  Но...  Вы
представляете себе,  что значит -  изменить план застройки,  разработанный
десятками архитекторов,  утвержденный всеми инстанциями?!  В  конце концов
обратитесь в  Академию наук.  Пусть  соберут комиссию,  проверят...  Будет
соответствующий акт комиссии -  сами возьмем вашу развалюху под стеклянный
колпак... Договорились? Ну, всего хорошего.
     Ударили по  паутинным струнам,  заплясали гномы.  Вадим  Алексеевич с
облегчением шагнул к телефону.


                                   III

     - Ой,  что это?! - вскинулась Натаха, нетерпеливым жестом велев Олегу
замолчать.  Отсветы  пламени  из  открытой  вьюшки  жутковато изменяли  ее
толстощекое, вполне заурядное лицо.
     Снизу,  из-под пыльного,  заваленного известкой пола, донесся неясный
звук. Будто кто-то в недрах дома пробовал хриплую дудку. Не играл, даже не
пытался сложить простенькую мелодию -  просто дул то сильнее, то слабее, с
неравными промежутками.
     Ира,  как и все,  сидевшая с поджатыми ногами на разложенных газетах,
торжественно выпрямилась и  свысока поглядела на ошарашенного маменькиного
сынка Олега.
     - Это,  наверное,  под лестницей,  там,  где дырки!  -  нервно икнув,
сказал Виталик. - Или нет, под крыльцом!..
     - Неважно,  где, - назидательно ответила Ира. - Важно, на  ч е м  они
играют!..
     - Ой, а на че-ом? - дрожа от возбуждения, заскулила Натаха.
     Ира молчала, вслушивалась...
     Желтый двухэтажный особняк по  улице академика Грабовского,  34,  был
построен еще до революции,  очевидно, каким-нибудь толстосумом, слышавшим,
что  есть на  свете классицизм*.  Широкие,  будто во  храм ведущие ступени
крыльца;   несколько  пузатые  колонны,   точно  приплюснутые  <греческим>
портиком,  слишком пышным для небольшого дома...  Стоял он  во втором ряду
зданий;  некогда перед  фасадом был  разбит  сквер,  потом  на  его  место
воткнули неказистое строение,  где размещались почта и продмаг.  От сквера
уцелели два-три старых дерева.  Зато неоштукатуренный тыл особняка выходил
прямо  в  лес.  То,  что  Вадим  Алексеевич Заборский презрительно называл
<сорными  зарослями>,  оплетало голые  кирпичные стены  диким  виноградом,
лезло в окна ветвями лип и акаций, осенью подступало к заколоченным дверям
прибоем огненных листьев...
     _______________
          * К л а с с и ц и з м  - здесь:  архитектурный стиль,  строгий и
     торжественный, с элементами подражания античному зодчеству.

     До войны жили в  особняке какие-то скромные учреждения.  Мирное время
встретил он ничейным и заброшенным.  Городу, крепко пострадавшему во время
оккупации,  было не  до ремонта столетней развалюхи на окраине.  Проходили
годы; особняк ветшал, однако новые хозяева не находились.
     В  конце  пятидесятых  годов  пустой  дом  открыли  для  себя  ребята
Шалашовки.  При  тогдашней скудности развлечений,  при  полном  отсутствии
подростковых клубов,  игротек,  спортзалов -  двести квадратных метров под
частично провалившейся, но все же крышей были роскошным подарком!
     Внутренняя планировка особняка,  с виду небольшого, оказалась изрядно
сложной.  За  крыльцом  был  вестибюль  с  полом,  затейливо выложенным из
осколков мрамора.  Оттуда вела на второй этаж певучая деревянная лестница,
кое-где подгнившая и  оттого еще более заманчивая.  И внизу,  и наверху за
пустыми   дверными   проемами   начинались  заросшие  паутиной  лабиринты.
Наверное,  каждая из контор,  живших тут до войны,  пыталась перестраивать
свои  владения.  К  настоящим стенам  были  приткнуты дощатые  и  фанерные
перегородки,  почти все покоробленные,  со  щелями и  проломами.  Путаница
чуланов,  кладовушек,  закутков и  коридорчиков обещала великолепные игры.
Просторных комнат  оказалось немного.  Разве  что  бывший  актовый зал  на
втором этаже с уцелевшей изразцовой печью...
     Ребята подрастали  в  ту  нелегкую  и своеобразную пору,  когда нужда
сочеталась с почти безграничной  свободой;  более  того  -  порождала  эту
свободу.  Нет худа без добра!  Шалашовские не могли носить дорогие пальто,
импортные сапоги или платья,  которыми в  наши  дни  гордятся  друг  перед
другом не столько дети,  сколько их не в меру тщеславные родители.  Зато -
ребят не наказывали за дыру на штанах или рубаху, вымазанную грязью. Можно
было  сколько  угодно  лазать  по  заборам,  устраивать плотины на ручьях,
воевать с соседними улицами:  в худшем случае мать вздыхала,  зашивая  или
отстирывая  -  <все  на  тебе  горит>,  чем  и подтверждала законные права
возраста.
     Особняк  сделался вотчиной подростков от  двенадцати до  четырнадцати
лет.  Младших братишек и  сестренок не  пускали туда,  где  они  рисковали
провалиться сквозь  трухлявые доски,  порезаться битым  стеклом  и  т.  п.
Старшие  парни   и   девушки  больше  интересовались  друг   другом,   чем
захламленным домом с его детскими <тайнами>. Поэтому здание попало в руких
самых неугомонных,  предприимчивых,  бесшабашных... Здесь играли в прятки;
устраивали цирк,  причем публики не  было вовсе,  зато вопил и  кувыркался
сразу десяток <клоунов>; переворачивали оба этажа и все доступные подвалы,
затеяв войну.  В  ход  шли  самые разные виды <оружия>;  особенно ценились
хорошо сделанные арбалеты и  катапульты для метания камней...  Разлетались
последние оконницы,  гибли перегородки. Матери не успевали залечивать раны
и ссадины.  Наиболее строгие отцы воскресили порку. Директор школы шумел в
райисполкоме,   призывая  отремонтировать  особняк   и   вселить  в   него
учреждение...  или хотя бы забить наглухо все окна и двери. Возможно, он и
добился бы своего - если бы не случилось одно событие...
     Ребячье блаженство состояло не  только  в  буйных  играх.  Дождавшись
темноты,  <хозяева> дома собирались в маленьком актовом зале,  садились на
пол,  разжигали огонь в угловой печи,  облицованной бело-синими старинными
изразцами с  изображением парусников и  пышных  кавалеров...  и  до  одури
пичкали друг друга жуткими историями.  В  ход  шли и  волшебные сказки,  и
кочевавшие по городу обывательские слухи о колдовстве цыган,  гадалках или
ведьмах;   и   собственные  щедрые  измышления  с  оживающими  мертвецами,
зачарованными кладами,  нечистой силой...  Эти разговоры,  доставлявшие их
участникам острое,  ни  с  чем не  сравнимое наслаждение,  продолжались за
полночь,  а то и до рассвета.  Ни искать своих отпрысков,  ни карать их за
позднее  возвращение родители тогда  не  считали нужным:  <куда  он  (она)
денется: добро бы что путное, а это несчастье не пропадет...>
     Должно быть,  в одну из таких ночей,  когда пацаны и девчонки, слушая
очередную,  тут же родившуюся небылицу о  вампирах и черной руке,  которая
стучится в окно,  вздрагивали от каждого шороха, от каждого трепета бликов
и  теней,  от каждого волнения парусов паутины в углах под потолком,  -  в
одну из таких ночей и произошло то самое.
     Увы,  никого из  свидетелей ни  на улице академика Грабовского,  ни в
окрестных кварталах уже не найдешь.  Жизнь раскидала по свету. А их друзья
детства, папы и мамы нынешних ребят Шалашовки, знают о невероятном событии
лишь по пересказам.
     То ли сверкнули в дверном проеме круглые,  поболее совиных,  глазища;
то ли кто-то ловкий,  темный нечеловечьими мягкими прыжками пронесся через
комнату,  а  может быть,  и  одно произошло,  и  другое,  и еще что-нибудь
особенно жуткое третье - но только предрассветную Шалашовку огласили дикие
ребячьи вопли.  Участники собрания посыпались прямо  со  второго этажа,  и
будущий помощник прокурора республики Петр Приходько,  не разбирая дороги,
проломил забор чужой усадьбы,  застрял и барахтался, трубно ревя, пока его
не освободил и не выдрал хворостиной разбуженный домовладелец.
     С  тех пор прекратились баталии в особняке.  Дети больше не приносили
оттуда ссадины или расквашенные носы; родители успокоились; директор школы
не распинался перед районным начальством - о доме напрочь забыли.
     А  между  тем  тридцать  четвертый  номер,  как  никогда,  приковывал
внимание подростков.  Стало ясно  даже самым легкомысленным:  там  обитают
таинственные существа!  В этом сходились все;  но мнения по поводу природы
страшилищ  были  самые  разные.   Некоему  эрудированному  старшекласснику
удалось  убедить  многих,  что  домом  завладели  морлоки  -  полуразумные
твари-людоеды  из   романа   Уэллса  <Машина  времени>.   Все   вроде   бы
соответствовало:  ночной образ жизни,  огромные глаза, ловкость, бесшумные
движения...  Наверное,  писатель не просто выдумал их, а видел или хотя бы
слышал о  таких!  Трусливые перестали и приближаться к особняку.  Из числа
смелых выделилась группа <охотников>,  решивших во  что  бы  то  ни  стало
поймать живого морлока. Они сутками пропадали в особняке, расставляя силки
и самодельные капканы.
     С  <охотниками> чуть  было не  вступили в  сильную вражду приверженцы
другого мнения.  Часть ребят,  должно быть,  нетвердых в атеизме, объявила
глазастых  прыгунов...   выходцами  из  преисподней.  Такой  поворот  игры
(впрочем,  давно уже  более чем игры!)  делал жизнь захватывающей,  каждый
вечер -  сказочным.  Едва дождавшись сумерек,  прокрасться в  актовый зал;
мелом начертить <магический> круг,  расписать пол диковинными знаками -  и
сидеть до  зари  при  свечах,  бормоча заклинания,  частично вычитанные из
книг,  главным образом придуманные...  А вдруг явятся? Больше того, станут
покорны и выполнят любое желание?..
     Не  являлись.  Не  было  ничего,  кроме гудения дров  в  печи,  кроме
поскрипываний и  потрескиваний рассохшегося дерева,  кроме вздохов ветра в
щелях и пляски искаженных силуэтов на стене.  И уходили,  разочаровавшись,
заклинатели демонов.  И,  взрослея,  сами  над  собой смеялись охотники на
морлоков.  И  объявляли лгунами участников той,  первой,  уже  легендарной
встречи...
     Но оставалась еще одна группа -  может быть, наиболее верных легенде,
настойчивых и  вместе с  тем  бережных посетителей дома.  Они не  пытались
ловить  чудо  капканами или  опутывать заклинаниями.  Боже  упаси!  Только
благоговейно собираться,  доказывать  свое  миролюбие  -  и  ждать.  Ждать
бесконечно,  неустанно:  не  покажутся ли?  Когда-нибудь,  как  величайшую
награду,  получить сигнал, весточку. И, может быть, в отдаленном будущем -
предел мечты! - наладить подлинный  к о н т а к т.
     ...Сначала   предполагаемых  инопланетян  называли   по   старинке  -
марсиане.  Потом, с ростом потока фантастики, стали именовать пришельцами.
Но  кто  они?  Тайный  исследовательский десант?  Потерпевшие  катастрофу?
Разведка агрессоров, намеренных завоевать Землю?..
     Последняя точка зрения вроде бы подтвердилась в середине шестидесятых

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг