Нина вскочила. Раскрасневшийся Ласе поклонился, тяжело дыша, и ушел в
боковую дверь. Она беспомощно обернулась и посмотрела в смеющиеся глаза
Карреры.
- Нет, мы его ничем не обидели, - предупреждая вопрос, заговорил дон Хуан.
- Просто он - бобыль, одинокий, угрюмый человек. Со странностями. Лет
через тридцать вы поймете его лучше. - И спросил, сразу сменив тон: -
Желаете побыть здесь или прикажете проводить вас в спальню?
- Мне, право, неудобно... - начала Нина традиционную фразу, но старый
гранд уже стоял рядом, чуть склонясь и отставив локоть. Пришлось взять его
под руку.
В импровизированную спальню, устроенную к приезду Нины в библиотеке,
Каррера не вошел. Только приложился к руке и сказал уходя:
- Если что-нибудь понадобится, здесь звонок: Панчита привыкла вставать по
ночам. Надеюсь, что вы немного почитаете и уснете спокойным сном.
Не зная почему, Нина решила, что спальни Карреры и Ласса должны быть
похожими на эту комнату: такая же в них казенная, нежилая чистота,
армейский порядок, аккуратно заправленные складные кровати. Только по
стенам, разумеется, не идут до потолка стеллажи с книгами, где снизу
доверху укреплены в алфавитном порядке картонки с буквами, а под каждым
корешком наклеен номер. Очевидно, хозяевам Орудия не до уюта, - но почему?
По причине большой занятости или из каких-то непонятных Нине соображений?
Сеньоры позаботились о торшере на длинном проводе - все-таки для
инспектора пытались создать домашнюю обстановку. Оставалось только выбрать
книгу. Это было нелегким делом, поскольку библиотека оказалась сугубо
технической, а Нина в этот день буквально "объелась" сложнейшей техникой.
К счастью, под номером С-972 обнаружился прекрасно изданный альбом для
туристов, с рекламной глянцевой обложкой: огромные канделябровые молочаи
на ультрамариновом фоне озера Солнца.
Нина собралась сразу открыть отдел фотоиллюстраций, но невольно пробежала
глазами трехъязычное предисловие, где кратко излагалась история
республики. И сразу же, поскольку взгляд человека, привычного к чтению,
обладает высокой избирательностью, - сразу мигнуло ей из длинных колонок
знакомое имя.
Это имя было - Каррера.
Но без всякой связи с Орудием: когда альбом издавался, оно еще не было
построено.
Глава военного переворота, случившегося тридцать лет назад, руководитель
армейского общества "Национальный Феникс", первый президент революционного
правительства, генерал артиллерии Хуан Гарсиа Санчес де Уртадо-и-Каррера.
Народный герой республики, изгнавший иностранных монополистов и укрепивший
демократию...
Теперь Нина уверенно взяла в руки каталог библиотеки, лежавший в отдельном
ящике, - и быстро нашла то, что хотела, "История национальной революции".
Статьи участников и очевидцев. Факсимиле документов с затейливой подписью
Карреры (той самой, что стояла подзапросами и отчетами, приходившими в
МАКС). Фотографии: черноусый генерал Каррера в каске, с биноклем в руках
на башне танка - он руководит боем с сепаратистами. Генерал Каррера,
сияющий улыбкой, орденами и аксельбантами, провозглашает с трибуны
демократическую программу "Феникса". Он же - председатель революционного
трибунала - выносит приговор группе офицеров-сепаратистов, развязавших
гражданскую войну. К десяти годам каторжных работ приговорены: бывший шеф
армейской контрразведки, полковник Альваро Вильяэрмоса; бывший начальник
политической полиции, опаснейший враг реформ и демократии, полковник...
Полковник Игнасио Ласе.
Она погасила свет и долго лежала вверх лицом, глядя в темноту. Она
улыбнулась, поймав себя на том, что испытывает материнскую жалость к двум
старым сеньорам, одиноко живущим в горах и, судя по всему, до сих не
сумевшим даже расслабиться, открыться друг перед другом...
Мир вам, старый генерал артиллерии, дон Кихот, доживающий медленные годы
рядом с Орудием, в миллионы раз превосходящим силой самую большую из его
прежних пушек, и мрачный старик, некогда отправлявший людей на каторгу,
затем побывавший в их шкуре, вернувшийся, чтобы вечно жить и работать
рядом со своим судьей!..
Мир и покой вашим душам.
Через несколько часов земля вздрогнула, задребезжал торшер и опрокинулся
на столе стакан с карандашами. Нина проснулась только на мгновение" сон ее
был спокоен и глубок, и дыхание уже приспособилось к разреженной атмосфере.
Утром она встала бодрой, без всякого желания поваляться в постели, и нашла
на стуле у изголовья длинный стеганый халат. Пошла в ванную, опасаясь
встречи с хозяевами: она не знала, как посмотрит им теперь в глаза, что
скажет. А лгать было трудно...
Панчита подметала коридор. Ее косы с красными лентами были заплетены еще
кокетливее, чем накануне. Глубоко присев перед Ниной, она доложила, что
сеньор Каррера передает сеньорите свои извинения: он был вынужден уехать в
Сьерра-Бланка. А сеньор Ласе ушел в деревню за свежим сыром и яйцами,
приказав Панчи-те подать кофе высокочтимой гостье.
У Нины полегчало на душе. Она быстренько умылась, выпила чашку кофе с
печеньем - напиток оказался похуже, чем приготовленный Лассом, - и
попросила Панчиту передать сеньорам, что неотложные дела заставляют ее
немедленно покинуть их гостеприимный дом.
Когда она уже шла по аллее между деревьями, мигающими на ветру тысячами
белых огоньков, вдруг подумала о некоторой нарочитости ситуации.
Действительно ли нужно было Каррере уезжать в город? Только ли сам Ласе
мог покупать в деревне сыр и яйца? Неужели с этим не справилась бы
Панчита? Наконец - и эта мысль была самой поразительной, - не с умыслом ли
посоветовал вчера Каррера почитать перед сном?..
Искать ответы было некогда, да и невозможно.
Нина вывела машину из ворот - и сразу увидела Игнасио. Большой и темный,
как горилла, он тащил объемистую кожаную сумку, левой рукой ведя за
ручонку ту самую индейскую девочку, что пасла вчера лам. И ламы были на
месте - длинными губами теребили сухую, замученную ветрами зелень. Девочка
несла бутыль молока, доверительно шепча что-то Лассу, и он внимал с
подчеркнутой серьезностью, как слушают обычно маленьких детей, не желая их
обидеть. Увидев серую рычащую машину Нины, девочка отпрянула, а Ласе чуть
не выронил сумку и как-то жалобно протянул руку вперед.
Она остановилась, открыла дверцу.
- Как жаль, - хрипло дыша, воскликнул подбежавший Игнасио. - Как жаль, что
вы уже...
- Я не виновата, дорогой сеньор. Я на службе!
Даже очаровательная улыбка Нины не смогла смягчить казенный жесткости этих
слов, и она взяла Игнасио за руку.
- Дон Хуан... ах, боже мой... я-то хоть прощусь с вами, а он... Понимаете,
мы строим новый пакгауз для грузов МАКС... старый не обеспечивает
бесперебойной подачи автоматических поездов... Хоть сыру с собой возьмите!
А? Ведь это же...
- Я знаю, - сказала Нина. - Куда жирнее и калорийнее коровьего. Так?
Он послушно кивнул. Подкравшаяся девочка опять уцепилась за палец
полковника, но все же пряталась за его широкими брюками.
- Я вернусь к вам. Обещаю! - сказала Нина и тряхнула руку Ласса. Потом
закрыла дверцу и сняла тормоз. Так и остались в ее памяти - горная дорога,
чахлый кустарник, неуклюже машущий Ласе, девочка и три ламы. И растерянные
черные глаза полковника, в искреннем порыве решившего сходить за сыром и
яйцами для сеньориты...
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 19.10.2001 22:18
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг