с плеча пистолет-пулемет.
Вслед за неописуемым грохотом эха и визгом бичуемого замка из-за двери
раздался внятный, хотя и далекий крик. Офицеры вдвоем навалились на
стальной щит, распахнули...
Электростанция была отключена, но на лестнице, уходившей вниз в тесном
ущелье стен, под потолком горели пыльные зарешеченные плафоны.
- Эй,- совсем отчетливо крикнул голос снизу, - эй, Избранные, не
стреляйте!
- Кто там? Выходи! - откликнулся Индра. Человек недовольно закряхтел,
вышел из дверного проема и стал не спеша подниматься по лестнице. Это был
пожилой, полный, розоволицый офицер самого благообразного и холеного вида,
типичный штабной, с маленькой бородкой клинышком и дурашливыми светлыми
глазенками. Белая тропическая гимнастерка порыжела под мышками, но
аккуратно выстирана и отглажена. На мгновение Индре стало неудобно, что он
заставил вскарабкаться по лестнице столь почтенного мужчину с одышкой.
Офицер при каждом шаге промокал полотняным платком крутой лоб.
Индра и Варуна невольно переглянулись, увидев вблизи его значок. Адепт
высшего посвящения Внешнего Круга! В его присутствии главенство Индры
становилось сомнительным: офицер был равен по священству главе имперской
профессиональной коллегии или, скажем, начальнику столичной голубой Стражи,
а стажер, пусть и орденский, все-таки оставался учеником.
Но бородач не оказался уставным жуком и, молча скользнув лукавым
глазом по нелепому сочетанию армейской каски со змеей и крылатого диска на
груди, попросил у молодых людей хотя бы сухарь, пусть даже и не моченый.
Варуна, порывшись в полевой сумке, добыл яблоко и два раскрошившихся
овсяных печенья, посулив накормить получше в "стрекозе".
- Наверху, вероятно, весело? Я так и думал... Поесть я поем, спасибо,
- двое суток пил воду и жевал табак, - но с вами, юноши, не полечу,-
говорил офицер, хрустя печеньем. - Вы, конечно, с патрульного поста, мои
милые освободители?
Его речь отличалась напыщено-шутовской манерой; так говорят любимцы
компаний, рассчитывая на эффект.
- Да, мы с тридцать первого в Заозерье.
- В бывшем Заозерье, хотите вы сказать... Еще "стрекозы" у вас
уцелели?
- Одна, кроме этой. Больше у нас и не было. Зато дом снесло, живем в
транспортере, в шалашах...
- Дом построить можно, - вздохнул он, смахивая крошки с бороды.- У нас
наоборот: коробка эта уцелела, а техника потонула. Вся. Потому и не
встретили коротконосых, как подобает...
- Мы, собственно, прилетели, потому что не было связи,- робея, сообщил
Варуна.- Мы так и думали, что здесь что-нибудь такое... такое...
- Да, страшненько получилось. Ну что ж, перебазируйтесь, переселяйте
людей сюда.
- Пожалуй, так и сделаем, - согласился Индра.- А много было
нападающих?
Он спрашивал, а сам испытывал нечто вроде удовлетворения по поводу
того, что родной пост вооружен теперь лучше, чем штаб сектора.
. Офицер смачно вгрызся в яблоко и ответил с набитым ртом:
- Саранча. Как их спаслось столько? Наверное, целый племенной союз.
Сотни челноков, плоты... подошли в полной темноте, факелы зажгли только у
берега!
Внезапно Индру осенило. А ведь этот бородач, выходит, спасся потому,
что трусливым котом отсиделся в запертом погребе!
- Почему же ты не был с теми, кто защищался? Почему заперся здесь один
и не помог спастись штабу, гарнизону?
Кажется, бородач ждал этих слов и нисколько не боялся. Безмятежно доев
яблоко и обсосав кочерыжку, он улыбнулся и сказал с веселым вызовом, с
кокетливой наглостью себялюбца:
- Ну зачем этот ледяной орденский тон, мои юные друзья? Как будто мы с
вами на плац-параде в блаженные дни Архипелага, а не в болоте после
потопа... Сейчас надо жить в мире. Я не мог выйти из бункера, ибо должен
находиться во время любых происшествий именно там. Там мой боевой пост. И
не мог спасти остальных, потому что нападение с тыла произошло внезапно,
целая орда сразу посыпалась в подвал - едва успел запереться.
Чувствуя себя сбитым с толку, Индра ответил нарочито важно:
- Допустим, что все это так. Но я, как временно исполняющий именем
Ордена обязанности командующего, должен знать, какова твоя должность и
почему ты находишься во время боя в бункере?
- Пожалуйста, пожалуйста, рад служить юному спасителю!- радушно развел
руками бородач.- Идемте, идемте, от Ордена у меня тайн быть не может, слава
Единому!
- Слава Никем не рожденному,- привычно откликнулись офицеры.
Он стал спускаться по лестнице. Плотная, но стройная спина и широкий
полнокровный затылок отличались какой-то странной окаменелостью.
Сойдя вниз, они миновали две или три комнаты с каменным полом и
обшивкой из досок. На столах и стендах громоздилась радиоаппаратура, шасси
полуразобранных приборов, тиски, паяльники. По углам - катушки кабеля,
алюминиевые ящики с орденским штемпелем. Казенный неуют мастерской,
деревянная, металлическая оскома.
Дальше - узкий проход, сытный запах машинного масла; вместо боковой
стены проволочная сетка. За ней небольшой цех. Масляная краска стен, кучи
стальной и медной стружки, словно клады колец и браслетов. Десяток изящных
небольших станков и два угрюмых верзилы с квадратными плечами - сверлильный
стан и пресс. Проход утыкается в снарядоупорную дверь.
- Итак, господин временно командующий, мы у цели!
В другое время Индра выдал бы ему за "временно командующего",- паяц
несчастный,- но теперь холодом щекотало позвоночник, и ничего нельзя было с
этим поделать. От бородача исходила некая давящая сила. Он набрал толстым
пальцем цифровую комбинацию, размашистым хозяйским жестом отпихнул броневую
плиту и щелкнул выключателем.
- Прошу!
Не иначе как в бункере штаба работали очень мощные аккумуляторы.
Прямо-таки затопленная светом с близкого потолка, на лифтовой площадке
стояла черная лоснящаяся колонна с заостренной верхушкой, высотой в четыре
человеческих роста. Не было на ней ни надписи, ни знака. В потолке
открывался круглый проем уходившей вверх шахты.
- Разрешите представиться,- сказал бородач, переступая порог и скромно
кланяясь.- Ваш покорный раб, Арья Рам, хранитель Сестер Смерти.
XVI
Щуплый пилот обернулся. Он был бледен. "За нами погоня, Бессмертный! -
услышал Вирайя в наушниках.- Какие будут приказания?"
Аштор тоже услышала. Когда набрали высоту, она отстегнула ремни и
хлопотала над рыжей рабыней: растирала, хлопала по щекам, разжала ей зубы и
влила в рот разбавленного спирту из пилотской фляги. Рыжая закашлялась,
открытые глаза ее стали осмысленными и заморгали. Тогда Аштор закутала
рабыню в чехол, снятый с кресла, достала термос, принялась размачивать в
кофе и давать ей кусочки галет. Женщина глотала самостоятельно и пыталась
улыбнуться, а потом даже потянулась поцеловать кормящую руку. Когда Аштор,
сидевшая рядом на корточках, вдруг бросилась к иллюминатору, рабыня почуяла
неладное. Она что-то говорила, но рев двигателя съедал голос.
Рассветная ширь над облачным войлоком, бледно-голубая и лимонная на
восходе, не скрывала виража двух "черных стрел", заходивших по дуге слева.
С отнесенными к хвосту треугольниками крыльев, с клювами на вытянутых шеях,
самолеты были изысканны, как чернолаковые статуэтки журавлей.
Сам не зная почему, будто по чьей-то подсказке, Вирайя крикнул пилоту:
- Вверх!
Незримый груз рухнул на грудь и колени. Завопила Аштор, ударившись
головой. Облачная степь качнулась и встала дыбом, как обрыв гигантского
ледника, подсвеченный сбоку восходящим солнцем. Два черных журавля,
приклееных к обрыву, плюнули огнем. И, увидев, что опоздали с залпом,
задрали клювы, укоротились... Слабый гром дошел из воздушной пропасти.
- Единый, как я ударилась! - послышался в наушниках голос Аштор. Она
уже сидела в кресле, трясущимися руками застегивая ремни. Под носом чернели
струйки крови.
- Извини, девочка, это было необходимо.
Рыжая, кажется, опять потеряла сознание, моталась от толчков, как
мертвая.
Теперь был виден только один из преследователей, он точно уравнял
высоту и заходил в хвост.
- Бессмертный! Разреши маневр по моему усмотрению!
Вирайя хотел уже бросить "да", но вместо этого, ведомый той же
бессознательной силой, скомандовал:
- Вверх и сразу вниз! Аштор, держись!..
Жестокая боль под ребрами. Череп готов лопнуть, словно вся кровь
хлынула в него. Шкура облаков, как полог, над головой. Кто это так страшно
визжит в кабине - рыжая? Или Аштор, потерявшая ларингофон?
Вдруг отлегло, покатилась тяжесть в руки, в ноги.
Вирайя облегчился рвотой. Мелькнула мигающая выхлопами корма одной из
обманутых "стрел". Самолет, выполнив петлю, падал, пока не вонзился в
невесомый желтый войлок. Заскрипела, затряслась всеми суставами машина.
Мокрый волокнистый туман помчался метелью по черным плоскостям.
- Справедливо твое решение, Бессмертный, я и сам думал так поступить!
- орал счастливый пилот.
Конечно, раз сам так думал - справедливо. Но ведь они-то не глупей, и
им не надо кувыркаться через голову, чтобы догнать.
Вирайя прислушивался к внутреннему отсчету времени. Он знал точно:
когда придет то, единственное мгновение, раньше и позже которого - гибель,
он отдаст приказ. Откуда это у него, никогда не участвовавшего в боевых
операциях? Наверное, в минуты крайней опасности мозг пользуется какими-то
глубинными резервами.
- Сбавить скорость!
Затылок пилота выражает недоумение, но приказ, конечно, исполняется.
Облака прорваны. Стелется под крылом равнина, исполосованная белым, и
бурым, и багряным - то наносы в высохших руслах потоков. Стынут озера,
почти восстановившие чистоту. Барьеры бурелома, навороченные потопом,
словно крепостные валы. Неожиданная зелень уцелевшего леса.
- Идем на посадку.
- Повелитель, но...
- На посадку.
Великая вещь - орденская привычка к подчинению. Прикажи Вирайя, и этот
блондин-ягненок безропотно направит "стрелу" хоть в кратер действующего
вулкана. Но садиться приходится всего лишь на болото, подступающее к лесу.
Ближе, ближе ржавая гладь, чешуя затонувших стволов, шапки
ядовито-зеленой поросли трясин. Рассекая гладь воды, удирает водяная змея.
Шасси не выпущено. Мгновенный удар, плеск, лавина грязи рушится на
стекла...
Собрав остатки воли, Вирайя выдернул обмякшее тело из кресла,
освободил Аштор и рабыню. Повинуясь его яростному жесту, пилот, наиболее
тренированный из всех, распахнул люк и смело спрыгнул в гнилую жижу. Он
стоял по бедра в болоте, приготовившись поддержать следующего.
Когда Вирайя опускал полуобморочную Аштор, что-то блеснуло по другую
сторону "стрелы". Пилот с Аштор на руках зажмурился, присел от грохота. Она
вмиг очнулась и рванулась спрятаться за деревьями.
Следующая ракета взорвалась в двадцати шагах. Они как раз спускали из
люка рыжую. Седой косматый столб, зарычав, осел в тучу пара. Бессмертный
покинул "стрелу" последним, не забыв, впрочем, чемоданы.
Скорость "черных стрел" сослужила им на сей раз плохую службу.
Обрушить залп на болото они могли только пикируя; затем приходилось
подниматься высоко над землей, разворачиваться и опять заходить в пике. Вся
четверка, разгребая зловонную топь, уже углубилась в чащу, когда ракеты,
гремевшие впустую, наконец накрыли цель. Увязший аппарат расцвел жарким
цветком.
И наступила тишина. Далекий, как звон в ушах, рокот уходящих хищников.
Жужжание насекомых. Равнодушные всплески - это срывались тяжелые капли со
стволов, обросших за послепотопное время мочальной бородкой белесых корней.
Шаг, еще шаг. Засасывающее дно, коричневая вода по пояс, пахнущая
тошнотворно, как слизь, выделяемая напуганным ужом.
Пилот, оказавшийся поразительно выносливым, тащит на плече жалкую,
измокшую рабыню. Вирайя вплавь буксирует чемоданы. Страшно оказаться в
глуши без вещей, без запаса еды. Аштор боится всего - змей, пиявок, коряг,
вони, трясины,- но деваться некуда, и она бредет, бледная до сизого, с
дрожащими губами.
Путь немеряный; с высоты лет казался огромным. Пилот иногда не
выдерживал и хрипло восклицал:
- Кем надо быть, чтобы осмелиться поднять руку на Бессмертного!
Воистину пришли последние времена. Или:
- Гнев Единого пал на Орден. Вижу раскол и брань среди Священных!
Вообще он выражался очень книжно, в духе прописей гвардии и Корпуса
Вестников.
Наконец топь стала мелеть, местность - возвышаться. Открылись поляны,
затянутые сухим растрескавшимся илом. Скоро нашли чистый ручей, отмеченный
по краю пестрыми цветами. Взобравшись на поваленный ствол у воды, беглецы с
наслаждением разделись. Пилот принялся полоскать ворох одежды и сапог.
Цепенея от страха перед Бессмертным, он все же не мог удержаться и нет-нет,
а поглядывал, как Аштор моет прекрасные белые ноги с еще свежим лаком на
ногтях.
Рыжую пришлось освободить от чехла, шортов и сырой, как губка, кожи
фартука. Под ласковым рассеянным солнцем она окончательно пришла в себя.
Кажется, она была сложена не хуже, чем Аштор, - но чудовищная худоба
обрисовала мослы колен и кости бедер, приклеила кожу к ребрам и
позвонкам... Бледная оливковая кожа с кровоподтеками на груди, с
гри-фельно-серыми струпьями шрамов!
Устыдившись своей наготы, рабыня обхватила колени и зарылась в них
головой.
Как бесконечно ни устала Аштор, как ни сжималось ее сердце при мысли о
громадной вымершей земле, которую теперь, может быть, годами придется
мерить пешком, она не выдержала и рассмеялась. А за ней и Вирайя. Пилот
почтительно прыснул в ладонь. Медленно появились над сбитыми коленями
живые, как родники, глаза - боязливые, вопросительные. Хохотала
прозрачноглазая длинноногая красавица, едва прикрытая кружевным бельем. Ей
вторили двое мужчин, одетых еще более скудно, - на одном, утлого сложения
блондине, плавки проштемпелеваны номером.
- Здравствуй, - сказала длинноногая, насмеявшись. - Тебя как зовут,
стыдливая мимоза?
- Орианой, моя госпожа. Прости меня, я испугалась, увидев себя без
одежды.
- Доставила ты нам хлопот, Ориана!
Этого не следовало говорить. Ориана мигом уткнулась лбом в землю и
стала молить о прощении. Вирайя, обняв за плечи, почти поднял женщину.
-- Здесь все тебе рады, рады тебе помочь.
- Слава Единому,- сказала Ориана, проведя рукой по волосам. Только
теперь заметил Вирайя, сколько седого пепла скрывает рыжий огонь. - Я уже
совсем прощалась с жизнью там, на горе. У меня кончился хлеб, я все время
спала. - Она всплеснула ладонями.- Неужели вы тоже беглые?
- Беглые? Мы?!
Пилот напыжился, готовясь достойно ответить, но Вирайя жестом велел
ему молчать и сказал как можно ласковее:
- Да, мы бежали из Меру.
Очевидно, злосчастный ягненок и не догадывался, что таинственный
ночной вылет иерофанта был не сверхсекретным орденским делом, а бегством.
После слов Бессмертного он несколько раз закрыл и открыл рот, но ничего
больше не изрек. Стоя у ручья, отжимал только что выстиранную фуфайку
Аштор. Коль скоро мир уже разрушен, пусть рушится до конца. Будем
философами.
- И вам удалось захватить самолет? Какие же вы мо...
Тут Ориана вдруг уставилась, не мигая, в одну точку, на секунду
замерла, как загипнотизированная, и ринулась со ствола, на котором сидела.
Вирайя еле успел поймать ее за руку, потом подскочил пилот. Аштор
вскрикнула, решив, что рыжая увидела змею.
Но рабыня, бившаяся в руках мужчин, с диким ужасом смотрела на два
золотых крылатых диска,- большой и малый,- мирно покачивавшихся на дереве.
- Успокойся,- приказал Вирайя. - Да стой же! Сейчас, сейчас...
И, отпустив Ориану, сильным решительным движением забросил сверкающие
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг