в ближайшую тысячу лет может претерпеть лишь частные усовершенствования.
В трех первых, очень близких релятивистских полетах участвовали только
автоматы. "Сжатие" пространства-времени для летящего корабля, возрастание
массы - все эти отвлеченные физические категории были воплощены
экспериментально. Затем состоялся полет одиннадцати человек в сторону
Проксимы Кентавра, достаточно удачный, но, увы, немного прибавивший к
сообщениям автоматов. По трассе в четыре световых года было невозможно
вести корабль с субсветовой скоростью; звездолеты тех лет разгонялись
крайне медленно... Значит, не произошло главное испытание, проверка
реакций человека на максимальные релятивистские эффекты.
Еще до возвращения экспедиции с пустынных планет Проксимы были
закончены расчеты путешествия к белой звезде, от которой поступали некие
осмысленные радиосигналы. С предельным ускорением, какое выдержат
космонавты в течение долгого времени, корабль разгонится до околосветовой
скорости и пройдет путь до звезды за четырнадцать собственных лет.
Именно для этого рейса, вызвавшего бурную полемику как в ученых кругах
("безумная авантюра", "жертвоприношение"), так и среди широких слоев
населения ("забрать у Земли столько энергии!"), был построен суперсветолет
"Титан", стокилометровым зеркалом и добавочными баками антивещества
превосходивший своего "кентаврианского" собрата, как кондор ласточку.
Добавочное топливо предназначалось также и для регулярных радиопередач, в
то время как другие светолеты имели возможность послать сигналы дальней
связи только ограниченное число раз за весь полет.
И "Титан" говорил с Землей. На протяжении многих десятилетий
рассказывал обо всем, что творилось на его борту. Полустертые межзвездным
шумом сигналы складывались в страшные своим лаконизмом рапорты - о том,
как на околосветовой скорости любая пылинка, летящая навстречу, устраивает
мощный взрыв на броне, как растет поток заряженных частиц, проникающих
сквозь поле, и поднимается радиация в жилом корпусе; как возросшая масса
тел заставляет экипаж постоянно лежать в ртутных ваннах; как медленно
умирают раненые или облученные космонавты, и никто не в силах сдвинуться с
места, чтобы им помочь... Многие сообщения были бесценными для науки, но
страдания экипажа "Титана" лишали спокойствия всю Землю. И мало-помалу
строители звездолетов сворачивали с привычных инженерных путей...
На пятьдесят восьмом "земном" году полета передачи прекратились
навсегда. "Титан", грандиозный, как ни одно из сооружений в истории
цивилизации, овеянный более трагической славой, чем корабли полярных
первопроходцев или венерианские десанты, окончательно ушел в темноту, в
небытие, может быть, не являвшееся смертью, но равное ей.
Но Земля, до сих пор старавшаяся подбодрить своих героев и мучеников,
все-таки послала пропавшему кораблю еще одно, радостное, сообщение.
После ухода "Титана" состоялось еще несколько аннигиляционных
перелетов, две или три катастрофы - и эпоху релятивизма окончательно
назвали "несостоявшейся". Попросту никто не желал идти на десяти- или
пятидесятилетнюю пытку в бронированной камере, на заведомую гибель части
улетевших - ради крошечного шанса найти что-нибудь необычайное,
несуществующее на Земле. До сих пор все экспедиции утыкались либо в
беспланетные светила, либо в ледяные мертвые миры...
Эпоха закончилась, и надгробную плиту над ней положил международный
коллектив физиков-"абсолютистов". Как веком раньше усилиями кибернетиков
была прекращена вивисекция, опыты над живыми организмами, так сейчас с
помощью небанального научного решения прекратились муки космонавтов,
физика "абсолюта" показала возможность мгновенного "воспроизведения" любой
материальной системы на любом расстоянии, вне обычных понятий об
удаленности и скорости. Вот об этом-то событии, возвестившем начало
космической зрелости, говорила Земля в своем последнем обращении к
"Титану"...
Но Веллерсхоф, Свидерский и Феррани, вышедшие утром из ракеты на
поверхность загадочной Шестой, не слышали этой передачи. Связь с Землей
прервалась. Этого и следовало ожидать при околосветовой скорости корабля.
В десантную исследовательскую ракету, сброшенную с "Титана", проникла
другая передача: приветствие, произнесенное чистым девичьим голоском...
Все-таки Феррани не удержался от возгласа, и даже Свидерский, человек
без нервов, человек без болезней и слабостей, вдруг обессиленно оперся на
плечо шефа - никакая радиопередача не может быть столь убедительной, как
появление... гм... хозяев передатчика. За краем выжженного круга
волновалась роскошная бирюзовая степь. От ее края, каждым шагом
разбрасывая клубы сизого пепла, шли к ракете две девушки, обе даже без
легких масок биозащиты, в легких светлых костюмах, в брюках, заправленных
в изящные сапоги, с пестрыми шарфиками на шее. Шедшая впереди
темноволосая, рослая, большеротая девица широко улыбалась и энергично
махала кистью руки. Ее чуть отставшая спутница, гибкая блондинка с круглым
полудетским лицом, держалась более осторожно и чуть ли не испуганно.
- Ну вот и все, - почему-то сказал своим спутникам Веллерсхоф и принял
более непринужденную позу, подняв правую руку над головой.
- Здравствуйте, - сказала Виола, подойдя и платком стирая с лица пепел.
- Я же вам сказала, что маски тоже не нужны. Здесь нет ни одной вредной
бактерии.
- Ага, - ответил Веллерсхоф и стащил биофильтр. Остальные последовали
его примеру, на лицах остались красные следы упругих краев маски.
Последовала церемония знакомства и рукопожатия, причем Феррани привел
девушек в замешательство, приложившись к ручкам, и сказал, косясь в
сторону краснеющей Алдоны:
- Да, здесь нет бактерий, но есть прямая опасность подхватить некое
сердечное заболевание...
Веллерсхоф механически усмехнулся, спросил:
- Так как, вы говорите, называется эта милая планета?
- Аурентина, - проскрежетал вдруг Свидерский. - Я запомнил. Ну что ж,
этого следовало ожидать. - И смял маску в кулаке так, что побелели
костяшки пальцев.
- Тише, Ян, ради бога, они же не виноваты! - вступился Феррани. - Ведь
прошло больше века - сто три года! Скажи спасибо, что девушки остались
такими же красивыми, как в наше время!..
- Да, сто три. Близко к расчетам, - снова выдавил улыбку шеф. - И
никакого разума здесь, конечно, не обнаружено?
- Нет, - виновато сказала Алдона. - Это звезда так пульсирует... Похоже
на радиосигналы.
- Чертова лотерея! - фыркнул Ян.
- Знаете что, - твердо сказала Виола. - Мы потом наговоримся, надоест
еще. Зовите всех ваших в дом... Мы для вас дом построили. Сколько вас?
Двадцать восемь?
- Двадцать семь, - уточнил Веллерсхоф. - Об одном погибшем Земля не
узнала. Это Сайфутдинов.
На секунду замявшись и знаком запретив Алдоне теряться, Виола
мужественно продолжала:
- Если надо, наш корабль перенесет всех больных, раненых.
И Алдона, получив знак говорить, защебетала, чувствуя неловкость и от
всей ситуации, и от взглядов Феррани:
- Я врач Спасательной Службы, и я запрещаю вам волноваться. Через два
дня вы уже будете на Земле. А пока отдыхайте! Аурентина такой уютный мир,
теплый, цветущий, ее все любят, на ней лечатся покоем...
Она взяла Веллерсхофа за руки, умоляюще посмотрела снизу вверх в его
светлые, расширенные, как от боли, остановившиеся глаза:
- Здесь есть чудесные минеральные источники... Координационный Совет
уже решил строить здесь курорт!
Алдона успела еще перехватить негодующий взгляд Виолы, как Свидерский,
до сих пор молчавший, глядя вбок и покачиваясь с носков на каблуки, вдруг
заорал хрипло: "Курорт!" - и ухватил ее за лацканы. Ей никогда не
приходилось видеть лица, искаженного такой бешеной ненавистью, да еще так
близко от себя...
Когда их разняли, Свидерский резко развернулся на каблуках и зашагал к
ракете.
- Луиджи, - многозначительно сказал шеф. И низенький Феррани, в
последний раз скользнув взглядом по статной фигурке перепуганной Алдоны,
со всех ног бросился догонять коллегу.
- Вы можете простить его? - отчужденно спросил Веллерсхоф.
- Конечно, - ответила Алдона, прижимая ладони к вискам, чтобы сдержать
биение крови. - Я сама виновата. Не надо было так, сразу...
- Они успокоятся, - сказал шеф. - Идемте к вам. Я первый. Может быть, у
вас что-то не так, как мы привыкли.
Он двинулся вперед. Спросил на ходу:
- Вы давно нас тут ждете?
- Нет, - ответила Виола. - Вообще-то, по первоначальному плану, вас
должны были догнать. Но "Титан" здорово уклонился от курса и лишь недавно
попал в поле нашего зрения. Да, возле самой Аурентины...
- Хороши, - зло усмехнулся Веллерсхоф. - Колумб, приплывший в
Нью-Йоркскую гавань, прямо к подножию статуи Свободы... От вас можно будет
вызвать все наши ракеты? Впрочем, что за глупость... Конечно, можно.
И Веллерсхоф вошел по пояс в медовую, спутанную вьюнками, полную цветов
и насекомых траву Аурентины.
Виола переглянулась с Алдоной и вдруг приказала:
- Стойте.
Веллерсхоф стал, и впервые на его окаменелом лице выразилось что-то
похожее на удивление.
- Вы мне не нравитесь, Веллерсхоф. Извините. Я не верю этому вашему
безразличию. Уж лучше впасть в истерику, как Свидерский, чем... - Долго
смотрела в самые зрачки начальника экспедиции, пока зрачки не оттаяли и не
улыбнулись. - Вот так лучше. Я все-таки бегала в учебный класс мимо
памятника... памятника вам, Веллерсхоф. Да. Посреди площади, с рукой,
протянутой к звездам. Я ваше имя знаю с трех или четырех лет. А немного
позже я узнала, что ваша экспедиция была самой нужной в истории Земли. И
самой результативной. Если бы не наше всеобщее чувство вины перед вами, мы
бы вас тут не встретили. Мы бы просто не работали так отчаянно, чтобы
проломить пространство и время. Чтобы никто больше... не... - Она
запнулась, но все же заставила себя окончить как можно спокойнее: - Потому
что пока страдает хотя бы один, Земля _не может быть счастливой_!
Last-modified: Tue, 19 Sep 2000 16:20:24 GMT
border=0 width=1 height=1 alt=ranker> border=0 width=1 height=1 alt=kosh>
--------------------------------------------------------------------
"Книжная полка", http://www.rusf.ru/books/: 23.11.2001 12:59
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг