пятнадцать - как новенький будете.
- Я с похмелья тревожный, - признался Гусев. - Боюсь автомобилей,
низколетящих голубей и врачей-убийц.
Из кабины раздался сдавленный хохоток - водитель подслушивал.
Нарколог смерил Гусева взглядом, которым одаривают непослушного
ребенка.
- С вас прямо хоть диплом пиши, - сказал он. - Особенно если
низколетящие голуби... Не хотите укол, могу смешать микстурку. Но
дольше ждать придется. Слушайте, а можно я вам хотя бы давление
померяю?
- Я что, настолько плох?
- Жить-то будете...
Гусев сдался и полез в машину, бормоча: "До чего ж вы, медики,
настырные...". Внутри обнаружился еще один клиент Доставки - поперек
двух кресел развалился некий молодой человек в парадном мундире
флотского прапорщика. Фуражка у моряка съехала на нос, сбоку из-под
нее выбивались неуставные русые кудри.
- Здорово, полундра, - бросил ему Гусев. Тот не отреагировал.
Давление у Гусева оказалось явно пониженное.
- Ну хотя бы валокордин, - предложил врач.
- Делать вам нечего...
- Ваша правда, коллега. Скука жуткая. Третий час уже катаемся,
хоть бы кто под колеса упал... В сентябре вообще мало пьяных, в
основном работают люди, восстанавливают подорванное отпусками
материальное благополучие.
- А это? - Гусев ткнул пальцем через плечо. - Что ж вы его домой
не везете?
- Товарищ капитан первого ранга, мичман Харитонов... - неожиданно
сообщил в пространство флотский. После чего громко всхрапнул и снова
отключился.
- Это мичман Харитонов, - объяснил врач, отсчитывая капли.
- Вижу, что не адмирал Нахимов...
- Вот, пейте. Бедняге нельзя домой, он на службе. Никак до
Генштаба не дойдет. Ничего, я ему такой коктейль в вену запузырил...
Гусев проглотил лекарство.
- Спасибо, - кивнул он, возвращая стакан. - Слушайте, доктор...
Можно некорректный вопрос?
- Смотря насколько, - улыбнулся врач. Гусев сначала малость
опешил - на его памяти так с выбраковкой не разговаривали, - а потом
сообразил: медик АСБ совершенно не боится. Искренне не боится -
наверное, совесть кристалльно чиста. "Побольше бы нам таких".
- Для вас, что, на самом деле все пациенты одинаковы? - спросил
Гусев.
- Разумеется. Я же клятву давал.
- Клятва штука хорошая... Но если по-человечески? В любом случае
все люди разные, и кто-то вам окажется симпатичен, а кто-то, наоборот,
противен до отвращения. Как вы с этим справляетесь?
- Поначалу старался абстрагироваться. Подходил к вопросу с точки
зрения долга. А потом, наверное, привык. К тому же, больного легко
пожалеть, какой бы он ни был скотиной. Больные все страдают.
- Пожалеть... - Гусев покивал своим мыслям. - Пожалеть...
- Я, кажется, понимаю, - догадался врач. - У вас схожая проблема?
Гусев замялся.
- Да как сказать, - пробормотал он. - Вряд ли. Медик иногда
вынужден жестко себя вести с пациентом, даже причинить ему боль, чтобы
тот потом выздоровел. А мне... А нам приходится делать больно одному
человеку, чтобы стало хорошо другим.
- Не вижу особой разницы, - твердо сказал врач.
- Наверное она в том, что мы специально учимся не жалеть своих
клиентов. Даже провоцируем их на драку, чтобы не было стыдно. А мне
кажется...
- Еще бы вы их жалели! - перебил врач. - Так и рехнуться недолго.
"Вот оно, новое поколение, - мелькнуло у Гусева. - Допрыгались. А
рассказать моему старику - помрет от счастья. Нет, ошибся я, таких нам
даром не надо...".
- Вы еще молодой. Сколько вам, простите?
- Двадцать два.
- У-у... - Гусев улыбнулся. - Все бы отдал на свете, чтобы мне
сейчас было двадцать два.
- А вам где-то сорок? Но в любом случае, вы мне нисколько не
противны, коллега. Ну, я ответил на вопрос, не так ли?
Гусев задумчиво кивнул, выбрался из фургона и остановился,
придержав дверь.
- Вы гораздо проницательнее, чем мне показалось на первый взгляд,
- сказал он. - Я действительно хотел убедиться, что не противен вам.
Спасибо за помощь, спасибо за внимание. Совет хотите? Полезный для
жизни. Никогда, понимаете, ни при каких обстоятельствах не называйте
выбраковщика "коллегой". Мы с вами оба работаем на государство, но
заняты совершенно разным делом.
- Отнюдь. Мы оба лечим, - не согласился врач.
- Вам, юноша, с такими взглядами нужно работать в АСБ, - фыркнул
Гусев, - а не пьяных по улицам собирать.
- Но я буду работать в АСБ. Уже через год. Меня берут стажером в
медслужбу. Так что, может, еще увидимся.
- А-а... Ну да. Конечно. Понятно, - Гусев захлопнул дверцу и ушел
прочь.
Обычно Гусев, выходя на улицу и погружаясь в мир людей, привычно
входил в состояние легкой настороженности, Готовый мгновенно
среагировать на тревожный сигнал, он будто ощупывал пространство
вокруг - нет ли где непорядка, не обижают ли кого. Но после беседы с
не в меру ретивым наркологом Гусев погрузился в себя. На эскалаторе он
смотрел под ноги, и искомый непорядок заметил, когда уже проезжал
мимо. А в эпицентре непорядка молча страдало обиженное существо.
Возле будки дежурного стояло несколько человек, глядя куда-то
вниз, на "гребенку" правого эскалатора, который сейчас был остановлен.
Сам дежурный почему-то отсутствовал*. Гусев обогнул будку и раздвинул
людей плечом. На стыке "гребенки" и пола с выражением мольбы на
длинной морде сидела в неловкой позе небольшая грязно-белая дворняжка.
________________________________________________________
СНОСКА: * По поводу данного эпизода руководство государственного
предприятия "Московский Метрополитен" заявило решительный протест еще
в 2015 г., после выхода первого издания книги. Дежурный по эскалатору
не покидает свой пост ни при каких обстоятельствах. Описание такого
вопиющего случая пренебрежения работником метрополитена его служебным
долгом полностью на совести автора (прим.ОМЭКС).
__________________________________________________________
Гусев такого раньше не видел, но сразу понял, что случилось.
Несколько прядей с растрепанного хвоста собаки каким-то образом
защемило между стальными ребрами "гребенки" и тележкой эскалатора.
Псине редкостно повезло - хвост у нее все еще был. Наверное, кто-то
вовремя остановил эскалатор. По рассказам Гусев знал, что севший на
"гребенку" человек оставлял на ней минимум пол-задницы, а то и жизнь.
- Где дежурный? - спросил Гусев.
- Ножницы ищет, - сказали из-за спины. - Того и гляди угробится
кто-нибудь, а ей, видите ли, собачку жалко.
- Ну-ка... - Гусев присел и осторожно, чтобы зря не причинять
боли, ощупал собачий хвост, стараясь разглядеть, какие именно белые
лохмы защемило, а какие свободны. Псина - как выяснилось, сука, -
восприняла обследование с глубоким пониманием, разве что дышать не
перестала.
Зевак позади ощутимо прибавилось. Всегда приятно участвовать в
добром деле, когда им уже вплотную занялся другой.
- Вы поосторожнее, молодой человек! Укусит еще...
- Что ж она, совсем дура? - не согласился кто-то.
Собака немыслимым образом извернулась и лизнула Гусева в щеку.
- Спокойно, малыш, спокойно... - пробормотал Гусев. - Та-ак,
серьезных повреждений не вижу...
- А вы что, ветеринар? - спросили из толпы. Сейчас это уже была
настоящая толпа.
- Вроде того, - отозвался Гусев, доставая швейцарский нож и
выдвигая кусачки. - Ну, барышня, прощайся с красотой! - и принялся
стричь.
"Барышня" все порывалась благодарно лизаться, что здорово
тормозило ход операции.
- Молодой человек! - позвали начальственным голосом.
- А? - Гусев вынырнул из-под хвоста.
- Вы что там делаете? - над Гусевым нависла дежурная по
эскалатору, дородная тетка с ужасными ножницами для резки металла в
руках.
- У вас инструмент неподходящий, - Гусев вернулся к своему
увлекательному занятию.
- Что за самодеятельность! - возмутилась дежурная. - На минуту
нельзя отойти...
- Да это ветеринар! - объяснили ей.
- Вы правда ветеринар, молодой человек?
Гусеву осталось состричь всего чуть-чуть. Собака, чуя приближение
свободы, начала дергаться, и он крепко прижал основание хвоста к полу,
чтобы глупышка себе не навредила.
- К сожалению, - пропыхтел Гусев, - я уже не молодой. И никакой я
не ветеринар.
- Черт знает, что такое! - возмутилась дежурная. - Ну ладно,
режьте там.
- Вот спасибо... А собака что, местная?
- Да так... Ездит иногда.
- А билет она покупает? - хохотнули в толпе. - Или у нее
пенсионная книжка?
- Теперь все равно льгота по инвалидности будет... - миролюбиво
сообщила дежурная, чем вызвала дружное веселье собравшихся. - Умная
собачка. Всегда аккуратно эскалатором пользовалась, не то, что
некоторые. А сегодня замешкалась - и бац! Хорошо, я за ней обычно
слежу. Едва успела "стоп" нажать. Вот учитесь, граждане.
- На сходе с эскалатора поднимайте хвост...
- И хвост поднимайте, у кого есть! Сумки повыше держите. А
особенно - длинные полы одежды.
Гусев слушал разговоры, посмеивался и работал кусачками. Наконец
он выстриг последний запутавшийся клок, осторожно подвигал хвост из
стороны в сторону, понял, что все получилось, отпустил собаку и
поспешно встал, пока его не облизали с ног до головы.
Толпа во главе с дежурной разразилась аплодисментами. Собака
прыгала вокруг и радостно тявкала. Преисполненный благодарности ко
всем свидетелям его подвига, Гусев смущенно кивнул, спрятал ножик и
расправил плечи. От этого движения у него из-под куртки предательски
сверкнул значок. Наверное, Гусев с похмелья небрежно его прицепил.
Самый уголок выглянул, но оказалось достаточно.
Половину толпы как ветром сдуло.
Дежурная залилась краской и чуть не уронила ножницы.
- Никаких проблем, успокойтесь, - поспешно сказал Гусев.
- Подменить некому было, - пробормотала дежурная. - У нас все на
инструктаже по технике безопасности...
- Вот именно, что безопасности, - кровожадно поддакнул один из
зевак.
- Это кто там возникает? - спросил Гусев. - Фамилия?!
Толпа, словно по команде, уполовинилась еще. Гусев, криво
усмехнувшись, проводил взглядом беглецов и заметил, что к эскалаторам
спешит еще одна женщина в форме работника метрополитена.
- А вот и сменщик, - обрадовался Гусев. - Теперь вы можете с
чистой совестью проводить меня туда, где здесь моют руки.
- Конечно... - выдавила дежурная.
- Дамы и господа, оставьте нас, пожалуйста, - мягко попросил
Гусев немногих оставшихся. Люди неохотно разошлись, озираясь. Только
какой-то могучий дед с офицерской выправкой подошел к Гусеву вплотную
и заглянул ему в лицо.
- Чем могу? - учтиво спросил Гусев.
- Вы благородный человек, - неторопливо произнес дед мощным
голосом отставного командира. Большого командира, судя по интонациям.
- Есть немножко, - признался Гусев. - Только не подумайте, что я
- какое-то исключение. Отнюдь нет.
- У меня к вам вопрос. Скажите, это правда, что АСБ скоро
расформируют?
- Насколько скоро, не знаю. Но по-моему, это вопрос решенный.
Нельзя же без конца терроризировать население.
- Терроризировать? - удивился дед. - Кто это вам сказал? Да
пол-России на вас буквально молится! Вы делаете очень нужную работу.
- Мы ее уже сделали. Почти всю.
- Странно такое слышать от уполномоченного АСБ. Впрочем... Честь
имею, - дед по-военному четко откланялся и ушел.
Гусев, жуя губу, смотрел в его широкую спину. Его подмывало
догнать старика и расспросить, дослужился ли тот до генерала. Позади
дежурная шепталась со сменщицей.
- Так вы меня проводите? - обернулся к ней Гусев.
- Да, пойдемте!
Собака увязалась следом, и Гусев подумал, что вот еще проблема -
избавиться от этой спасенной, желательно ненасильственным образом. По
другую руку от выбраковщика мучительно переживала свою будущность
дежурная, преступно оставившая пост. Десяток-другой шагов они прошли
молча, и Гусев почувствовал, что собака-то как-нибудь сама отстанет, а
вот терпеть под боком присутствие трясущейся от страха женщины
надоело.
- Простите, что я вас напугал, - сказал он. - Поверьте, я ничего
против вас не имею.
- Вы меня правда не накажете? - встрепенулась женщина.
- За что? - улыбнулся Гусев. - За то, что вы нарушили служебный
долг и оставили пост в зоне повышенной опасности, потому что не могли
видеть страдания живого существа? Бросьте. Вам просто стало очень жаль
собаку. Если у нас даже женщины не будут поддаваться элементарной
жалости, в гробу я видел такую нацию. Расслабьтесь, все бывает.
- Начальник приехал, устроил внеплановый инструктаж, -
пожаловалась дежурная. - Я помощь вызвала, гляжу - никто не идет.
Понятно, не человек ведь, собака, потерпит. Да и пассажиров мало
сейчас, две машины исправно работают... Пять минут жду, десять... Ну,
сорвалась и бегом... Так бы я никогда...
- А почему инструктаж в рабочее время? Я думал, на метрополитене
порядки очень жесткие.
- Для кого-то жесткие, для кого-то нет.
Гусев посмотрел на часы.
- Жалко, на работу опаздываю. А то подзадержаться здесь, устроить
разнос кому следует? Нет, у вас же первой будут неприятности.
- Да уж! - усмехнулась дежурная. - Съедят.
- Видите, - сказал Гусев. - Мне тоже приходится выбирать между
жалостью и долгом. Постоянно. Каждый день.
Посреди станции околачивалось двое милиционеров. Гусев вспомнил
участкового Мурашкина и подумал, что тот, наверное, почуял бы
застрявшую на эскалаторе собаку за километр. "Все-таки, самые лучшие
защитники и спасатели - это малость сумасшедшие люди. И пока им есть,
кого защищать и спасать, будет порядок. А когда они перезащищают и
переспасают всех-всех-всех... Что тогда?".
Исторические аналогии подсказывали Гусеву, что в таких случаях
герои-богатыри сами учиняют дикий бардак. Чтобы было, чем заняться.
Конечно, если вовремя не приходят другие богатыри и не
ликвидируют первых.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг