Мерфи. Кровь за кровь, вполне естественный ход событий для пограничных
территорий. Они убивали своих врагов до тех пор, пока на них не
устроили облаву все, кому не лень, включая охотников за премиальными и
регулярные войска. Некоторые из Регуляторов графства Линкольн погибли,
а остальные разделились. И в конце концов, Билли Кид из благородного
мстителя превратился в то, чем и был с самого начала. Он стал
обыкновенным бандитом, пиратствующим на границе с Мексикой. Угонял в
Мексику скот, продавал, снова угонял... Дальше история трактуется
по-разному. В какой-то момент Киду пообещали, что он будет прощен,
если сдастся властям и на суде выступит свидетелем по делу Мерфи. Он
согласился, потому что все еще лелеял надежду, что его обожаемый
мистер Танстелл будет отомщен. Но уже оказавшись под арестом узнал,
что оправдательного приговора для него самого не последует. И суд
будет не над Мерфи и его бандой, а над самим Кидом. Тогда он бежал и
снова занялся разбоем. В итоге Билли оказался убит неким Пэтом
Гарретом, бывшим Регулятором, которого власти просто купили. Заплатили
денег и вручили шерифскую звезду, чтобы он избавил штат от чересчур
опасного человека, который к тому же слишком много знал.
Но вот что интересно... В пятидесятые годы нашего века в одну
адвокатскую контору обратился дряхлый старик по фамилии Робертс. Он
сказал, что долго уже не проживет, а ему хотелось бы перед смертью
получить свое помилование, обещанное когда-то. И хотя несколько
человек признали в Робертсе того самого Билли Кида, прокурор округа не
согласился с ними, потому что считалось, что Кид давно мертв. Через
месяц Робертс скончался. И если это был действительно Кид, значит, он
до конца своих дней пронес в сердце признательность Танстеллу и
желание восстановить справедливость. Он хотел быть помилованным за
убийство двадцати одного человека, потому что считал, что эти люди
заслужили смерть. Но умер он непрощенным...
Гош с тоской посмотрел на стол, откуда уже унесли водку. Понятно
было, что второй стакан окажется лишним, не восстановит силы, а
наоборот, подкосит усталого человека. Но выпить хотелось все равно, и
Гош с трудом подавил желание пойти отыскать еще чего-нибудь на
добавку. Он услышал дробный цокот копыт и понял, что Костя отправился
к городу.
- Вот такая история, Сан Сеич, - заключил он. - Я сначала думал,
что Билли Кид - это не я, а кто-то другой. Но получается именно так.
История Регуляторов повторяется шаг в шаг. И поверьте, мне ужасно не
хочется умирать непрощенным. Ведь если я теперь кого-нибудь отправлю
на тот свет, это будет уже вполне сознательное действие, не то, что
раньше... Только ведь нужно что-то делать. Нельзя все оставить так,
как есть. Глупое решение. Детское. А кто мы, если не дети? Мы
родились-то всего год назад. Правда?
Сан Сеич опять промолчал. Гош поднялся на ноги.
- Вы уж извините, - сказал он. - Мы как-нибудь... Ну, придумаем,
что делать. Тем более, у нас там Женя. Вы с ней и поговорить даже не
успели толком. Она бы вам понравилась. И главное, Сан Сеич... Вы
простите меня. Это я виноват. Такая вот глупость. Не знаю, что еще
сказать. Но мы постараемся все исправить.
- Регуляторы, в седло! - крикнул во дворе Цыган. - Эй, Билли!
Гошка! Мы готовы.
- Вот так, - сказал Гош, печально улыбаясь. - Поедем раздавать
повестки. Спасибо вам, Сан Сеич. И до свидания. Пока, Белый! Там
увидимся.
Пока он шел вдоль обгорелой стены до двора, слезы высохли.
* * *
Женя висела головой вниз на толстой водопроводной трубе и грызла
собачий поводок, которым ей скрутили руки. Наверху оглушительно
гремела музыка - там гуляла тульская мафия.
Бандиты одолели городской патруль с феноменальной легкостью.
Сначала Олега зазвали поболтать в черный "Мерседес". Разговор
затянулся, и патрульные, окружившие свои машины, начали скучать. Тут
из окон соседних домов повысовывались стволы, и раздался приказ
бросить оружие и лечь на землю. Патруль, даром что "тупой", проявил
слепую преданность делу Главного и открыл пальбу. И уже секунд через
десять все бойцы лежали-таки на асфальте, истекая кровью.
Женя рискнула высунуться и посмотреть, что происходит, когда из
"Мерседеса" выкинули Олега с разбитой головой, а через окна на улицу
высыпала банда человек в пятнадцать. Жене хватило ума спрятать
пистолет под сиденье и прикинуться все той же идиоткой, какую она днем
разыграла перед местным крестным отцом. Тем более, что тот ее
мгновенно узнал.
- Ага! - обрадовался главный тульский мафиозо, пошатываясь и
отдуваясь. Водкой от него шибало за километр. - Здорово, рыжая! Куда
это тебя Олежка тащил?
- В деревню куда-то, - нашлась Женя.
- Вот подлец! - возмутился мафиозо. - В обход меня? Значит,
правильно я ему вломил! Знаешь слово такое - "конкуренция"? Ну ладно,
в деревню так в деревню. Грузи ее, ребята!
Женю без церемоний затолкали в багажный отсек уцелевшего
"Чероки". Судя по всему, банда давно точила зуб на красивые белые
джипы, перекупить их не сумела, и тогда решила просто отнять. Двадцать
минут бешеной гонки по улицам - и Женя оказалась в подвале какого-то
особняка в пригородной зоне. Там ее старательно обыскали, связали руки
поводком и свободный его конец прикрутили к трубе над головой. Отняли
сапоги. Пообещали, что это ненадолго, потому что скоро приедет за ней
покупатель, и ушли пить водку. Женя подтянулась, забросила ноги на
трубу, повисла и начала грызть узел. С одной стороны, быть проданной
крестьянам означало свободу - Женя была уверена, что из деревни
мгновенно убежит. Но встречать покупателя связанной ей как-то не
улыбалось - слишком велик был риск того, что новый хозяин захочет на
пробу испытать покупку "в деле". Пока что рыжее счастье хранило Женю
от сексуальных домогательств, но девушка чересчур хорошо помнила, с
какого печального эпизода начались ее странствия по новому миру. И
вообще, для чего тогда ее, такую покладистую, связали?
"Тупые" гуляли, Женя терзала узел, чувствуя, как наливается
кровью лицо и гудит в ушах. Наконец поводок развязался. По трубе Женя
добралась до подвального окошка, легко открыла его и просочилась
наружу.
Были уже сумерки. Во дворе стояло штук пять разномастных машин и
лениво прогуливались двое с автоматами. Женя ужом проползла до глухого
кирпичного забора, не без труда его одолела и встала на ноги посреди
незнакомого тульского предместья.
Первым делом нужно было найти какую-нибудь обувь и бежать,
бежать, бежать. Женя, не раздумывая, кинулась через дорогу в первый же
подвернувшийся дом. Заскочила в висящую на одной петле дверь,
споткнулась и упала на четвереньки во что-то мягкое и трухлявое. И в
ужасе вскочила, подавив рвущийся из груди крик. Мертвецы Женю не
особенно пугали, в населенных пунктах они валялись на каждом шагу, но
этот попался под ноги слишком неожиданно. Женя перевела дух, напомнила
себе, что эмоциям сейчас не место и осмотрелась.
В доме основательно потрудились мародеры, но стоптанные кроссовки
всего на размер больше, чем нужно, Женя нашла. Обулась, выскочила с
черного хода и побежала огородами непонятно куда, но лишь бы подальше
отсюда. Мелькнула идея свернуть в центр и добраться до Главного, но
город настолько Жене осточертел, что она продолжала бежать прямо. Ей
позарез нужно было сориентироваться, понять, куда ее завезли, чтобы
успеть к рассвету на место встречи. Или хотя бы добраться до
указанного Дымовым гаража, где под верстаком мог до сих пор ждать
своего часа АКСУ. Сдаваться в плен и изображать дуру Женя больше не
хотела. Просто не осталось сил. Она слишком привыкла жить свободной,
не ожидая ни от кого поддержки, но зато и не принадлежа никому. Ей
всегда хотелось выбирать самой все в этой жизни - работу, друзей,
мужчину. Но получилось так, что настоящую самостоятельность Женя
обрела только вместе с частичной амнезией. Не то, чтобы это ее
полностью устраивало, но... Встреча с парнями, которые называли себя
"регуляторами", кажется, примирила ее с действительностью. И теперь
больше всего на свете Женя хотела поскорее вернуться к ним.
Еще хотелось нырнуть с головой в мокрое и теплое, смыть этот
дурацкий полный напряжения и опасности день. Если верить календарю
часов, двадцатое мая. Какого года, Женя точно сказать не могла. Но это
ее и не особенно волновало. В новом мире имел значение каждый год,
который удалось прожить. А что у него за порядковый номер от Р.Х.,
будет разбираться следующее, более счастливое поколение.
"Если оно, конечно, будет".
С этой мыслью Женя нырнула в очередную калитку, сильно треснулась
плечом о косяк и поняла, что во-первых, уже почти совсем темно, а
во-вторых, ее на бегу основательно заносит. Да и бегом это судорожное
переступание ногами сложно было назвать. Девушка перешла на шаг и, не
раздумывая, взошла на крыльцо дома, который только что собиралась
обогнуть. Нашла пару одеял и подушку, выбралась в запущенный сад,
забралась в густой малинник и устроила на земле импровизированную
постель. В доме оставаться ей и в голову не пришло - нежилые помещения
давно облюбовали крысы. Женя крыс не очень боялась, но вот мыши,
которые в доме тоже могли быть, до сих пор приводили ее в ужас.
Стараясь не думать о еде, которой в доме не нашлось, она
завернулась в одеяло и почти мгновенно заснула. Приснилась ей огромных
размеров вкусная морковка, которой они сочно хрумкали на пару с
Малышом. Аппетитно жуя, огромный жеребец человеческим голосом
рассуждал о трансакционном анализе, и Женя с изумлением поняла, что
это вовсе не Малыш, а капитан Дымов, и дело не на конюшне происходит,
а у дверей первой студии Останкино. "Мы с тобой оба классические
Непобедители, - втолковывал Гош. - Мы не ищем оправдания своим
ошибкам, но и не склонны долбить стену головой, чтобы непременно
добиться успеха. Просто люди, нормальные средние люди. Так что,
солнышко, в высшую лигу мы, конечно, пробьемся, опыта хватит, но потом
нас все равно сомнут".
Женя грызла морковку и все думала, как бы поумнее возразить, но
вдруг заметила, что говорит Дымов совсем не с ней, а с какой-то другой
женщиной. Это было чертовски обидно, и она чуть не расплакалась во
сне. Но подсознание чутко среагировало, и Дымов превратился в теплого
и сильного Малыша, который уже ничего не говорил, а только косил на
Женю большим ехидным глазом.
В нескольких кварталах к центру взревели моторы и началась
стрельба. Женя на секунду проснулась, выплюнула изо рта изжеванный
край одеяла и перевернулась на другой бок.
* * *
На рассвете Гош заткнул ненавистный будильник и некоторое время
соображал, куда это его занесло. Посмотрел на фосфоресцирующие стрелки
и в который раз подумал, что хорошо бы найти работоспособные часы,
которые показывали бы полную дату, включая год. Это желание глодало
его уже почти месяц, с момента знакомства с Сан Сеичем и обретения
имени.
- Подъем, Регуляторы! - хрипло скомандовал он, распахивая
кормовой люк тягача и выбираясь наружу. - Эй! Кто не спрятался, я не
виноват!
Вместо ответа ему плеснули в лицо водичкой. Гош немедленно сунул
обидчику под нос пистолет.
- Сдурел? - поинтересовался Цыган. - Проснись, отец! Свои!
- Черт побери, ничего не вижу... - пробормотал Гош, опуская руку
с пистолетом и щурясь на утреннее солнце. - Извини. Условный рефлекс.
- Хорошо, что не безусловный. Давай, я тебе полью. Десять баксов.
- Момент... Сначала по доброй привычке нужно помыть траки... -
Гош исчез за бортом тягача.
- Это что, танкистский фольклор?
- Не знаю, как у танкистов, а у нас говорили именно так. А нагло
заснуть на боевом посту означало "люком удариться" или "сознание
потерять". Это парня одного командир спалил прямо в машине, а тот ему
сонным голосом заявляет: "Я, товарищ капитан, не виноват. И не спал я
вовсе. Забирался в машину, тут люк расстопорился и как даст мне по
башке...". Капитан со смеху чуть не помер и всем этого бойца ставил в
пример - мол если врете, так хотя бы изобретательно.
- Я в армии не служил, - уверенно заявил Цыган. - Я вообще
пацифист.
- Скажи лучше "папенькин сынок". Будь у меня отец посол, я бы
тоже отмазался.
- Не посол. Рангом пониже. Не помню еще, кто. В отличие от
некоторых. Счастливый ты, Гошка. И за что тебе столько памяти?
- В наказание, - объяснил Гош, выходя из-за тягача. - Ну-с,
плесни балтийцу... А где Большой?
- Купается. Вон... Слышишь?
- В горюче-смазочных материалах?
- Да нет, там у заправки большой отстойник. Вода хорошая,
дождевая. Масляных разводов нет.
- А ты купался?
- Да боязно как-то. Еще лишай какой-нибудь подхватишь, а чем
лечиться?
- Не дай Бог теперь заболеть. Все, что страшнее простуды... Уф!
Спасибо. Хватит.
- Пошли завтракать.
- Минуту, - Гош нацепил темные очки, чтобы так не слепило, и
огляделся.
- Вспоминаешь? - завистливо спросил Цыган.
- Угу. Даже страшно. Ты держи меня, чтобы в депрессуху не
ударился.
- Как держать?
- Ну, говори о чем-нибудь отвлеченном. Так, слева у нас пункт
техобслуживания. Кстати, здесь же и аккумуляторная. Вот кочегарка.
Понял. Грузовики стоят на консервации, там ничего интересного нет. Ох,
что-то мне этот парк не нравится. Очень уж знакомо...
- Я вот думаю... - начал говорить об отвлеченном Цыган,
выплескивая под ноги воду из котелка.
- Помолчи, будь другом. Не сбивай меня. Э! Что ты с водой так
обращаешься?
- Так ее здесь видимо-невидимо.
- Это что, из той лоханки, где Большой плавает?
- Ну...
Гош фыркнул, но от язвительного комментария удержался.
- Вы боксы не вскрывали? - спросил он.
- Мы сюда вчера даже не заходили. Мы только у ракетчиков были.
- Ракеты отставить. Нам что-нибудь попроще нужно. Знаешь,
старина, ты давай накрывай на стол, а я минут через десять подойду.
Хочу осмотреться.
- Да, наверное, лучше до еды, - согласился Цыган, кивая на будку
КПП. Через пыльное стекло на объездчиков таращилась мумия в погонах. -
Дальше может быть еще хуже.
- Это хорошие мертвецы, - сказал Гош. - Это, дружище, не
мертвецы, а спасение наше. Я когда сообразил, что армию выкосило
начисто... Нехорошо так о людях, но ты даже представить не сможешь,
какой беспредел учинили бы в наши дни истосковавшиеся по воле
солдатики.
- Да ну... Чем они хуже нас?
- Это оказались бы самые опасные тупые, поверь мне. Была одна
история... Черт, откуда я ее знаю? Народ из университета поехал на
картошку. Историки, кажется. Знаешь, что такое "картошка"? Так вот,
жили они в пустующей общаге. В нескольких километрах размещался
стройбат. Однажды после отбоя всех парней угнали на какую-то срочную
работу. Девчонки остались. Среди ночи подъехал стройбатовский
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг