Русская фантастика / Книжная полка WIN | KOI | DOS | LAT
Предыдущая                         Части                         Следующая
     - Кристоф Бульон, - нехотя подсказала Ива.
     - Навигатор Бульон, не забудешь, фамилия редкая. И скажи, что с
начальством положено делиться. Пригрози конфискацией, и через полчаса
чтоб у меня был литр!
     - А не много вам? - поинтересовался Мозер тоном опытного денщика.
     - Застр-р-релю! - прорычал адмирал, и флаг-адьютант мгновенно
исчез с монитора.
     - Ты, - сказал Рашен, оборачиваясь к Иве. - Ты мне понадобишься
часов примерно через двадцать. Иди пока отдыхай, люби своего русского
и скажи ему, чтобы не переживал. Все устроится. Я тебя потом вызову,
будем вместе думать, рисовать всякие схемки и графики. И спасибо тебе,
Кенди.
     - За что... - скромно потупилась Ива.
     - Есть за что, - отрезал адмирал. - Да, встретишь Линду, скажи
ей, что она сука, но я ее все равно люблю.
     - Ай-ай, сэр! - отрапортовала Ива и поспешила выскочить за дверь,
пока адмирал не нагрузил ее еще какими-нибудь деликатными поручениями.


     В коридоре на полу сидела Линда. Глаза у психолога были опухшие.
     - Ну? - спросила она.
     - Воюем! - радостно ответила Ива.
     - Хреново, - сказала Линда. - А я еще надеялась когда-нибудь
родить. Теперь уж точно не успею.
     - Ты чего? - удивилась Ива. - Все будет ОК. Это же Рашен.
     - Дурочка, - вздохнула Линда сочувственно. - Тебе бы только
летать и стрелять. Мало тебе одного Пурпурного Сердца, захотелось еще
и урну с крышкой.
     - Это как понимать? - Ива агрессивно уперла руки в бока. - А кто
меня агитировал выводить патрона из депрессии?
     - Я думала, он умный и сдаваться пойдет, - ответила Линда. - Все
к этому и шло. А ты, подруга, выходит, перестаралась. Ну куда мы со
своими двадцатью скороварками против целых трех планет?
     - Может, "Тушканчик" и скороварка, но у него лучший в Солнечной
экипаж, - парировала Ива. - А за остальных ты не беспокойся. Наше дело
выжить для начала, а потом восстановить справедливость. И шла бы ты
подальше со своими пораженческими настроениями.
     - Сама ты иди, - вяло сказала Линда. - Е...сь, пока дают.
     Ива присела на корточки, взяла Линду обеими руками за горячие
щеки и повернула лицом к себе.
     - Что-то случилось? - спросила она мягко.
     - Да нет, - вздохнула Линда. - По-моему, в моей жизни уже никогда
не случится ничего. Знаешь, подруга, мне все до такой степени
надоело... Пятнадцать лет я на флоте, а все ради чего?
     - Может ради того, что тебя здесь все любят, - предположила Ива.
- Ради того, что весь "Тушканчик" прошел через твой кабинет, и всем
после этого стало легче. Думаешь, это хоть кто-то забыл?
     - Он в моем кабинете не был, - прошептала Линда. - А когда ему
стало плохо, я не смогла к нему придти... Вот, тебя уговорила.
     - Он уже был в порядке, - возразила Ива, а сама подумала: "Вот
это да! Я просто слепая...".
     - Ты даже не понимаешь, как ему это было нужно, - слабо
улыбнулась Линда. - Чтобы пришла женщина и ничего ему не говорила. А
только слушала. Ты все сделала отлично. Просто...
     - Ты бы справилась в сто раз лучше меня.
     - Да нет же! - Линда отвернулась к стене, и Ива заметила, что у
нее дрожит щека. - Мне нельзя, понимаешь? То есть, я могла бы, но...
Нам профессиональная этика запрещает работать с близкими людьми.
Только в крайних случаях. Но если бы я сделала это, мне бы потом
нельзя было остаться с ним рядом. Трудно объяснить, но это так.
     - Слушай, ты извини, но... А ты что, не пыталась ему ничего
сказать? Ну, в смысле...
     - Милая Кенди, что ты обо мне знаешь... - сказала Линда шепотом.
- Хотя, наверное, теперь это все уже не важно. Нас все равно скоро не
станет, так пусть хоть кто-то... Я ведь начинала летать как десантник,
Кенди. Связист десантно-штурмового батальона.
     - Что? - не поверила Ива.
     - Мы как раз приехали из училища в Орли, - голос Линды стал
звонок и сух, она выговаривала слова, будто не слыша их, как автомат.
- Готовились к погрузке. А там же город, мы ходили в увольнение. И я
поцапалась с одной из наших центровых из-за мужика. И мужик-то был
дерьмо, вот что обидно... В казарме скандал как-то разросся,
вспомнили, что я вообще слишком умная, и так далее. Честно говоря,
давно я нарывалась. И самооценка у меня была тогда ого-го. Знаешь, я
ведь могла пробить человеку висок одним пальцем. Но когда против тебя
целый взвод... Короче говоря, они меня изнасиловали всей казармой.
Дождутся, пока я в себя приду - и снова... Знаешь, как это, когда
женщины?... Наша подружка Марго хорошо знала. Ее в последнее время
даже гипноз не спасал. Каждую ночь во сне видела, как отказывается
лизать, а в нее за это ножку от стула...
     Ива крепко зажмурилась, изо всех сил пытаясь не представить себе,
как это может быть.
     - Алекс в ту ночь стоял дежурным по базе, - продолжала Линда. -
Пошел в обход и вынул меня из петли. Сделал так, что весь наш взвод
загремел на каторгу. А сам приходил ко мне в больницу. И говорил со
мной, говорил, как грамотный психотерапевт. Талант у него, наверное.
Это сейчас ему не нужно, а раньше он, ты же помнишь, влюблял в себя
людей за секунду, одним взглядом...
     Ива согласно кивнула. Рашен сильно изменился за последние годы,
но до сих пор ему все прощалось за то, что когда-то он был лучше всех.
     - Знаешь, - сказала Линда, - мне ведь по всем раскладам положено
было его возненавидеть, он же видел, что со мной сделали... А я
глядела на него, как собачонка, и все хотела, чтобы он меня погладил.
У него глаза такие были... Если бы не он, я бы точно с ума сошла. Но
он меня вытащил. Вот, сюда. Вот, такую, какая я есть. А теперь все
рушится... Ни малейшей надежды. Они ведь угробят нас, Кенди! -
простонала Линда и наконец разрыдалась.
     Две женщины сидели на полу у стены, обнявшись, и горько плакали.
Мимо них, воровато озираясь, пробежал на цыпочках флаг-адьютант Мозер,
прижимая к груди десятилитровую канистру с самогоном.



                                * * *


     Кресла в салоне адмиральского катера были глубокие и мягкие, как
на прогулочном судне. Усевшись, Рашен положил ногу на ногу, скрестил
руки на груди и принял неприступный вид. Эссекс и Боровский за его
спиной о чем-то переговаривались громким шепотом.
     - Жду команду на старт, - доложил Мозер.
     - Poyehali, - бросил Рашен.
     Мозер с небрежностью опытного пилота хлопнул ладонью по "доске".
Стартовые электромагниты оттолкнули катер от стыковочного узла, и
суденышко выпрыгнуло из глубокой пазухи на борту "Тушканчика". Мозер
дал тягу, перегрузка возросла.
     - Не гони, - попросил Рашен.
     - Да, сэр.
     - Слушайте, патрон, - сказал Боровский. - Я понимаю, что это не
мое дело, но если бы меня спросили...
     - Да что ты заладил - "не мое дело, не мое дело...". Ну?
     - Зачем нам этот референдум? Только время теряем.
     - Не референдум, а рабочее совещание, - поправил Эссекс.
     Рашен высунулся из-за высокого подголовника и внимательно оглядел
подчиненных.
     - Бунт на корабле? - спросил он ласково.
     - Никак нет, сэр! - поспешно гавкнул Боровский.
     - Молодец, - кивнул Рашен и отвернулся.
     Позади снова зашушукались. Слышно было, как старпом возмущается,
а Эссекс его успокаивает. Впереди на обзорном экране компьютер
прорисовал силуэт "Гордона". Рашен следил, как проступают среди звезд
очертания невидимого глазу мегадестроера. Неожиданно он вспомнил, как
еще четверть века назад на занятиях по общей психологии доказывал, что
бессознательно астронавты должны воспринимать бой в пространстве как
игру в виртуальной реальности. Очень сложно воевать с бесплотным и
неосязаемым противником всерьез. Конечно, до того момента, пока не
заработаешь первую в своей жизни сквозную пробоину в борту.
     Но вот парадокс - если тебя подстрелили, а ты выжил и смог
проанализировать, что же собственно произошло, реальнее война в
космосе для тебя не становится. Ты просто начинаешь ее бояться.
Обижаешься на то, что за ошибку в игре тебя всерьез ударили. А дальше
только два пути. Либо ты навеки испугаешься - как Мозер, например, -
либо весь остаток боевой жизни пройдешь рука об руку с нервными
расстройствами, а то и психическими заболеваниями.
     В колледже Рашен читал воспоминания морских офицеров времен
Заварухи и навсегда запомнил, как отзывались бравые мореманы о
бесстрашии сухопутных войск. "Мы работаем за компьютерами и решаем
некую почти абстрактную задачу, - писал опытный флотоводец. - Никаких
сверхъестественных личных качеств для этого не требуется. А вот для
того, чтобы, сидя в окопе под огнем, заорать "Ура!" и броситься
вперед, нужно большое мужество. Это совсем не похоже на то, что
испытываем мы. Конечно, в случае ошибки, если в нас попадут... Ну,
последствия могут быть не из приятных. Но все равно, вздумай я у себя
на мостике заорать "Ура! В атаку!", на меня посмотрят с глубоким
удивлением. Наша война - это работа, в первую очередь работа
интеллекта, где эмоциям нет места, потому что они могут исказить
решение задачи и оказаться в конечном счете гибельны для корабля".
     Уже лейтенантом Рашен осознал правоту этих слов на собственном
опыте. Но в море было хотя бы само море, осязаемая в своей опасности
враждебная среда вокруг. А космос, ничуть не менее смертельный, чем
вода, казался бесплотным и пустым. Корабль, скрывающийся под водой,
можно было обнаружить тремя-четырьмя довольно простыми способами. На
поиск черного, как пустота, и отлично заэкранированного боевого
космического судна задействовались десятки сложнейших методик. И если
от утопленной субмарины всплывало на поверхность с клокотанием и
свистом хотя бы масляное пятно, то межпланетный дестроер с пробитым
реактором погибал беззвучно, и после взрыва искать было нечего.
     Романтики в космической войне не оказалось ни на грош. Ничего
общего с земными реалиями тоже. И удовольствие от победы страдало
излишней абстрактностью. Но со временем его выдумали люди. Каждый
находил для себя в безумных гонках среди тьмы что-то особенное, свое.
И каждый знал, что если после боя не хлопнешь одобрительно коллегу по
плечу, в следующий раз он может сплоховать. Из этого взаимного
одобрения, постоянного внимания к успехам других и выросли
взаимоотношения в экипажах. Своеобразные, но очень подчеркнуто теплые,
почти родственные. Возможно поэтому среди астронавтов не было семейных
пар, а сексуальным контактам, возникавшим на отдыхе внизу, никто не
придавал особого значения. Навигаторы, "пушкари", техники, проводящие
большую часть времени в иллюзорном мире полетов меж планетами
занимались самообманом. Они вынужденно убеждали себя в том, что их
постоянная игра со смертью и есть настоящая жизнь. В противном случае
они бы слишком часто ошибались и пренебрегали опасностью.
     Но поверить в то, что неуклюжее барахтанье внизу - это-то как раз
жизнь реальная, могли немногие из них. Тем более, что в последние
годы, особенно после неудачной уже по замыслу второй марсианской
кампании, Земля отвернулась от своих верных солдат.
     Рашен помотал головой, отгоняя тяжелые мысли, вздохнул, и
бормотание за спиной тут же прекратилось. Эссекс и Боровский синхронно
подались вперед, пытаясь заглянуть адмиралу в лицо. Им все еще было
немного боязно - а не передумает ли Рашен командовать.
     Катер изящно подрулил к борту "Гордона" и повел тупым носом,
выцеливая причальную мишень.
     - Все уже здесь? - спросил Рашен.
     - Здесь, - кивнул Эссекс. - В малом конференц-зале.
     - Там же экран маленький, - упрекнул его Рашен.
     - Зато уютно.
     Рашен недовольно цыкнул зубом, но тут вспомнил, что у начальника
штаба агорафобия, и решил его лишний раз не обижать.
     - Все будет нормально, Фил, - сказал он. - Не мандражируй.
     - Это ты себя убеждаешь? - ляпнул Эссекс. Боровский ткнул его
локтем в бок и состроил жуткую гримасу.
     - Ерунда, - сказал Рашен. - В чем мне себя убеждать? Наоборот, у
нас впереди самое интересное... Просто море веселья.
     - Да? - искренне удивился такому выводу Эссекс.
     - Разумеется. А тебе, Фил, разве не надоело, как мы до сих пор
воевали?
     - А как мы воевали? - Эссекс озадаченно посмотрел на Боровского.
     - Мы же теперь не армия, - объяснил Рашен. - Мы самая что ни на
есть пиратская эскадра. Хотя бы на ближайшее время. Пока не докажем,
что мы нужны Земле.
     - И что? - осторожно спросил Эссекс. Он давно уже понял, что в
непринужденной беседе с русским проще спросить, чем самому догадаться.
Очень уж у Рашена бывали неожиданные концепции.
     - А то, что корсарам положено быть поддатыми и расслабленными.
Знаешь, сколько у нас выпивки? Сейчас все совещание так надерется...
Не сразу, конечно, а когда решим, как дальше жить. По поллитра на
рыло! Мозер расстарался. Кстати, сволочь ты, капитан.
     - За что?! - возмутился Мозер, не поворачивая головы. Он сейчас
аккуратно подводил катер к шлюзу.
     - Я же сказал тебе - все не отбирать!
     - Обижаете, сэр. У них две канистры было. Они сами мне тут же
одну и вручили. Сказали, если надо, еще сделают.
     - Ты узнал, где у них аппарат? - тут же поинтересовался
Боровский.
     - Ой, это безнадежно! - рассмеялся Эссекс. - Все самогонные
аппараты на судах - изделия двойного назначения. У меня на "Роканноне"
доктор выгонял почти настоящий спирт через искусственную почку. На
десантниках бражку настаивают в системах промывки оптики. Там бачок на
десять литров и такие гнутые патрубки...
     - Это ты что-то загнул, - не поверил Боровский.
     - В бронетранспортерах! - объяснил Эссекс. - Эх ты, а еще туда же
- боевая часть...
     - Да я этих десантников в жизни не видел, - пошел на попятный
старпом. - И вообще...
     - У Абрама по-моему в унитазе что-то такое было, - неожиданно
упавшим голосом произнес Рашен.
     Все затихли. Скаут Файна до сих пор не подал голоса.
     Катер без малейшего сотрясения прилип к шлюзу.
     - Ювелирная стыковка, - заметил Мозер. - Даже самому приятно.
Господин адмирал, давление уравнено. Открываю люки.
     - Ты хорошо водишь малотоннажники, - сказал Рашен печально. - Но
Абрам - еще лучше.
     - Я помню, Oleg Igorevich, - кивнул Мозер. - Вы не спешите с
выводами. Старина Эйб не даст себя угробить. Ни чужим, ни нашим.
     - Да, наши-то пострашнее чужих будут, - усмехнулся Эссекс,
вставая. - Ну, Алекс, пошли?
     - Страшнее группы F в обитаемой Вселенной нет ничего, - твердо
сказал Рашен. - Зарубите это себе на носу. Пока мы это помним - будем
живы. А как забудем - нам pizdets.
     Он тяжело поднялся на ноги и, сутулясь, пошел к выходу.


                                * * *


     Мегадестроер "Джон Гордон" внешне представлял из себя угловатую

Предыдущая Части Следующая


Купить фантастическую книгу тем, кто живет за границей.
(США, Европа $3 за первую и 0.5$ за последующие книги.)
Всего в магазине - более 7500 книг.

Русская фантастика >> Книжная полка | Премии | Новости (Oldnews Курьер) | Писатели | Фэндом | Голосования | Календарь | Ссылки | Фотографии | Форумы | Рисунки | Интервью | XIX | Журналы => Если | Звездная Дорога | Книжное обозрение Конференции => Интерпресскон (Премия) | Звездный мост | Странник

Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг