04
Олег Дивов
"Лучший экипаж Солнечной"
роман
М, ЭКСМО, 1998
___________________________
ОТ АВТОРА И НОСТРАДАМУСА
Так получилось, что герои этой книги почти не говорят по-нашему.
Те немногие их слова, которые все-таки звучат на ломаном русском, я
выделил латинницей. На мой взгляд, самым разумным будет воспринимать
язык "Экипажа", как очень вольный (а местами и фривольный) перевод с
английского, французского и немецкого. Иногда уже по контексту можно
догадаться, когда именно люди перешли на французский, чтобы
подчеркнуть обращение на "ты". А употребляемые ими эпитеты, как
правило, хорошо нам знакомы, поскольку английские. Конечно,
отечественное сквернословие на слух куда веселее (а главное -
сквернее). Признаться, концепция "переводной книги" родилась у меня
именно в тот момент, когда за одной яркой сценой я вдруг разглядел
всего-то-навсего тоскливое fuck you, произнесенное раз десять кряду.
Кому-то может показаться странным, что я не перевел все без
исключения англоязычные термины. Но тут автор сам загнал себя в
ловушку. Дело в том, что контр-адмирал - это при любых обстоятельствах
задний адмирал, и ничего больше. А вот коммандер далеко не всегда
командир, и даже куда реже командир, нежели коммандер. Спирт, который
пьют герои, он и в Африке спирт. Но когда персонажи разливают нечто,
обобщенно поименованное мной "самогон", то в реальности это каждый раз
что-то новенькое. Пару-тройку слов автор на беду свою просто выдумал.
Какая жуткая вещь мегадестроер, я догадался только когда увидел эту
штуку в бою. Признаюсь, был слегка ошарашен.
Сомнительную ценность для слабо знакомого с фантастикой читателя
имеют и дорогие мне имена. Лейтенанта Хелен Рипли многие у нас знают,
можно сказать, как родную. Некоторые даже в нее влюблены. В то же
время, с Локом фон Реем дружны не все. Короче говоря, закончив книгу,
я набросал к ней именной указатель. А потом еще и небольшой словарик.
И если не дает покоя вопрос, что за звери такие "круизер" и
"бэттлшип", чем известен Г.Роканнон и страшен Шворц, и где же в конце
концов нашла приют "синагога бесплодная" - смело ныряйте в приложение.
Никаких секретов.
Еще меньший секрет, откуда взялась такая банальная трактовка
будущего Земли. Признаюсь - не сам выдумал. Меня вообще ДЕТАЛИ нашего
"завтра" волнуют мало. Основные мои претензии на этот счет
укладываются во фразу "лишь бы не было войны". Те из читателей, у кого
над головой хоть раз пролетала фугаска в двести кило весом, такую
позицию, я думаю, в состоянии оценить. Скажу больше - прорисованное в
этой книге будущее автору отвратительно. Но лучшего поля деятельности
для интересных мне персонажей было просто не найти. Именно в кондовой
"постхолокостной" ситуации эти характеры могли раскрыться ярче всего.
Я хотел силой вырвать из них то лучшее, что они прятали где-то в
глубине души.
Поэтому, не мудрствуя лукаво, я взял за основу самую популярную
на сегодня расшифровку предсказаний Нострадамуса, опубликованную в
1963 году в Кёльне доктором Люстрио. Вам эта расшифровка знакома, как
минимум, по газетным публикациям. Одна из самых завораживающих ее
особенностей - указание (с точностью до месяца) срока, отпущенного
Советской Империи. Посему наши журналисты полюбили доктора Люстрио
куда больше прочих толкователей пророческих центурий, и довольно мощно
отрекламировали именно его труд. При этом упорно замалчивался тот
факт, что если верить Нострадамусу в трактовке Люстрио, то некто
Генрих Счастливый родился 21 января 1981 года, а значит,
братоубийственная война в Европе, на Средиземноморье и в зоне
Персидского залива, в которой Генрих победит, уже не за горами.
Эта война коснется России только краем и принесет за собой 57 лет
прочного мира для всех. Но в XXII веке она начнется по новой, что
особенно интересно - на той же основе, - религиозной и этнической. И
судя по географии боевых действий, русским придется туго.
Осознав это, я немного поиграл с датами, слив две войны в одну, и
отнеся на триста лет вперед другую - ограниченный Апокалипсис, еще не
смертельный, но такой, после которого жить по-старому уже не
получится. Жить нужно будет умно и расчетливо. Осторожно, чтобы не дай
Бог опять...
Удивительно, но смоделированное мной по указке Нострадамуса
битое-перебитое человечество, став умным, расчетливым и осторожным,
снова развязало войну. Только уже межпланетную.
Эта война родила своих героев. Точнее, моих героев. Даже
неприятно их так называть, потому что они терпеть не могут слово
"герой". Надеюсь, вы поймете их.
Искренне Ваш Олег Дивов.
Они были не к месту и не ко времени.
Естественно, что они стали героями.
Принцесса Лея.
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. НАД ЗЕМЛЕЙ.
Из одежды на дежурном навигаторе Иве Кендалл имелись только
боевой спецкостюм и ниточка от тампакса. В принципе, рабочую форму
военного астронавта иногда даже рекомендуется надевать на голое тело.
Так можно тоньше прочувствовать, как работают усилители. Спецкостюм в
какой-то степени оружие, и эффективно пользоваться им учатся годами.
Еще в спецкостюме нельзя выходить за ворота наземных баз. Иначе,
вздумай ты дать кому-нибудь в лоб, у противника отвалится голова, а
тебе нужен будет протез кисти.
С пристегнутыми ботинками костюм мгновенно превращается в
скафандр - стоит только надеть капюшон и опустить маску. Ботинки Ива
сунула под свой пульт. Астронавты любят на работе ходить босиком.
Во-первых, пол на корабле стерильный, слегка подогретый и очень
приятный на ощупь. Во-вторых, ботинки страшно тяжелые. В-третьих,
шляться по кораблю разутым категорически запрещено.
Но когда на судне такой бардак, что за его подвижность отвечает
женщина, у которой месячные начнутся с минуты на минуту, сидеть на
посту можно хоть нагишом.
По сравнению с тем, что бомбардир Фокс третьего дня сломал нос
старшему технику, это вообще не будет считаться за проступок.
Тем более, что в сейфе малого оперативного штаба нашли канистру
самогона.
И контроль отражателей барахлит.
А на дне бассейна какой-то самородок очень реалистично нарисовал
активной краской двухметровый фаллос. Краска намертво въелась в
покрытие, а бассейн такой здоровый, что выбрасывается только вместе с
кораблем. И замазать безобразие невозможно, потому что сквозь другой
цвет активная краска мгновенно просочится, а в бассейне с радикально
красным дном беззаботно плещутся только утопленники.
Под давлением таких печальных обстоятельств старпом Боровский,
который еще полгода назад скорее удавился бы, чем поставил на
дежурство женщину в критические дни, только сказал: "Ты, Кенди,
поаккуратнее, да?". А Кенди именно одного дежурства в этом месяце не
хватало для того, чтобы в платежной ведомости нарисовался лишний
нолик.
Кенди-Конфетка в списках группы F значится как мастер-навигатор
капитан-лейтенант Иветта Кендалл. Ей тридцать лет, она стриженная под
мальчика зеленоглазая блондинка и потрясающе водит корабли. На
парадном кителе у нее две Летучих Медали, Офигенный Лётный Крест и
очень редкая для астронавта награда - Пурпурное Сердце. Это штука
настолько серьезная, что острословы так и не выдумали, как ее
обозвать. Дело в том, что военный астронавт редко бывает ранен. Он,
как правило, сразу оказывается убит. И не столько наповал, сколько
вдребезги, а то и в клочья. Потому что с дыркой в обшивке жить и
воевать можно. А вот с дыркой в обшивке и дыркой в спецкостюме - это
вряд ли. Это, как любит говорить адмирал Рашен, стопроцентный pizdets.
Во всей группе F кавалеров Пурпурного Сердца всего лишь трое. И
все ходят на флагмане. Трехзвездный адмирал Рашен, он же командир
"Тушканчика", старпом коммандер Жан-Поль Боровский и мастер-навигатор
капитан-лейтенант Иветта Кендалл.
Рашен получил Сердце в незапамятные времена, когда был по званию
едва-едва капитаном, и гордого прозвища "Рашен" еще не носил. Кто-то
там в него стрелял. Ну, и Рашен тоже кого-то шлепнул. А вот Боровский
и Кенди схлопотали по медали вместе, три года назад, за вторую
марсианскую кампанию. В составе призовой команды вели на базу
трофейный бэттлшип "Энтерпрайз" и чуть не стали жертвами диверсии.
Здоровенная дура размером с Фобос неожиданно взбрыкнула и так об этот
самый Фобос приложилась, что пришлось ее списать на металлолом.
Боровский в момент рывка уже отстегнулся и стоял на ногах. Старпома
размазало по стене, и в таранном ударе о спутник он участвовал
пассивно, валяясь без сознания. А Кенди боролась за корабль до
последней секунды, умудрилась-таки перевести удар из лобового в
скользящий, и все было бы ничего, но у ее кресла лопнула консоль. Три
ребра Кенди оставила на краю пульта управления и тридцать зубов - в
маске спецкостюма. Заработала на память шрам под левой грудью,
красивые зубы за счет Адмиралтейства и медаль. И еще, говорят, сам
Рашен ее на руках нес и чуть не плакал. Только из этого Кенди
удовольствия не извлекла, поскольку уже отдавала концы, и явился ей
некто весь белый и пушистый. Так бы он ее и увел к себе, если бы не
гениальный спецкостюм и не отчаянный Рашен. Потому что спецкостюм не
дал Кенди мгновенно помереть от ударной деформации. А Рашен привел
"Тушканчик" к Фобосу с такими бешеными перегрузками, что у него потом
вся команда еще неделю ходила, пошатываясь. Кстати, сам адмирал
перегрузку "держит" плохо. Не мальчик уже, сорок шесть мужику. Но
пожалей он себя и опоздай минут на двадцать - была бы у Кенди другая
медаль и посмертно.
А теперь и война кончилась, и дежурство можно нести босиком и без
трусов, старшие офицеры лупят друг друга по морде, как сопливые
курсанты, а в бассейне кто-то член нарисовал. Адмирал уехал вниз на
совещание. Единственное позитивное событие - то, что над контролем
отражателей колдует новый старший техник. Очень красивый мужик по
фамилии Вернер. Такое у него лицо... Кошачье. "Зовите меня просто
Энди, капитан". "А вы будете звать меня Кенди, лейтенант? Энди и
Кенди. А?". "Извините, капитан, я, кажется, допустил бестактность".
"Не берите в голову, лейтенант. Я просто хотела тонко намекнуть, что
вы еще не свой на "Тушканчике". Получилось?". "Получилось, капитан.
Принял к сведению. Не сочтите за труд, отрубите питание вот здесь".
"Запросто... Энди". "Спасибо, капитан".
Держится, как ветеран. Лет примерно тридцать пять. Мог бы быть
капитаном, но всего лишь лейтенант. А на груди планка.
Одна-единственная медаль. Четвертое на "Тушканчике" Пурпурное Сердце.
Ива рассеянно перелистнула на своем терминале несколько страниц
женского романа (еще одно злостное служебное нарушение) и отвернулась
к большому, во всю стену, обзорному экрану. В боевой рубке экран
такой, что дух захватывает. А здесь, в ходовой, просто большой.
"Тушканчик" летел над Россией. Внизу не было огней, и легендарная
страна выглядела с орбиты пугающей в своей безбрежности черной дырой.
В углу Вернер одной рукой выбивал команды на "доске" мобильного
терминала, а другой перебрасывал контакты. Работал он красиво и явно с
удовольствием. А еще красивее было то, как при каждом повороте головы
скакал у него с плеча на плечо длинный, чуть не до лопаток, коричневый
хвост, схваченный на затылке резинкой с кожаным черным бантиком.
Волосы у Энди просто обалденные. Блестящие и холеные. Ива невольно
залюбовалась ими, с сожалением подергала себя за челку, и застыла,
пораженная догадкой. На "Тушканчике" все мужики по окончании войны
начали отпускать такие же хвосты по моде средневековых аристократов. В
знак протеста - мол вы решили армию распустить, а мы тогда будем
ходить обросшие и небритые. Но пока что хвостики у ребят были куцые. А
вот Энди... Оказывается, мастер-техник лейтенант Вернер очень давно не
был в космосе. Как минимум - на боевых судах.
Ива как раз примерялась задать Вернеру какой-нибудь хитрый
провокационный вопрос, когда в боевую рубку, шлепая босыми ногами,
вошла Линда.
- Здорово, мать! - провозгласила она с порога. - Как жизнь
половая?
В отличие от Ивы, Линда сейчас не дежурила, но тем не менее,
оказалась в трусах. Правда, больше на ней не было совершенно ничего.
Вернер бросил на Линду косой взгляд, неожиданно смутился и нырнул в
свою машинерию аж по пояс.
- Жизнь нормально, - ответила Ива, исподволь разглядывая Линду и
прислушиваясь к странным ощущениям где-то внутри. У Ивы не было
гомосексуального опыта, и она не хотела признаться себе, что крупная и
сильная белокурая Линда волнует ее. Ива вдруг представила, как эта
тяжелая полная грудь с коричневыми сосками ложится ей на живот,
большой жадный рот по очереди заглатывает целиком ее маленькие острые
груди, сильная рука широко раздвигает колени, и властные пальцы
ударом, толчком входят в нее... Чтобы отогнать видение, пришлось
зажмуриться и помотать головой. Конечно, в реальности ничего подобного
случиться не могло, да Ива и не особенно этого хотела. Но от Линды
сейчас исходила такая мощная волна сексуальных эмоций, что не
поддаться ее настроению было просто невозможно.
- Ты чего морщишься? - спросила Линда. - Нездоровится?
- Да нет, - отмахнулась Ива. - Первый день. Грудь побаливает и
вообще...
- А-а... Соболезную. Прими таблеточку.
- Да уже. Ты-то как, подруга?
- Мне уже таблетками не поможешь, - заявила подруга. - Вниз пора.
Трахаться.
Вернер, который в этот момент осторожно выползал, пятясь, из недр
контрольного пульта, крепко стукнулся затылком и что-то неразборчиво
буркнул. Линда хищно уставилась на его ягодицы и машинально почесала
зад.
- Ну, потерпи недельку, - сочувственно вздохнула Ива. Они были с
Линдой в одной смене и через восемь дней вместе отправлялись вниз, то
есть на Землю, на отдых и тренировочные курсы. В мирное время служба
на кораблях группы F проходила двухнедельными циклами. Четырнадцать
дней наверху, сутки на пересменку и тринадцать дней внизу. И наверху,
как правило, было не до мыслей о сексе. Да и модель отношений между
астронавтами исторически сложилась не та. Экипаж - семья. Братья и
сестры. Все друг друга любят, берегут, разве что пылинки не сдувают.
Безобразия на судах группы F стали отмечаться совсем недавно. Армия
переживала глубочайший кризис, и людям приходилось нелегко.
- Через недельку как раз у меня месячные начнутся, - объяснила
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг