похрустывал. Кто-то совсем рядом неприятно сопел и шмыгал носом, и
Игорь вдруг понял, что это он сам.
Двадцать лет из своих двадцати семи Игорь прожил без отца. И как
минимум десять лет целенаправленно собирал информацию о том, кто же он
был, этот Игорь Волков, почему разошелся с его матерью, куда пропал, и
при каких обстоятельствах впоследствии умер.
Около года назад Игорь пришел к неожиданным выводам. У него
зародилось подозрение, что его отец, скорее всего, порвал с семьей и
работой не по своей воле. И вероятно, до сих пор жив.
Для офицера Службы и сына офицера Службы это было не самое
приятное открытие.
И целый ворох еще менее приятных открытий обрушил на Игоря
ворованный документ.
ГЛАВА 4. ТРЕТЬЕ ИЮНЯ, УТРО.
Конечно, профессиональные навыки могут
наложить отпечаток на вашу личную жизнь.
Скорее всего, отпечаток позитивный. Служба
учит заглядывать в глубь вещей и видеть то,
чего не видят или стараются не замечать
другие.
- Как жаль, что ты уезжаешь так рано, - пробормотал Томми,
сосредоточенно изучая меню. - Могли бы завтра выбраться на пикничок.
Выходной все-таки. Слушай, Алекс, у тебя бывают выходные? Знаешь,
Сэмми, наш Алекс настоящий трудоголик. Носится по планете, как
безумный, оставляя за собой тысячи разбитых сердец.
- Да? - Сэмми, его жена, обворожительно улыбнулась. - В это
нетрудно поверить. Я имею в виду сердца.
Вестгейт улыбнулся ей в ответ, мягко и чуточку смущенно.
- Не обращайте внимания, милая Саманта, - сказал он. - Старина
Том делает мне рекламу. И никакой я не трудоголик. Просто Форин-Оффис
считает почему-то, что если послать меня готовить переговоры, они
пройдут успешно для нашей стороны. У нас на Островах все еще верят в
приметы.
- И правильно, - кивнул Томми. - В прошлый раз, Сэмми, он этих
ребят в здешнем министерстве просто околдовал. Наш Алекс всех
околдовывает. Даже секретаршу посла.
- Не может быть! - рассмеялась Сэмми.
- Может, может, - Томми небрежным жестом подозвал официанта и
заговорил с ним по-французски.
- Сам он трудоголик, - сказала пренебрежительно Сэмми. - Торчит в
своем постпредстве все вечера напролет, приезжает чуть ли не к
полуночи. А я гуляю одна по Манхэттану. Смотрю и не могу насмотреться.
Волшебный остров. Эта архитектура, ее вид меня завораживает. Алекс,
вам нравится смотреть на Манхэттан?
Вестгейта при упоминании Манхэттана чуть не передернуло. Он был
однажды у Томми дома и мог представить себе излюбленный маршрут Сэмми.
Впрочем, Сэмми была неудавшимся архитектором. По словам Томми -
закономерно неудавшимся. Эклектика Манхэттана наверняка ее восхищала.
- Смотреть? Конечно нравится, - сказал он. - Особенно издали.
Вестгейт сделал глоток аперитива, расслабленно откинулся на
спинку кресла и на секунду прикрыл глаза. Он устал. Час назад он
закончил работу здесь, в Нью-Йорке, и теперь без малейшего сожаления
прощался с этим безумным городом. Вестгейт не любил Америку, дешевую,
аляповатую и плебейски самодовольную в своем бескультурье. Ему в
Америке не нравилось решительно все, и население в том числе. Он
презрительно называл местных "ковбоями" - за глаза, конечно. И от
души жалел Тома, вынужденного жить среди них уже который год. По
мнению Вестгейта, Америка в больших дозах на любого человека
действовала отупляюще. Том деградировал здесь настолько, что даже
женился на американке. Хотя Сэмми, нужно отдать ей должное, была
чертовски хороша.
- А куда вы теперь, Алекс? - спросила она вдруг.
Вестгейт открыл глаза. Да, Сэмми производила впечатление.
- В Россию, Саманта. В Москву.
- Ой! - воскликнула Сэмми. - Не может быть! Какая прелесть!
Томми царственным жестом отпустил официанта и повернулся к
Вестгейту.
- Да, - сказал он. - Завидую. Мы давно уже собираемся, да вот
дела все... Слушай, Алекс, ты же все-таки русский. Куда там...
- Русский?! - перебила Сэмми, глядя на Вестгейта расширенными от
восторга глазами. - Не может быть!
- Смени пластинку, радость моя, - посоветовал Томми. - Что ты
заладила - "не может быть, не может быть". Русский он по матери, разве
не так?
- Не только по матери, - улыбнулся Вестгейт. - Я и по отцу
русский. Но я был совсем еще ребенком, когда мама переехала в
Лондон...
- Вот она, русская культурная экспансия! - ввернул Томми.
- ...так что воспитывали меня, как стопроцентного англичанина.
Конечно, ничего из этого не вышло. Но вот парадокс, Саманта - на
Островах меня считают нормальным англичанином. А в России принимают,
как иностранца. Хотя в этом году я провел дома только два месяца, а в
Москве целых три.
- Так вы, должно быть, отлично говорите по-русски! - воскликнула
Сэмми. - Ой, Алекс, а скажите что-нибудь!
- Какая же ты прелестная дурочка, - сказал Вестгейт по-русски,
глядя Сэмми прямо в глаза. - Пожалуй, я тобой займусь.
- А что он сказал? - спросила у мужа Сэмми громким шепотом. Томми
довольно заржал.
- Готов поспорить, он сказал, какая ты прелесть!
Вестгейт заметно смутился и заговорщически подмигнул Сэмми. Почти
не желая того, машинально, он уже вводил себя в привычное "рабочее"
состояние. Эта молодая женщина на самом деле понравилась ему. А
Томми... Он ничего не поймет.
Обед удался на славу. Они вкусно поели и основательно выпили.
Разговор тек легко и непринужденно. Томми вынудил-таки гостя
рассказать, на что в России нужно посмотреть в первую очередь. Потом
беседа автоматически перетекла на "русскую культурную экспансию".
Затем Томми начал пространно излагать свое видение "русской идеи".
Вестгейт поддакивал. Сэмми откровенно забавлялась. Всем было хорошо.
Вестгейт с удовольствием выпил еще, потом еще, и ему стало просто
замечательно. Он критически оглядел Сэмми с ног до головы и тут же
потерял над собой контроль.
Близкое присутствие хорошенькой женщины, как всегда, возбудило
какой-то неведомый центр у него в мозгу, который задействовал
профессиональные качества. И сейчас они были направлены на
производство маленького чуда для себя. Старина Томми и сам не
подозревал, насколько был близок к истине, говоря, что Вестгейт
кого-то "околдовал". Каждый раз, стоило Вестгейту разбудить в себе
профессионала и привлечь немного воображения... Здесь нужна была
только уверенность в себе - колдовство начиналось, и чудо случалось. И
он заполучал любую женщину, чему после не переставал удивляться сам.
Вот так и сейчас, слушая рассуждения ее мужа, сидящего за тем же
самым столиком, он кивал в такт головой, вставлял короткие фразы, и
одновременно рука с сигаретой уже покачивалась в соответствии с
дыханием Сэмми. Так начиналась подстройка к ее миру, легкая и изящная,
направленная на зарождение в женщине чувства неосознанного доверия к
нему, Игорю Александру Вестгейту, красивому, стильно одетому, умеющему
очаровательно смущаться и прячущему за этим смущением какую-то
загадку. Необычному человеку. Возбуждающе таинственному. Русскому,
наконец.
"Теперь надо привлечь ее внимание к разговору, вовлечь в него и
послушать как она говорит и чем интересуется, - напомнил себе
Вестгейт. - А она отвлеклась, о своем задумалась. Женщина! Впрочем,
Томми кого хочешь замучает своими разглагольствованиями. Старый добрый
верный Томми. Прекрасный аналитик, толковый советчик, надежный
партнер. А жена его просто чудо".
- Я не согласен, Томми, - сказал Вестгейт. Сэмми перевела на него
рассеянный взгляд. - Русская идея в своей основе не претерпела никакой
ревизии. Ты пойми, это ведь идея не о чем-нибудь, а об особенностях
русской души. Так что какие бы социально-экономические изменения не
происходили, идея остается прежней. И работает, Томми, работает! Я
тебе сейчас это докажу. На примере выборки из социума...
- Н-да? Это уже интереснее! И на какой же?
- Да на какой угодно! Например, можно на женщинах! - слово
"женщины" Вестгейт выделил интонацией, более мягкой, ласкающей, и
реакция Сэмми не замедлила явиться: взгляд ее стал осмыслен, лицо
слегка напряглось. Она улыбнулась. "Знает свою поло-ролевую
принадлежность", - слегка позлорадствовал Вестгейт.
- А Вы как думаете, Саманта?
Сэмми возвела глаза вверх и вправо. Вестгейт среагировал на это
движение мгновенно.
- Вы уже смогли нарисовать русскую женщину в своем воображении?
- Да, - лицо ее изобразило легкое недоумение. - Я представила
себе русскую женщину, ясно и отчетливо. Такую круглолицую, несколько
полноватую, очень такую домашнюю, пахнущую кухней... И американку,
подтянутую, спортивную, немного жесткую и очень уверенную.
- Ну это поверхностный взгляд, - ласково улыбнулся Вестгейт. -
Давайте, друзья мои, заглянем внутрь и посмотрим что нам скажет
внутренний голос. Что он говорит, Том?
- Он молчит, - сказал Томми и потянулся к бокалу. - И нечего
смеяться. Как сказал ваш русский классик, "Чего хочет женщина - того
хочет Бог". И правильно. Пусть хочет, чего хочет, и нечего ей мешать.
Женщина, Алекс - это загадка. Во всяком случае, для меня. Я свою-то
жену собственную не могу сказать, что знаю. Вот увлекается Сэмми
розами. Сама их разводит, сажает, подстригает и черт знает еще что с
ними делает, времени на это уходит уйма. Но ничего, мне нравится -
красиво...
- Ну вот и пожалуйста, - сказал Вестгейт. - Ты хорошо знаешь,
как заботится Саманта о том, что ей нравится, что ее радует. А скажите
мне, дорогая Саманта, что было бы если б вы увидели как кто-то
страшный, огромный, свирепый бросается и начинает топтать, срывать и
всеми доступнымим сособами уничтожать ваши розы?
- О! - глаза Сэмми изумленно расширились. - Ну... Я бы была в
шоке. Но я думаю, что я смогу убежать и спрятаться. Чтобы не видеть
этого безобразия и остаться незамеченной.
- Вот оно, разительное отличие! Русская женщина отстаивала бы в
подобной ситуации свое достояние, свое сокровище, отраду своих очей,
чего бы ей это ни стоило. Она бы кричала, производила бы столько шума
и внешне настолько напоминала бы фурию в своем гневе, что повергла бы
нападающего в бегство. Как сказал другой наш классик "Коня на скаку
остановит, в горящую избу войдет". Так же и в любви, для нее нет
предела, если женщине понравился мужчина... - с этого момента Вестгейт
заговорил медленнее, плавнее, в его речи стали возникать почти
незаметные паузы, а интонация зафиксировалась, оставаясь все время
неизменной. Вестгейт работал. Колдовство уже творилось вовсю.
- ...то когда она сидит напротив него... и видит... его...
прямо... перед собой .. то слыша его голос... взгляд ее туманится... и
она расцветает, как роза... когда ею любуются... Как роза тянется к
солнцу... так и она всеми силами стремится преодолеть расстояние...
чтобы прекрасное открылось ей в своей первозданной наготе... и мир
взорвался яркими красками... в соприкосновении и слиянии с
неизведанным, что долго и неосознанно желалось... и непременно завтра
же, - тут Вестгейт под столом легонько коснулся бедром платья Сэмми.
Зрачки женщины были по-прежнему расширены, а дыхание слегка
замедленно. Вестгейт удовлетворенно отметил, что все идет как надо, и
продолжил речь все так же плавно, - ...как роза, свежая и прекрасная,
и только вместе... и вы забываете все.
Резкий, как бы режущий жест руки Вестгейта сопроводил последние
слова. Он перешел на другой темп речи, и голос его стал обычным, чуть
более резким по тембру и разнообразным по интонациям.
- И так же, как и женщины, любой тип человека в России доведен до
логического совершенства, - сказал он. - И любая поведенческая
реакция. Если ругаться, то с упоением, если любить, то тоже с
упоением. Пресловутая русская душа никогда не дает русским делать
что-либо наполовину из того, что хочется, а если чего не хочется, то
пиши пропало. На Западе же все продумают, взвесят и уже потом делают,
а русский человек поступает обычно в порыве чувств. Делает или вовсе
не делает, главное, что думает он уже потом, и себя оправдывает почти
всегда.
- Черт возьми! - сказал Томми, глядя в опустевший бокал. - Что-то
я... Друзья мои, а час-то поздний! Не пора ли нам? Да? Нет, Алекс,
сегодня плачу я. Банкет за счет принимающей стороны... Эй, гарсон!
Вестгейт твердо рассчитывал на то, что Томми задержится в
ресторане, и тут же вызвался проводить Сэмми до машины.
На ступенях ресторана Вестгейт отдал служащему номерок от
автомобиля. Встал рядом с Сэмми. Точно так же, как и тогда, под
столом, коснулся бедром ее бедра и, увидев характерную реакцию
замедлившегося дыхания и расширившихся зрачков, твердо, в прежнем
наработанном темпе, сказал:
- Когда завтра в восемь вечера вы пойдете гулять... будете просто
идти, делая шаг за шагом... предчувствуя радость... выйдете к бару
"Джойс", войдете, закажете себе выпить и пробудете там до десяти, - он
снова резанул воздух ладонью, пронаблюдал ожидаемую реакцию и
продолжил. - Жаль, что сегодняшний вечер закончен, Вы такая
увлекающаяся и страстная женщина, Саманта, так вдохновенно
рассказывали о розах, что увлекли даже и меня.
Сэмми удивленно моргнула, но затем улыбнулась и произнесла:
- Не знаю много ли я успела наговорить сегодня, но в следующий
раз про розы я вам расскажу непременно, - она снова улыбнулась
странной заигрывающей и слегка ошеломленной улыбкой.
Служитель подогнал машину. Вестгейт дал ему на чай, открыл
дверцу, усадил Сэмми и вздохнул.
Он неожиданно протрезвел. И ему стало... не стыдно, нет. Просто в
душу заползла щемящая тоска одиночества. Привычное ощущение пустоты и
бессмысленности всего на свете. Пустота была внутри и снаружи, и
никакой Сэмми не было дано ее заполнить.
Завтра в предвкушении чуда, помня лишь, что она для Вестгейта
увлекающаяся и страстная женщина, Сэмми придет в бар "Джойс" чуть
позже восьми. К сожалению, Вестгейт этим воспользоваться не сможет, а
она лишь поймет, что решила немного посидеть со стаканом мартини.
И что-нибудь да произведет на нее неизгладимое впечатление.
- Ты что, старина, перебрал? - спросил Томми, подходя к машине. -
Какой-то у тебя видок... Потусторонний. Точно говорю, последний бокал
ты выпил напрасно. Зря.
- Да, - кивнул Вестгейт, но только не Томми, а своим мыслям о
том, что произошло сейчас. - Понятия не имею, зачем я это сделал.
- Эй! - сказал Томми обеспокоенно. - Ты в порядке? Садись в
машину, дружище. Поедем.
Вестгейт поднял на Томми глаза, устремленные куда-то внутрь.
- Странный я человек, Том, - сказал он горько. - Вечно мне
чего-то не хватает. Начинаю искать. И каждый раз, как доберусь до
этого "чего-то", гляжу - а это совсем не то, что нужно.
- Философ! - усмехнулся Томми. - Жениться тебе надо. Садись,
поехали.
- Дай-ка мне еще сигарету, - попросил Вестгейт. - И поезжай. Я,
пожалуй, немного пройдусь. А потом возьму такси.
- Уверен? А то...
- Уверен, - сказал Вестгейт. Он действительно не чувствовал ни
малейших угрызений совести. Но сесть в машину рядом с Сэмми почему-то
оказалось выше его сил.
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг