и когда ты совсем загибаешься, тебя прогоняют в Лагерь отдыхать. А то
и просто увозят...
И вот, чтобы ты загнулся как можно позже, у тебя есть любимая
собака. Ее задача - обнаружить тварь, сбить с ног и удержать на месте,
пока ты не придешь и не выстрелишь... Да, мы бережем собак. Но собаки
тоже берегут нас. И я отлично понимаю, что Султану плачу по счетам
Чака, который погиб, защищая меня. Скупо плачу, наверное. Маловато.
Хотя так "очеловечивать" пса, как это сделал Мастер с Кармой - номер
рискованный. Но ведь у Мастера тоже есть наверняка свои долги...".
Султана Хунта не привязывал. И про наказание он действительно
наврал. Султан даже успел дернуться, когда тварь на полном ходу
вылетела из-за угла - но только дернуться. Зато потом его пришлось за
задние лапы вытаскивать из дыры, куда нырнула тварь головой вперед. А
после, немного придя в себя и всех расставив по местам, Хунта не стал
посылать никого за Мастером, державшим отдаленную точку, а пошел лично
- виниться и падать в ноги. И надел на Султана ошейник, и дал поводок
своему напарнику Зигмунду, которого Султан уважал настолько, насколько
вообще кавказка в силах терпеть кого-то, кто ей не хозяин. Дал поводок
символически, чисто подержать, а не держать, потому что Зиг дохлый и
такого слона, как Султан, все равно не остановит. Но рядом сидел
понурый Джареф, которому Зигмунд надрал уже черную задницу за
нерасторопность, и Султан все понял, лег в сугроб и принялся валяться,
потешно дрыгая лапами. И уходя за ворота, Хунта всей спиной,
превратившейся вдруг в одно большое ухо, слушал "хлоп-хлоп-хлоп"
отлетающего с серой шкуры снега. Пес отряхивался долго и с
удовольствием, и Хунта в каком-то болезненном, спазматическом, до
стона, откровении, вдруг осознал, что измотан до предела. И больше
всего на свете хочет сейчас оказаться дома, уткнуться жене носом в
грудь и залиться горючими слезами.
"Ленка будет целовать меня в мокрые глаза и гладить по голове, и
шептать: "Саша, Сашенька, ну что ты...", и еще про то, что она рядом,
она мне верит, она ради меня на все готова... А я буду думать только о
том, что она чахнет на глазах, потому что охота изнашивает ее вдвое,
втрое сильнее, чем меня самого. Господи, если ты есть - подскажи: как
жить дальше? И суждено ли нам всем, людям, жить вообще?...".
Хунта шел вдоль стены магазина, бухая по льду громадными
башмаками с обогревом и принудительной вентиляцией, а руки его
автоматически отдавали команды: эту машину сдвинуть; Петрович, стой,
где стоишь; сенсы все - к бригадиру; ты, дубина, почему еще здесь?
давай-давай, быстро-быстро... "Как же я устал! Чудовищно, невообразимо
устал. Вот сейчас Мастеру и скажу - все, дружище, п...ц. Хватит с
меня. Сколько нам осталось - лет десять? Двадцать? Пусть. Только дайте
мне этот остаток прожить по-человечески. Все, я ухожу. Навсегда.
Домой. К жене".
Он действительно хотел сказать это. Но получилось все наоборот.
Войдя в подвал, Хунта сдвинул шлемофон на затылок, отбросил волосы со
лба и вгляделся в радующую глаз картину: старинный друг Мастер и рыжая
красотка Карма. Мастер внешне спокоен, а в действительности очень
взволнован - он ведь слышал выстрелы. Пульсаторы трещат негромко, но в
такой полосе частот, что мертвый вскочит. Или, скорее, рухнет.
Вспомнив, что сегодня-то никто не рухнул, Хунта отчасти спустился с
небес на землю. А заглянув Мастеру в глаза, чуть не помер со стыда.
Мысли о семейной жизни ушли на второй план, на их место встала
проблема дурацкого промаха по этой - такой нужной Доктору для опытов -
твари, и пошло-поехало. Старший "группы Два" подсобрался, вспомнил,
кто он есть такой, и думать забыл о личных проблемах.
Дожидаясь, когда Мастер решит, что Карма утихомирилась, Хунта
пытался вспомнить, почему не взял с собой Султана - и никак не мог.
Возможно, оценить ситуацию ему помогли бы воспоминания о дилемме
"семья-работа". Но такой дилеммы больше не существовало. В личной
жизни Хунта был безупречно счастлив, а работу ценил и бросать не
собирался. И он уже скучал по Султану.
- Ладно, - сказал Мастер, вставая во весь рост и поправляя
сбившуюся набок портупею. - Поползли?
- Поползли, - кивнул Хунта.
- Неохота?
- Почему?!
- Да так, показалось...
Хунта только фыркнул в ответ и бодро зашагал по коридору к выходу
из подвала - навстречу поземке и служебным обязанностям.
*****
В русском языке принято все породы собак,
занятые пастьбой скота, называть
овчарками. С точки зрения происхождения и
систематики это неправильно.
Из-за угла вышел Бенни, бригадир сенсов. Из-под мышки у него
торчал обрез бескурковой охотничьей двустволки. Переломить ружье Бенни
конечно же забыл.
Сенс уткнулся стволами в живот Китайцу и сказал:
- В подвале чисто. Зови технарей.
- Абрам, проверь, - сказал Китаец. - Вот, отсюда заходи.
Нескладный голенастый Абрам ухватил за холку своего Шерифа,
такого же высокого и костлявого, и оба они вихляющейся походкой
двинулись к дыре погрузочного люка. Китаец направил в темноту ствол
пульсатора.
- Я же сказал, там чисто, - вяло повторил Бенни Китайцу в спину.
Шериф сунул голову в люк, громко засопел, чихнул и попятился.
Хвост его весело торчал в небо. Абрам с Китайцем переглянулись.
Китаец, чертыхнувшись, включил подствольный фонарь. Абрам согнулся в
три погибели и, кряхтя, полез в тоннель. Наконец, он уселся на
уходящую вниз ленту транспортера, развернул свой пульсатор вниз и
сказал Китайцу, который свободной рукой придерживал его за воротник:
- Ну, я пошел в кино.
- Фонарь, фонарь, - напомнил Китаец.
- Склероз, - вздохнул Абрам. Он нажал кнопку, и из-под ствола
вырвался яркий желтый луч. Бенни сплюнул и презрительно отвернулся.
Шериф, щурясь, смотрел хозяину в затылок.
- Гоу, - сказал Китаец и отпустил руку. Абрам провалился в люк и
с хрустом заскользил по транспортеру. Через несколько секунд
послышался характерный звук приземления - гулкий хлопок подошв и
короткий матерный возглас.
- Есть касание, - сказал Китаец удовлетворенно.
- Ну, бобслей! - глухо донеслось из тоннеля. - Шестой, я пятый!
В левом ухе Китайца что-то зашуршало. Шериф отвернулся от люка и
недоуменно посмотрел на охотника. Китаец тихо ругнулся, выдернул из
уха динамик, повисший на тонком шнуре, и заорал в тоннель:
- Не берет, зараза! Фон сильный! Погоди, я спущусь!
- Не надо! - крикнули снизу. - Тут тесно очень! Со стволом хрен
развернешься! Я один как-нибудь...
- Может, тебе пса сгрузить?
- Нет! Тут крысы... Щас, я быстро пройду до дырки, и обратно...
Коридор узкий... - голос Абрама постепенно глох, видимо, он сейчас
медленно продвигался в глубь подвала - опасливо прижимаясь к стене,
освещая дорогу наплечным и подствольным фонарями и обильно потея.
Шериф отошел от люка и направился к Джону, который лежал рядом в
сугробе, облизывая громадную сосульку. Проходя мимо Бенни, Шериф так
наподдал ему плечом, что сенс пошатнулся и ухватился за стену.
- Не надо так, - сказал Бенни Китайцу, потирая ушибленное Шерифом
бедро. - Я же сказал: в подвале чисто. Дырка не дышит. Я ее чувствую,
она не сместилась, и вообще больше не откроется. Тварь прошла в нее и
заперла за собой. Они же понимают, что мы ее найдем и заглушим...
- Переломи обрез, - сказал Китаец. - И не хнычь, борода. В нашем
деле сенс - как сапер, два раза не ошибается. Тебе повезло, что все
остались целы. А то бы ты сидел теперь в поликлинике и лечил бабушек
от гипертонии. И морда у тебя была бы... очень побитая.
Бенни сдвинул рычаг, и стволы обреза раскрылись, заблестев
латунью гильз.
- Мне можно верить, - с нажимом сказал он. - Я ведь даже не
ошибся... Я просто недоглядел. И это было далеко. Я дырки чую метров
за пятьдесят, не больше. А потом, так раньше никогда не было - чтобы в
одном углу дырка, и в другом - тоже дырка...
- Такого, как сегодня, тоже раньше не было, - отрезал Китаец. На
Бенни он вообще не смотрел, а наблюдал, как Шериф стоит над Джоном и
жадно глядит на сосульку, которая с каждым взмахом длиннющего языка
становится все тоньше. Рация Китайца время от времени задушенно
хрюкала - вероятно, Абрам матерится там, в подвале, во весь голос.
Подвал длинный и тесный. И конечно же, никого там нет. Но Бенни нужно
проучить. Китаец вспомнил, что случилось три дня назад в ТОМ подвале,
и поежился. "Если бы не псы... Если бы не их чутье - или что-то
большее, пришедшее с опытом, что ставит наших собак почти в один ряд с
сенсами - это был бы конец. Может, именно нас с Абрамом ловили бы
сейчас по подвалам, синюшно-бледных, безглазых, несущих смерть...
Бенни недоглядел. А если бы мы недоглядели? Псы лежали бы в могилах в
Лагере. Мастер поставил бы два креста: "Джон III" и "Шериф". А у нас с
Абрамом не было бы даже могил...".
Китаец повернулся лицом во двор. Грузовик с надписью "ТЕХПОМОЩЬ"
на борту кунга стоит с погашенными огнями. Кучума уже упаковали в
пластиковый мешок. Мастер и Доктор присели на корточки над аптечкой и
что-то внимательно разглядывают. Руку, наверное, которую Кучум отгрыз
у твари. В глубине двора с пульсатором наперевес застыл Боцман,
напряженный и злой, готовый стрелять - несет службу. А вот его Сильвер
явно забавляется - толкает хозяина лапой, давай мол, папа, играть.
Он-то точно знает, что ни одной твари поблизости нет, и стоять на
шухере совершенно ни к чему. Мастер это тоже знает. Но Боцман наказан
и теперь честно отрабатывает, что положено. В Школе взыскания
налагаются редко, а уж в "группе Два" - и подавно. Даже сегодня
Боцмана наказали по совокупности - и за прошлый раз, и за позапрошлый.
Устали все зверски и обленились поэтому. Еще месяц назад здесь, во
дворе, был бы чистый муравейник. А теперь хоть не смотри. Во всей зоне
расчистки четыре охотника, убитый горем сенс, два трусливых фельдшера
и пять собак, из которых одна - труп. Техников не считаем, они в бою
никакие. Доктора беречь надо. Бардак. У Мастера челка - как у
бобтейла, аж глаз не видно. Красавец мужик, но за собой не следит
вообще. Третий месяц подстричься не успевает. Плохо он, видите ли, не
хочет, а хорошо - времени нет, потому что гораздо важнее отоспаться и
водки попить. Саймон стал на себя не похож. Зигмунд считает, что
Саймон заболел. "Нужно что-то делать, - подумал Китаец, - иначе скоро
нам каюк. Я чувствую, что надвигается беда, но пока не знаю, как ее
предотвратить. Вечером Мастера вызывают в Штаб. Хорошо бы потом с ним
поговорить. Но что я конкретно ему скажу? Что мне страшно?..."
В арке заурчало - во двор протискивалась необъятная корма "Рэйндж
Ровера". Фельдшеры с натугой поволокли к ней мешок с телом Кучума.
Бенни сидел у люка с обрезом на коленях, курил и наблюдал, как
фельдшеры пытаются затолкать мешок в багажное отделение, из машины на
них злобно скалится Хасан, а Саймон, протолкавшись между стеной и
машиной, шипит сквозь зубы: "Легче, легче, мать вашу, людей, небось,
так не кантуете...". Фельдшеры сдавленными голосами бормочут, что
человека-то они давно пополам сложили бы, а Кучум - не собака, а
лошадь какая-то, и Саймон уже примеривается дать ближнему из них в
лоб, но тут появляется Карма, которая, как всегда, пришла разбираться
и наводить порядок, и мешок вдруг оказывается в машине, а фельдшеры -
посреди двора. Саймон, отдуваясь, захлопывает дверь и сигналит Мастеру
рукой. Мастер кивает, и Саймон исчезает в арке. Через три часа он
будет в Лагере, и Кучума похоронят со всеми соответствующими
почестями. Бенни поднял глаза на Китайца. Китаец пристально
сверху вниз рассматривал сенса, и Бенни весь съежился - такая волна
ненависти обрушилась на него.
- За что ты меня так не любишь? - с трудом выдавил из себя Бенни.
И тут же понял, что знает ответ.
- Ты ведь нас чуть не угробил, - сказал Китаец ласково. - Ты
ведь, сука, чуть было нас не похоронил...
- О, Господи... - пробормотал Бенни, и отвернулся. - Ты хочешь,
чтобы я подал рапорт?
- Не знаю, - сказал Китаец. - Но мы вряд ли теперь сможем
работать с тобой в одной смене. В принципе, я знаю, что ты не виноват.
Но кто же тогда виноват, бляха-муха? Ты меня понимаешь?
Бенни прикурил новую сигарету от окурка.
- Твари, - сказал он. - Твари виноваты. Они всегда на шаг
впереди. Не дают нам ни дня передышки. Я тебя понимаю. Я тебя еще и
чувствую, не забывай. Я, конечно, сенс дерьмовый, но все-таки я сенс.
Я попрошу Мастера перевести мою бригаду в другую смену. Но он этого,
кажется, не хочет.
- Мастер умный, - сказал Китаец. - У-у-умный. Но тут он здорово
рискует.
- Зато он точно рассчитал, что теперь, работая с тобой, я ни за
что не ошибусь. Никогда.
- Поглядим, - Китаец помолчал. - Я Мастеру не скажу, конечно, что
ты сегодня пьяный. И Абрам не скажет. Мы тебя, ясное дело, ни хрена не
чувствуем, но зато мы тебя понимаем.
- Спасибо... - прошептал Бенни.
Безучастно стоявший в стороне Шериф неожиданно встрепенулся и,
отчаянно молотя хвостом воздух и приседая на задние лапы, прыгнул к
люку. Он даже полез было внутрь и при этом врезал Бенни хвостом по
физиономии. Бенни не удержался на корточках и боком опрокинулся в
сугроб. Шериф тихо завывал. Китаец осторожно пнул его в бедро, но пес
не унимался.
- Пятый, я шестой! - заорали снизу. - Хмырей зови! Ну, там и
едрена катакомба! Кабеля метров сто нужно!
- Понял, понял! - крикнул в люк Китаец. - Тут у псины твоей
припадок! Дорогу загораживает и песни воет!
- Фигня! - крикнул Абрам. - Шериф, сынок! Папа тебя любит!
Шериф радостно гавкнул, заполнив тоннель звуками артиллерийской
канонады. Китаец повернулся было к техничке, но Мастер уже сделал
Боцману знак, и тот въехал прикладом по борту фургона. Отворилась
дверь, на улицу из нее повалили облака пара.
- Чего? - спросили из технички опасливо.
- Балалайку свою вынимай! - рявкнул Боцман, оттаскивая за шиворот
Сильвера. Не только собаки, но и люди почувствовали, как вместе с
паром из технички вырвался упоительный запах дома. Там было тепло,
даже жарко, там был горячий сладкий кофе, свежий хлеб и нарезанная
щедрыми ломтями дешевая колбаса. А водки не было. Техники явно не
хотели быть биты. Еще неизвестно, кого они боялись сильнее - тварей
или охотников.
Из двери технички поспешно выпрыгнули двое в зимних танковых
комбинезонах, откинули в борту лючок и потянули из него кабель со
здоровенной насадкой на конце, похожей на наконечник пожарного шланга,
только с рукоятками по бокам и маленькой приборной доской, светившейся
в темноте зеленым. В недрах машины зажужжал моторчик, кабель толчками
полез наружу. Техники подошли к люку транспортера, и Китаец молча
показал им через плечо Шерифа пальцем вниз. Техники замялись - Шериф
загораживал дорогу, - но Китаец снова осторожно толкнул пса башмаком,
тот оглянулся и неохотно отошел в сторону. Техники с похоронными
лицами протолкнули в люк свою пушку и неуклюже полезли за ней следом.
Китаец хихикнул. "Каждый раз они идут к дырке, как на заклание.
Мы их, ясное дело, презираем и смеемся про себя. А ведь однажды, не
дай Бог... Фу, даже подумать страшно. Мастер как-то намекнул, что одна
из задач Техцентра - расстрелять Школу, если на ее территории случится
массовый прорыв тварей". Китаец поежился, вспомнив тот монолог.
Нехорошие слова говорил Мастер. И не дай Бог, пророческие...
"Дурацкая ситуация, - говорил Мастер. - Не знаю, как
выкручиваться. С одной стороны, Штаб - это наша "крыша", это деньги,
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг