оно понравилось позже многим малайским матерям.
И это имя с грустью, с гордостью, с любовью еще долго повторяла смуглая
девушка Парима. Повторяла до тех пор, пока...
Но об этом - позже.
Глава 17
Мистер Паркер рискует жизнью
На рассвете пригожего июльского дня по улицам Сингапура, - "города Льва"
по-малайски, - в сопровождении бронетранспортера мчался черный лимузин.
Город был пустынным - еще не истекло "комендантское время".
Проволочные рогатки у полицейских участков, пулеметы и легкие пушки в
усадьбах богачей на Джонсон Пиар, главной магистрали Сингапура,
свидетельствовали о том, что партизан здесь очень боятся, и, вероятно, не
без оснований.
На улице Сент Эндрюс Роуд, возле главного полицейского управления,
огороженного, как настоящая крепость, несколькими рядами колючей
проволоки, к лимузину и бронетранспортеру присоединился средний танк. При
выезде из города эта небольшая колонна задержалась, пока разминировали
дорогу, а затем двинулась по автостраде на перешеек Кра - к дамбе,
связывающей Сингапур с собственно Малайей.
Лишь очень немногие знали, что в черном лимузине едет мистер Паркер.
Миллионер рисковал жизнью: партизаны вновь появились в районе Сингапура.
Конечно, лучше было бы воспользоваться вертолетом, но после одной
воздушной катастрофы, которая, к счастью для него, окончилась
благополучно, Паркер боялся даже подходить к самолету. Да, в конце концов,
и вертолет не давал полной гарантии: во время последнего налета на военный
аэродром партизаны захватили батарею зенитных пушек и перегнали на свою
территорию несколько реактивных истребителей.
Каждое движение мистера Паркера, каждая затраченная им минута стоили
больших денег. А весь в целом он оценивался в полмиллиарда долларов, и
можно было предполагать, что после успешного разгрома английской "Денлоп
Раббер компани" эта сумма удвоится. Видимо, очень большой бизнес заставил
миллионера бросить все дела и направиться в глубь Малайи.
Генри Харвуд сообщил, что закончил сооружение нового интегратора и
готов продемонстрировать его действие. Между строками письма Паркер прочел
намек на то, что Харвуд еще не договорился с Книппсом окончательно и готов
даже порвать с ним. Подобное положение требовало немедленных действий.
Если бы существовала хоть малейшая возможность вызвать Генри Харвуда
вместе с аппаратом к себе, миллионер сделал бы это не задумываясь. Но
этому препятствовал целый ряд обстоятельств, и прежде всего то, что в
Сингапуре не удалось бы осуществить тот опыт на чернокожих, который
позволит установить эффективность нового оружия.
И вот мистер Паркер, сжавшись в уголке просторной комфортабельной
машины, мчится по автостраде через джунгли, откуда в любую минуту может
вылететь меткая пуля. Но эта местность все же кое-как охраняется, а вот
дальше, за Пятым постом, придется пересесть в раскаленный смрадный
бронетранспортер.
...И не знает миллионер, что если бы не стечение обстоятельств, не
спасла бы его ни броня транспортера, ни пулеметы и пушки танка. Над
обрывом у взорванного моста, в нескольких километрах от Гринхауза, стоит
наготове противотанковая пушка, и смуглый наводчик Чен по первому же
сигналу пошлет термитный снаряд туда, куда прикажет командир.
Но командир не приказывает. Вражеская колонна медленно переползает по
временному мосту быструю горную речку...
А над колонной, над противотанковой пушкой, над Гринхаузом из Сингапура
в направлении партизанской базы летят отрывистые радиосигналы.
Долго будут потеть английские и американские шифровальщики, чтобы
раскрыть содержание тарабарского набора знаков. Шифр выбран надежный.
Радиограмма-приказ расшифровывается так:
"ПАРКЕР ВЫЕХАЛ В ГРИНХАУЗ В СОПРОВОЖДЕНИИ БРОНЕТРАНСПОРТЕРА И ТАНКА.
УНИЧТОЖИТЬ!"
Плывут и плывут радиоволны в эфире. Радист партизанского центра в
Сингапуре рискует собой и радиостанцией...
Но по графику связь с центром должна быть сегодня лишь в 12.00. И
поэтому "знаменитый радист" Ми-Ха-Ло не прикасается к приемнику. Он сидит
на пороге своей хижины и грустно посматривает на неестественно яркую
зелень "римбы", прислушиваясь, не возвращаются ли бойцы, ушедшие на
задание.
Скучно Михаилу, тоскливо. Привлекательность тропического пейзажа,
романтика путешествий в неизведанные чужие страны исчезли, рассеялись,
едва лишь удалось познакомиться с ними ближе. Осталась любовь к Париме да
тоска по родине.
Разве мало где побывал Михаил в Советском Союзе? Родился на Украине,
работал на Дальнем Востоке, бывал в Заполярье и в Казахстане. Но все это
была родная страна.
Здесь его окружают искренние, хорошие люди. "Римба" чуть-чуть похожа на
дальневосточную тайгу. И влажная духота в Малайе такая же, как в Колхиде,
возле Батуми. Но почему-то все кажется не таким, как нужно. Объясняется
это очень просто: сердце стремится домой.
Придется ли возвратиться на родину?
Михаил вскочил и подбежал к приемнику. Бессмысленно пробовать услышать
голос Москвы днем. Но он все же попытался.
Нет, не слышно... Лишь шорохи атмосферных разрядов да неистовые вопли
джазов на всех диапазонах.
Рано утром, изнемогая от усталости, инженер Щеглов закончил проверку
последнего каскада и, обессиленный, сел на тумбу главного интегратора.
На протяжении нескольких последних дней почти не приходилось отдыхать.
Почему-то всегда случалось так, что расстроенный каскад обнаруживался
лишь перед рассветом, и для его налаживания необходимо было часов
пять-шесть поработать вдвоем с Петерсоном.
Американец вначале злился, что ему выпала роль обыкновенного лаборанта,
чертыхался, требовал поменяться сменами, отказывался от помощи, но затем
притих. Теперь он почти все время молчал и что-то сосредоточенно обдумывал.
Нет, Петерсон был неплохим инженером, - Щеглов имел достаточно
оснований для такого заключения. Отказ от руководства при ремонте
интегратора означал, что американец что-то задумал.
Подозрение Щеглова укрепилось, когда Джек сказал:
- Прошу, не проговоритесь, что наладка почти закончена. Это опасно и
для вас, и для меня.
Щеглов понимал это и сам, но заявление Петерсона его удивило: лакей
хочет провести своего хозяина. К чему бы это? Не стремится ли Джек
захватить интегратор в свои руки?
Щеглов припоминал странное поведение Петерсона при их первой встрече,
бессмысленную угрозу сделать из мнимого шпиона "честного человека", намеки
на необходимость вырвать у Вагнера секреты, - и терялся, не зная, какой из
всего этого сделать вывод.
Несомненно было одно: в борьбе против Харвуда появился хоть и
временный, но все же союзник. Оставалось выяснить его позиции.
Во всяком случае, и Петерсону не стоит говорить, что ремонт интегратора
закончен. Прежде чем предпринимать решительные действия, нужно иметь хотя
бы день-два на обдумывание.
Щеглов включил агрегат, убедился в его безукоризненной работе и, не
чувствуя радости большой победы, задумался над тем, как повредить
интегратор, чтобы это было и незаметно, и давало бы возможность легко
отремонтировать его в случае необходимости.
Теперь Щеглов знал это сложное радиотехническое сооружение до
мельчайших деталей. Конечно, человеческая память неспособна сберечь
хаотическое нагромождение знаков и линий на схеме, зато был схвачен
принцип действия каждого узла и всего интегратора в целом. Щеглов
постепенно убеждался, что конструкция профессора Вагнера далеко не
безупречна. Мало того: в мозгу инженера все четче и четче вырисовывались
контуры иного, вполне своеобразного, даже противоположного по своему
действию аппарата. Возник лишь первый, робкий намек на возможность
применения этого агрегата, но Щеглов в уме уже окрестил его
"дифференциатором" в противовес интегратору профессора Вагнера.
Но подобный аппарат пока что оставался далекой мечтой. А сейчас
предстояло отыскать уязвимое место только что отремонтированного
сооружения. Как оказалось, это было нелегким делом, и Щеглов едва
справился с ним до прихода Петерсона.
- Неудача! - проворчал он в ответ на молчаливый вопрос Джека и вышел из
лаборатории.
На этот раз он сыграл плохо. Как и всякий смертный, он торжествовал
победу над соперником, поэтому в голосе его звучали интонации, несколько
отличающиеся от нужных.
Петерсон внимательно посмотрел ему вслед, запер дверь лаборатории и
направился к интегратору.
Помог ли ему счастливый случай, пригодился ли длительный опыт
исследования сложных конструкций, но повреждение, причиненное Щегловым, он
обнаружил и устранил быстро - часа через два. И тогда, гордясь своей
проницательностью, взволнованный близкой возможностью осуществления мечты
о перевоспитании всего человечества, он включил главный интегратор и надел
"радиошлем".
...И как два месяца назад, он отчетливо, словно совсем рядом, услышал
знакомый голос Бетси Книппс. Но теперь в нем звучало уже не восхищение, а
обида, злость, ненависть:
- ...Мерзавец!.. Вы воспользовались моей светлой любовью, чтобы стать
на ноги, а затем изменить и моему отцу, и мне!.. Вы клянчили у меня деньги
- я вам их давала. Так где же моя корона "Королевы вселенной"?.. Вы
отдадите ее племяннице Паркера?.. Х-ха! Не дождется!.. Я заберу у вас все
ваши страшные машины, этот жалкий Гринхауз, даже ваши лакированные туфли!
Тут все мое!
Мое!.. Я купила вас всего вместе с потрохами и могу купить еще тысячу
таких, как вы! Даже теперь, когда мы потеряли на "Денлоп Раббер" половину
состояния!.. Прочь отсюда и возвратите мне все!
Она визжала как торговка, и разрыдалась как ребенок.
После паузы заговорил Книппс, сухо, угрожающе:
- Убытки вы мне компенсируете немедленно - во-первых. Во-вторых, как
владелец Гринхауза и всего, что в нем находится, я могу конфисковать ваши
аппараты. Чтобы этого не случилось, я должен получить тридцать четыре
процента акций компании по производству интеграторов. А что касается мисс
Бетси - это ваше личное дело. Во всяком случае, вы можете свободно
жениться на Эдит Паркер, поскольку официального обручения с моей дочерью у
вас не было.
- А, не было?! - трагический плач дочери миллионера вновь перешел в
пронзительный визг. - Не было?!.. Я еду отсюда!.. Немедленно!..
Немедленно!!.. Немедленно!!!
- Погоди, Бетси, - недовольно попытался остановить ее Книппс. - Дело
идет о серьезных денежных делах.
Визг поднялся до таких высоких нот, что у Джека кольнуло в ушах.
- Хорошо, мистер Книппс, - вежливо и твердо сказал Харвуд,
воспользовавшись небольшой паузой. - Мы обо всем поговорим послезавтра, в
Сингапуре.
- Да. А теперь - подайте нам вертолет. Как видите, мисс Бетси очень
расстроена.
- Вам придется подождать, мистер Книппс. Вертолет возвратится из
Сингапура только к вечеру. Может быть воспользуетесь моей автомашиной? Это
совершенно надежно: вас будет сопровождать бронетранспортер и танк.
Вряд ли такой способ передвижения привлекал пугливого миллионера. Но
Бетси вновь завела свое "немедленно!", и он неохотно промямлил:
- Да. Мы поедем. Гуд бай, мистер Харвуд. Я жду вас во вторник.
- Гуд бай, мистер Харвуд! - взвизгнула Бетси, а вслед за этим
прозвучала звонкая пощечина. - Гуд бай!
Харвуда, пожалуй, ничто не могло пронять. Он ответил таким спокойным
тоном, словно ничего не случилось:
- Гуд бай, мистер Книппс!.. Гуд бай, мисс Книппс!.. Кстати, пощечины
сейчас не в моде.
Несколько минут в тишине слышались только шаги. Потом загрохотали
моторы, звякнули железные ворота, шум начал удаляться.
Негромко выругался Харвуд... Разбилось что-то стеклянное... Шаги...
Чей-то шепот на незнакомом языке... Снова шаги... Заскрипела дверь...
А рокот моторов удалялся и удалялся... И вдруг в той стороне послышался
резкий взрыв, затем еще и еще... Затрещал и умолк пулемет... Снова взрыв,
очень сильный.
- Партизаны! - побледнел Джек Петерсон.
Да, рокота моторов уже не было слышно. Зато слышалось чье-то радостное
лопотанье - то ли по-китайски, то ли еще как-то.
- Партизаны!! - Петерсон едва подавил в себе неудержимое желание
броситься, куда глаза глядят.
Он боялся партизан не меньше, чем Паркер и Книппс. Ему представлялось,
что там, на автостраде, у разбитых машин сейчас выламываются в диком танце
сотни чернокожих, которых нельзя назвать животными лишь потому, что они
двигаются на двух ногах. Ему и в голову не приходило, что в "римбе" у
полуразрушенного моста было лишь двое честных, миролюбивых, смуглых людей,
и один из них - Чен-младший - выстукивал телеграфным ключом радостное
сообщение о выполнении задания, не подозревая, что в лимузине, пылающем
рядом с развороченным танком, ехал не американский, а английский миллионер.
- Партизаны!!! - шепчет Джек Петерсон. - Надо перевоспитать и их!
И в его мозг, как что-то далекое, второстепенное, несущественное,
едва-едва пробивается скрипучий голос Паркера и почтительный Харвуда:
- Ну, так когда вы продемонстрируете мне "излучатель власти"?
- Прошу прощения, мистер Паркер! Вертолет с чернокожими прибудет
вечером.
Значит, завтра.
- М-м... Плохо!.. Да, советую уничтожить главный интегратор, если он
действительно не нужен. А также и...
Петерсон вздрогнул, как от удара электрического тока. Он понял, что
может последовать за этим "и"...
- Ну, там увидим!
Он решительно выключил интегратор и вышел из лаборатории.
Глава 18
С заклинаниями против бомб и пуль
Джек Петерсон сидел в небольшой камере сосредоточенный, торжественный,
молчаливый.
Со стороны это было довольно смешное зрелище: визитный костюм с
иголочки и "радиошлем", - нечто похожее на гибрид водолазного шлема и
каски пожарника, - представляли странное сочетание. Но для Петерсона
сейчас не существовало ничего в мире. Напрягая всю свою волю, он старался
думать лишь о радостном, лишь о светлом, лишь о хорошем.
Он вызывал в своей памяти минуты умиления, охватывавшие его в детстве,
когда седенький розовощекий пастор с амвона рисовал картины райского
блаженства.
Он силился припомнить всех тех нищих и калек, кому в свое время
пожертвовал хотя бы несколько центов. Он старался восстановить чувства
возвышенности и ликования, сопровождающие завершение напряженной работы.
Обращался к своей первой любви и к последнему вздоху своей матери. К
искренности и к щедрости.
К верности и к честности. Он должен был во что бы то ни стало думать
лишь о хорошем, обходя плохое.
Но попробуйте-ка не думать о белом медведе, если кто-нибудь вам это
запретит!
Невероятная, непреодолимая сила гнала прочь воспоминания о благочестии
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг