Оказалось, что не все мои киты отдыхали или совершали печальный
ритуал. Один молодой любопытный самец отправился на место схватки Лимбо с
мегалодоном, привлеченный затухающими сигналами. Он был еще глупее меня,
этот шестиметровый малыш. Он вполне мог попасть в ловушку и нарваться на
уцелевших акул, до сих пор пребывавших под воздействием кода агрессии. Тогда
уже никто не успел бы приплыть ему на помощь. Мы находились слишком далеко.
Была и другая опасность, еще не знакомая мне. Я осознал ее гораздо
позже, а косатки, наверное, не осознают никогда. Марионеткам неведомо, к
чьим рукам или мозгам тянутся незримые нити...
Он принес ЭТО в пасти - нечто полудохлое, жалкое, поставившее на кон
все и безнадежно проигравшее... Смерть для такой безрассудной твари - закон,
приговор океана, итог противодействия слепой природе. Но я был прозревшей
частью этой самой природы. И прозрение оказалось настолько ошеломляющим,
что на некоторое время я потерял контроль.
Существо пробыло в воде в одиночестве больше полусуток. Если бы не
косатка, оно протянуло бы еще совсем немного. Жажда, голод, усталость, а
может быть, и помешательство сделали бы свое дело. Вместе с ним пошли бы ко
дну мои надежды. Но и самец обошелся с существом не слишком деликатно.
Что ж, его можно понять - для него этот отчаянно трепыхавшийся кусок мяса
был неразрывно связан с кархародонами, с образом ВРАГА...
Жизнь покидала существо, и, вероятно, оно уже не представляло
никакой ценности. Но инстинкт оказался мудрее. Самец уловил некую связь,
подобие между моими излучениями и аурой обреченной на смерть твари...
Я увидел ЭТО, едва разомкнув веки после кошмара. Двуногий в челюстях
косатки - зрелище необычное, исключительное. Интересно, давал ли кит ему
дышать? Если нет, мне оставалось только осмотреть труп.
Когда малыш подплыл ближе и вынес добычу на поверхность, мне показалось,
что медуза ужалила меня пониже спины. Я рассматривал ТЕЛО. Я увидел перепонки
между пальцами, выпуклые молочные железы, широкие бедра, округлый живот,
темный треугольник в паху... САМКА!!!
Я мгновенно сопоставил облик существа с обликом единственной двуногой
самки, которую я знал за всю свою жизнь, - своей матери. Что касается
физиологии, подобие было несомненным. А эта к тому же была совсем молодой,
хотя и похожей на мертвую рыбину. Мертвую?!..
Через секунду шок прошел. Я испугался, что уже слишком поздно. Если
она погибнет, я не прощу себе этого. До конца своих дней я буду считать
себя идиотом, и это будет вполне заслуженно.
Когда малыш разжал челюсти, на плечах и боках самки обнаружились
лиловые цепочки кровоподтеков от его зубок. Она была без сознания. Я схватил
ее за ноги и втащил в свою корзину. Ее кожа была скользкой и холодной.
Старый вертикальный рубец пересекал ребра. Трудно было понять, что оставило
такую отметину.
Я наспех привязал самку к корзине (оказалось, что тут тесновато для
двоих, и мелькнула опережающая события мыслишка, что придется плести новую!),
затем проверил дыхание. Еще ни разу я не спасал ни одного захлебнувшегося
двуногого и действовал по наитию. Я надавил ей на грудь, и изо рта
выплеснулась вода пополам с зеленоватой жижей.
(Мои ладони касались этих прохладных, гладких, упругих выпуклостей.
В глазах потемнело. Конечно, я не на шутку возбудился. Поцелуй в твердые
посиневшие губы вовсе не казался мне приятным. Вместо этого у меня возникло
страстное, непреодолимое желание облизать все ее тело и узнать, как пахнет
выделяющийся секрет, - желание настолько дикое и неукротимое, что я начал
делать это и опускался ниже, и судорога вожделения сводила мои челюсти, и
ласки стали укусами, и сморщенные от холода соски самки оттаивали у меня во
рту... Я был неумелым, но жадным. Если бы сейчас напали большие белые акулы,
от меня было бы не больше толку, чем от младенца...)
А где-то за сотни миль от моего исступления она хрипела, с рвотным
кашлем извергая из легких остатки воды. Она бешено дергалась, пока ее мышцы
непроизвольно сокращались. Возможно, я привязал ее слишком туго. Ее глаза
открылись... Некоторое время в них была только боль, муть, бессознательное
колебание на границе тьмы и света. Содрогание... Потом зрачки сфокусировались
на мне...
К тому моменту я справился с собой. Невозможно ласкать самку, когда она
то ли мучительно возвращается к жизни, то ли бьется в агонии. И самым важным
для меня вдруг оказалось одно: чтобы она выжила. То, что еще совсем недавно
она была моим смертельным врагом, не имело никакого значения. Враг
превратился в добычу победителя. Я владел ею безраздельно и знал, что
сделаю с ней все, что захочу. В любое время. Мое желание стало менее острым,
но ни в коем случае не угасло. Просто теперь я был уверен: самка никуда от
меня не денется.
Она смотрела и все еще не понимала, где находится. Наверное, она
испытала гораздо более сильный шок, чем я, когда леденящие объятия смерти
вдруг сменились моими по-животному грубыми ласками... Я видел свои отражения
в ее глазах цвета вечернего южного неба. Я ничего не мог сказать о ней, кроме
того, что она ниже, тоньше, слабее меня, ее волосы более густые и более
темные, а кожа светлее, чем моя.
Я воспринимал мощную красоту косаток, хищную красоту акул, хрупкую
красоту кораллов, нежную красоту китовых младенцев, но о человеческой
красоте я не знал ничего. До сих пор не с чем было сравнивать. Даже
собственное лицо я видел только изредка и только в дрожащем зеркале воды.
Что красиво, а что уродливо в двуногих? У меня еще не было стереотипов на
этот счет.
Пока мы разглядывали друг друга, у меня внутри пульсировало что-то -
тлеющий ком желания, бесформенное солнце надежд, предвкушение и ожидание
нового, измененного, согретого теплом человеческого присутствия
существования... А в ее зрачках были только страх и ненависть. В какой-то
момент мне показалось, что она попытается укусить меня, но она была еще
слишком слаба...
Лимбо шумно выдохнул, и она вздрогнула от неожиданности (это тебе
не акула, стерва!), сжалась, невольно принимая позу эмбриона, и заскулила.
В этом звуке было что-то невыразимо тоскливое, жалобное, безысходное. Я
ударил ее по щеке, чтобы прекратился скулеж. Она замолкла и спрятала голову,
закрывшись ладонями. Я чувствовал, что она покорно ждет смерти.
Сопротивление действительно было бессмысленным - наверняка она уже
видела черно-белые силуэты китов из моей стаи, скользившие рядом с Лимбо.
А если и не видела, то, без сомнения, улавливала сигналы, без которых
невозможно управлять носителем. Она тоже следила за тенями внутри головы,
под закрытыми веками.
Но что, если ее мозг был <<настроен>> только на акул? Тем лучше. Тогда
она полностью в моей власти, и можно не опасаться подвоха. К тому же я
надеялся рано или поздно выяснить причины странного поведения акул и думал,
что виновница беспредела - у меня в руках.
Горечь и ликование соперничали в моем сознании, раздирали его на
конфликтующие части. На одной чаше весов - смерть китов; невосполнимый
урон, нанесенный стае; отдаленная, но страшная угроза, которую представляли
собой эмбрионы мегалодонов; в конце концов, моя нечистая совесть. На
другой - встреча с Плавучим Островом; победа над акульей стаей. И главное,
я нашел то, без чего постоянно ощущал свою ущербность, - половину,
предназначенную мне самой природой.
6
Плавучий Остров был огромен. Его размеры поражали мое неразвитое
воображение. Я рассматривал его с безопасного (как мне казалось) расстояния,
и все равно он занимал четверть горизонта. Сверху он был плоским, словно
брюхо камбалы, лишь кое-где торчали наросты, похожие на коралловые рифы
слишком правильной формы. Он имел грязно-серый, <<неживой>> цвет.
Ничто не нарушало тишины. Ничто не двигалось, если не принимать во
внимание почти незаметного дрейфа гигантской массы. И все же я понимал, что
это не может быть творением природы. Я видел айсберги. Я залезал на них, ел
снег и пил талую воду. Так вот, эта штука была чем-то совершенно другим.
Вначале я предпочел обследовать подводную часть Острова. Косатки
казались мелкими рыбешками рядом с ней. Под поверхностью я мог видеть только
малую часть бугристой мохнатой стены, обросшей водорослями и ракушками. С
одной стороны имелся каплевидный выступ величиной с голову полосатика, а с
противоположной, до которой Лимбо пришлось плыть целую минуту, торчали
два странных предмета, напоминавших огромных окаменевших медуз с мантиями
в виде четырех скрученных лепестков. Только они были сделаны не из камня.
Впервые за очень долгое время я снова прикоснулся к металлу. Ощущение
неприятное. И все же, если верить рассказам матери - а у меня до сих пор не
возникало причин им не верить, - это было нечто, созданое моими предками.
Их возможности и способности вызывали уважение, даже преклонение. Но не у
Лимбо.
Мне с трудом удавалось удерживать его поблизости от того, что вполне
могло бы стать со временем моим плавучим идолом. Или церковью, блуждающей в
океанских просторах, - ведь благодаря присутствию <<переселенца>> я уже не
считал себя дикарем. Оставалось только придумать удобную религию и обратить
в новую веру других двуногих. Кто-то должен умереть для достоверности. А
затем воскреснуть...
Я и не догадывался, что мои игривые мыслишки вскоре отзовутся горьким
чувством вины.
Да, меня неодолимо притягивал безжизненный памятник, воплощавший в себе
целый утраченный мир. Безжизненный? Насколько безжизненный? Странный дух
витал вокруг него - дух чего-то уже не живого, но и не окончательно
мертвого. Только один раз я столкнулся с подобным явлением - при случайной,
мимолетной встрече с Белым Кашалотом.
* * *
За краткость встречи я благодарил судьбу. Белый Кашалот - это даже не
легенда; это приобретающий форму призрак невнятной фобии, тоже доставшейся
мне по наследству...
Он проплыл мимо, будто айсберг, почти такой же <<холодный>> и
безразличный ко всему. Будто пятно во сне, размытая морда дьявола, которую
невозможно ни с чем отождествить и потому невозможно узнать - и лучше
никогда не увидеть ее четко...
Нас разделяло расстояние в несколько корпусов. Косатки почти не
обратили на него внимания, словно это и впрямь была лишь туша дохлого
кашалота. Но я смотрел, не в силах отвести глаз; я разглядел необъяснимое,
и я чувствовал присутствие потусторонней жизни, тлеющей внутри невообразимо
древнего тела. Никто не может жить так долго; ЭТО и не было непрерывной
жизнью, а только демоном, пробуждающимся в момент соприкосновения с
чьим-нибудь податливым разумом.
А у меня был податливый разум. Сны о прошлом, фантазии о будущем,
сплошная воспаленная рана настоящего... Но тут не надо было ничего
придумывать, ни о чем фантазировать - все было воплощено в Белом Кашалоте.
Я видел предостаточно.
Из его морщинистого горба торчали чужеродные предметы, обезобразившие
древнее совершенство. Скрученные гарпуны образовывали темный крест на
вершине белоснежного холма. При виде этого символа смерти и веры заныла
моя душа...
Ни один плавник не шевелился; кашалот двигался будто по инерции. Что
это за инерция, презирающая трение и время, инерция, длящаяся веками?..
Меня не покидало ощущение, что он возник буквально из ничего за
мгновение до нашей встречи. По мере сближения красота перетекала в уродство.
Или все это было лишь игрой света и тени. Глубокие трещины избороздили лоб;
челюсть была свернута набок; потухший глаз показался мне затычкой в плавающем
кожаном мешке.
Тень Белого Кашалота таяла. Обернувшись, я следил за нею. Один из
молодых китов моей стаи проплыл СКВОЗЬ нее. Я невольно сжался. Я уловил
содрогание чужой плоти и мгновенный морок, охвативший сознание косатки...
Ничего не случилось. Вернее, ТОГДА ничего не случилось. Странности с
тем молодым китом начали происходить гораздо позже...
* * *
Но сейчас металлическая стена передо мной была неоспоримо реальной -
нерастворимой твердью, о которую можно было при желании разбить себе голову.
Она возвышалась над водой на несколько десятков по всему периметру Острова.
Препятствие абсолютно непреодолимое для того, у кого нет присосок или
крыльев. Никаких лестниц, углублений, свисающих с борта канатов. Только
монотонные ряды заклепок - наверное, их были миллионы.
Я понял, что мне никогда не попасть на Остров, если только... меня не
впустят сами хозяева. Кое-где я заметил узкие щели в корпусе, образовывашие
замкнутые четырехугольники. И это выглядело так, словно фрагменты стены
могли поворачиваться или раздвигаться. Скорее всего Плавучий Остров так и
останется развенчанным мифом, напоминанием о том, что все красивые
легенды - ложны.
Вблизи Остров уже не был красивым, хотя то, что таилось за его стенами,
все еще притягивало меня, разжигало проклятое любопытство. Я получил
очередной урок: обыденным, опасным и даже пугающим может оказаться предмет
самой отстраненной мечты, когда вожделенная цель наконец достигнута. Как
всегда, реальность далека от иллюзий. Идеал незаметно искажается, огрубевает
и превращается в очередное препятствие на пути. И затем держит, будто
крючок, который трудно извлечь. Цена освобождения - сильная боль. А на
горизонте - уже новые дразнящие миражи, к которым тянется душа с ее
неутолимой жаждой перемен.
Но я не прилагал никаких усилий к поиску Острова, я просто наткнулся
на него. Страшная мысль о том, что обитатели Острова могут обнаруживать
китовые стаи и охотиться за нами, еще не приходила в мою голову. Я был
потрясающе наивен во всем, что касалось двуногих. Ничего удивительного - они
были для меня гораздо более таинственными существами, чем любые твари,
живущие в океане.
Самка спала, привязанная к корзине на спине Лимбо. Она была достаточно
измучена, пока боролась за жизнь в одиночку. Я с удовлетворением заметил,
что она обладает навыками рефлекторной задержки дыхания. Это уже стало
почти инстинктом, как и многое другое. Ее сон не прерывался ни на секунду
даже тогда, когда косатки погружались под воду.
И еще я заметил, что сигналы Лимбо слегка изменились. Появление самки
не прошло бесследно. Мой кит-носитель действовал так, словно я раздвоился.
Я <<видел>> свое смазанное <<отражение>> в зеркале его мозга. Теперь на
<<отражение>> накладывался слабый фон, создаваемый ответными излучениями
еще одного человека. Мне предстояло изучить этот эффект и понять, как это
отразится на моем правлении. Нет ли опасности перехвата власти?
* * *
Раздался оглушительный грохот. Несвоевременное самокопание - такая
непростительная глупость! Положение изменилось мгновенно. Тонны воды
сдвинулись, увлекаемые в открывшиеся пустоты, и вместе с ними ускорилось
время. Теперь имели значение только сиюминутные вещи. Например, стремление
выжить любой ценой. То, что жизни китов и моя собственная находятся под
угрозой, я понял сразу же.
Часть подводной металлической стены опрокинулась куда-то внутрь
Острова. Я не мог вообразить себе такую мощь. Создалось стремительное
течение - коридор диаметром в несколько десятков метров, в жидких границах
которого водяной поток приобрел чудовищную скорость. Даже гиганта Лимбо
швырнуло вперед, и он развернулся вокруг продольной оси. Я с трудом
удержался у него на спине, вцепившись в ячейки корзины. На всякий случай я
хотел быть поближе к самке, опасаясь, что веревки не выдержат и ее смоет.
Неужели я дорожил ею больше, чем китами? Жалкий похотливый червяк!
Очень скоро стало ясно, что нас засасывает в темный металлический грот
с ровными стенами, испещренными такими же рядами заклепок, как и снаружи.
Лимбо отчаянно сопротивлялся; его даже не требовалось стимулировать. Что-то
невыразимо страшное таилось в конце темного, горизонтального, четырехгранного
туннеля.
Хуже всего было то, что я не мог определить источник опасности. Она
была размытой и излучалась отовсюду, будто весь этот проклятый Остров был
единым гигантским мозгом! Вещество, а не существо. Нечто, лишенное уязвимых
органов и самих тел, однако сохранившее все функции биологических
организмов и перераспределившее их непонятным для меня образом. Подвижное,
невероятно мощное, жестко контролируемое, но... неживое. Древнее и
непостижимое. Вот он, настоящий реликт из прошлого! Я ожидал от своей
случайной находки чего угодно, только не этой бессмысленной попытки
уничтожения, и готовился к смерти.
И опять Лимбо спас меня. Несколько долгих секунд он боролся с течением,
и стены не двигались относительно нас, из чего я заключил, что встречные
скорости кита и потока сровнялись. Напор жидкой массы оказался настолько
сильным, что я был вынужден закрыть глаза. Тело проснувшейся самки дрожало
у меня под рукой. Дрожь ужаса. Я легко отличал ее от озноба...
Вскоре нам обоим уже не хватало воздуха. Если бы всасывание продолжалось
чуть дольше, мы погибли бы от удушья еще до того, как очутились бы в
Новинки >> Русской фантастики (по файлам) | Форумов | Фэндома | Книг